Корабль танцевал под ногами. Качался, пел и скрипел, охал, ахал и издевательски хмыкал. Моби Дик, казалось, смеялся надо мной больше всех.
Если клабаутерман действительно существует, то он явно веселится от театра одного актера.
Медички хохотали с проклятым кораблем. Завывал от смеха ветер, и издевалась сама морская стихия.
Весело Посейдону да Морскому Дьяволу.
А я страдала. И мне было совсем не смешно.
Как сказала анестезиолог по имени Виоль, Моби Дик зашел в зону штормов и болтать нас на волнах будет еще суток двое. И это в лучшем случае. Остров там какой-то с интересными свойствами, и вообще погода вокруг него «особая».
Будьте прокляты море и Гранд Лайн.
— Да блядь! — Моби Дик вновь накренило, девки, сидящие в укромном закутке, захохотали, когда шпильки моих туфель поехали и я, словно бестолковая кура, встала посреди лазарета, не успев добежать до спасительного чего-нибудь, за что можно было удержаться.
— Давай-давай, Уль! — отсалютовала мне бутылкой с водой Лили. — До нас не так уж и далеко.
Расставив ноги в диком положении, всхлипнула, почувствовав, как долбанная юбка мною же ушитого, тесного, облегающего платья затрещала.
Чертова комедия.
— Помогите!.. — проныла, понимая, что с этой задачей не справлюсь.
Грохнусь. Вот без вариантов.
Уже чувствую, как ноги поехали…
— Виоль, помоги этой цапле, — Руша раздраженно ткнула девушку локтем. — А то опять ей нос собирать.
— А сама не хочешь? — уже вставая, хмыкнула темноволосая смуглокожая красавица и, буквально танцуя, прошлась до меня. Высокая, под сто восемьдесят сантиметров, девушка протянула мне руку, за которую я ухватилась с облегчением.
— Спасибо, — сердечно проговорила.
Лишь бы вместе не упасть.
— Сейчас качнет, почувствуй и двигайся со мной, — чужая ладонь легла на талию. — Вспомни, чему тебя учила Дара.
Бывшая элитная куртизанка и лучшая танцовщица своего острова, которую выкупил из рабства Виста, казалось, вообще не знала такого понятия, как гравитация. Безумно гибкая, худая и при этом дьявольски красивая синеволосая красотка ходила на невероятных шпильках с грациозностью кошки — и перевернись Моби Дик, ее бы это не остановило. Пока все собирали углы да всевозможные предметы, Дара гнулась тонкой ивой и, казалось, была сама словно корабль.
Стремительные шаги в одну сторону по коридору, словно не почувствовав крен, оттолкнуться от двери кабинета Мими ногой, отбив острым каблучком стук, и вот уже корабль падает на другой бок, а она идет по стене, как будто это простая прогулка по мостовой в центре зажиточного города.
Такой я ее увидела примерно три часа назад, пока сама шла по стеночке, боясь наебнуться.
Она носила шаровары-бриджи и короткие топы. Уши, пупок, губы, нос — все в невероятно красивом пирсинге, татуировка змеи на спине синих цветов и темные бесовские глаза.
И при всем при этом насколько Дара грациозна и красива, настолько же безответно, гордо и преданно влюблена в своего спасителя, который воспринимал ее не более чем «девушкой в беде», которую он, как джентльмен, должен был вытащить из этой самой беды, не сумев пройти мимо.
Недоступная красавица никогда и ни с кем из пиратов не была замечена, но и к Висте не подходила и уж тем более не флиртовала. Только команда знала. Пусть подробности истории ее попадания на Моби Дик были скрыты, но все все поняли.
У нее был мягкий певучий акцент, глубокие глаза и невероятно красивый голос.
А у Висты, по слухам, где-то на берегу жена и, возможно, ребенок.
И оттого за Дару было немного обидно. Но жалость — не про нее. Таких женщин не жалеют — такими восхищаются.
Виоль перехватила мою руку. Дернула ближе к себе, беря мужскую роль.
— Сейчас? — выдохнула вопросительно, вслушиваясь, пытаясь почувствовать корабль.
Ноги нещадно болели. Хотя… болело, на самом деле, все, что может болеть.
— Поехали!
Корабль начал крениться, и Виоль буквально заставила меня двигаться. Раз-два-три. Вдох-выдох, левая, правая, прогнуться, держась друг за друга.
