- Алло. Велир Хэйл у аппарата.

- Привет, это я.

- “Я” бывают разные. Это кто нахуй?

- Брат твой, блять!

- А, ты. Здорóво.

- Как… Жизнь?

- Нормально.

- Слушай, я че хотел спросить…

Шипение трубки. Поджать замерзшую ногу, уперев ступней в бедро.

- Вы из-за чего так с мамкой повздорили из-за самого отъезда? Все ж заебись было, она так сияла, вот мол, сынок в колледж поступил, бла-бла…

Молчание. Вздох на другом конце провода, немыслимо далеко. Бесплотный голос, перед которым не надо отчитываться, призрак из прошлого, от которого легче отмахнуться, чем от назойливой мухи. Но невозможно.

Прядь упала на глаза, раздраженно отвести ее в сторону. Пальцы замерзли.

- Понятно. Говорить с братом мы не хотим, зазнались в Остине.

- Пошел ты. Говорю ж я тут с тобой. И звонил на прошлой неделе. Ты щас где с грузовиком своим?

- В Орегоне.

- Еба, куда занесло. Че жена?

- Да че жена, брюхо растет… Начало вот.

- Поздравляю.

Молчание.

- Мэри залетела.

- Тоже мне, новость. А в Алабаме торнадо, и че?

- Велир…

- Да ладно, я понял. Слушай, ну а чего ты ожидал от этой шлюхи? Ну серьезно. Мамке ее пиздить надо было похлеще. Нет, тряслась, девочка, девочка, на папу похожа… Хуевочка. От кого хоть?

- Уилкинс.

- Бля-я-ять. Ну жди ребенка с фетальным алкогольным синдромом. А хотя погоди, это надо, чтоб мать бухала. Может, пронесет. А хотя погоди - нихуя не пронесет. - Смешок. - Че, решили оставить?

- Конечно.

- Хуечно. Фанатики, блять, религиозные. Ну и пусть мать растит этого выблядка, не наши с тобой проблемы. Бывай, не парься. Разберутся без нас, умники сраные.

- Ты там как, девчонку не присмотрел еще?

- Единственное, что я присмотрел, так это учебник по цитологии. Какие девчонки, тут пожрать бы успеть!

- Ой, ты как всегда, задрот. Бывай.

- Лучше уж так, чем как у Мэри. Бывай.

- Алло. Велир Хэйл у аппарата.

- Привет, это я.

- Так и не научился представляться?

- Слышь, ты че, президент, представляться тебе?

Фырканье.

- Как дела?

- Пока не родила.

- Как ты заебал умничать.

- Да ладно, не обижайся. Че малые?

- Старший ничего, тычет во все пальцем - “почему?” Мелкий гулит… Всех задолбал орать по ночам. Нэнс уже меня ногами спихивает, когда моя очередь.

- Хм. Часто орет?

- Ага, иногда без причины как будто. Пожрал, жопа сухая, нет. Аж надрывается. Сэмми так не делал.

- К врачу своди, че сидеть смотреть. Внутричерепное пусть проверит, я не знаю.

- Ладно, ладно… Ты Нэнс только это не ляпни, нервная стала, пиздец, дерганая. Трясется над каждой херней, какашки его чуть ли не в микроскоп рассматривает.

- А ты как хотел? Мать это… Это… Ну, в общем…

- Кстати про мать.

- Блять, Данек…

- У них там дела вообще дрянь, Велир. Этот Уилкинс ее бьет, дом они продали, переехали обратно вместе с мелочью. Как бы он нашу маму колотить не начал.

Трубка скрипит, сжатая в кулаке до побелевших костяшек.

- Это не мое дело.

- Велир…

- Нет.

- Три года прошло, сколько можно?! Что у вас стряслось тогда, наконец!

Жалобный звук телефонного рычага. Короткие гудки.

Велир прокрался обратно в свою комнату, зябко поводя худыми плечами. Как был, в майке и трусах, он юркнул под одеяло. Рядом с ним сонно завозились. Крепкая рука притянула Велира ближе, темноволосая макушка показалась над одеялом.

- Брат звонил?..

- М-м.

- Как там? Черт, у тебя ноги ледяные, Велир…

- Ну так не тащи меня к себе, блять! Крис… С-сука… Подожди ты…

- Так я тебя согреть хочу.

- Мы уже согрелись вчера! Чуть не спалились…

- Брось, не ворчи. Весело было, и тебе понравилось.

