Дзынь-дзынь-дзынь…
Белый туман кружил, душил, забивался в легкие, не давая вдохнуть глубже. Сердце стучало, казалось, в глотке.
Будет больно.
Очень больно.
Потому что дернется грудная клетка с раскрытыми костями ребер, нутро обожжет воздух пещеры, нервы завизжат, как струны скрипки под неумелым смычком и движениями бездарного музыканта. И боль пронзит все тело.
— Тише, тише, успокойся, девочка. Скоро станет легче.
— Не ври, Сшива, легче не станет, — грубо обрывает голос Резы. — Будет только хуже. Так что терпи.
Больно.
Чужие руки хватают за голову, не давая расшибить затылок, когда от агонии нет спасения, нет возможности облегчить. Когда тебя разбирают на куски и ты бьешься головой, воя, разрывая уголки рта об дощечку.
Спасите, кто-нибудь…
Мама.
Папа?
Брат?..
Татч?!
Пожалуйста, хватит!
Голубое пламя с золотистыми искрами вспыхивает в молочно-белом тумане, и сон обрывается; не способная открыть глаза, подскакиваю, хватаю ртом воздух. Руки шарят по груди, и вой вырывается из глотки.
Воздуха!
Дышать не больно! Больше не больно!
— Успокойся, — чужой голос заставляет вздрогнуть. — Ты на Моби Дике.
— Марко? — выдыхаю с надеждой, пытаясь надышаться воздухом. Вокруг кружил легкий аромат, невесомый, приятный.
Вдох-выдох.
— Нет, — чужие пальцы касаются лба, и до меня наконец доходит осознание, что мне пытаются измерить температуру.
Кошмар ощущается на языке солью и кровью. Пот. Холодный и липкий, он покрывает, казалось, все тело. Крупными каплями скатываясь по вискам, пропитывает волосы, но рука на моем лбу успокаивает, возвращает в реальность.
Вдох-выдох.
— Изо? — сквозь тусклый свет иллюминатора узнаю я шестнадцатого комдива. Удивление столь незначительно, что теряется под давлением других чувств и ощущений. Мир кажется слишком резким и ярким. От приятного запаха, что наполняет незнакомую каюту, до липнущей к коже рубашки.
Мужчина тем временем в сумерках раннего утра тенью скользит по, кажется, своей каюте. Его образ царапает воспаленный мозг, и я моргаю. Но нет, на нем только штаны — грудь и плечи ничем не прикрыты. Волосы, что обычно собраны в прическу, достают почти до талии черной шелковой волной, часть из них перекинута со спины на грудь.
Видеть шестнадцатого комдива таким до ужаса непривычно.
С тихим чирканьем загорается огонек, отбрасывает свет на чистое, почти незнакомое лицо красивого мужчины без привычного макияжа. Комдив раскуривает свою трубку, тушит огонек, и по помещению разносится шелестом его выдох. Дым тут же кружит по комнате, и от запаха мне становится легче.
Дышать, соображать и ощущать мир.
— Что я здесь?..
— Я пью меньше всех, — отвечает пират, поясняя как что-то само собой разумеющееся. — Нужно знать меру. Какой бы ни была компания, каким бы ни было настроение, важно оставаться человеком, а не животным.
— О… — протянула, пытаясь проникнуться чужой жизненной философией. — А я…
— Я просто захватил тебя, когда уходил. Сомневаюсь, что сон на бочках был бы хорош, — хмыкнул мужчина и совершенно спокойно подошел ближе. Свет из иллюминатора упал на его лицо. Дым струился в потолок. — Впрочем, со сном у тебя и так отношения сложные, не правда ли?
На полу стоял низкий столик, и я наконец обратила внимание, что спала на… матрасе? Не сильна в японских традициях, если честно.
— Спасибо?..
Вряд ли он просто так проявил участие в моей судьбе на ближайшие сутки, так что у меня тут же возникли вопросы и подозрения.
— В прошлый раз у тебя было похмелье, — внезапно заметил он.