— Виоль!
— Ниже наклонись, что как деревянная? Расслабься, не уроню. Вот уж точно — проблемная ты девчонка…
Кажется, у меня хрустнул позвоночник?..
Каблук подвернулся, ломая наш «штормовой вальс», и вот я уже лечу на пол, но меня резко дернули, придержали.
— Блядь!
— Другой крен!
Ох, боги!..
Блядь.
…And a thousand times I've seen this road,
A thousand times!
I've got no roots!
But my home was never on the ground…!
Будьте прокляты корабли!
И эта песня в моей голове скорее не прибавляла позитива, а совсем наоборот!
С грохотом открылась дверь, в девичью кают-компанию походкой от бедра зашла Дара и тут же посмотрела в нашу сторону.
— Отпусти ее, Виоль, — невозмутимо проговорила она, заметив меня, поддерживаемую сердобольной девушкой, которая тут же поспешила ее послушать. — Пусть сама.
— Нет! — не отпускай меня, молю. Виоль! Нет!
Куда там!
Моби Дик накренился, и я кубарем покатилась в сторону ближайшей стены под хохот «добрых» девочек. Группироваться я уже научилась, так что пройденный этап. Ни одна кость в этот раз не пострадает.
Наверное.
— Плохо, — шпилька замерла у макушки. Подняв голову уставилась на женщину, что балансировала на своих каблуках со спокойствием Марко Феникса в полете. То же флегматичное выражение лица.
Монстры.
— Сейчас обратный крен будет, — попыталась вякнуть.
Дара окинула меня скучающим взглядом.
— Нужны еще тренировки. Ты должна научиться этому в совершенстве.
— Я помню, — прошипела.
— Но уже лучше, — кивнула мне мучительница. И вжавшись в стену кают-компании, я проводила ее взглядом.
А потом корабль налетел на очередную волну.
Невозможная хрень!..
Ну хоть морская болезнь ушла и желудок не подыгрывает веселящемуся Моби Дику.
***
— Среди пиратов женщины в основном занимают определенное место, — Сьюзи рывком затянула на мне корсет. — Шлюхи, стриптизерши, официантки… все в этом духе. И это наше преимущество. Среди подобного контингента очень легко затеряться и выиграть время. Но затеряться тоже нужно уметь. Поэтому все в нашем медсанбате знают основы эротического танца, умеют краситься, менять образы и подстраиваться под ситуацию. Это не считая медицинской помощи. Как окружающим, так и себе.
— Я не могу дышать…
Полностью проигнорирована. Смирись, милая, тебя взвесили, обмерили и признали совершенно не пригодной. Вообще ни к чему.
— Мы — слабое звено. А у Отца врагов много, — как ни в чем не бывало продолжила шнуровать корсет Сьюзи. — Все из нас знают, как убить человека, умеют хоть мало-мальски обращаться с огнестрельным оружием. И понимают, куда бить ножом, чтобы сделать все тихо и быстро. По возможности — безболезненно.
— Да у вас полно талантов, — пол под ногами танцевал как ему вздумается. И так кое-как освоившая походку моряка, с ужасом представляла переломанные ноги на этих шпильках.
— Основы шпионажа, вскрытие замков и знание наизусть всех препаратов, для того чтобы не загнуться от заражения крови, отравления или кровотечения в ближайшее время, — меня дернули, усаживая на стул, и достали косметичку. — Какой бы ни была ситуация, нужно сохранять спокойствие и до последнего избегать плена, чтобы исключить шантаж остальных членов экипажа.
Стильное вьющееся каре светлых волос было красиво уложено. Кокетка. На вид ангелочек. Вся такая хрупкая, а на деле… рабскую метку перекрывает выжженный знак Белоуса, который она сделала сама. Наплевав на принцип медсанбата не набивать себе знак Отца, а носить какую-нибудь безделушку с ним. Татуировки слишком заметны.
Но Сьюзи пошла дальше — намертво и навсегда. Татуировку-то хоть перекрыть можно. А тут радикально.
Отчаянная девушка.
Парфюм Сьюзи был безумно приятным, движения — изящными, и блеск для губ пах клубникой. Такую только целовать и на руках носить, цветы охапками дарить.
Да только ей мужчины отвратительны и неприятны. Она за пределы женской территории не выходит никогда, и единственные, с кем она вообще может говорить, — Белоус и Изо.