- Нихуя!.. Блять… Хуй с тобой…

Они оба задремали через полчаса. Велир - пригревшись на теплой груди.

Эти звонки были единственным, что нарушало мирную жизнь Велира, беспокоило его, заставляло мрачнеть.

Крис был тем самым парнем, который выдернул Велира из мерзлого шока, в котором он приехал в Остин. Велир даже не помнил, кто из них к кому подошел, а спрашивать сейчас было неловко. Они столкнулись на посвяте, оба порядком выпившие. Что было дальше, Велир не очень хорошо помнил, а пришел в себя он уже прижатый к запертой двери подсобки со швабрами. Руки Криса шарили под его футболкой, а губы скользили по шее. Велир не стал его отталкивать. Ему понравилось, только минет делать в подсобке было тесновато.

Тем бы дело и кончилось, но Крис не отстал от Велира, к вящему удивлению последнего. На следующий день он позвал Велира в кофейню, пожрать бургеров, туда, сюда, а в туалете бургерной опять зажал. Ужас Велира был настолько явно написан на его лице, что Крис отступил.

- Ты чего?

- Нас же убьют!

Крис опешил.

- Н-нет. Могут избить, но я дерусь хорошо. Кто сказал тебе, что за такое здесь убивают?

Велир замолк. Крис понял его без слов. Крис вообще дохуя чего понимал без слов, кроме главного. Ну или Велир за годы сидения в шкафу научился врать чуть лучше, чем “крайне хуево”.

Крис был классным парнем. Он был внимательным, ласковым, хорошим другом, умел отвалить, когда надо, умел приласкать так, что Велир терял дыхание. С ним было здорово как дружить, так и ебаться. Желать чего-то еще было просто незачем.

Но все, что видел Велир, когда смотрел на Криса - это черты, похожие на Константина. Похожая стрижка, похожие сильные руки, крепкий торс, темные волосы (но не такие темные, слишком темные, не отдающие на свету рыжиной). Велир видел только схожие с его первой любовью черты, и только поэтому отчаянно тянулся к Крису, не замечая ни его слишком чужеродной ласковой манеры говорить, ни непохожей усмешки, ни чужих карих глаз. Если бы Велир задумался, чем продиктовано его поведение, то понял бы, как несправедливо и непорядочно он себя ведет, но ему было так больно, так долго. Он слишком устал, чтобы копаться в себе, а Крис таскал ему кофе между парами, а после них трахал до сорванной глотки, и если честно, Велиру больше нихуя от него не было нужно.

Взамен Велир таскался с Крисом на все студенческие тусовки (до чего ж Криса любили люди, просто охуеть, его даже старая кошелка в столовке кликала “солнышком”), позволял ночевать в своей комнате, помогал с семинарами и худо-бедно готовил. Крис не лез к Велиру в душу, только порой в трусы. Казалось бы, живи да радуйся.

Года через полтора учебы Велир окончательно понял, что сколько бы его ни трахали, если это не тот человек, то для вас обоих это будет одним лишь мучением. Он стал все чаще и чаще отказываться от секса, уворачиваться от прикосновений, убегать в занятия от общения с Крисом. Крис заметил это и попытался поговорить. По итогам этого разговора они расстались. После расставания Велир оказался на грани отчисления, потому что за один день своей обычной активности он расплачивался неделей в кровати без еды и мытья. Как шли дела у Криса, он не знал, слишком занятый тем, чтобы отбиваться от кошмаров, в которых его пытаются убить мать, брат и Константин. Константин вообще снился ему часто в этот период, в разных ситуациях и разной степени одетости. В те месяцы Велир дрочил не потому, что хотел, а чтобы хоть как-то успокоить себя и уснуть.

Крис пришел к нему сам месяцев через одиннадцать. Велир, не ожидая никакого чуда, открыл ему, как был - лохматый, немытый, сонный, в помятой майке, криво надетых трусах и с сигаретой в зубах. Они молча смерили друг друга взглядами, после чего Крис с шумным вздохом притянул Велира к себе, прижал к груди. Оба, если честно, выглядели не прекрасно, но Крис явно получше. Видимо, он все-таки продолжал выходить на улицу.

Они стали осторожнее. Велир отзывался на любую попытку отвлечь себя активным согласием, а Крис стал внимательнее присматриваться к нему. Велир еще более старательно убедил себя, что любит Криса. Ведь страдал он по Крису, когда он ушел… Правда?.. Ведь по нему же?..

