Громко вздохнувший, укутанный в плед Адо, держа пустую кружку забинтованными руками, забившись в угол и там же уснув, на мгновение привлек внимание и вызвал доброе хмыканье.
— Капитан корабля из тебя, конечно, хреновый, — старик отхлебнул из пузатой кружки чай с убойной дозой имбиря и даже перца. Согревающий напиток разошелся по измученным рукам, отгоняя ужасную ночь очень быстро. Не отказался никто, так как отдыхать было некогда, греться — тоже, поэтому, по-быстрому зализав раны, все разошлись по кораблю. — Но жена из тебя была бы неплохая.
Ну да, конечно. Хорошая шутка.
— Если бы, — усмехнулась, перемешав лук на сковороде. — На одну ночь разве что.
— Не ценишь ты себя, девонька, — хмыкнул Джошуа в свои усы. — Ты, вон, и врачевать умеешь, и готовить, и стреляешь весьма лихо. Не женщина — мечта!
— Пью, курю, под пиратскими парусами хожу.
— Говорю же, не женщина — мечта! — хохотнул пожилой мужчина. — Это я тебе, как человек, много повидавший, гарантирую.
Женщина-мечта этого мира, блядь. Надо же, вписалась так вписалась. Прижилась и влилась. По полной.
Криво улыбнувшись, перехватила нож и живо начала нарезку следующих ингредиентов.
Попытка подбодрить засчитана, старик.
Улыбка сползла с лица, стоило только повернуться к компаньону спиной.
— А еще комсомолка, спортсменка и просто красавица, — иронично пробормотала себе под нос. — Отличница, дери вас черти.
С трупным оттенком кожи, мешками под глазами, рассеченной щепой щекой, с россыпью синяков по всему телу. Убившая хрен знает сколько человек за сегодняшнюю ночь и, кажется, слегка сошедшая с ума. Или не слегка.
А еще мне мозги вышибли. Я немного мертвая. Или даже не немного? Вроде теплая, вроде даже в гальюн сбегала. Вроде даже плакать могу.
Я вроде бы живая.
Но это не точно.
Сумасшествие.
Ха. Ха? Ха! Ха-ха-ха…
То-то только ты на камбузе со мной сидишь, Джошуа. Только ты да Амос не шарахаются, так как, видимо, привычные к причудам Гранд Лайна. Даже Адо то и дело косился, но так и не спрашивал, мудро рассудив, что поинтересуется потом, когда мы выплывем из того дерьма, в котором сейчас оказались.
Знать бы мне самой ответ на вопрос «какого хрена?!»
Ночные кошмары и сумасшествие закончились, вот только мираж из мертвой девчонки с простреленной башкой не рассеялся с восходом солнца. Если выживем — пойдет новая легенда о том, что трупы недельной давности на Гранд Лайне оживают периодически и даже на людей бросаются. Точнее, не так. Они в бунтах участвуют и в захвате кораблей.
Вот тебе и Ктулху.
Более того, мертвечина еще и всех в лазарете обхлопотала, раны перевязала, уколы проставила, кому надо, даже швы кривоватые наложила, а после на камбуз отправилась жратву варить, пока мужики чинили все, что можно починить, и следили друг за другом.
Да что ж я за мутант такой?..
Ночное единство в борьбе со стихией, где все пытались просто выжить, рассеялось с первыми лучами солнца, обнажая неприглядную истину, и весь корабль впал в напряженное ожидание: кто первый вонзит нож в спину. Мы с Адо укрылись на камбузе. Он с моими револьверами в обнимку и ножом из кайросеки, которые мы вытащили из ящика с «вещдоками» в капитанской каюте. Я с оружием Сьюзи и там же украденным из капитанской каюты ножом.
Все были вооружены, напряжены, но прекрасно понимали, что, перебив друг друга, мы просто не выживем в море, и это главный сдерживающий фактор.
Вещи убитой капитанской дочки на мне болтались. Штанины подметали пол, пришлось их закатывать. Свитер тоже был длинным на рукава и подол, так что и его подвернула. Хорошо, что девчонка любила погулять на «гражданку», поэтому одежда у нее имелась. Щеголять в форме Морского Дозора не хотелось.