И это высший показатель доверия. Сомневаюсь, что о ней знают пираты вне офицерского состава. Девочка-призрак, которая живет на корабле затворницей и заведует швейным «цехом».
Та, которую до сих пор ищут за убийство тенрьюбито.
Историю ее толком никто не знает, а она и не рассказывает. Изо, приведший ее на корабль, тоже не поделился.
И не узнал бы никто, если бы не фото в газете и на разыскной листовке.
— Я могу понять это все на берегу — корсет и наряды, да даже каблуки.
Хрупкая на вид, но невероятно сильная девушка со сталью вместо характера мило улыбнулась.
— Мы в море, милая, и мы в команде пиратов. Суша для нас — роскошь. Так что все это — самый настоящих курс выживания в любых условиях. Понятно?
Взгляд голубых глаз блондинки был ледяным, а улыбка — злорадно-ласковой.
— Понятно, — выдохнула, покорно склонив голову.
— А теперь делай макияж, — мне в руки сунули косметику.
— Какой?
— Стрелки, — тут же отозвалась она. — Для твоих ручек это уже испытание.
Да ты сама-то пробовала в условиях качки рисовать ебучие стрелки, которые даже в обычной ситуации вкривь и вкось?!
И это со слов тех, кто красится, а я никогда фанаткой макияжа не была. Чувствительная кожа посылала косметику в дальние дали за редким и очень дорогим исключением.
А.
Ну да, вашу мать…
Тут суперженщины.
Подводка попала в глаза.
Мою рожу с головой засунули в раковину.
Мими выделила капли для глаз.
Сьюзи все еще злорадно улыбалась. Я скалилась в ответ, показывая ей мастер-класс на местной швейной машинке, еще аналоге древнего и неубиваемого зингера. Хоть где-то мои навыки пригодились.
Правда, зря их продемонстрировала.
На следующий день у меня отобрали все шмотки, оставив топ и труселя, и заперли в швейном цеху со словами: «раз ты у нас, оказывается, не безрукая, вот тебе шмотки на переделку — твори».
Сучки.
***
— Это в бедро, а это в задницу.
— В задницу? Себе?
— В том числе, — Виоль ехидно усмехнулась. — Никогда себе в задницу уколы не ставила?
Учитывая то, что после особо веселого периода детства в больнице, где мне их херачили по восемь штук в день, — нет, не ставила. Избегала всеми силами.
Уж лучше таблетки глотать, чем…
Даже другим не приходилось ставить.
— Снимай трусы, поднимай юбку.
— Зачем? — настороженно отступила назад.
Виоль улыбнулась.
— Это обезбол. Поверь, после занятий Дары ты сама попросишь.
— Вот давай после занятий Дары?
— Ну давай, — с улыбкой согласилась. — Приходи, научу тебя безболезненно колоть свою задницу. Поверь, пригодится. Хотя надеюсь, что все же нет.
***
— Дерево, — бедро свело судорогой, и, застыв на месте, неистово его терла, зажмурившись.
— Ну извините, — прошипела сквозь зубы.
— Не извиняю. Ни координации, ни гибкости, — приятный голос был спокоен, как море в штиль. Темные глаза смотрели так, что от самой себя тошнило.
— Уж простите, никогда не была звездой танцпола… — никогда и не стремилась. Пока все шлялись по клубам, я то училась, то…
Хорошей девочкой, в общем, была. И если и собирались с Наташкой, то только в кафе да дома под алкоголь и суши. Классика. Под музыку с телефона по кухне покружиться, в пьяном тумане заливаясь смехом, — вот и все танцы.
С физическими нагрузками тоже никогда не была на ты. Музыкалка, ноты да гаммы с вокалом и сольфеджио.
Пот тек градом, болели забитые ноги, болели руки, шея, спина… все возможные мышцы, о большинстве из которых я даже не подозревала. Сердце колотилось как сумасшедшее, дыхание было сбитым, и просто хотелось лечь и сдохнуть. Будто не стриптиз тут учусь танцевать, а марафон бегу без остановки, зная, что за мной несется поезд и соскочить с дороги нет возможности.
— Давай, давай, потенциал у тебя есть. Движения схватываешь быстро, но еще надо работать, — голос чуть смягчился, и работа над моей выносливостью началась.