Из непонятных темных пятен по мере светлеющего неба, проглядывающегося через иллюминатор, появились четкие очертания какого-то кувшина на столике и других предметов.
— У меня в последнее время очень крепкое здоровье, — поднимать тему улучшенной регенерации и странных мутаций в моем организме решительно не хотелось. Особенно после красочных снов-отрывков, что ходили вокруг да около, но сути не раскрывали.
И хорошо, что не раскрывали.
— Не буду спрашивать, что произошло с тобой и Марко в вашем приключении. Мне это не интересно, — Изо выдохнул дым. — Но ответь на один вопрос. Чего ты хочешь?
— В каком смысле?
— Чего ты хочешь от становления пиратом, что ходит под флагом нашего Отца?
Темные глаза, глубокий голос и ни капли очарования при всех данных и ситуации, в которой мы находились. Меня никак не цепляла эта красота, не трогала ничего.
Не дергала.
Скорее вызывала чувство настороженности, но не страха. Нет, страха не было.
Изо был… шикарен, но…
Для меня он как драгоценный камень, в которых я не разбиралась.
Изо — красивая кукла, некая скульптура. Отточенные движения, изящность жестов. Многие его путали с женщиной, но при всей его красоте и любви к макияжу пират был совсем не женственен.
Он был актером. Тот самый Джокер, который может обернуться кем угодно. Как угодно. И Изо это знал. Это сквозило в каждом шаге, не широком и размашистом, присущем мужчине, а коротком, но стремительном. В движении головы, рук, взгляде. Кто бы что ни думал о его предпочтениях, ориентации, этот ценитель искусства знал — никого из встреченных он не оставит равнодушным.
Игра на контрастах. Белое-черное-красное.
От неприязни до ненависти. От ненависти до страха. От страха до восхищения.
Что на уме у этого мужчины, я не имела никакого понятия. Он был загадочен, недосягаем, прекрасен.
Безумно опасен.
Мужчины, женщины, мне кажется, ему было плевать на пол и чужие взгляды. Если бы он только захотел, то мог просто очаровать кого угодно. Даже самого убежденного натурала.
Мнимая хрупкость, обманчивая иллюзия, маска на маске.
Убийца, который предан лишь немногим существам. И то не факт, что нескольким, а не одному.
На этом корабле он был словно путешественник, попутчик, призрачное воспоминание, которое привычно вписалось в бытие, но в какой-то момент Изо может раствориться в предрассветном тумане, пройдя по песку, позволяя морской пене лишь слегка целовать подол его одеяния.
Не команда пиратов, а какие-то монстры.
— Я хочу выжить, — усмехаюсь устало. — Я хочу вернуться домой.
Черные глаза заглядывали в саму душу, гипнотизировали и чуть поблескивали почти зловещим отблеском при повороте головы в утреннем сероватом свете.
Дым продолжал виться.
— Марко просил меня взять тебя под свое крыло, — Изо спокойно улыбнулся, прикрыв глаза длинными черными ресницами.
— Что?
С чего бы Фениксу…
— Но я тебя в свою дивизию не возьму.
Этот ответ был не очень приятен. Изначально, когда мне предоставили выбор, долго думала над тем, куда бы вступить и где бы для меня было больше пользы. Рациональный расчет. Татч с камбузом и со своей заботой совсем не подходил. Острого и внимательного ока Феникса мне и так хватало, и излишней наивностью я не страдала — куда бы ни пошла, слежка за мной будет.
Харута? С Харутой особо иметь дел не хотелось. Оставался шестнадцатый комдив. Изо более-менее мне знаком, и главное — его дивизия специализировалась на стрельбе, а с огнестрелом у меня отношения хоть и не дружеские, но вполне себе — знакомы мы были, спасибо моему отцу. И отстреливаться хоть как-то от неприятелей и врагов было бы совсем неплохо научиться.
Я хотела вступить в шестнадцатую дивизию, так как там у меня больше шансов получить реально полезные навыки за достаточно короткий срок, но, видимо, не судьба. И это было достаточно печальным фактом.
— Почему?