Хотя чего это. Я надела вещи убитого мною же человека…
Мародерство?
Да похер.
Я тоже тут как бы не совсем живая. Не пойму еще — померла, не померла, может, я уже умертвие какое. Сердце бьется, звуки, запахи, ощущения… а в голове полный раздрай от всего происходящего.
По камбузу поплыл запах еды. Которую, к счастью, я могла есть. И надеюсь, очень надеюсь, перерабатывать в отходы жизнедеятельности.
Сыпанув специй в кашу, наплевав на всевозможные ГОСТы, рецепты и все остальное, помешала. Прости, Татч, мне не до изысканных кулинарных шедевров.
Хотелось упасть и уснуть, но мы договорились с Адо, что спать будем по сменам. Мало ли. Поэтому и стояла у плиты, совмещая неприятное с полезным. Готовила, пока остальные заняты делом и не лезут ко мне. Но полезут — это точно. Вот сто процентов вопросы возникнут. И кажется мне, не по поводу живого-неживого состояния.
Трудотерапия — работай на износ и не думай ни о чем. Но не думать не получалось. Не получалось и все тут, так как мысли, словно паразиты, лезли и лезли со всех сторон. То на одну тему, то на другую. Перескакивали в хаотичном порядке, вызывая головную боль. Первые вспышки радовали: болит — значит жив, а вот после…
Перед глазами до сих пор мелькали фотографии из Мировой газеты, где мусолили тему войны. Нашли в капитанской каюте, рядом с фоторамкой счастливой семьи.
Выбросила ее нахуй за борт, к слову.
Сняв с огня кастрюлю, потушила пламя и, вытерев руки о полотенце, рухнула на лавку недалеко от старика, которому пришлось всадить дозу обезболивающего, так как у него был артроз и его суставы с такой погоды и ночных приключений радостно завыли. Джошуа, конечно, как истинный мужик и бывалый матерый морской волк, никому ни словом, ни делом не показал, но все и так поняли. Поэтому на камбузе он сидел на правах бесполезного в данный момент члена экипажа.
Впрочем, не особо страдал от того, что не занимается починкой корабля.
Ребенок-штурман, живая-неживая женщина с кое-какими навыками и странный старик, владеющий Волей Вооружения. Такая вот компания.
Тяжело вздохнув, потерла шрам на виске, тут же впадая в мрачное настроение. Хотя куда уж мрачнее.
— Чего вздыхаешь, горемычная?
— Не жизнь, а какая-то хуйня.
— А оно всегда так, — хохотнул старик.
— У меня по-особому.
— У всех «по-особому», не думай, что у тебя одной.
Невесело хохотнув, откинулась спиной на стену, рассматривая камбуз.
Знал бы ты, дед…
Да и слава богу, что не знаешь.
Белоус — мертв.
Горько, но ожидаемо.
Портгас Д. Эйс, которого живо переименовали в Гол Д. Эйса, — жив.
Сыновья двух самых опасных преступников последнего века оказались побратимами — сюрприз для всего мира, кушайте, не обляпайтесь.
К этому и стремились. Все верно, но…
Но дальше все пошло по какой-то пизде несусветной. Командир первой дивизии Марко Феникс — мертв, убит Акаину, подставившись вместо Эйса. Сам же печально известный Адмирал Сакадзуки прожил в этом мире недолго — убит Эдвардом Ньюгейтом, взбесившимся из-за смерти старшего сына. Четвертый комдив Татч серьезно ранил Маршалла Д. Тича и не дал заполучить ему Дьявольский Фрукт Белоуса, но тоже был смертельно ранен. Выжил или нет — вопрос с подвохом.
Лили мертва. Сьюз мертва. Живы ли остальные на Архипелага Сабаоди? Мими умная, она, скорее всего, смогла сбежать, но это не точно.
Совсем не точно.
Эдвард Ньюгейт взбаламутил весь мир, начав новую эру.
