— И сколько мы будем плыть?
— Если не случится ничего из разряда наших восхитительных историй, то две недели, — Адо сощурился, повесив на нос шлюпки сигнальный фонарь. Звякнул железным карабином, проверил крепление. В сумерках фонарь быстро засветился, его теплый, не особо яркий свет морские волны тут же поспешили рассеять в своей глубине. — Все же шлюпка не корабль.
Фонарь качнулся засаленными стеклами вместе с лодкой, когда Адольф слез с носа.
Как объяснил мне мой маленький товарищ, это все для того, чтобы в ночи не налететь на кого-нибудь. Если так случится, то встречный корабль просто расхерачит наше плавсредство, а так видно издалека и столкновения можно избежать. Одна беда и минус — от заинтересованности, увы, в случае пересечения с другими разумными этого мира отбиться вряд ли получится.
У нас не было паруса, но Адольф просто удивительный ребенок. Он сыпал морскими терминами, тем самым вгоняя меня в ступор, но все же смог донести кое-какие истины. Морские течения, их виды и многое другое.
Если бы не Адо — хрен бы я выжила в море. Мало того что маленький штурман разбирался, в какую сторону плыть, так еще и понимал, как именно это делать. Какую волну оседлать и как по ним скакать, чтобы не уплыть в противоположную сторону от места назначения, что могло случиться вполне себе просто.
Морские течения. Из уроков географии я помнила про Гольфстрим, про что-то там еще, но на этом все. Адо же объяснял, что течения бывают разные, и если разбираться, как они протекают в наших условиях, где те довольно хаотичны и непредсказуемы, вполне можно путешествовать по «вообще-то тоже течению, у которого есть закономерность, если что» Гранд Лайн. Рай — на то и Рай, что не Новый Мир.
Подозреваю, в том же Ист Блю он бы просто заскучал, так как количество той информации, которую он обрабатывал в своей рыжей голове, просчитывая курс, просто поражало.
В Новом Мире в море выживать сложнее. Более безумные магнитные поля островов, образующих тоже какие-то там течения, буйство погоды… жесть.
Я тупая, я не понимаю.
В чем честно признавалась и самой себе, и окружающим. Морское дело реально нужно изучать с малолетства или болеть им. Особенно навигацию. И в условиях этого мира хороший штурман, в частности тот, который мог бы проплыть через Новый Мир, — реально человек на вес золота. И это не метафора.
Со мной в лодке сидело самое настоящее сокровище.
И в какой-то момент я поймала себя на мысли, что горжусь им. Уважаю, ценю и благодарю всех богов и дьяволов, почитаемых и в моем мире, и в этом, что именно этот мальчишка — мой попутчик.
— Так куда мы с тобой все-таки направимся? — руки сами чистили револьверы. Мои «удачливые» с клеверами пистолеты перешли в полное владение Адо. Прикипел он к ним, но отдавал на чистку, хоть и сам умел ухаживать за оружием. Незабудки Сьюзи же прижились у меня, найдя свою кобуру на груди. Кто знает, быть может, удастся передать их Изо…
— Сан Фалдо, остров Фестивалей. Скоро завершится колесо года и будет Новогодний Фестиваль. На него съезжаются люди со всего мира. Затеряться там проще, да и не думаю, что нас даже если и будут искать, то вблизи Эниес Лобби и…
— Стоп, — вскинув голову, недоуменно посмотрела на подростка. — Сан Фалдо находится рядом с Эниес Лобби?
— Он связан с ним море-поездом, — рыжий шмыгнул носом и тут же вытер его рукавом.
— Но это же!..
— Гораздо опаснее плыть на Джаю. Во-первых, потому что там сейчас, скорее всего, передел власти, а во-вторых, я не уверен, что это имеет смысл. Шанс попасться выше и… — заминка вышла очень говорящей. — Из-за того, что в том районе дрейфуют Небесные Острова, там довольно специфические течения и…
— Ладно, поняла, — остановила я поток информации, которая скорее всего в очередной раз бы окунула меня в осознание своего скудоумия в плане ориентирования в море. — Но…
— Я родился в Сан Фалдо, — внезапно вывалил на меня новую информацию этот невозможный ребенок. — Я знаю местные воды достаточно хорошо, чтобы мы могли спокойно доплыть до острова. Особенно в сезон Новогодних Фестивалей…
В его голосе при упоминании родины, впрочем, не было радости. А скорее скрытая горькая печаль и даже неприятие.
