Велир и сам не знал, зачем собрался на этот дурацкий выпускной. И зачем он собрался рассказывать матери, тоже не слишком хорошо понимал. Ее взгляды на пидарасов он знал очень хорошо. Но он наивно надеялся, что для любимого сына может быть сделано исключение.

В клубке смутных мыслей плавала робкая надежда, что если он расскажет матери, и она примет его - не всех геев мира, а хотя бы его - он сможет не думать о себе, как о грязном, мерзком, больном извращенце, которого надо запереть в дурке и лечить электрошоком. И хер отрезать. Как педофилам, которые лапают детей.

Велир всю жизнь слышал, что геи и педофилы - суть одно и то же, что послужило немалым подспорьем для его ужаса и отвращения к себе, когда он понял, что нет, это не проходит, и скорее всего, уже никогда не пройдет. Из всех людей, которых Велир знал, его привлекал один только Константин. Не девушки, не актрисы, не модели из порножурналов брата, не актеры и не другие парни - Константин. Складывалось впечатление, будто и тело Велира, и его душа изначально взяли вектор на одного человека. Не слишком приятного, к тому же, и это мягко говоря.

Константин учился по-прежнему, не убиваясь ради экзаменов, чаще пропадал на ранчо, и теперь редко когда можно было увидеть его без аксессуара в виде его тупой пизды-чирлидерши на коленях. Она постоянно что-то пиздела высоким противным голоском, а Константин, держа в зубах сигарету, лениво улыбался на ее треп и периодически резко хватал ее за жопу, а она хихикала и отталкивалась. Удивительно было, как они не наскучили друг другу за столько лет, а Натали еще не обрюхатилась.

Хотя, может, и было дело, да сплыло. Велиру-то откуда было об этом знать. Сплетен он не собирал.

После самого последнего школьного урока в их жизни Константин вытащил принесенную из дома гитару и долго пел песни на заднем дворе школы. Услышав этот низкий, мягкий и ласковый голос, Велир застыл за углом, как моряк, пригвожденный к месту пением сирены. Закрыв глаза, он долго стоял, слушая голос Константина всем телом и силясь запомнить его, чтобы прокручивать потом в голове. Жаль, что пластинок у Ричардсона не было.

Что же до детей - Велир думал и об этом, весь обливаясь потом. Проверял, не встанет ли у него на… Чуть не сблевал. Нет, этого точно не было.

Только Константин. Всегда - только он, и больше никого Велиру не было нужно.

- Ничего, - бормотал он, застегивая белую рубашку и закатывая рукава, - вот уеду и…

“И найду нормального мужика, в большом городе не заметят. А сюда больше не вернусь. Только к матери, если она захочет”.

У него сжалось сердце.

“Пожалуйста, мам, пожалуйста”.

- Ну куда рукава закатал! - Заглянувшая в комнату мать всплеснула руками. Велир испуганно подскочил.

- Да мам! Ну, мне так нравится!..

- Мало ли, что тебе нравится! Ой, чмоня… - Она спустила рукава на его рубашке и застегнула манжеты. - Ну вот помял уже! Снимай, заново поглажу!

- Ну мам! - Велир увернулся от нее, нервно затягивая резинку в волосах. - Я опоздаю!

- Ну иди, иди, - мать покачала головой. Ее темные седеющие волосы были заплетены во всегдашнюю косу. Велир редко видел маму без нее. Карие глаза, такие же, как у него, оглядели сына с единственной нежностью, на которую она была способна - взглядом. Она кивнула и скрылась на кухне.

- Не допоздна! Я оставлю тебе сырники.

- Спа…

- И не обрюхать там никого, самец! - Данек загоготал с дивана. Велир только закатил глаза. 

- Если он кого и обрюхатит, то у пиздюка хоть будут мозги, - оборвала Данека мать, - а в твоем случае это и правда опасно.

- Спасибо, мам, - Велир закрыл за собой дверь, улыбаясь. - Я пошел.

Первым делом на улице он закатал рукава рубашки, и направился к дому Милли.