За остатками пиратов Белоуса ведется охота.
И последняя новость — Главнокомандующий Сенгоку подал в отставку и на его место был назначен Аокидзи.
Кузан…
Мутный тип. И чем под его рукой обернется Морской Дозор, никто не знает. Акаину был фанатиком-радикалом, а этот…
Этот мир уже не спасти.
Спизженные у кого-то из тех, кто пошел на корм рыбам, сигареты слегка влажные. Но задымить все-таки получилось. Выходить с камбуза даже не думала, где сидела, там и закурила.
Увидел бы Татч этот сатанизм, устроенный мной в его святой святых, отлупил бы и гнал ссаной тряпкой с запретом тут появляться, но мне плевать.
Татча здесь не было.
И этот корабль — не Моби Дик.
— Этот мир уже не спасти, — проговорила я вслух, блуждая взглядом по помещению.
— Так никто и не просит его спасать, — фыркнул старик. — Или ты из тех, идейных?
— Идейных? — повернувшись в сторону Джошуа, непонимающе нахмурилась.
— Революционеров, — пояснил он.
— Нет, — качнула головой. — Определенно нет.
Определенно нет.
Я просто… попаданка, которая по всем законам жанра должна была свершить нечто великое, спасти любимого героя там, найти любовь всей жизни и организовать счастливую концовку. Так писали в книгах, об этом строчили фикрайтеры, и это были предсказуемые сюжеты.
Так просто поменять пару событий, не разъебав все к херам. Так просто… писали они да строили теории.
Дым от сигареты вился к потолку, сплетаясь с дымом от трубки Джошуа. Мысли, хаотичные, быстрые, вспышками бились в черепной коробке, но я оставалась спокойной.
Или мне так только казалось?..
Все пропало.
О бедный Йорик, все, абсолютно все пропало.
Катастрофа… зараза, а не катастрофа. Эффект домино — задел одну костяшку, а там как венерическое заболевание, ебучий сифилис по всему борделю под названием «этот мир и эта жизнь». И результат абсолютно непредсказуем. Чем все закончится — неясно, куда свернет — непонятно. Исправила, блядь, молодец.
Попадание на Моби Дик, спасение Татча, Отрезанный остров, Марко…
Ебучий эффект бабочки. И остановить этот поезд нельзя, потому что уже даже не догнать. Ушел.
Что толку, ну вложила я эстафетную палочку в руки Марко, передав ему забег на дистанции? Что толку от моей уверенности? Марко Феникс спасет мир — он все сделает правильно! Сделал?
Сделал.
Он это сделал.
Он спас Портгаса Д. Эйса.
Опытный пират, явно знающий толк в спасении поболе моего. Старпом Белоуса, который понимает, как применить знания, умеет это делать и имеет ресурсы, чтобы воплотить свои идеи и задумки. Воплотил, спору нет.
Воплотил.
Быть может, если бы я не…
Бессмысленно и беспощадно думать об этом идиотском «если бы». Если бы меня не понесло на Сабаоди, возможно, были бы живы Лили и Сьюз. Если бы не рассказала Марко, если бы не спасла Татча, если бы расшиблась нахрен об морскую гладь, пролетев мимо Моби Дика…
Если бы!
Счастлив тот, кто живет в неведении.
Лучше бы мне отшибло память вместе с мозгами.
Этот мир уже не спасти.
Он ебнулся.
И что теперь будет, я не знаю. Я совершенно ничего не знаю и даже боюсь предположить. Раньше хоть что-то было ясно, а теперь…
Теперь на меня с газеты смотрит все тот же Монки Д. Луффи с надписью на руке, отдавая дань погибшим в Маринфорде и звоня в колокол. Эйса с ним нет, и это, с одной стороны, радует, а с другой…
Да лучше б ты сдох.
Так, стоп, Уль, чего ты? Хорошо, что он жив, но… нахуй все.
Думать не хочу даже. Потому что нет сил.