— Ты не хочешь туда плыть, — заметила, щелкнув барабаном револьвера, и протянула оба «клевера» маленькому штурману.
— Я не люблю свою родину, — пожал плечами Адо. — Сан Фалдо — это остров Фестивалей. Туда съезжаются со всего света… и развлекаются тоже люди со всего света. Я сын шлюхи, которая родила меня черт знает от кого, а после выбросила в квартал нищих. Командир Марко нашел меня на Сан Фалдо, когда мне было девять. Не знаю, почему он забрал именно меня из всей босоты, но…
О, черт.
Вот же!..
Впрочем, таков этот мир.
— А ты…
— Я не питаю ненависти к этому острову, — отрицательно мотнул он головой, приняв револьверы и приладив к портупее. — Но люди, что живут там, гнилые. А Леди Джульетта — так же красива снаружи, как и уродлива внутри. Настоящая сука и шлюха.
Леди Джульетта…
Вздохнув, откинулась спиной на борт, уже по привычке проведя пальцем по резьбе на рукоятях своего оружия. Это успокаивало.
Отлично.
Надеюсь, это не Шекспир, а мальчишка, сидящий рядом со мной, не неслучившийся сын Ромео и Джульетты.
Разговор закончился, исчерпав себя. Никто из нас не хотел его продолжать.
Адо закутался в плед, свернулся калачом и уснул, лишь в поисках тепла прибился ко мне через час своего тревожного сна. Переложив его лохматую голову себе на ногу, осталась сидеть, зарывшись рукой в рыжие волосы. Жесткие, ломкие, ветрами, солью и ярким солнцем обцелованные, они путались между пальцев, мечтая о кондиционере…
У меня тоже волосы отросли. Корни.
Абсолютно белые.
Еще тридцати нет, а уже седая.
Впрочем, странно, если было бы иначе.
Аккуратно положив руку на лоб ребенка, убирая пряди, лезущие ему в глаза, нахмурилась. Температура?
Адо был в последнее время бледным. Быстро уставал. И, видимо, температурил. Стресс? Хорошо бы, если только он. Простуды, лихорадки, пневмонии… ничего нам из этого не надо.
Укрыла его еще своим плащом.
Померзну немного. Не впервой. Здоровье после Пламени Феникса, что вылечило все болячки, у меня крепкое как никогда. Не помру.
А вот если Адо захворает, то тогда все будет очень и очень плохо.
***
Время в море в одной лодке тянется медленно. Посменный сон, обсосанный сухарь за щекой, растянутая парусина, под которой прятались от солнца, и почти постоянное полусонное состояние, навеянное морской волной.
Море баюкало.
Галеты, которые осточертели уже к концу первой недели, успела возненавидеть. Но голод есть голод. Готовка Татча снилась по ночам, сменяя беспокойные поверхностные сны, полные кошмаров, что забывались к утру, оставляя после себя лишь хроническую усталость и, как я подозревала, непроходящие синяки под глазами.
Сначала были смущенные просьбы отвернуться, чтобы справить нужду, так как гальюна предусмотрено на шлюпке не было. К концу путешествия смущалка окончательно сдохла.
Вот она — морская романтика. Сон в обнимку, чтобы согреться, и разговоры ни о чем.
Мы играли в слова. Два раза напряженно готовились к шторму, который, к счастью, проходил мимо. Я учила его играть в крестики-нолики и в морской бой. Слушала истории и уроки навигации, которые для меня были, вне сомнений, полезны, но вот применимы ли на практике? Сомневаюсь.
Ругались…
Беспокойные предательские мысли о том, что мы сбились с курса, то и дело возникали в голове, тревожили разум и мучили сомнениями. К сожалению, с собственной тревогой что-либо сделать, будучи в лодке посреди бесконечной соленой воды, тянущейся от горизонта до горизонта со всех сторон, не особо выходило. Идея…
Словно зараза.
