Ушёл он, а одиночество гулко отозвалось в сердце Рейллы, точно она, в этот поздний час, совершила нечто ужасное, схожее на убийство. И лицо её, такое белое и пустое, как у покойницы, говорило само за себя.
— Прости, Рейнира, — покаялась за сына королева Алисента. Женщины, в каком-то неестественном, зыбком перемирии, стали любезничать друг перед другом, точно девчонки. Раньше они и были подругами, но те времена канули в лету и никогда более не могли возвратиться, но пламенная речь доброго короля на миг даровала этим женщинам ложный покой и нежность друг к другу. Это хорошо понимали опытные мужские головы: Отто Хайтауэра и принца Деймона.
Лорд-десница и его королева-дочь оставили Малый Чертог. Вышла и принцесса Хелейна. Медлил один Эйгон, высиживая момент, когда все его близкие родичи уйдут и лишь тогда он поднялся. На выходе, останавливаясь подле безликой Рейллы, он коснулся указательным пальцем её носа.
— Зря, — покачал головой принц. — Очень зря.
Более ничего не произнеся, Эйгон удалился, но разгулье, для такого легкомысленного ума, очевидно лишь начиналось.
— Всё ты верно сделала, — решительно сказал принц Деймон. Его выправка была твёрдая, а взгляд горделив. Он чувствовал себя очень уверенно, преисполненный довольствием от послушания всего своего семейства.
— Он меня не простит… — прошептала Рейлла.
— Не нужно нам его прощение, — хлестнул принц Деймон и пригладил дочь по голове. — Ты моя девочка, меньшего я от тебя не ждал.
— Рейлла, давай поговорим, — осторожно подступилась принцесса Рейнира, единственная, обратившая внимание на то, какие муки отражены на её лице. Но Деймон оборвал леди-жену крепким словом:
— Хватит на сегодня разговоров. Идите все спать.
— Я провожу Рейллу, — отозвался Джейс.
Вдвоём они шли по чертогам дворца к её покоям и Рейлла точно знала, что Эймонд её там не ждёт. Куда он мог бы уйти в час угря? В свои детские покои? Или поступил как многие мужчины при ссоре с женой и отправился на Шёлковую улицу? Тихая паника оглушила Рейллу и призвала слёзы.
— Рейлла, не горюнься. Всё скоро закончится, — Джейс остановил её и в темени пустого коридора прижал к себе. Рейлла лишь пуще разошлась в слезах. Джейс её страдания истолковал по-своему. — Матушка станет королевой и расторгнет ваш брак.
— Что?
Джейс спустил объятия, дабы взять её лицо в свои ладони. Он стёр большими пальцами слёзы и прижался лбом к её лбу.
— Когда король умрёт, матушка станет королевой. Я, как наследник, отправлюсь жить в столицу. Я женюсь на тебе, приму твоё дитя, а наши дети станут наследниками Железного Трона. Ты, Рейлла, будешь королевой-консортом. Моей королевой.
— Что за ересь ты говоришь, Джейс?
— Мы же оба этого хотели.
— Да, но, когда были детьми! — она оттолкнула принца, но он так твёрдо стоял на месте, что Рейлла сама подалась назад. — У меня есть супруг, который меня любит и дитя, в котором он не чает души. Даже сами боги не вправе разрушить то, что с таким трудом было построено. И тем более не ты, Джейс.
— И что же, тебе придётся терпеть его…
— Я его люблю.
Принц был ошеломлён от услышанного и растерян. Но чем было связано столь явное его удивление Рейлла не понимала. Ещё давно, прибыв на Драконий Камень как невеста Эймонда Таргариена, она сказала ему, что ничего меж ними быть уже не может. Но Джейс, отчего-то, был искренне убеждён, что любить Эймонда Рейлла, его Рейлла, никогда бы не смогла.
— Он украл Вхагар, избил твоих сестёр. Нас! Он позволил себе такие гнусности за общим столом. А ты его любишь, я верно понял?