Спортивный зал был украшен ровно так же, как на любой школьной дискотеке, на которые Велир не ходил. Уебищные бумажные гирлянды, диско-шар, интимный полумрак (очень зря, учитывая, сколько казусов случались у старшаков на каждой дискотеке), пунш на столе, наверняка уже разбавленный водкой и виски. Как учителя ни следили, а это случалось каждый раз. Велир поморщился. 

- Пунш не пей, - тихо предупредил он Милли. Та кивнула, и иссиня-черные локоны качнулись в такт ее движению. У Милли были красивые гладкие волосы, темная кожа и черные, как ночь, глаза. Она была симпатичной, но Велир рассматривал ее красоту отвлеченно, как красоту предмета. Ничто в нем не отзывалось на эту красоту. Как и на внешность всех остальных девчонок.

Дергаться под музыку Велир терпеть не мог, он выглядел в такие моменты неуклюже, как паяц, но к счастью, всем было не до него. Девчонки пытались урвать последний шанс с понравившимися им парнями, не поднимая юбки, а парни пытались урвать последний шанс под юбками девчонок, не разбирая, нравились ли им те девчонки вообще.

Ради Милли подергаться пришлось, но Велир постарался ограничить свои движения по максимуму. Наконец, наступил медляк.

Весь вечер Велир старался не искать глазами Константина, уже зная, что то, что он увидит, лишь ранит его хуже. Он был даже горд своей выдержкой, и обращал внимание только на Милли.

Как только раздалась Уитни Хьюстон, Милли вскочила и схватила Велира за руку.

- Я обожаю эту песню, пожалуйста, Велир, пойдем!

- Да идем, идем, - он тяжело поднялся со скамейки и взял Милли за руку. Другую руку он положил ей на талию. Она ступила ближе, сияя. Смущение, которое Велир ощущал, можно было списать только на близость другого человеческого существа, к которой он не привык. Того, что Константин с Натали в охапке стратегически танцанул ближе к ним, Хэйл эпично не заметил. 

- Какие планы на жизнь… После? - Милли склонила голову. Велир пожал плечами, не желая трепать о подробностях малознакомой однокласснице.

- Уехать учиться. Потом работу найти.

- Не возвращаться? - Живо заинтересовалась Милли. - А работать кем?

- Слушай, э-э… Милли, - Велир обогнул танцующую рядом парочку, заметив, что это были как раз поплывшая от пунша Натали и Константин, ну очень увлеченный медляком и мацанием своей подруги за жопу. Велир потерял мысль. Он нахмурился, силясь вспомнить, о чем они говорили ровно секунду назад.

- Э-э… Не знаю. Но уеду точно.

Константин прожигал взглядом дырку в его спине. Велир оставался в блаженном неведении. Милли задумчиво промычала, чуть ли не кладя голову на его плечо.

- Я тоже уеду. Постараюсь поступить хотя бы в Даллас, - задумчиво сказала она. Велир кивнул, покачиваясь с ней в такт подвыванию певицы.

- Удачи. Я, конечно, не это… Но из этой дыры надо валить, если можешь.

- Но я хочу потом вернуться, - глаза Милли сверкнули решимостью, - и улучшить этот город, как смогу.

- Тоже… Э-э, похвально… - Велир, наконец, заметил пристальный взгляд своего школьного мучителя. - Очень… Хорошо. А кем… А как?

Милли с удовольствием принялась расписывать свои планы об учебе на архитектора. Этот трюк всегда работал безотказно - все люди обожали попиздеть о себе. Велир вежливо кивал, не слыша ни слова, только нервно сглатывал, стараясь спрятать эмоции поглубже. Страх, адреналин перед дракой, которой не случалось вот уже полных два года, странная радость - разбираться в этом было явно не время.

Натали выбрала именно этот момент, чтобы засосать Константина. Велир поморщился. К счастью, медляк закончился как раз в этот момент.