Гарри Поттер был пересказан как сказка для детей и какой-то уж слишком смешной анекдот, с которого Адольф хохотал и нещадно комментировал. Язык у подростка, выросшего в этом мире, был подвешен очень хорошо, и маленькая язва в будущем грозилась превратиться в очень сложного собеседника.
Первое впечатление обманчиво. Да и сам Адо признался, что эта привычка — прикидываться невинным и хорошим перед незнакомцами — тянется за ним из глубокого детства.
Маленький лицедей.
— Люди любят хороших детей, — усмехался он, поправляя потрепанную, большую для него шляпу на голове, щурясь на блики солнца от воды, сидя на веслах. — Те, кто поглупее и понаивнее, доверяют. Могут даже белли кинуть или купить что-то, прохлопав свой кошелек. И даже жизнь.
Камень в мой огород просто огромный. Впрочем, он был кинут уже не мне, а той Улик, которой я была несколько месяцев назад…
А казался таким милым ребенком.
Ребенок-босяк, выросший на улице, среди таких же диких и воспитанных жестокой жизнью детей, а после живший среди пиратов на Моби Дике, кардинально отличался от тех же мальчишек и девчонок, которых я знала в своем мире.
Они казались мне глупыми, полными максимализма и каких-то своих выдуманных проблем. Они… были именно детьми, у которых одна забота — это несчастная любовь, грустные песни и «мир, что их не понимает и не принимает», оценки да экзамены.
Я понимала их. Не жалела, просто понимала. Так как сама такая была. Просто знала, что они вырастут. Но вот в чем беда, по-настоящему вырасти предстояло, пожалуй, сначала мне…
Вот и считай себя взрослой после этого. Старше его в два раза, а по жизненному опыту проигрываю. Проигрывала. Сейчас, наверное, сравнялись.
Хотя мериться пиздюлями от жизни явно не то, чем нужно заниматься и гордиться.
Мне не нравилось его здоровье.
Адо отмахивался, сонно моргая. Быстро уставал, шипел сквозь зубы на простую усталость, солнце и все остальное. И ни на что не жаловался.
Периодически я замечала, как его лихорадило. Но температура если и была, то небольшая. В конце концов аналог парацетамола снимал симптомы, но все равно мне не нравилось его состояние.
— Как только прибудем в Сан Фалдо, будешь лежать и лечиться, — растрепала его волосы, перешагивая через вытянутые ноги подростка.
Это было за пять дней до прибытия на остров Фестивалей.
— Да нормально все со мной!
— Вот и отлежишься, чтобы все точно нормально было, — хмыкнула по-доброму. — Ты мне нужен живой и здоровый.
Это было за три дня до того, как я проснулась от его кашля.
Он сказал, что поперхнулся.
Я поверила.
Адо никогда не жаловался, а я не хотела навязываться. Не хотела лезть с излишней заботой.
Сан Фалдо встретил нас яркими огнями. Его было видно в ночной темноте задолго до того, как показался берег. Светлое марево далекого, но яркого города напоминало Архипелаг Сабаоди, но мрачные мысли и воспоминания, связанные с радужными пузырями и всем, что там произошло, я решительно откинула в сторону, с нетерпением ожидая того момента, когда мы сможем сойти на берег. Коснуться ногами твердой земли и узнать последние новости мне очень и очень хотелось.
Темные фигуры разных кораблей, стоящих на швартовке, и их высоко тянущиеся вверх мачты. Рангоуты темными линиями на фоне огней и порта Сан Фалдо разбивали яркость береговой линии.
— Мы сойдем на сушу с другой стороны острова, — улыбнулся моему нетерпению подросток.
— А есть возможность? — мало ли, по-всякому бывает.
— Конечно, — хмыкнул Адо. — Садись на весла.
Огрубевшие руки и уже давно переставшие болеть некогда забитые плечи даже не заныли. Ткнувшаяся килем в песок лодка, толчок и наконец окончание качки вызвали нетерпеливый облегченный выдох.
Земля неожиданно под ногами оказалась слишком твердой. Не качалась, от чего танцующая походка была немного неуместной, в попытке поймать баланс, который ловить-то и не надо. Вытаскивая лодку на песок, споткнулась, рухнула, черпая сапогами морскую воду, рассмеялась, погрузившись по грудь.
Сан Фалдо звал тысячами ярких огней, но почему-то силы покинули, стоило только пристать к берегу.