До недавнего времени все было ясно и понятно. Был Марко — как некая мудачная стабильность этого мира, в чью неубиваемость верилось, был Татч, которого уже один раз спасли, и повторный отъезд в другой мир звучал как что-то нереальное, был Эйс, которого просто надо спасти, хотя он об этом не просил.
Были Пираты Белоуса, сам Эдвард Ньюгейт и информация, которая должна все обернуть в их пользу.
Две недели назад все одновременно и призрачно, и кристально ясно — пережить войну, дождаться своих накама, веря, что они справятся со всем, так как знаний я Марко дала столько, что эта вера превратилась в едва ли не естественное развитие событий, а дальше...
«Все будет хорошо».
Уль, тебя, дуру наивную, в очередной раз наебали. Да и ты сама не против, судя по всему, — очень даже за.
А теперь что? Марко все решит, Марко со всем справится, вернется, мы поговорим, покувыркаемся, может, пустим корни, все дела, Татча прихватим, Эйса, Харуту, Изо, отгрохаем новый Моби Дик…
Ага, сейчас, шнурки погладить не забудь.
Где-то внутри что-то истерически дернулось, всхлип застыл комом в груди, но только слабым сипом с губ слетел, тут же жестоко задушенный и заглушенный новой затяжкой. Сигареты были какими-то не такими, которые курили на Моби Дике.
Разревись еще, дура.
Адо тяжело вздохнул сквозь сон. Невольно покосившись, протянула руку и поправила плед на его плече и тут же неуправляемым жестом пригладила рыжие вихры мальчишки. Замерла в осознании и отвернулась.
Еще и пацан…
— У тебя хороший сын, девочка, — от внезапной фразы старика вздрогнула.
— Он мне не сын.
По малолетству у меня мозги были. Так что до восемнадцати ни-ни.
— Ну, — Джошуа прищурился. — Может, и не сын. Но в любом случае ребенок на твоем попечении. А значит, ты за него в ответе, так что считай себя кем угодно — опекуном, старшей сестрой, накама, другом, родителем, — а ответственность за его жизнь на тебе.
— Да кто еще у кого на попечении, — хрипло рассмеялась. — Это его ко мне приставили, чтобы…
Чтобы не проебалась.
А по итогу и сама в полной заднице, и мальчишку с собой прихватила.
Старик щурил глаза, смотрел из-под седых бровей так иронично, насмешливо. А мне тошно было. Пацана Феникс от войны отмазал — совсем же еще ребенок, — ко мне приставил, а я, как истинная мамаша-кукушка, обеспечила ему путь из огня в полымя. И Сайфер Пол…
Хотя опять же, если бы не отправили его со мной, может, и похоронили бы уже. Впрочем, теперь шансов сдохнуть больше.
Феникс тоже хорош. Нашел кому, блядь. А сам сдох. И ведь для Адо он почти как отец был, старший товарищ. Нет, к Белоусу претензий нет, батькой его все называли, и батькой он был для всех, но вот таким вот детишкам зачастую нужна четкая отцовская фигура. Они ее искали и эгоистично желали «своего», а не «общего». А Марко в последние месяцы пацана к себе приблизил, учил, нянчился, а потом…
И, как назло, я в рыжий крашенная. Родственники, вашу ж мать.
Аж смешно стало.
Только смех выходил исключительно истерический.
— Не вешай нос, девочка. Еще ничего не закончено, — улыбнулся мне старик. Тоже, к слову, весьма и весьма мутный.
— Обнадежил.
***
— Эй, ведьма! — голос Айка был все еще до безумия раздражающий и на этот раз еще и приказной. — Принеси добавки!
Я замерла на месте.
Стоящий передо мной молоденький матрос из Морского Дозора вздрогнул, а я стиснула пальцы, держа его несчастную тарелку с кашей. Паренек втянул голову в плечи и как-то сжался. Переведя взгляд с него на Айка, что развязно сидел за столом со своим братом и скотски усмехался, не сдержала оскал в ответ.
— Оторви свой зад и сам возьми, — сволочь ебаная.
— Ты, кажется, не поняла, женщина, — никто его не останавливал.