Никогда больше не буду относиться к подобным танцам столь предвзято. Да те, кто этим занимается, просто восхитительные люди. А девчонки в заведениях, где у них — это работа? Танцоры, не важно каких направлений, — страшные люди.
И не только балетные артисты отныне инопланетные монстры в моих глазах с их гнущимися суставами и всеми чудовищными растяжками.
Как там главные герои тренировки проходят? Отжимания? Бег? Пресс качают, в планке стоят. Жуткие испытания, пафосные превозмогания.
Стрип-пластика на шпильках в условиях танцующей поверхности — звучит как что-то невероятное и жуткое.
Вот уж точно, бог хранит дураков и пьяных, а еще шутов.
Я и то, и другое, и третье.
Особенно последнее.
Артистка, блядь.
И вот нужно было мне это все?
— Чего стоим, кого ждем? Ноги собери, курица, и пошла, а не поковыляла, — Руша ехидно улыбнулась и кивнула в сторону Дары. — Сэнсэй тебя уже заждался.
Никогда больше не буду слушать Изо с его советами.
***
— Я готова.
— К чему?
— К уроку лечебного иглоукалывания, — даже знание того, что мое тело к утру уже будет более-менее функционировать, не может отвадить идею вколоть себе обезбол в задницу. Вдруг полегчает.
— А, — Виоль ехидно улыбнулась. — Разомнись перед сном, иначе вообще худо будет.
— Обезбол, Виоль, — простонала, пытаясь банально задрать юбку платья и стянуть с себя белье.
— Мысленно делишь свою ягодицу на четыре части, и если в правую колешь, то верхний правый угол. С левой то же самое. Понятно? — проговорила она, набирая в шприц лекарство из колбы.
— Понятно…
— Ты только учти: введя иголку, не вздумай обратно вытаскивать, — спустила воздух.
— А что?
Устало обернулась, принимая несчастный шприц из рук девушки.
— Обратно вставлять придется, — широко улыбнулась она. — Поверь, так еще страшнее.
Да вашу ж мать…
Это оказались витамины, а не обезболивающее.
Экзамен по препаратам можно считать уже проваленным.
Никогда не была сильна в химии. И на фармацевта не хотела учиться никогда, хотя были родственники, жаждущие меня туда запихнуть.
***
Уход за оружием выходил уже на автомате. Почистить, смазать, посмотреть на свету, собрать. Положить. Вновь взять, разобрать, почистить…
Запах пороха и масла успокаивал. А уж оружейная медсанбата радовала тишиной и наконец-то спокойствием.
Ночь все же лучшее время.
Здесь можно было подумать обо всем на свете. Попытаться уложить уйму того, что запихивали в голову. От обилия информации думать о чем-то постороннем в течение дня просто не выходило. Мозги были забиты, да еще и утрамбованы.
Мне казалось, что, помимо курса выживания, на мне ставили какой-то эксперимент, который, судя по взглядам Мими, проходил весьма успешно. Потому что нагрузка с каждым днем все росла и росла. А я молчала, так как у самой интерес проснулся, сколько мне в таком диком темпе удастся протянуть.
На вторую неделю пребывания внутри женского блока, с запретом на выход в лазарет, у меня внезапно пошли месячные. Красные гости, на которых я уже решила забить, так как несколько месяцев от них было ни слуху ни духу, пришли, как всегда, невовремя. И, мать его, самое главное — без предупреждения. Обычно о них я знала еще за неделю, так как живот тянуло вместе с поясницей, а тут надо же — сюрприз!
Живот не болел, и меня даже не скручивало буквой «зю». Они-то и заставили меня задуматься о таких вещах, как мое здоровье и просто бешеная приспособляемость и обучаемость. В физическом плане, а не в умственном.
Была бы еще внезапная «гениальность», я бы всерьез задумалась над тем, что мне сделали лоботомию. Увы, возможности посмотреть на себя повнимательнее на Отрезанном острове не было.
Тело обрело выносливость и быстро приспособилось к выданным нагрузкам. Сомневаюсь, что в прошлом я бы могла согнуться к прямым коленям и положить ладони на пол после недели тренировок.
Хотя черт знает — никогда не проверяла.
В любом случае со мной происходила какая-то дичь.
Отсутствие морской болезни, переставшая ныть спина, прекратившиеся боли при месячных, сами «особые» дни…
У меня даже волосы на голове стали гуще. И цвет лица выровнялся.