— Вхагар не вещь, чтобы её воровать. И драку не он первым затеял. А ссора за столом, боги, я не знаю, что это было. Я спрошу его.
— И он тебе, конечно, правду скажет?
— Эймонд никогда мне не лгал.
Джейс с иронией ухмыльнулся. Такие заверения никогда не могли с должным принятием отозваться в нём.
— А когда Визерис умрёт, то чью сторону ты всё-таки выберешь?
Ответа на этот вопрос у неё не было.
— Я просто женщина, Джейс. Я не политик.
— Нет, Рейлла, ты — Таргариен, а значит, в стороне отсидеться не получится. И сейчас ты совершаешь ошибку, но не мне тебе об этом говорить.
Джейс оставил её, не доведя до покоев. Его тонкая, невысокая фигура, что даже в походке выдавала глубокое разочарование, скоро исчезла во мраке. Рейлла же не пошла к себе, вместо этого она постучалась в былые покои супруга, в которых надеялась его застать. Не мог же он в самом деле отправиться на Шёлковую улицу. Да и с чего такие мысли вообще засели в её голове? Но они были очень тревожными и навязчивыми, и когда на её стук последовало затяжное молчание, она заколотила как сумасшедшая.
Эймонд открыл резко и оголённый по пояс встал в проходе не давая заглянуть внутрь. На нём не было повязки и страшный шрам в скудном свете, рассекал его лицо надвое.
— Ты не один?
— Ты ошиблась покоями. Здесь Стронгов нет.
Он намеревался захлопнуть перед её носом дверь, но Рейлла, точно ловкая кошка, проскользнула внутрь, дабы убедиться, что в покоях нет посторонних. К её радости никого кроме Эймонда внутри не оказалось.
— Что тебе здесь надо?
— Я хочу извиниться перед тобой.
— Не стоит.
— Эймонд, знаю, что была эгоистична и недоверчива по отношению к тебе. Сейчас я уверена, что случилось что-то в тот момент, о чём я не знаю. Скажи мне, прошу, объяснись.
— Зачем тебе это?
— Затем, что я… я тебя люблю…
— Меня это более не интересует, я терпел достаточно и не позволю тебе унижать меня перед всеми, а потом украдкой идти мириться.
Впервые за несколько лет он показался Рейлле чужим. В лице Эймонда не крылось былой злости или обиды, какая случалось ранее, вместо этого, эмоция куда страшнее отражалась на его лице — безразличие. Рейлла, точно пыталась оживить мертвеца, с таким холодом он на неё смотрел.
— Неужели твоя любовь ко мне была так поверхностна, что ты не можешь меня простить?
Подобное высказывание смогло вывести Эймонда из себя. Но в нём взыграла не обида, а лишь раздражение от наглости Рейллы.
— Не приписывай своё легкомыслие мне. В нашем браке есть только одна пытающаяся усидеть на двух стульях шлюха и эта шлюха не я.
Его оскорбления были столь же неожиданны как и обидны. Рейлла замахнулась в пощёчине, но он ловко перехватил руку, не давая, как делал прежде, себя ударить.
— Не жди, что теперь я стану тебя жалеть. Отвечу так, что мало не покажется.
— Ты не посмеешь.
— Я бы не советовал тебе это проверять, — держа Рейллу за запястье стальной хваткой он принялся вытаскивать её из своих покоев. — Я тебя более не желаю. Ни как жену, ни как женщину. Улетай на свой Драконий Камень, как ты того страстно желала, и более не возвращайся. Знай только, что сына я тебе не отдам. Ни один грязный Стронг более не коснётся пальцем этого ребёнка. А ты… ты отдавайся хоть им всем. И своему мерзкому папаше, которого ты так раболепно любишь. Более это не моё дело!
Рейлла не помнила, как вернулась в свои покои, сняла платье и взобралась на кровать. Одеяло и сорочка более не могли согреть её тело, которое дрожало и не могло найти столь необходимое близкое тепло.
Одна и та же страшная мысль в круговерти возвращалась к ней. И не было ни покоя, ни сна для Рейллы в эту ночью.