Амос молчал, Джошуа щурил глаза, но тоже не одернул одного из братьев. Дейв сидел с равнодушным видом. Вор Вэй бегал взглядом от одного к другому, в его глазах читался голый расчет. Чайки, сбившиеся в стороне, угрюмо молчали.
Адо спал в кладовке за моей спиной, куда я его сонного почти оттащила на себе, уложив на ящиках и укрыв всем, что нашла, в надежде, что он таки не разболеется. Да и мне так спокойнее, чем если бы он спал среди всех этих… всех. К ночи, дай бог, должен был выспаться и сориентировать корабль по звездам.
Внезапно пришло осознание. Яркое, бьющее отрезвляющей пощечиной.
Это не Моби Дик, где меня бы никто не разложил, да даже пальцем не тронул против воли. За изнасилование наказание более чем суровое — кастрация и на корм Морским Королям. По согласию — бога ради, но на свой страх и риск перед начальством. Там и от комдива могло прилететь, и от главы медсанбата. Здесь я одна женщина на десяток мужиков.
Здесь не Моби Дик, где тебя не трогают просто потому, что чужачка и как бы статус неясный, а значит, лучше лишний раз на санкции не нарываться. Это не пираты Белоуса, где Татч одним похлопыванием по макушке и демонстрацией опекунства отворотил особо любопытных. Офицеры решают дела и сами разберутся, надо будет — позовут. А так подальше от начальства, поближе к кухне.
Тут тебе не дома.
Тут кому-то в штанах жмет. Или звезда во лбу сияет на короне. А может, просто храбрости набрался, так как меня все же опасались — вдруг на людей начну бросаться, труп ходячий. Это и было щитом, правда, недолго.
Айк слишком самоуверен и, видимо, стремится занять место главного, чуть ли не капитана. Адо — подросток пусть и с опытом, возможно, похлеще меня, но все еще ребенок, я беззащитная женщина. Старик Джошуа в защитниках толпу, науськанную Айком, не потянет. Особенно после того, как на него обрушились старческие болячки.
Да и то непонятно, на нашей ли он стороне или… Складывается впечатление, причем весьма верное, что тут каждый сам за себя.
Амос — явный нейтрал.
Вэй — лис.
Морские дозорные? Смешно. Особенно после того, как стало известно, что именно я этих ребят выпустила. Труп капитанской дочки выкинули за борт еще в полдень, а уж цветочные револьверы узнали все. И шмотки.
Татча здесь не было. Изо, Харуты, Джоза, Висты… не было тут Мими. Марко, Лили и Эдварда Ньюгейта. И имена комдивов Пиратов Белоуса вряд ли будут защитой, скорее наоборот — только подстегнут в наступившие лихие времена. Это же как конкурс сейчас.
Оттрахать дочек Белоуса, убить его сыновей.
Мерзко.
А куда денешься? Ты теперь один на один с этим всем. Греби как хочешь, милая.
— Это ты не понял, малыш, — губы разъехались в улыбке, подражая Элис, совсем неадекватной и сумасшедшей. — Подойди и возьми. Я не кусаюсь.
Агрессивные переговоры? Лучший план — нападение, да? Дам слабину сейчас и не доживу до утра. Так что улыбайся, чтобы кожа на губах лопалась и кровила. Сумасшедших боятся — они непредсказуемы. Женщин боятся еще больше. Это гребаный инстинкт, так как даже доказано, что в истерике женщину трогать нельзя — она всех порешает, там адекватности ноль.
На этом и сыграем. Постараемся.
Он подскочил со своего места, сделал несколько широких шагов и навис надо мной в полнейшей тишине. Демонстративный какой.
— А ты бесстрашная, — мужчина прищурился. Серые глаза, мощный подбородок. Симпатичный, но не цепляет совершенно. Особенно эти злые взгляды и попытки самоутвердиться и выставить свое «главенство» напоказ. — Или реально тупая?
Внезапно поняла, что я его не боюсь. Совершенно.
Он не пугал до нервной дрожи, как Марко, не смотрел, молчал так выразительно и страшно, как Татч, не обжигал взглядом карих глаз, острых и проницательных, как Харута.