Следующее расставание его бы просто убило.

Все бы ничего, живи и радуйся. Велир и Крис протянули вместе до середины четвертого курса. Велир уже вообще не хотел с ним ни трахаться, ничего, но к счастью, воображение у него было богатое, а память, хоть и избирательная, Константина помнила на ура. Во время каждой близости он закрывал глаза, представляя рядом с собой вовсе не Криса. И однажды прямо во время оргазма у него вырвалось со стоном имя Константина.

После этого говорить было уже не о чем. Память Велира защищалась от боли еще более яростно, чем в восемнадцать лет, когда мать выгнала его из дома. Он не впал в бессилие, как в первый раз, уже умея кое-как справляться, но память отказывалась воспринимать и обрабатывать окружающие события. Поэтому как именно Велир оказался в постели с Майком, парнем из их общей с Крисом тусовки, Велир не мог вспомнить.

- Слушай, - промямлил он, лежа в постели и глядя в потолок.

- М-м, - Майк выпустил в воздух облако дыма. Его курево едко пахло. Велир протянул руку.

- Дай… Слушай, ты помнишь, как мы познакомились?

Майк пыхнул еще раз и откинул голову. Дреды лежали на его смуглой груди. Майк был то ли наполовину, то ли на треть афроамериканцем, с яркой внешностью, некоторыми пагубными зависимостями и душной личностью. В период муток с Велиром Майк как раз увлекся идеей коммунизма.

- Да на пьянке очередной ты набухался, влез ко мне на колени, обещал отсосать, да и уснул. Я подумал, что обещания-то надо выполнять, поэтому выловил тебя на следующей. Но это ладно. Вот представь: каждому по потребностям, с каждого по способностям. Мы очень мало думаем о значении этой фразы, особенно ее второй части. Все хотят себе побольше, наши потребности безграничны, но! Так же и наши способности! Смотри, Маслоу говорил…

Велир заснул. Что-что, а секс был неплох и отрубал отлично. Он был даже лучше, чем с Крисом, хотя Крис был ласковее. Секс с Майком не был приправлен чувством вины и стыда. На Константина Майк был совсем не похож. К пятому курсу Велир окончательно перестал себя обманывать. Любовь таким, как он, была не положена. Крис тоже это поймет со временем. Любовь - она для нормальных, а не для ебущихся в жопу извращенцев. Майк не заботился о нем, не целовал в щечку, не отдавал ему всего себя и не требовал того же. Измученному болью Велиру так было даже легче.

Если б ему еще не снился Константин, молодой, все еще восемнадцатилетний, сидящий на его постели в Уайли, так близко, в проклятой белой рубашке, открывавшей ключицы, в которые так хотелось уткнуться лицом. Он тогда обнял Велира в ответ, и смотрел так ранено, беззащитно…

После таких снов Велир просыпался и обнаруживал, что уже кончил себе в трусы. Радости от этого, конечно, ему не было никакой. После появления Майка сны не прекратились, но хотя бы прекратился этот… ночной позор.

Когда Велир проснулся, Майк все еще пиздел, обращаясь непонятно к кому - возможно, что к скуренному уже косяку. Велир устало выдохнул, встал, нацепил трусы и сел заниматься.

- Так, лекцию свернули. Мне щас надо мочеиспускательную систему у псовых повторить, - пробормотал он, листая учебник и продираясь пальцами сквозь колтуны в волосах, - и эндокринную… Блять.

Майк замолчал, откинув голову на спинку дивана и полностью отдавшись кайфу. “Словил волну”, как он сам это называл.

Единственными неудобствами с Майком были его пиздеж и просьбы иногда побыть сверху в сексе. В первый раз у Велира вообще не встал от растерянности. Во второй раз… Тоже, но он довел Майка пальцами, после чего долго анализировал, что это за хуйня вообще была, и понравилось ли ему. Решил, что ничего так, особенно когда Майк стонал, но снизу ему как-то нравилось больше. Мысли всякие в голову не лезли, особенно когда Майк от души ему отсасывал. А сверху было как-то… Неловко. Хотя постепенно Велир привык, тем более, что Майк просил нечасто - видимо, он заблаговременно нашел себе более согласного на доминантную роль чела.