— Потому что прежде, чем научится стрелять, тебе нужно научиться не быть целью, — он потянулся к кувшину и налил что-то, после чего протянул мне. — Выпей. Успокаивает. Хотя обычно его пьют после похмелья.
Тонкий фарфор под пальцами был чуть теплым. На языке оседал горький привкус трав и свежесть мяты.
— И что же?
Что мне делать?
— Иди к Мими.
— К Мими?
К главе лазарета? С чего бы?
— Поверь, узнаешь много нового, — улыбнулся он, скрывая в улыбке множество смыслов. И прежде чем сомкнуть губы на своей трубке, добавил: — Больше, чем можешь представить.
От отвара действительно стало легче. Медсанбат… может, и не плохой вариант? Много ли я знаю о целом отдельном женском батальоне?
— Спасибо?
— Не за что.
Небо было уже совсем светлым. Пот наконец высох, но чувство липкости никуда не делось, и мне хотелось в душ.
А еще я ощущала, как рассеивается эта странная атмосфера какого-то доверия и колдовства, и мне хотелось поскорее покинуть комнату этого злого колдуна.
— Знаешь, в чем главное отличие женщин от большинства мужчин?
— Нет?
— Вы до такой степени верны себе, что неверны другим.
Я остановилась.
Фраза царапнула. Задела за живое что-то в глубине души.
— Потому что зачастую женщинам только это и остается. Верить в себя, в свои силы и в свои принципы, — хмыкнула с горечью. — И поверь, вы, мужчины, тоже не безгрешны.
— В своем безжалостном эгоизме, в своей чудовищной воле и способности пойти по головам даже тех, кто вам безумно дорог, вы и прекрасны, — тени очерчивают его ровный, точеный подбородок, делают лицо резче, глубже, выразительней.
— К чему этот разговор?
Наши взгляды пересекаются.
— Не дай себя убить просто так, Улик.
Что-то в его голосе было такое… угрожающе.
Губы сами разъехались в улыбке, и что-то темное, злое и веселое во мне встрепенулось.
Глаза в глаза.
— Не стоит беспокоиться, — улыбка от уха до уха. — Я не собираюсь умирать.
Сейчас уж точно.
***
— Общество дохрена загадочных мужиков, а не пиратский корабль! — прошипела, вываливаясь на палубу Моби Дика, тут же чувствуя, как холод защекотал мурашками кожу.
Злое веселье куда-то пропало, и осталось какое-то мутное недоумение.
Нет бы промолчать, ну да ладно.
Кто не дополз до койки, тот спал прямо на палубе. Причем, судя по всему, более трезвые товарищи позаботились о менее вменяемых, положив аккуратными рядами. Пришлось преодолевать препятствия. Как сказал Татч, для подобных попоек Моби Дик обычно подходит близко к Калм Белту. Пояс Спокойствия славится не только Морскими Королями, но и тем, что погода там стабильна за счет полного штиля. И вблизи с ним особых потрясений ждать не стоит. Так что пираты могли себе позволить сон под открытым небом…
Первое недоумение наступило в тот момент, когда я обнаружила запертый женский блок. То есть целая часть корабля, на которой обитали женщины, была просто закрыта. Вместе с моей каморкой.
Вопрос, почему меня не оттащили к медичкам, отпал сам собой. Мими просто заперла все двери, исключая случайные контакты. Ей и так хватало склок и всего остального. Один только Эйс успел повалять пол-лазарета. Учитывая то, что парень был молодым, горячим и безотказным, то ссоры случались не раз и не два.
А в душ я ходила к девочкам.
Было раннее утро, и будить всех своим походом в сторону душевых как-то… неприлично? Скорее не по-человечески. Поэтому, поскребшись тихонько в дверь и не получив ответа, с грустью потопталась на месте, после чего побрела прочь.
Делать нечего, в мужскую душевую я не сунусь, но в санузел придется заглянуть. Слава всем морям, внезапных встреч по пути не было, так что путешествие прошло успешно…
Вернувшись на палубу, посмотрела на ряды спящих мужиков, отметила, что всю еду и алкоголь убрали, и прокралась в сторону камбуза.