Не усмехался, как Белоус.
И не чаровал опасной плавностью движений, как Изо.
Не страшный он. Совсем.
Запрокинув голову, посмотрела на него даже с какой-то скукой. Головорез обыкновенный.
— Я ебанутая, — фраза слетает с языка с каким-то восторженным придыханием и пониманием собственного сумасшествия. — Других на Моби Дик не берут, малыш.
Руки скользят по драной рубашке на чужой вздрогнувшей груди, улыбка становится все шире, безбашенная веселость накрывает волной откуда-то из самых темных уголков моего подсознания. Я хладнокровно перебираю способы кастрации из откровений пьяного Харуты, что всплыли воспоминаниями в голове. Или лучше в глотку вцепиться? Глаза выдавить? Или сразу за яйца схватить и оторвать, чтоб неповадно было, а?
Давай, рискни. Дай только повод…
— Все знают, что дочери Белоуса — сплошные шлюхи, — у мужика мелькает страх в глазах, но он храбриться. — А ты чьей шлюхой была? Или полкоманды обслуживала, а? А может, у тебя особые усл…
Я перебиваю, вставая на цыпочки, абсолютно не слушая, что он несет. Меня сейчас не интересует, что Айк скажет. Вот совсем. Только ткань под пальцами трещит у чужого воротника.
— Ну что ты мне сделаешь, что не сделали со мной на Моби Дике? Будешь пытать? Не смешно даже, — хриплым шепотом с широкой улыбкой. — Оттрахаешь? Ничего нового. Или даже с другими поделишься? Ну, это уже интересно, но не то чтобы страшно. Убьешь? Та я уже…
Мозги мне вытрахали на Моби Дике профессионально. Или я сама постаралась? Трусы-самоебы — это прям про меня, да.
Жутко. Страшно. Он резко отступил от меня, брезгливо сбрасывая мои руки, что уже дотянулись до его шеи. Еще немного, и перекрестится. И где твоя храбрость, воин?
— Сумасшедшая сука! — срывается с его языка.
Напугал.
— Ох, — улыбка и тихий смех, который резко обрывается, и я вздыхаю наигранно грустно. — А Татч меня своей малышкой звал. Врал, что ли, м?..
— Татч — это же четвертый комдив? — решил вставить Вэй, но ответа не получил.
Щелчок взведенного курка прекратил наш увлекательный разговор.
— Отошел от нее, ублюдок, — хриплый, на удивление низкий голос с просто пугающими и узнаваемыми интонациями Марко Феникса прозвучал за моей спиной.
Повернув голову, застыла.
Адольф, стоящий за мной, был пугающе похож в этот момент на своего учителя. Этот вроде как сонно-ленивый вид, поза и даже выражение лица.
Яблоко от яблоньки да?
— Пацан…
— И еще, — спокойный, чуть сонный тон. Он явно копировал. — Напомню для особо тупых, что думают не головой, а головкой своего члена. Это Гранд Лайн. И на этом корабле я — штурман.
Потрясающая самоуверенность от того, кто каялся, что Марко его убил бы за его навыки, буквально ранним утром. Так держать, пацан. В этом кино мы возьмем Оскар, отвечаю.
Айк, отошедший от моей импровизации, паскудно усмехнулся и дернул своей рукой, обнажая запястье из-под рукава рубашки, показывая где-то найденный Лог Пос.
Во время шторма стенку с Лог Посами и Этернал Посами разнесло вдребезги. Потому Адольф ждал ночи, чтобы сориентироваться по звездному небу и проложить курс. Мы перерыли все в поисках уцелевшего, и предусмотрительно я расколошматила один из таких под понимающим взглядом Адо.
Видимо, этого было недостаточно. Нашли-таки. И теперь он в руках у ублюдка. Просто восторг.
— Ну что, пацан? — Айк встряхнул рукой. — Ты нам больше…
У меня все внутри замерло.
Твою ж…
Выстрел оглушил. Звук битого стекла, громкий мат, и Адо опустил револьвер, смотря на всех с угрожающим прищуром.