Милли побежала социализироваться со своими подругами, а Велир с облегчением плюхнулся на скамейку, отдуваясь от пота. “Официальная” часть, если ее можно было так назвать, закончилась давно, прошло уже три танца (прости Господи) и медляк. В принципе, можно было и свалить, но быть невежливым с Милли не хотелось.

- Значит, уехать хочешь.

Знакомый голос совсем рядом заставил Велира подскочить. Рядом стоял Константин без своей блядищи (удивительно), зато с двумя пластиковыми стаканчиками.

Велир смерил его взглядом. На Константине были темно-серые брюки с подтяжками и белая рубашка, уже совершенно по-блядски расстегнутая на груди. Велир тяжело сглотнул и торопливо вперил взгляд в пыльный пол спортивного зала с затоптанными линиями.

- Не твое дело.

- Вот как, - Константин тяжело усмехнулся и сел рядом на скамейку. Велир отодвинулся на несколько сантиметров, чтобы, если что, хотя бы успеть отклониться от кулака. По привычке.

Константин протянул ему один из стаканчиков. Велир отрицательно покачал головой.

- Не пьешь? - Константин усмехнулся.

“Ну уж не с тобой”.

Велир слишком боялся того, что случится, если он сделает хотя бы глоток алкоголя в присутствии Константина, его блестящих глаз, упавших на влажный от пота лоб темных прядей волос, расстегнутой на две пуговицы рубашки и длинных, сильных пальцев, которые сейчас одновременно крепко держали стакан и трепыхающееся сердце Велира.

- Не пью, - Велир покосился на руку Константина. Тот опрокинул в себя оба стаканчика и швырнул их себе за спину. Прекрасно. Об уборщике, видимо, думать будет кто-то рангом пониже, чем король школы.

- Не уезжай, Велир.

- Чего?! - Хэйл настолько не ожидал этой фразы, произнесенной таким голосом, да еще и своего имени, что вытаращился на Ричардсона, забыв об осторожности. - А… А… А тебе какое дело?!

Константин нахмурился, явно не желая отвечать на вопросы.

- Я сказал, не уезжай, и все.

Велир фыркнул, даже не собираясь удостаивать этот бред ответом.

“Ты посмотри на него, приказывать он мне тут будет!”

- Найдешь другую грушу для битья и издевательств, не переживай, - он поднялся, увидев, что к нему направляется Милли. Очередной медляк. - А теперь извини, мне надо с девушкой потанцевать.

Предпоследнее слово Велир специально выделил голосом.

“Все понял? Я не педик. Не педик”.

Он едва не завалился назад, когда его сильно схватили за запястье. Велир оглянулся и напоролся на почти бешеный взгляд Константина. Тот сжал его запястье почти до боли, прерывисто вздохнул и отпустил, опуская пьяный взгляд в пол. Перетрухнувший Велир станцевал с Милли еще один медляк, после чего наплел какую-то ерунду про приболевшую сестру и смылся.

Домой он шел пешком, ведя велосипед рядом с собой за руль и понурив голову. Что это нахуй такое было?..

“Небось, с бабой своей посрался, пока я не видел, решил долепиться”, - подумал он в конечном итоге. Иначе зачем Константину вообще переживать, уедет Велир или нет? Просто привык цепляться класса с седьмого, решил и тут. Хорошо хоть, в морду не дал. Видать, все же вырос.

Придя домой, Велир укрыл пледом задремавшую перед телевизором мать, отобрал из рук дрыхнущего в кресле брата пачку чипсов, выключил телевизор, по которому передавали новости о каком-то цунами в Орегоне, и поднялся к себе, привычно заперев дверь.

- Фуф, - кинув чипсы на прикроватную тумбочку, он сел на развороченную постель и начал расстегивать рубашку. Он стянул ее, аккуратно развесил на вешалке и уже собрался избавить себя от врезавшихся в жопу брюк, когда оконная рама ударилась об стену.

Обернувшись, Велир застыл. В его сраной комнате стоял сраный Константин Ричардсон, слегка покачиваясь. Его волосы были взлохмачены, а сам он тяжело дышал. Его щеки слегка покраснели от обильных возлияний.