Почему-то зверски хотелось есть. Хотя по всем правилам я должна была страдать от похмелья и даже, возможно, алкогольного отравления. После того брудершафта уж точно.
На камбузе явно чувствовалось воспитание дотошного Татча. Все было прибрано и рассовано по местам. Все остатки былой роскоши подвергнуты тщательной и заботливой упаковке и помещению на полки и в холодильники.
Король камбуза.
Путь мой лежал к одному неприметному месту, о котором знали все, но особо на него не надеялись.
Холодильник, известный как «Дожорный», в котором обычно оставляли еду «на общак», на этот раз был забит под завязку. По правилам, из Дожорного можно было взять что угодно и не получить за это по шее от коков.
Правда, еда в «Дожоре» не задерживалась и выхватить из него что-то было из разряда фантастики. Тем не менее небольшой, по сравнению с другими холодильниками и тем более морозильным отделением и кладовыми, белый друг гордо стоял на своем месте и манил к себе.
Мой взгляд пал на тарелку с копчено-вареным мясом, нарезанным на ломтики. А потом наткнулся на ананас.
Аккуратные кусочки были сложены в глубокую тарелку с горкой, и к горлу буквально подкатила жажда.
Как давно я не ела ананасы?
Очень давно.
Про пиццу с ананасами и вспоминать больно.
Так, эту тарелку сюда, и вот эту, и мясо без хлеба как-то не то. Еще и что-нибудь попить надо взять — не всухомятку же есть. И вот это еще…
— Все выбрала, йой? — хрипловатый голос заставил меня замереть и выглянуть из-за двери холодильника.
Марко Феникс был максимально сонным, но в принципе очень даже свежим для такой-то попойки.
— Доброго утра, — хмыкнула и, разогнувшись, ногой прикрыла дверцу Дожорного, тарелки балансировали на руках.
Окинув их содержимое, Феникс остановил свой взгляд на тарелке с кусочками ананасов.
— Это мое, — внезапно выдал пират, заставив меня оторопеть.
— Прошу прощения? — поворачиваясь другим боком, отводя тарелку подальше от первого комдива, спросила, нахмурившись.
— Это мои ананасы, йой.
— Кто первый встал, того и тапки, — смешок сам сорвался, и, посмотрев на Феникса, я уже было направилась в сторону самого дальнего стола, но как бы не так.
Марко со своим опозданием мириться не стал, а нагло выхватил тарелку. Учитывая то, что у меня и так руки были загружены, он ничем не рисковал.
— Феникс, е-мае, я первая нашла! — верни мне мою прелесть!
— Не аргумент, йой.
— Марко! — ленивый взгляд в мою сторону. — Найди что-нибудь другое! Я тоже хочу ананасы!
— Не интересует.
— Да твою ж, — сдаваться не хотелось. Хотелось ананасов. Вот просто хотелось и все. — Ты хоть знаешь, как давно я их не ела?
— Твое упущение.
Да что ж за непробиваемый тип!
— Пополам! — рявкнула ему в спину. — Давай пополам!
Тарелки тем временем на моих руках решили внезапно подвести. Попытки удержать их стремились к полному провалу, но внезапно одну из них, с мясом, подхватил вернувшийся Феникс.
— Треть, йой, — выдал этот… синий птиц.
— Согласна, — сдалась я. Было видно, что на большую щедрость этот… редиска и нехороший человек просто не способен. — Вилки прихвати!
Вопреки плану начать с нормальной еды, а закончить ананасами на десерт, начала завтрак с них.
Феникс, с которым мы их и ели из одной тарелки, выглядел максимально довольным жизнью, накалывая кусочки вилкой и явно смакуя весь процесс. Утро у Марко начиналось, видимо, весьма неплохо.
Сам как ананас, так еще и любитель ананасов…
Смешок сдержать не удалось.
— И что тебя рассмешило, йой? — лениво поинтересовался ананасоголовый.
Подперев голову рукой, улыбнулась.