И это при том, что я спала три часа в сутки к концу второй недели, все остальное время проводя на ногах, обучаясь всему подряд.
Например, драить полы на каблуках без швабры, исключая стойку на коленях и сидение на корточках. И еще ритмично и под бубен сидящей тут же Дары, что была беспощадна, как сам Сатана. Дьявол во плоти.
В это время для всех представителей мужского пола медблок был закрыт, кроме лазарета. И понятно почему. Потому что даже в коридорах иногда можно было встретить меня в одних стрингах, на каблуках и с кривым макияжем.
Урок «прочь стеснение».
Боевые раскрасы в моем исполнении начали превращаться во что-то более-менее только к концу третьей недели. Когда уже удавалось не спотыкаться, балансируя на каблуках, прятать отмычку под языком, улыбаясь во всю ширь своих зубов и губ. И курить, исключительно элегантно сгибая запястье.
Семь потов сходило за сутки, и слава Лили, что вытаскивала меня из душевой на себе, донося иной раз полуприкрытой полотенцем до ближайшей койки.
Везде и всегда чтобы ноги от ушей. Но талант быть «своим парнем» забыт не был, и чудеса макияжа, а также мужских замашек и столичной гопоты мне преподавала Альди — мелкая девчонка в легком романтичном платье и милом медицинском халате с котятами.
Пока не снимет парик, не повяжет бандану, не оденется как мужик и не понизит голос. Дочь какого-то мафиози, которого убили тогда еще не пираты Белоуса, а ее вытащили из клетки, где держали как собаку. И так в пять лет она оказалась среди мужиков, абсолютно асоциальная и не приспособленная к существованию агрессивная зверушка. Пристроить дите никуда не смогли, и тогда еще ходящие под своим флагом пираты приняли «сына» полка. Воспитывали ее всем скопом, и Альди выросла в то, во что выросла. В душе милая девочка — по характеру пацан с ножом в зубах.
Таланты, одни таланты.
Главная задача которых — выжить. И дожить до того момента, когда придут их братики.
Страшное место. Где все женщины прошли свой собственный личный ад и готовы на любую подлость, любую извращенную фантазию в борьбе за свой комфорт и счастье. И ведь совершат, стоит только кому-то покуситься на их семью, частью которой они все же себя считали. Пусть и периодически дрались, вырывая косы направо и налево.
И ведь жила же несколько месяцев на Моби Дике и даже сомнений не закрылось по поводу того, что медсанбат — это не все женщины. Ха-ха, конечно. Не только медички, далеко не только они были на этом корабле. Медсестры и лазарет — да, но дальше этих помещений меня и не пускали, а если я кого и видела, так всех к лазарету приписывала.
Впрочем, мне простительно. У меня, помимо расследований тайн Моби Дика, проблем хватало. Но спрятанная женская часть экипажа действительно впечатляла разнообразностью личностей.
Очередное оружие отправилось на свое место.
Почаще надо ночью в оружейную ходить. Это, оказывается, расслабляет.
Вскинув руку, прицелилась в дальнюю стену. Как сказала Мими — практика именно с оружием проходит обычно под присмотром Изо на острове, уже после экзамена на скрытность.
Задача сдающей девушки за двенадцать часов замаскироваться и слиться с населением максимально достоверно. Потеряться в толпе и следующие сутки провести в выбранном образе. Каждой девушке своя роль, своя местность и население.
И обычно мини-задание, например сбор слухов.
Как оказалось, двенадцатый комдив Харута, у которого проблемы с алкоголем, пользовался среди дам уважением и ему оказывали услуги определенного характера. Не интимного, если что.
Пират был с прибабахом. Хотя тут все с сюрпризами и таким количеством скелетов — выкапывать заколебешься.
«Со сдвигом он маленько. Но ему можно», — как-то обронила Мими.
Периодически у бывшего, как выяснилось, наемного убийцы случались рецидивы и он всюду искал подвохи, из-за чего, бывало, срывался и напивался. К счастью, только на праздниках. Вне их был трезв. Но вот на пьянках-гулянках стресс скидывал подобным образом, празднуя очередную успешно раскрытую махинацию.
Сам развесить уши он не всегда мог, а вот трясти свою информационную сеть в периоды обострения считал благим делом.
И девочки ему помогали в этом вопросе, собирая слухи. Потому что некоторые из них и оказались так на Моби Дике, благодаря очередным приступам тревожной подозрительности двенадцатого комдива, который устраивал своей дивизии учения и расследования в стиле Шерлока Холмса.