«Я разрушила свою семью — думала она. — И он меня больше не любит».
К часу соловья Рейлла ожидала мейстера, так и не отойдя ко сну. В ожидании его она подкрепилась надеждой на то, что всё-таки не понесла, поскольку теперь, когда их отношения с Эймондом окончательно испортились, у этого нечастного дитя не будет отца. Конечно, он не обвинит леди-жену в измене и не обзовёт ребёнка бастардом, но Рейлла не сомневалась, что желанной её беременность для него точно не станет и она не помирит их.
Когда постучался сир Аррик Каргилл Рейлла отложила столь ненавистную вышивку и поднялась. Но вместо мейстера к ней заглянула принцесса Рейнира.
— Вижу ты не ложилась, — сразу заметила Рейнира.
— Не спалось.
— А где твой супруг?
— Он более здесь не ночует, — Рейлла постаралась не выдать волнение в голосе, но принцесса Рейнира, женщина мудрая, испившая добрую чашу предательства и горя, видела всё без прикрас.
— Юношеские обиды крепки как валирийская сталь. Вчера мы в этом убедились.
— Более чем.
— Мне не нравится этот мальчик, — Рейнира взяла Рейллу за руки. — Но я видела, как он смотрит на тебя и как любит вашего сына. Для тебя он совершенно другой человек, потому что ты ему дорога и он тебе верен.
— Я его унизила вчера… и он сказал, — Рейлла расплакалась, стоило ей припомнить то безразличие и грязные речи, которыми он окатил её. — Он сказал, что более не видит во мне жену и женщину. И что я ему не нужна.
Рейнира привлекла Рейллу к себе и крепко обняла за плечи. Ей было жалко это запутавшееся дитя, вступившего во взрослую жизнь, но продолжающего держаться за прошлое. У Рейллы была тяжкая ноша и не с кем ей было эту ношу разделить при дворе. Только Рейнира понимала какого это, быть женщиной, желающей семейного счастья, но вынужденную жить по законам короны.
— Вчера тебе следовало пойти за ним. Мы ведь уедем, а ты будешь с ним жить.
— Отец бы меня не простил.
— Это верно.
— Но и он…он тоже не простил, — Рейлла надрывно зарыдала, что ноги у неё задрожали и подкосились. Она уже без всяких приличий хваталась за принцессу, а та держала её крепко, не давая позорно сползти вниз.
— Не убивайся дитя, вы помиритесь. Я помогу тебе. Слышишь, Рейлла?
— Мне никто не поможет.
— Возьми себя в руки, леди, и ступай умываться. Я тебе скажу, что надо сделать…
Когда в покои пожаловал мейстер, Рейлла была улыбчива и тиха, как бывает после длительных слёз. В голове её зародился план, и она держалась за него как за веру в короля и в победу её великого дома. В конце концов только уверенность в своих действиях и принятие собственных ошибок способны преодолеть страшные невзгоды. После того, как мейстер осмотрел её и заключил итог осмотра, Рейлла лишь пуще приободрилась. Теперь всё должно получиться. Обязано. И пусть простят её Семеро, если этот поступок окажется для неё роковым. Тогда она предпочтёт сгореть в этом огне расплаты, но более не свернёт с намеченного пути.
Эймонд решительно не понимал с чего это Рейнира упросила матушку послать его на проводы. Он их терпеть не мог и поскольку единственная причина для умалчивания этого факта исчезла сама собой, принц был не намерен более это скрывать. У повозок стояли пока только двое Стронгов и пару слуг, что заносили пожитки.
— Племянник, а где твоя ненаглядная леди? — спросил он у Джейса. Тот оказался нынче не менее раздражительным чем сам Эймонд.
— О ком ты говоришь?
— О моей леди-жене, конечно, о ком же ещё.
— Я тебя не понимаю.