Шумело море, лаская голые пятки. Мы валялись с Адо на берегу, прямо на песке, и у нас не было сил встать и отправиться к цивилизации. За зарослями густого и высокого леса, на другой стороне острова были люди.
Суша с нормальными людьми, городом и поселением казалась сейчас таким странным местом. Не пугала, нет, просто воспоминания о посещенных мной островах были какими-то далекими и в то же время яркими.
Каждый остров — новая страна. А ведь там, в родном мире, чтобы поехать и посмотреть на заморскую жизнь, нужно столько всего сделать. Вечная заморочка с документами, заграничным паспортом, визами, чемоданами и рейсами, границами…
Можно или нельзя, разрешение, государственная пошлина, проверки на контрабанду и так далее.
Слишком много сложностей. Раньше было слишком много сложностей, но сейчас внезапно догнало осознание, что я проплыла половину чужого мира без паспорта и без визы. Более того, на море побывала, которого никогда не видела. Встретила стольких людей, наворотила таких делов, что хватит на бестселлер. Или на приключенческий фильм, возможно даже с толпой фанатов. Не меня, разумеется, а всех тех, кого я встретила.
Хотя у них они уже есть…
Звезды на этом острове были не так ярки, как я привыкла видеть в море.
— Адо, — позвала я мальчишку, раскинув руки в разные стороны.
— Чего?
Суша казалась мне какой-то… чужой. Хотя я только что ступила на берег.
— Можно ли в море одичать?
Вопрос, что мучил меня уже давно. Это и пугало, и одновременно нет. Просто оставленные на суше, пусть даже в другом мире, ценности, друзья, семья, работа… все это становилось все более далеким.
Хохот мальчишки был таким заразительным и звонким, что невольно почувствовала себя идиоткой.
— Мы, пираты, называем это «душу морю заложить», — продолжая смеяться, закашлялся он, широко улыбаясь. — То ли еще будет! Поверь, после всего того, что мы пережили, тебе станет сложно осесть на одном месте. Будет звать море.
Повернув голову в сторону, уставилась прямо в его лицо, повернутое ко мне. Он улыбался. Широко, весело скалясь, щуря блестящие темные глаза.
— Это как?
— Весь мир становится как на ладони. На одном острове оказывается слишком тесно, и границы… давят. Моряки продают душу морскому дьяволу и морю, а вместе с ней и тоску по дому и по тем, кого оставили на берегу. Мы их все еще любим, но море любим больше.
Его ответ нашел отклик в моей душе.
Я все еще их безумно люблю.
— А как же семья?
— Обречены ждать на берегу. Кто-то дожидается, а кто-то нет. Винить их в неверности… мы не можем. Так как сами зачастую не верны, Уль.
Море…
Морские волны шумели, белой пеной оставаясь на песке.
Вот тебе и романтика.
Становясь верны себе, перестаем быть верны другим… да?
— Потерянные.
— Что?
— Да так, мысли вслух, — закрыла глаза, наслаждаясь шумом прибоя, что сплетался с шелестом листьев.
Потерянные для мира.
То, что осталось на берегу, постепенно перестает иметь значение.
Потому что они слишком далеко.
А море всегда близко. Как и риск умереть.
***
Ранним утром мы под покровом сумерек вошли в город ярких огней и фестивалей.
Мы выглядели как самые настоящие пираты из художественных фильмов. Хотя… скорее просто как бомжи в условиях средневековья. Потасканные и потрепанные. Вонючие. Только не вшастые разве что и не сифилитики. И невероятно похожие, видимо, на близких родичей минимум, а на собратьев по духу так уж точно, потому что в первой же более-менее гостинице, где обычно не задавали вопросов, по словам Адо, барменша, выдохнув дым в нашу сторону, молча протянула мне сигарету, угощая.
Сонная барменша отнеслась к нам совершенно спокойно, но все равно пришлось послушать Адо, что знал эти места гораздо лучше меня и, видимо, достаточно хорошо, чтобы привести нас сюда.
— Есть чем платить?
Золотые монеты звякнули об столешницу.
Глупо было уходить с корабля морского дозора с пустыми карманами. «Берем все и не отдаем ничего», вроде так, да?