— Твоя любовь к ананасам фанатична, или это, — неопределенный жест рукой над головой с зажатой в ней вилкой с кусочком ананаса. — Просто странное совпадение?
— Очень смешно, — Феникс лениво улыбнулся. — У меня очень густые волосы, и приходится убирать лишнее. Жарко. Неудобно. Раздражает, йой.
— Согласна, — кивнула, прикидывая, что и сама уже обросла и надо бы постричься. Вспомнила Изо и вздохнула.
— Так какая дивизия? — поинтересовался пират. — Ты вчера так и не ответила. Разбудить не смогли. У тебя на редкость крепкий сон, йой.
Спасибо. Заметила. Аж проснуться не могу толком.
— Изо сказал мне отправляться к Мими, — вздохнула, с каким-то небывалым перфекционизмом выкладывая мясо на кусочке хлеба.
— Неплохой совет, йой, — Марко кивнул каким-то своим мыслям. — Возможно, даже лучший.
— Я, конечно, хотела бы научится оказывать медицинскую помощь и все такое, но…
Тяжелый вздох мне был ответом.
— Медицинская помощь — действительно важная часть медсанбата. Но это далеко не все. Подробностей не скажу, сама узнаешь. Если тебя примут под свое крыло, йой.
— Мне кажется, или есть какой-то подвох? — недоверчиво протянула.
— Тебе не кажется, — хмыкнул Феникс. — Но это уже с Мими обсуждай.
Тихие шаги, раздавшиеся на камбузе, и чей-то хриплый мат, высказанный шепотом, привлекли наше внимание, и мы оба застыли, занеся вилки над тарелкой с ананасами в ожидании того, кто решил составить нам компанию.
Хлопнула дверца Дожорного, спустя время раздалось шарканье по полу и из-за угла показалась мохнатая рыжая голова. Приложившись к какой-то бутылке, Харута просто пил.
— Доброе утро, йой, — пропел издевательски громко Марко.
Пнуть его ногой под столом я просто не успела.
— Твою… — оторвавшись от бутылки, комдив окинул взглядом помещение, увидел нас сидящими у самого дальнего стола. — Марко? Улик? Вы чего тут…
Я, Марко, одна тарелка на двоих, из которой мы оба едим это несчастное дарование природы, и Харута с подбитым глазом.
В хмельном мозгу пирата что-то щелкнуло, и не совсем адекватный взгляд неожиданно посветлел.
— Вы едите ананасы?
А, нет, он еще не здесь.
— И не только.
— Нет, вы серьезно вместе едите ананасы? — с каким-то непонятным мне удивлением проговорил двенадцатый комдив.
— Харута… — выдохнул предупреждающе Феникс.
— Да что не так с этими ананасами?!
— Да все так, — Харута растянул губы в какой-то веселой и проказливой улыбке. — Просто Марко ни с кем и никогда не делится ананасами!
Секунда. Другая. Третья.
Нет, Харута все еще не протрезвел.
Перевела взгляд на какого-то напряженного Марко, что рассматривал несчастную тарелку с очень странным выражением лица, видно тоже обдумывая внезапное и бредовое замечание Харуты.
— Ну, — кусочек ананаса полетел в рот. — Все бывает в первый раз.
Теперь уже эти двое одарили меня крайне странными взглядами.
И если у Харуты он был такой, придурковато-подозрительный, то Феникс смотрел очень и очень задумчиво.
Да что не так с этими ананасами-то?..
***
В лазарете меня встретили с интересом. Оживающий корабль уже полнился слухами, и о моем «братском» поцелуе болтали все, кто только мог.
Мими, перехватившая меня в коридоре, подцепила под локоток и вполне себе с явными намерениями на «поговорить» утащила в свой кабинет.
— Какая дивизия? — спросила она, стоило только закрыться двери. — Ну?
— Изо мне отказал.
Мими замерла на месте у стола, после чего обернулась, задумчиво окинула взглядом и оперлась бедром о столешницу, рассматривая меня долго и изучающе.
— Ко мне послал?
— Да.