У Велира дернулся глаз. Ему стало откровенно не по себе.

- Здесь второй этаж, - глупо промямлил он, - ты как?..

- По дереву, - Константин махнул рукой в сторону окна и подошел к охуевшему полуголому Велиру. Плюхнулся на кровать рядом, очень внимательно рассматривая открывшуюся перед ним картину. Велир нервно сглотнул и начал нашаривать футболку. С неожиданной прытью Константин нашарил ее первым и скинул на пол.

- Велир, не уезжай.

У Велира отвисла челюсть.

Нет, это точно начало какого-то очередного идиотского сна, в котором они будут лизаться, пока будильник не разлучит их, и Велир не очухается, вспомнив, что на самом деле Константин его ненавидит. Он тяжело сглотнул.

- Э-э… Может, ты домой пойдешь?..

Ага. Как? Только протащить его к входной двери мимо спящих матери и брата, молясь, чтобы эта пьянь ничего не выкинула, а они не проснулись. Заставлять его, бухого, спускаться по дереву - верный способ поспособствовать убийству. Вряд ли мистер Ричардсон будет этому рад.

Константин как будто вообще не думал о том, как будет выбираться из этой щекотливой ситуации. Он очень внимательно смотрел на Велира, сидя некомфортно близко к нему и дыша интересной смесью дешевого вискаря и вишневого пунша.

- Не надо уезжать, - удивительно твердо продолжил он.

- Это чего это? - Велира начал даже забавлять этот тупой диалог. Константин сдвинул брови, тщетно подыскивая аргументы, которые разбежались от пьяного сознания, как крысы от кота.

- Ты должен быть здесь, - наконец выдал он. - Ты тут родился. Ты должен остаться здесь.

- Да ну?

- Ну да.

Повисло неловкое молчание. Велир от всей души надеялся, что утром Константин этого просто не вспомнит. Сам он не пил, но слышал, что у пьяных так бывает.

Константин очень задумчиво и внимательно рассматривал область его груди и ключиц. Будь Велир девкой, он понял бы такой интерес, но его впалые сиськи очень вряд ли могли вызвать любопытство хоть у кого-нибудь. Константин икнул.

- Ты не уедешь?

- Я уеду.

Константин нахмурился сильнее.

- Нет.

“Пидора ответ”.

- Слушай, чего ты пристал ко мне? - Наконец, рассердился Велир. - Пиздуй отсюда! До ранчо на велосипеде минут двадцать, а еще темно!

Пресвятый Боже, он же свернет себе шею по дороге. Ну почему вот это пьяное тело решило сделать себя проблемой Велира?

- Я не хочу, чтобы ты уезжал, - выдал Константин. У Велира глаза полезли на лоб. Ну нихуя себе искренность.

- Э-э-э… Ладно. - Велир начинал догадываться, что пьяным лучше не перечить. - Хорошо. Теперь ты пойдешь домой?

- Ты обещаешь мне, что не уедешь? - Строго спросил Константин, что выглядело бы почти угрожающе, будь он трезв. Велир кивнул.

- Да, да, а теперь пошли, я тебя до выхода провожу.

Константин не собирался идти ни до какого выхода, как и отдавать Велиру его несчастную футболку. Велир глубоко вздохнул, снял с вешалки рубашку и опять напялил ее, торопливо и криво застегнув пуговицы. Ну не пиздохать же на улицу в таком виде.

- Пошли, блять. Ты домой как добираться в таком виде будешь? - Устало спросил он. На слова Константина Велир не обратил никакого внимания. Мало ли, что приспичит бухому.

- Домой?.. - Константин огляделся, будто впервые замечая, что он, вообще-то, не дома. В его очаровательном тупеже было даже что-то милое. Велир слегка улыбнулся.

“Если б ты по трезвяку это увидел, разбил бы мне харю”.

- Все, пойдем, - он пихнул рубашку за пояс брюк и подошел к Константину, который сидел на его кровати весь взлохмаченный. - Вставай.