— Одну на двоих, — Адо тем временем хлебал что-то из кружки, счастливо щурясь. Худой, бледный и какой-то все же на вид не очень нездоровый, сейчас он выглядел вполне довольным своей жизнью.
— С двумя койками нет. Остался один с одной кроватью, но, если что, в номере есть еще диван, так как вы мать и сын, думаю, не возникнет проблем. Впрочем, если вас не устраивает, можно снять две разные комнаты.
— С одной кроватью, — тут же ответила ей, на что она лишь кивнула.
Мама и сын.
В свете последних событий я перестала выглядеть как ребенок. Молодость на фоне стресса и приключений решила как-то поувять. А вот Адольф наоборот из-за своей худобы стал казаться младше. На свой возраст — тринадцать лет.
Ключ поймала на лету.
— Еду в номер? — деловито уточнила женщина.
— Да.
Засов на двери особенно порадовал. Номер был на втором этаже. Комната с кроватью со свежим, но слегка потасканным и застиранным постельным бельем, пахнущим мылом, радовала как что-то чудное. Ванная была отдельно душ, отдельно туалет.
— Шикарно живем! — хмыкнул чумазый Адо и едва не завалился на кровать, но я вовремя схватила его за плечо.
— В ванную.
— Конечно, мам, — хмыкнул иронично мальчишка, хлопая дверью, схватив полотенце.
Я замерла на месте, прилипнув ногами к чертовому полу, с трудом сообразив, что только что услышала от языкастой сволочи.
Дернулась, оглядываясь на закрытую дверь, и усмехнулась, широко растянув губы в ехидной улыбке.
— Будь послушным, сына, — пропела, издевательски растягивая гласные.
За дверью что-то упало и раздалось ругательство.
Так тебе, язва.
Патронташ, ножи в ножнах, ремни с пряжками, револьверы с портупеей с кровати переложила на тумбу тут же рядом. Проверила мокрые сапоги мальчишки, скривилась от запаха.
Просушить надо.
Расправила и оставила сушиться.
Дернув завязки потрепанного заляпанного хрен знает в чем рюкзака, вытащила несвежую одежду подростка, которую надо постирать. Свою тоже.
С лодки мы забрали почти все, что могло нам пригодиться, спрятав свое суденышко в зарослях на берегу, побоявшись оставлять там что-либо важное.
С горечью вспоминала иногда тревожный чемоданчик с Сабаоди. Готовилась, готовилась, а никто из нас до него так и не добрался и не воспользовался. Интересно, нашел его кто? Или таки нет?
Адо судьбу рюкзака не знал. Пойманный еще раньше меня, он сначала угодил к местным дозорным со всяким сбродом, а потом, когда обнаружили татуировку Пиратов Белоуса на руке, его отправили тем же кораблем, что и нас со Сьюзи.
Перетряхнув рюкзак мальчишки, принялась за свой. Рассортировала, перебрала вещи, которые в основном были грязными и пахли весьма неприятно, в ожидании, пока пацан отмоется, то и дело поглядывая на двери с надеждой. Побыстрей бы освободил — в ванную хотелось безумно.
А когда начала стягивать с себя «верхнюю» одежду в виде кофты, а главное расстегнула перевязь с оружием, застыла, почувствовав крайнее неудобство. Дискомфорт от того, что привычная тяжесть оружия и одежды, в которой уже прикипела даже спать, куда-то исчезла.
Будто голая, хотя все еще стояла в штанах и рубашке. Босая разве что, поставив сушиться сапоги…
Паранойя дала о себе знать неожиданным приступом.
Стук в дверь заставил отмереть и перестать нервно щупать патронташ на собственной груди. И рука обхватила рукоять револьвера.
Весь мир стал необычайно четким и каким-то тягучим.
Кто там?
Вдох-выдох. Испарина выступила на лбу, тревожность нарастала.
За дверью был один человек и, судя по всему…
— Завтрак.
Женщина.
Опасная?
Нет.
Вздрогнула, приходя в себя, выпадая из какого-то нехорошего оцепенения. Встряхнула головой, пытаясь вернуть себе ясность мыслей.
Сунула револьвер за пояс, дернула щеколду и открыла дверь. От подноса шел вкусный запах, и девушка, окинувшая меня взглядом, с каким-то глубинным пониманием всех моих проблем и загонов кивнула, сунув мне его в руки.