Зато Майк рассказал ему о простате. Хоть какая-то польза. Когда Велир впервые нащупал ее у себя, то кончил до искр из глаз и решил, что не нужен ему теперь никакой мужик вообще.

Для человека, не способного на убедительную ложь даже под дулом пистолета, Велир мастерски умел наебывать самого себя.

Освободившись от лишних проблем в виде отношений, Велир с головой ушел в учебу. Выпуск приближался, и надо было искать работу. На четвертом курсе Велир устроился помощником ветеринара в мелкую клинику. Набрал там опыт работы и ушел на ту же должность в клинику покрупнее. Еще немного, и он сможет работать нормальным ветеринаром. Дальше Велир не загадывал - его планы слишком зависели от заработной платы.

Данек звонил редко, и новости всегда были одни и те же - он жил в Орегоне, постоянно был в разъездах по работе, в его семье все было в порядке, родились уже три сына, все здоровые малыши, жена тоже его радовала, а вот новости из Уайли Велир даже слушать не хотел. Ему было насрать и на мать, и на Мэри, и на Уилкинса, и на их ребенка. Велир даже не помнил его пол и день рождения. Воспоминания о его детстве в Уайли стирались, заменялись новыми заботами, знакомствами, работой.

Велир помахал рукой сияющей девочке с дурно воспитанным шпицем на руках и устало плюхнулся в рабочее кресло, уронив голову на руки. Он снимал крохотный угол в спальном районе города, и до него еще как-то надо было добраться.

Сука, как же он устал.

После выпуска они с Майком даже не попрощались - просто перестали общаться. Велиру на одноклассников было меньше похуй, чем на бывшего ебыря. Он закончил с делами, поскреб заросший щетиной подбородок, влез в пальто и выполз из клиники, закрыв ее на ключ.

Почтовый ящик Велир проверял из чистого нежелания видеть его забитым - писем и посылок он ни от кого не ждал. Во всем мире у него не было больше живой души, которая заметила бы, сдох он или нет, кроме брата, да и тот пока узнал бы, Велира бы уже сто раз похоронили - очередной безымянный труп в большом городе.

Не то чтобы Велир собирался помирать прямо сейчас, но смысла в такой жизни не видел тоже.

Из почтового ящика ему под ноги выпала тощая газетенка и… Конверт. Велир поднял его. На обороте неуверенным почерком были написаны его имя и адрес. Обратный адрес…

У Велира дрогнули пальцы.

“75002, Каунти Роуд, 819, Уайли, Техас, США”.

Почерк был не матери, не Мэри и даже не Данека. Это вообще был не почерк взрослого человека. Не заметив газеты, Велир наступил на нее и прошел в квартиру, сверля взглядом конверт. Закрыв за собой дверь, он осмотрел конверт внимательнее.

“Василь Уилкинс”.

Ебырь Мэри? А почему почерк, как у умственно-отсталого?

“Видать, совсем упился”, - подумал он, садясь на потертый пуфик у входа.  Распечатал письмо. Тетрадный лист, на котором неровно прыгающими крупными буквами разного размера был написан текст синим карандашом.

“Дарагой дядя Вилир!”

Брови Велира коротко дернулись.

- Какой я тебе дядя, алкаш, - пробормотал он. Сердце сжалось, а под ложечкой неприятно засосало. Он уже догадался, кто на самом деле написал письмо.

“Ты наверно меня не знаешь. Меня завут Василь. Мою маму завут Мэри. Она говорит что ты ее брат значит ты мой дядя”.

- Пиздец, он там в школу ходит вообще? - Пробормотал Велир вслух, закрывая рот ладонью и опираясь локтем о колено.

“Мы живем у бабушки. Папа очень пьяный всегда. Мама тоже. Мама много спит. Папа меня колотит. Бабушка и папа кричат всегда потом. Я баюсь. Папа говорит что отдаст меня в какую-то систему потому что я ем много и одежду надо покупать. Система это когда чужие люди тебя забирают и делают плохое. Так мама сказала. Мама сказала ты добрый. Забери меня в Остин пожалуйста. Она сказала ты умный и меня всему научишь. Я буду паслушный. Мне скоро 9 я много умею С уваженем, Василь Уилкинс”.

Велир просидел с письмом одну оглохшую вечность, позволяя каждому криво написанному слову с орфографическими ошибками, каждой пропущенной запятой пройти через него. Он бросил письмо на тумбочку для обуви, поднялся, силясь вспомнить, что вообще собирался сделать. Поставить чайник и чего-нибудь похомячить, кажется. Велир поставил чайник и тяжело оперся о стол.