— Ну хоть этот молодец, — женщина махнула рукой на стул, а сама обошла свой рабочий стол и села за него, тут же переплетя пальцы и оперевшись локтями в столешницу, прищурилась. — За что шестнадцатого я буду уважать бесконечно, так это за его здравомыслие.
— И что теперь? — у Мими был крайне неудобный стул для посетителей.
— Что теперь? — глава лазарета ловко подхватила со своего стола пачку сигарет и зажигалку. Прикурила и протянула мне. — Курс молодого бойца.
— Курс?
— Да. Знаешь, Улик, при всей твоей, откровенно говоря, невезучести ты потрясающе удачлива. Странный феномен и вообще парадокс, — стук пальцами по столешнице. — Удивительный талант притягивать внимание сильных мира сего к своей ничем не примечательной персоне и оставаться целой. Таких невезучих любимчиков госпожи удачи я еще не встречала. Но когда-нибудь удача закончится. Поверь мне, надеяться на эту шлюху совсем не стоит.
— Я на нее не надеюсь.
— Умничка. И не начинай. Но преимущества не стоит забывать. Их нужно шлифовать.
Мими была во всем права.
— Сложность этого курса? — мучают меня смутные сомнения и здравые опасения.
— Пока мужчины этой пиратской команды бьют морды врагам, наша задача выжить — дожить до того момента, когда нас спасут. Или спастись самим, — она жестко улыбнулась. — Поэтому на ближайший месяц ты будешь жить в этом блоке. Покидать его тебе запрещено. Экзамен проходит после месяца обучения на каком-нибудь из островов на нашей территории. Не сдашь с первого раза, будешь сдавать до бесконечности, на каждом острове, отрабатывая все, чему тебя здесь научат.
Мне уже не нравилось то, о чем тут просвещали. Какой-то подвох. Очень и очень хитрый подвох.
— Кто экзаменатор?
— Я и шестнадцатый комдив. И поверь, у Изо высокие стандарты. Но если сдашь ему — считай, что у тебя появился реальный шанс выжить, а точнее дожить, пока наши братья не вытащат нас. Тебе понравится.
Меня пугает это словосочетание «сдашь ему».
— Сомневаюсь…
Мими усмехнулась. Затушила сигарету в пепельнице и поднялась, идеально балансируя на своих каблуках.
— Идем.
— Куда?
— К тем, кто тебя не очень любит. Но тут уж ты сама виновата, не обижайся на них… — сколько в голосе Мими было злорадства, которого я совсем не понимала. Но позже, гораздо позже мне суждено было все это понять и прочувствовать на своей шкуре.
— А можно вопрос…
Мими меня проигнорировала и резким движением открыла дверь в свои владения, вталкивая меня внутрь.
— Итак, минуточку внимания, дамы, — привлекла она внимание своих подопечных. — Кто еще не знает Улик — знакомьтесь, кто уже знает — тот может порадоваться. С этого дня и на ближайший месяц эта девушка поступает на прохождение курса выживания под наше крыло. Прошу любить и не жалеть.
У меня волосы на затылке встали дыбом.
Потому что милые девушки лазарета, которые и раньше особо не проявляли симпатии к моей персоне, внезапно начали переглядываться и предвкушающе улыбаться.
Акульими улыбками.
Но было поздно.
Клетка с пираньями уже захлопнулась.
Осталась только воющая интуиция, предсказывающая мне большие проблемы и не менее красочные приключения.
Нужно было идти к Харуте.
К Висте — учиться махать мечами.
К кому угодно, но только не к медсанбату.
Да хоть за борт на худой конец.
Потому что тут было не место жалостливым мужикам, особенно таким, как солнышко Татчи. Тут обитали дьяволы. Дьяволицы. Которые умели не только жить на всю катушку, как обычные пираты, а еще и выживать.
Быть пиратом в команде Йонко и того, кого прозвали Сильнейшим, — самого Эдварда Ньюгейта! — сложно. Быть же женщиной-пиратом — еще сложнее.
Море не терпит слабых.
И вообще, трус не играет в хоккей…