— Спасибо, — буркнула я, желая поскорее захлопнуть дверь.
— Да не за что, — отозвалась барменша.
Снова закрывшись, поставила поднос на стол и оперлась о столешницу поясницей, устало проведя по лицу ладонями.
Это паранойя, Уль.
Ты в гребаной гостинице, в которой тебя никто не знает. Расслабься хоть немного. Успокойся.
Не вышло. Впрочем, к черту.
Если так мне спокойней, то проверю все. Лишним не будет
Защелкнуть щеколду, подпереть дверь за ручку стулом, задернуть шторы.
Пройтись, оглядывая каждый угол.
Адо, вышедший из ванной в одном полотенце на бедрах, окинул взглядом результаты моих действий, понимающе усмехнулся и махнул рукой, не высказав осуждения в адрес моих попыток найти несуществующего врага.
Так и до двенадцатого комдива недалеко. Вот кто маэстро в плане съезжающих мозгов на почве паранойи и выискивания существующих и несуществующих врагов.
— Твоя очередь. Только не задерживайся, я вещи постираю потом свои…
— Постараюсь.
Нифига.
Ванна. Мыло. Вода.
И чертова соль, песок, запах немытого тела.
Револьвер положила на раковину, так, чтобы можно было дотянуться в любой момент.
Скинула с себя вещи и забралась в воду, чтобы окунуться в нее с головой. Горячая вода, казалось, проникла под кожу до самых костей, согревая все внутри.
Есть в жизни счастье. Просто кайф. Аж до слез пробирает.
Мылила я все. Даже брови, с которых сыпалась соль. Зубной щетки здесь для гостей предусмотрено не было, но зубной порошок нашелся. Ничего, пальцем зубы почистим.
С головы соскребала вместе с пеной слой перхоти и жира, пропитанного солью, и жмурилась от удовольствия, на мгновение забыв обо всем. Трубочист должен быть чист, иначе так и заболеть чем недолго.
Вылезать из ванной не хотелось совершенно, но все же пришлось.
Клонило в сон, а там еще вещи нужно постирать. Правда, при выходе из ванной комнаты меня ждал сюрприз — Адо лежал с краю кровати, прикрытый всего лишь полотенцем, в обнимку с подушкой и сладко спал, абсолютно игнорируя реальный мир. Судя по пустой посуде, он умял свою еду и просто вырубился, вымотавшись вкрай.
Вообще-то кровать собиралась занять я…
Собрав его и свои шмотки, закрепив полотенце на своей груди, усмехнулась, закинув их в ванную. Утащила поднос туда же и, поставив на раковину, залезла с ногами, топя грязные вещи стопами в намыленной воде, одновременно приступая к еде. Когда-то давно моя бабуля, когда стиральная машинка сломалась, таким образом стирала постельное белье. Руками такое фиг провернешь, а вот устроить выбивание ногами — вполне себе рабочий вариант. На минималках. Главное болото не создать, но стирать сейчас всю одежду вручную нет сил.
Впрочем, полоскала я белье долго, пока вода не стала чистой. Меняла ее раза три, не меньше. И отжав промыленные и прополоснутые вещи, раскидала их на просушку, завешав все двери, в том числе и от шкафа, по всему номеру. Как в студенческой общаге, ей-богу. После чего, укрыв подростка, распластавшегося на кровати, одеялом, игнорируя его полное пренебрежение приличиями и, собственно говоря, наготу, собралась спать сама.
— Сынок, блин, — хмыкнула я по-доброму, растрепав влажные волосы на макушке, и ушла спать на диван.
Ростом мы почти одинаковые, так что разницы не было. После лодки и диван — роскошь. Но все же за кровать было чуток обидно. Правда, недолго. После досок и качки, когда в тело черт-те что упирается, а в нос забивается запах собственного пота и не только пота…
Запах мыла как рай.
Впрочем, отсутствие качки все еще периодически напоминало о себе.
Уснуть долго не удавалось.
Не плескалось рядом море, не скрипело дерево, не гулял ветер, касаясь открытой кожи.
Одичала я немного.
И, кажется, стала параноиком.
Но сон в конце концов пришел.
К счастью, без сновидений.