Сойдя с автобуса с тем же рюкзаком и чемоданом, с которым он убегал отсюда восемь лет назад, Велир вдохнул чистый ледяной воздух и поежился. После внесения первого платежа за дом у него нихрена не осталось из сбережений, кроме последней, хоть и весьма приличной зарплаты, что его волновало. Что ж, зато это был его дом - ну, как только он выплатит ипотеку банку. Дом был одноэтажным, старым и нуждался в ремонте, зато он был достаточно на отшибе, чтобы Велиру там было спокойно. Его продавали по дешевке и долго не могли продать, потому что там, кажется, кто-то сдох, но Велир даже не дослушал, кто именно, как и почему. С покупкой он покончил еще в Остине.
Теперь предстояло дело посложнее.
До своего нового дома он дошел пешком. В городе… Пугающе мало что изменилось. Единственная бакалея, заправка, на которой когда-то работал Данек, дома вдоль дороги. Сонная тишина. Стояло раннее утро, и снег опускался на землю бесшумно. Звуков вообще не было, кроме скрипа под ботинками Велира.
“Да всю Америку может снести нахуй метеоритом с инопланетянами, эти даже не узнают”, - подумал он, переходя улицу. Рука устала тащить чемодан, и Велир поставил его на припорошенную снегом мерзлую землю, медленно размял пальцы.
Снег скрипнул под чьими-то еще ботинками. Велир поднял голову.
Перед ним стоял высокий и крепкий мужчина, на полголовы его выше, в темных джинсах, расстегнутой джинсовой куртке с белым воротником и синей рубашке в черную клетку. Лицо мужчины заросло густыми усами и аккуратной бородой, которая грозила бы вырасти в куст, если бы не строгий контроль ее хозяина.
- Велир? - Неверяще спросил мужчина низким бархатным, смутно знакомым голосом, оглядывая Хэйла с ног до головы. Он был смутно похож на Мариана Ричардсона, но не слишком.
Велир вгляделся в его глаза, совершенно не узнавая. Правый карий, левый голубой. Ну конечно, те самые глаза, которые Велир так часто видел, закрывая глаза.
- Ричардсон.
“Как ты, сука, не околеваешь на таком морозе!”
Константин продолжал смотреть на него странно, будто увидел призрака.
- А я тебя не узнал, - Велир срочно схватился за ручку чемодана, чтобы не стоять перед ним идиотом, - богатым, э-э… будешь…
Константин тут же отобрал у него чемодан.
- Дай помогу.
- Че, думаешь, надломлюсь? - Тут же ощерился Велир, будто и не было этих восьми лет в попытках построить из себя приличного человека. Будто и не было у него здесь важного дела. - Отдай чемодан.
Константин неохотно отпустил ручку. Его пальцы скользнули по тыльной стороне ладони Велира, обожгли холодную руку своим теплом, и Велир ебнул чемодан на землю.
- Да блять!..
- А ты совсем не изменился, - сказал Константин, наблюдая, как Велир хватает чемодан и решительно топает, куда шел.
- Чего не скажешь о тебе.
“Еще горячее стал с возрастом, сукан, это несправедливо, наконец! Твой пик должен был прийтись на старшую школу, где обрюзгшее лицо, пивное пузо, чего там бывает у мужиков под тридцать, где?!”
Тот факт, что и у самого Велира ничего этого не было, он эпохально упустил. Константин спокойно шел рядом, сунув руки в карманы. Примерно полквартала они прошли в молчании. Велира взволновала бы эта встреча, но ему сейчас было волноваться и без этого. Он хотел спросить, как там мистер Ричардсон (не умер ли; он был совсем еще не старым, но с людьми, к сожалению, случается всякое), как жена (Велир не сомневался, что Константин давно женился на Нат, и они наплодили кучку милых маленьких Ричардсонов, таких же гадючных, как и их родители), но не хотел выдавать, что ему вообще интересна жизнь Константина. Велир покосился на него, но Константин шагал, сунув руки в карманы, и не было видно, есть ли на пальце кольцо.
“Да, конечно, есть, а даже если не носит, не значит, что не женат или с другой какой бабой не замутил”.
Велир отвлекся от него, задумавшись о том, как будет претворять в жизнь свой план. План был настолько всрат, что его и планом назвать нельзя было. Попросить помощи Велиру и в голову не пришло. Он шел, нервно покусывая губы, когда из раздумий его выдернул голос Константина, пронизанный ленивой издевкой.