Лучше всего было позвонить Данеку, и пусть он это разруливает. Все эти годы именно он был ближе к семье, к матери. Однажды даже приехал в Уайли и отлупил Уилкинса, но после его отъезда стало только хуже. Черная ненависть, выросшая из разбитого сердца, выжгла в Велире любые чувства к матери - негативные или позитивные. По крайней мере, Велир так думал. Но если тот алкаш поднимал на нее и на дуру Мэри руку…

Велир сжал руку в кулак. В голову совсем некстати пришло, как мать трепала его по голове, когда он носил из школы А+ по химии, и как сестра в немыслимо далеком детстве подарила ему на Рождество плюшевую собаку, которую Велир потерял и потом долго плакал в ее колени, а она беспомощно утешала его: “ничего, мы купим другую”.

Почему он это забыл?.. Почему вообще все так вышло у них?

Велир понимал, что и ниточка общения с братом по телефону, и убежденность сестры в том, что только он, самый младший, отрезанный ломоть, будет в состоянии спасти ее сына, зиждутся лишь на молчании матери.

“Мама сказала, ты умный и всему меня научишь”.

Велир зло выплюнул ругательство. Вода в чайнике достигла крайней точки кипения, щелкнул выключатель.

- Сказала она! Да из-за нее вся эта херня и происходит! Хорошо, блять, придумала!

Мэри безответственно привела в этот мир никому не нужную жизнь и попыталась повесить ее на младшего брата, который сроду от нее не видел нихуя хорошего, кроме той плюшевой собаки двадцать один год назад. В самом деле, чего он раскис, сопля? Какое ему собачье дело, пусть хоть передерутся там все! Он пытался жить с ними в мире. Его не приняли, его оттолкнули за то, каким он появился на свет. Ну и пусть катятся нахуй все вместе.

Откиснув в квартире свободные сутки, Велир вышел на работу на два часа раньше. Сунув руки в карманы коричневого клетчатого пальто, он медленно прошел мимо телефона-автомата. В тонких губах дымилась сигарета. Велир привычно поднял острые плечи, спасаясь от холода, и шагал широко, торопливо. Серый шарф был туго затянут на шее.

Пройдя мимо автомата, Велир вернулся, шагая задом. Потоптался в нерешительности около него и юркнул внутрь. Звякнула монета, упавшая в щель.

- Алло, Д… Дан?.. Нэнс? Привет, Нэнс, это Велир. Да. Да ничего, как ты… Ой, - он поморщился, когда ребенок взвизгнул прямо в трубку. - Да ничего. Я хотел с братом… Да, передай, что я звонил, будь добра. Пусть перезвонит мне на домашний, но только ближе к ночи. Да ничего, на работу пизд… иду. Холодно, зараза. Как дети?

Пронзительная трель телефона разрезала сонную тишину темной квартиры, слишком тесной даже для одного человека. Велир встал с кресла, в котором сидел поперек, закинув длинные ноги в прохудившихся носках на подлокотник, и прошел к телефону, уронив две верхние газеты с кипы, накопившейся в прихожей.

- Алло, Данек. У тебя остался кто в Уайли? Спроси, не нужен ли ветеринар…

Молчание. Велир нервно затянулся, перехватывая сигарету крепче тонкими пальцами. Огонек тлеющей сигареты слабо освещал его острый нос и чайного цвета глаза, придавая им маниакальный блеск.

- Отвали от меня со своими вопросами! - Сердито бросил он в трубку. Гнев мгновенно оживлял острые птичьи черты. - По дому соскучился, кретин, нигде больше работу не нашел - выбери объяснение, которое больше по душе. Спасибо, жду тогда. Ранчо-то живо еще? Хоть лошадей лечить… О, да? Заебись. Мистеру Ричардсону привет передай… Нет, не этому придурку! Старшему… Спасибочки большое. Целую, блять, чмок в пупок.

Раздраженно кинув трубку на рычаг, Велир забрел на кухню, докурил сигарету, бросил бычок в жестяную банку и вытащил новую сигарету. Он чиркнул зажигалкой и затянулся, глядя в темное окно.

То, что он собирался сделать, было чистым безумием. И это безумие обещало стоить ему прилично денег, времени и нервов.