Он неловко протянул руку. Константин тяжело оперся об нее и почти повалился на Велира, обняв его за плечи. Тот едва удержался на ногах.

“Туша, блять, горилья…”

Хотя бы перед собой Велир уже не мог сделать вид, что не представлял эту тушу на себе в постели. Он покраснел. Константин, вообще нихуя не смущаясь, уткнулся носом в макушку Велира и шумно вздохнул.

“Ну ваще не по-пидорски, Константин”.

Наверное, уже по пьяни за девку его принял. Главное, чтоб не вздумал помацать за жопу, а то утром будет неловко.

- Ве-Велир, - Константин тихо икнул. - Ты обещал остаться. Ты обещал.

Он уже с трудом ворочал языком, растягивая гласные.

- Обещал-обещал, - крайне лживым тоном подтвердил Велир. Таким тоном родители говорят с вопящими пиздюками, не собираясь выполнять обещание, а только желая, чтобы личинка заткнулась. - Пойдем домой.

- Пойдем, - Константин как будто обрадовался, даже ногами заработал активнее, крепче прижимая Велира к себе.

“Сильно как домой хочет, ты посмотри”.

Велир с трудом помог ему спуститься по лестнице и отвел ко входной двери. К счастью, Константин успокоился и затих, услышав, что хотел. Вытащив его на улицу, Велир огляделся. Константин так и стоял, прижимая его к себе одной рукой, значительно опираясь на него, как на живой костыль, а его теплая щека прижималась к макушке Велира. Велир прерывисто вздохнул.

“К черту. Все равно не вспомнит”.

Торопливо повернувшись лицом к Константину, Велир порывисто обнял его, прощаясь. Несмотря на плещущийся в желудке алкоголь, Ричардсон понял, что происходит, достаточно, чтобы обхватить тощие плечи Велира в ответ, слегка покачнувшись. Велир провел по его спине раз, другой. Он прощался со своим дурацким детством, юностью неудачника, этим городом, этой влюбленностью. Хотя бы точку в этом этапе жизни ему удалось поставить красиво. Сейчас Велиру было невыносимо больно от мысли, что когда-нибудь он оглянется на воспоминания об этих разноцветных глазах, и ему будет так же плевать, как сейчас плевать на воспоминания о потерянной в детстве плюшевой собаке. Но… Так должно быть. Так бывает у всех. Первая любовь, она ведь никогда не срабатывает.

Особенно первая влюбленность в гомофоба.

Услышав звук автомобиля и скрип тормозов, Велир быстро вывернулся из теплых объятий и скрылся в доме. Константин выдохнул ему в волосы, попытался схватить, но не успел. Стоя за дверью в темной прихожей, Велир слышал, как Дерек, единственный трезвый, сажает Константина в тачку.

“Ты совсем, что ль, упился, че ты делал около дома Хэйла?”

Хохот. Константин не смеялся и ничего не отвечал. Взвизгнув мотором, тачка скрылась за поворотом. Велир выдохнул.

Ну, еще одно дело, и можно сваливать отсюда.

Утром Велир спустился к завтраку в рубашке Константина, неосознанно пытаясь успокоить себя и получить хоть какую-то поддержку. Мэри дрыхла, Данек ушел на работу. Мать вяло намазывала арахисовое масло на тост.

- Привет.

- Привет. - Велир сел за стол. От волнения тошнило, кусок не лез в горло. Ничего не заметив, мать подвинула ему пакет сока.

“Нет”, - решил он, - “скажу прямо перед отъездом”.

Велир уже подал документы во все возможные колледжи, и его приняли в колледжи в Остине, Далласе и Ричардсоне. Как ни хотелось Велиру выбрать последний из сентиментальных соображений, он выбрал Остин. В нем было легче всего затеряться, да к тому же шанс пролезть в Техасский университет на дороге не валялся. Все, что ему оставалось - приехать туда и заселиться.