- А чего вдруг вернулся? Что, в остальной Америке не ебет никто?
- Что?.. - рассеянно переспросил Велир. Он настолько не ожидал возобновления детских издевательств, что даже забыл оскорбиться. Фразу собеседника мозг обработал с задержкой на пару секунд. Поняв, что ему сказали, Велир вспыхнул с кончиков ушей до ног.
- Слышь ты!..
“Убирайся из этого города! Или тебя застрелят!”
Проглотив первый горячий ком агрессии, Велир презрительно фыркнул.
- Что, Ричардсон, все мышцы за восемь лет качнул, кроме мозговой? Сочувствую. Можно было и чего пооригинальнее за восемь лет придумать, ей-богу, я разочарован.
Он ускорил шаг, отрываясь от Константина, чтобы тот не увидел в нервных движениях и покрасневшем лице боль, обиду и страх. Вмиг Велир из взрослого человека регрессировал в затравленного подростка.
Константин не стал его догонять и ничего говорить. Только остался посреди улицы и долго смотрел Велиру вслед. На его плечи и голову медленно падал снег, оставаясь на плечах джинсовой куртки и темных волосах.
Велир не оглянулся.
Захлопнув за собой дверь дома, он бросил рюкзак и чемодан на пол в прихожей, прошел в ванную, плеснул на горящее лицо холодной водой и оперся о раковину. Что ж, милые люди, которые продали ему дом, хорошо его убрали.
Нет, так нельзя. Ему нельзя было больше вести себя, как запуганное дитя, даже если весь этот проклятый город подавлял все его существо и напоминал, что первые восемнадцать лет жизни Велир провел жалким ничтожеством, а в последующие восемь стал просто безымянным никем.
Разобрав вещи, Велир сходил в магазин, где работала, слава богу, какая-то незнакомая женщина, купил продуктов, сляпал себе нехитрый ужин из макарон с сыром и завалился спать посреди дня. Проснувшись, он пожрал и снова улегся спать.
Ему скоро очень нужны будут силы.
Константина он в тот день больше не видел.
На следующее утро Велир продрал глаза, умылся, пожрал и не слишком твердым шагом направился по адресу Каунти Роуд, 819.
В дверь он сначала позвонил, но звонка внутри не услышал. Потом постучал. Подождав немного, Велир решил, что достаточно он расшаркивался, и в пизду эту интеллигентность, перенятую в Остине. Он несколько раз ударил в дверь ногой.
Дверь открыла мать, и Велир едва не отступил, рассыпался внутри карточным домиком, из-под которого выбили фундамент.
Мать смерила его взглядом. Ее лицо было изборождено безжалостными новыми морщинами на лбу, щеки запали, носогубные складки стали резче, но взгляд был по-прежнему тверд. В волосах почти не осталось темных прядей, и теперь они были туго затянуты в пучок.
- Где Василь? - Без предисловий спросил Велир.
В конце концов он ей уже ничем не обязан, даже “здрасьте”. Просто чужая тетка, которая не справилась с тем, чтобы вырастить двух из трех своих детей, а единственный удавшийся благоразумно съебался в другой штат.
Мать моргнула на него.
- Ты что тут делаешь?
“О, так я все еще твой сын? Приятно”.
Велир протиснулся мимо нее в дом. В нем пахло чем-то лежалым, кислым, сладковатым. Гниение. Так никогда не пахло, когда они были маленькими.
- Забираю своего племянника. Он будет жить со мной.
- На каком основании?! - Мать схватила его за плечо, пытаясь остановить. Велир грубо стряхнул ее руку.
- На том, что если оставить здесь ребенка, то скоро вам придется покупать гробик по размеру! Охота?!
“Что я делаю, я даже не знаю, бьет ли он его на самом деле…”
Стоило подумать об этом раньше, но слова Данека много лет назад и криво написанное детское письмо послужили достаточными доказательствами.
- Че за шум, мать? - Зычно крикнули со второго этажа. Губы Велира искривились в оскале против его воли.
“Так вот какой сын тебе был нужен. Безработный алкаш, зато не пердолится в зад. Вот на это ты меня променяла, стерва?”
Велир будто разделился на две половины. Одна ненавидела мать с яростью дикого зверя, другая, маленькая, подбежала к матери и спрятала лицо на ее животе, обхватив ее руками.