Так Харута, его тревожность, проницательность и бешеная интуиция ищейки не раз сыграли пиратам Белоуса на руку. Если у Харуты случился очередной загул, то все были готовы внезапно обнаружить какой-нибудь нелегальный бизнес, наркокартель, мафию, контрабанду запрещенки…
Милый парень, при стрессе устраивающий рейды на тех, кто пал жертвой его тревожного состояния.
Беда в том, что сейчас вообще дни были тревожные.
Вот так вот — пока не станешь «своей», и знать не будешь, с кем дело имеешь.
Шорох в коридоре отвлек от увлекательного занятия, такого как рассматривание структуры дерева на другой стене. То, что зрение мистическим образом улучшилось, уже воспринималось с усталостью.
Ты мутант, Улик, смирись.
Какой же попаданец без суперспособностей.
Решив пафосно прокрутить в руке револьвер, уронила его себе на коленку, прямо в нерв, и тонко взвыла, тут же начиная тереть несчастное колено. Умница, что тут скажешь. Ковбой с Дикого Запада.
Заглянувшая в оружейную Лили удивленно покосилась на мои манипуляции с ногой, после чего паскудно ухмыльнулась, поняв, что произошло.
— Спать идешь?
— Нет, я еще не все, — ноет, зараза.
— Много?
— Вот это все, — обвела рукой стеллаж.
Лили понимающе покивала и вытащила из-за косяка книгу, которую до этого упорно прятала, видимо, чтобы не смущать и так мой измученный и перегруженный мозг очередным пугающим предметом.
— Это что? — скажи, что художественная литература, пожалуйста.
— Анатомический атлас. Будешь сдавать Мими через два дня.
Да вы издеваетесь…
— Ты шутишь?
Надеюсь, это шутка, господи.
— Основное выучишь, а там по обстоятельствам, — влажные волосы Лили поблескивали в тусклом свете лампы.
Я сдохну.
Лили, улыбнувшись напоследок, ушла, прикрыв двери.
Моби Дик спокойно плыл по волнам. Хотелось есть, спать и, возможно, немного выпить.
Брезгливо открыла на первой странице анатомический атлас.
Прощай, сон, прощайте, еда и выпивка.
***
— Поднимайся! — с меня содрали одеяло. Дернувшись в сторону, едва не рухнула на пол. Черт, а так надеялась доспать. — У нас аврал! Тебе дали добро на выход! Так сказать, практику будешь проходить.
— Что случилось? — осоловело моргнула.
— Рыжий!
Сонный мозг информацию не соизволил воспринять сразу. Вытащив книгу из-под бока, откинула ее дальше в гамак и наконец выбралась.
— Какой рыжий?
— Рыжеволосый Шанкс! — рявкнула Лили раздраженно. — Хрен знает, зачем он пришел на наш корабль, но Королевскую Волю этот гад не сдерживал!
Шанкс?..
В голове щелкнуло.
Вздрогнула, натягивая майку.
— И что? — осторожно уточнила.
— Да что «что?» — Лили раздраженно цокнула, а потом, видимо вспомнив, что я в некоторых делах все еще овощ, не зная, что иногда я им все же просто притворяюсь, пояснила. — Приласкал наших парней хорошенько, да и они дураки, раз тявкать на него полезли. А эта Воля… такая гадость. Кто посильнее — те еще ничего переносят, а вот кто послабее…
— Плохо им?
— Еще бы! Как будто сотрясение головного мозга. Хотя было бы что сотрясать. Только представь, теперь весь лазарет будет забит этими счастливчиками. Устойчивые — ладно, там, может, полчаса после пробуждения поконтузит, они рома глотнут и разойдутся, а те, кто более восприимчив, и до трех дней могут проваляться. И не факт, что средство от тошноты поможет.
Отлично. У нас пол-лазарета забито в перспективе блюющими мужиками.
Понятно, почему Рыжего так «обожают». Впрочем, Шанкс был известным любителем всех своей Королевской Волей одаривать.
В следующий момент грохнуло так, что мы с Лили аж присели и уставились друг на друга ошарашенными глазами.
— Это что было?..
— Судя по звуку… Отца взбесили.
А вот это уже пиздец.
Не то чтобы я помнила подробности, но они там вроде бы чуть небо не располовинили?..