— Не нужен? Сомневаюсь.
Стекло порезало руку Айка, и тот замер, ошарашенный и… злой.
— Айк, нет!
Реакция последовала незамедлительно. Ублюдка схватили по рукам и ногам, не давая взвывшему мужику кинуться на подростка, которого я дернула на себя, пытаясь спрятать его за стойку, попутно выхватывая свое оружие.
— Он разбил Лог Пос! — проорал преступник. — Эта тварь разбила Лог Пос! Дейв!
— Нехер было трясти им, идиот! — спокойный голос Амоса мог заморозить льды и здорово умерил пыл.
Неподтвержденный ассасин-убийца пугал.
Сидящий все это время, внимательно наблюдающий за происходящим старик оглушительно захохотал, когда как уставший мальчишка лишь поправил плед на своих плечах под моим взглядом.
— Вот они, пираты Белоуса! — ржал хрипло дед на весь камбуз. — Нашел кого пугать!
Дейв и тот самый старший морской дозорный выволокли Айка прочь. По выражению лица Амоса ничего нельзя было понять, Вэй сидел ошарашенный и напуганный, а Адольф…
— Тебе надо поспать, неудачница, — дернув меня за рукав, вздохнул подросток. — Я посторожу.
Я моргнула и уставилась на мальчишку в каком-то немом удивлении и чуть-чуть восхищении. Этот парень, я его уже люблю.
Марко — твой воспитанник просто…
— Скажи «йой», — выпалила, не контролируя свой язык.
Суета на камбузе как-то резко превратилась в тишину, и на меня со всех сторон уставились как на сумасшедшую, под ругательства, доносившиеся с палубы.
«Йой» — прикол Феникса, и все это знают. Ну, во всяком случае многие.
Адольф был в числе тех, кто смотрел на меня как на идиотку.
Впрочем, я и выглядела на всю голову отбитой, придурковато улыбаясь и ощущая, как навязчивая идея услышать это проклятое «йой» из уст ребенка засела в голове.
Кажется, я рехнулась.
Окончательно.
— У тебя с головой все в пор?.. — мальчишка осекся, вспомнив, что мне как бы мозги вышибли.
Не спрашивай очевидные вещи — там чего-то явно не хватает. Здравомыслия, уже давно к слову.
Широко улыбнувшись, помотала головой и выдала чистосердечное признание:
— Неа, — это все стресс, войдите в мое положение. — Ну скажи «йой», пожалуйста!
— …нет.
— Адо, — укоряющий взгляд. — Пожалуйста.
— Иди проспись, сумасшедшая, — меня потащили в сторону кладовки, едва ли не волоча по полу.
— Ну Адо!
— Нет!
— Скажи это!
Дверь за нами захлопнулась.
— Уль, — голос подростка дрогнул. Усадив меня на ящики, он, нахмурившись, посмотрел мне в глаза обеспокоенным взглядом, говоря со мной как с душевнобольной. Это веселило. — Тебе нужно отдохнуть.
— Пока не скажешь, не лягу, — усмехнулась ему в лицо.
Повисшая пауза была очень и очень долгой, но все же в темной каморке в тишине наконец раздался тихий-тихий голос подростка:
— …йой.
Мы оба замерли напротив друг друга, толком не видя лиц. Сам Адо вздрогнул, когда полностью скопированное подражание прозвучало настолько пугающе реалистичным, что, казалось, Марко Феникс стоит тут же. Совсем рядом, за нашими спинами.
А мы двое на Моби Дике, за дверью шумят наши братья-сестры пираты и…
Марко здесь не было. Не было Моби Дика. И пиратов.
Притянув ребенка ближе, усадила его рядом.
Приступ помутнения рассудка и безбашенности отступил, оставляя после себя тяжелую пустоту, которая давила на мозги.
— Спасибо, — прошептала в тишину.
— Не за что, — ответил мне Адо.
В темной каморке при камбузе, рядом с ящиком лука, внезапно и четко осознала — я сошла с ума.