Видимо, Мариса правильно истолковала взгляд сына, потому что она отвела глаза. Велиру захотелось завыть.
За своими страданиями он совсем забыл испытывать страх. Поэтому когда Велир увидел спускающегося по лестнице обрюзгшего мужика в белой майке и полосатых пижамных штанах, небритого, с торчащими во все стороны волосами и мешками под глазами, он едва не рассмеялся. Настолько стереотипного алкаша стоило поискать. Как из книжки.
Алкаш нахмурился и спустился ниже.
- Ты еще кто такой?
- Тот, кто был призван облегчить твое существование, - парировал Велир. - Где твой сын?
Мужик рыгнул.
- Тебе он зачем?
- Не твое собачье дело. Я тебе ношу облегчу, заберу его и…
- Я тебе его не отдам, - вдруг вступила мать.
- Я тебя не спрашивал, - ощерился Велир.
“Что, думаешь, я его для… Для…”
Он прерывисто вздохнул и вдруг увидел наверху лестницы, за перилами маленького мальчика в мужской рубашке. Он утонул в ней, руки были скрыты непомерно большими рукавами, как у Пьеро. У него были соломенного цвета волосенки, точно как у сестры, и огромные карие глаза. Мальчонка пугливо выглядывал из-за перил.
- Я его забираю, - четко отчеканил Велир, с трудом оторвав взгляд от глаз мальчонки. - Ты подписываешь передачу мне опекунских прав, и расплевываемся мы с тобой, как в море корабли. Узнаю, что ты прижил моей сестре еще одного пиздюка - я тебе хер отстрелю, Уилкинс.
Алкаш немного подумал, скользнул по Велиру водянистыми глазками и вдруг расхохотался.
- Да забирай! Дармоедствует тут только, все равно слишком мал, чтобы работать. Но только ничего подписывать я не стану! Лет до шестнадцати его. Пусть тут живет, рядом. Потом работу найдет, будет папке помогать, да, сынок?
Велир не ожидал, что сын вообще будет интересовать Билла Уилкинса, но алкаш оказался хитер. Другой человек вырастит его пиздюка, а потом тот потребует, что ему причитается, как отцу, и всем будет плевать, что отцом тот был, только пока спускал в Мэри.
Уилкинс отступил в сторону, стоя на последней ступеньке лестницы.
- Иди, пока я не передумал.
Василь скатился по лестнице вниз, прижимая к груди под рубашкой рюкзак. Он встал у порога, торопясь скорее убраться из этого дома, но при этом бросил на свою маму тоскливый взгляд. Мэри ответила ему слабой, неуверенной улыбкой.
Не говоря больше ни слова, Велир открыл дверь и вышел, не оглянувшись. Ему в лицо бросился сноп снега. Василь выскочил следом, прижимая к груди слишком большой рюкзак. Видимо, в какой-то момент Мэри накинула на него курточку.
Мать вышла следом. Она попыталась что-то сказать, но Велир остановил ее бешеным взглядом.
- Вперед иди, - бросил он Василю. Тот послушно отошел. Велир прошипел матери:
- Мне жизнь не так уж дорога, поэтому если скажешь кому - моя кровь на твоих руках будет в том числе, а мне уже будет похуй. Ты о нем подумай, - он кивнул на Василя. - Бьет этот алкаш тебя?
- Пусть попробует, - сквозь зубы ответила мать. Велир мрачно усмехнулся. Что ж, зря он сомневался в ней.
- А их?
Мать помедлила. Велир считал все, что ему было нужно, в ее молчании.
“Почему ты позволяешь?”
“Если хватило духу выгнать меня на улицу, почему не их?”
“Почему сейчас ты все же отдаешь его, если я педофил и детей ебу?”
Он молча развернулся и пошел прочь. Каждый шаг прочь от нее, каждая прокручиваемая в голове грубость резала его, словно ножом, но они оба перешли черту, за которой могли бы поговорить и понять друг друга.
Они говорили на разных языках.
Любовь, которая у взрослого ребенка и родителя трансформируется в любовь двух равных людей, у них съежилась, почернела и рассыпалась застарелым пеплом, раня, как Велир был уверен, только его одного.
Ну и пусть.
Велир поднял глаза от собственных ботинок, зачерпывающих снег. В конце заснеженной дороги его ждал Василь в смутно знакомой куртке и слишком большой рубашке.