Отложив страшное решение на попозже, Велир хотя бы смог протолкнуть в глотку пару тостов. Во второй раз он подступился к матери ближе к отъезду. Его обещал подбросить до станции сосед, который ехал по делам. Мэри съебалась на работу, куда Данек устроил ее на полставки, до этого сделав вид, что ее ебет отъезд брата. Они с матерью были одни. Момент был идеальным. Велир нервно сунул бумажку с адресом в Остине под телефон.

- Мам, - он сел на кухонный стул. Мать сосредоточенно вытирала посуду. Велир сжал трясущиеся руки. Мать нахмурилась.

- Что такое.

- Мне… надо тебе что-то сказать, - промямлил Велир, чувствуя, как последние ошметки его заячьей храбрости покидают его. Затошнило всерьез. Комната кружилась перед глазами. Сейчас все или ничего. Сейчас либо его примет первый человек в его жизни, либо…

Он не хотел думать, что случилось бы тогда.

- Мне нравятся парни.

Удивительно, но крыша не рухнула им обоим на головы. Велир сухо сглотнул. Мать моргнула и слегка повернулась в его сторону.

- Не поняла.

- Мне нравятся парни, - уже тише сказал он. - Я этот… Я гей.

Странно, но произнесенная вслух фраза будто отрезала Велиру всякую возможность сделать вид, что это пубертатная блажь, что это фаза, это пройдет, что девки ему тоже нравятся…

Несколько секунд мать молча смотрела на него, после чего дернулась от него прочь всем телом, как от гадюки.

- Нет.

- Мам, - Велир попытался рассказать, объяснить, что это ничего не должно менять, что он по-прежнему ее сын, но мать только трясла головой, точно полоумная.

- Нет. Это неправда. Ты врешь. Это… Не смешная шутка. Это не смешно, Велир. Где ты понабрался этой дряни?! В своей школе? В своих книжках?!

Ее голос набирал силу. Велир сжался, чувствуя себя не почти взрослым человеком, который имел право на самоопределение, а маленьким и жалким семейным разочарованием. Он больше не пытался вставить ни слова.

- Ты понимаешь, что ты несешь?! - Она уже кричала, ее лицо покраснело, а на лбу вздулась вена. - Это грех, грязь! За это карает бог! Это извращение! Немедленно скажи, что ты пошутил, и мы забудем об этом!

Велир молчал, глядя в затоптанный кухонный пол. Около ножки стола валялись крошки. Велир сосредоточился на них.

Возможно, женщина с более мягким сердцем заплакала бы, воззвала к его совести, но Мариса Хэйл никогда такой не была.

- Ты вообще представляешь, кто эти… Нелюди и что они делают? Они детей!..

Велир вскочил. Его терпение лопнуло.

- Я не педофил! - Впервые за всю жизнь он крикнул на нее во весь голос.

Велир не успел даже испугаться. Вне себя от ярости мать схватила тарелку, которую только что вытирала, и со всей дури ударила Велира по голове. Что-то треснуло - череп Велира или тарелка, он не успел понять.

- Пошел вон, ублюдок! Ты мне не сын! Ты больной извращенец! И больше не смей подходить ни к кому из нас, или тебя застрелят! Убирайся из этого города!

Держась за голову, Велир взлетел вверх по лестнице, схватил свои чемодан и рюкзак, скатился вниз на чистом адреналине и вылетел из дома. Внутри него все дрожало. Он даже не успел еще осознать, что произошло, только держался ледяными пальцами за пульсирующий болью лоб с правой стороны. Если бы кто-то тогда увидел его остановившийся, замороженный взгляд, то испугался бы.

Это был взгляд человека в глубоком шоке.

- Где ж ты так упал! - Добродушно пошутил сосед, когда Велир упал на заднее сиденье его Ford Escort. - На прощание, что ль, треснули?

Велир не ответил, так и держа шишку на лбу пальцами и глядя вперед широко раскрытыми глазами ребенка, с которым случилось что-то ужасное, непоправимое, но он не в состоянии этого осознать.

Велир не помнил, как добрался до Остина. Все, что произошло между ударом тарелкой по голове, криком “тебя застрелят!” и его первой пьянкой в колледже, он не вспомнил до конца жизни.