Эймонд подступился к нему, обнял за плечо, точно близкого друга и притянув к себе за затылок сказал:
— Да ладно тебе, Джейс, сколько лет ты, бедняга, отрабатывал рукопашный бой сидя в своей комнатушке представляя её обнажённой и доступной. Боги, как же, должно быть, тебе обидно, фантазировать о том, что я позволял себе делать ежедневно. Надеюсь, что хоть этой ночью ты смог получить то, что так отчаянно желал?
— Как ты смеешь такое говорить о собственной жене?
Джейс принялся брыкаться в его руках, но Эймонд держал очень крепко. Люк полез отталкивать Эймонда, на что тот толкнул его в плечо, бросая в глубокую, от копыт и колёс, яму. Тон одноглазого принца исказился, до смешного парадируя бархатный голос Джейса:
— Поехали со мной на Драконий Камень, Рейлла. Я сделаю тебя своей женой, приму твоего сына. Ты станешь королевой, Рейлла, когда я взойду на трон.
— Ч-что? — Джейс более испугался этих слов, чем удивился им.
— А что ты думал, гадёныш, у замка не бывает ушей?
— Отпусти его! — вскричал Люк, вытягивая из-за плаща меч. Эймонд, не выпуская Джейса из лап, замахнулся ногой и легко выбил оружие из рук Люка. Меч упал в грязь и брызги окропили плащи всех троих.
— Я не прощу тебе такого унижения, лорд Стронг. И при следующей встрече с любым из вас — медлить я более не стану. Обещаю.
— Что племянник, вышел нас проводить? — Деймон, вместе с принцессой Рейнирой и Рейной застал юношей у повозки. Эймонд отпустил Джейса, небрежно взбаламутив ему волосы, на что Джейс брезгливо отскочил и оправил шевелюру.
— Это я его попросила нас проводить, — призналась Рейнира.
— И зачем это тебе, сестрица? — ядовито ухмылялся Эймонд. — Думаешь, что я буду по вам скучать? Хотя, если так подумать, то я и впрямь буду по Люку тосковать. А, Люк, а ты будешь скучать по мне?
Люк поглядел на дядю с неприкрытым страхом, рефлекторно хватаясь за эфес. Эймонд лишь ухмыльнулся от его слабости и жалкой мальчишеской трусости.
— Полагаю, брат, что твоей леди-жене было бы приятным вместе с тобой проводить своих родных в далёкий путь, — сказала Рейнира.
Эймонду не понравились её слова, и улыбка его сразу оставила. Он не хотел видеть Рейллу не только по причине обиды, но и по причине стыда за столь грубую речь, которой он вчера поддался в разговоре с ней. Рейлла сказала, что любит его, впервые, без его просьб, а он в ответ так её оскорбил. Ещё и шлюхой назвал. Нет, сейчас Эймонд точно не был готов встретиться с ней.
— А кстати, где Рейлла? — спохватился Деймон. Рейна, оборачиваясь по сторонам, углядела сестру первая и почти шёпотом, оказавшись настолько удивлённой, сказала:
— Вот…идёт.
Эймонд не собирался оборачиваться и точно не был намерен смотреть предательнице в лицо. То, что он сказал — было грубым, недостойным поведением благородного мужчины, но она и лишь она довела его до такого состояния. Она всё испортила. Это Рейлла не ценила его поступков, уступков и его терпения. Это Эймонд слишком много вкладывал в этот брак, не получая должного признания.
Цокот её каблуков раздавался за спиной и по телу Эймонда, отчего-то, бежал ворох мурашек. Он, не зная как побороть волнение, опустил взгляд в ноги, когда леди-жена приблизилась к нему, обойдя Стронгов, и коснулась приветственным поцелуем его щеки. Но что-то боковым зрением привлекло принца или, может, это была лишь его интуиция. Он почувствовал, что не просто так все притихли смотря на неё, тогда Эймонд нерешительно поднял взгляд на жену и лицо его, взгляд и эмоции переменились. Сердце столь быстро забилось в груди, точно при пике блаженства. В оставшемся его глазу, в котором чаще можно было встретить спокойствие или же высокомерие вдруг отразилось ясное, прозрачное восхищение.
Она вышла в зелёном платье. В том, что подарил Эймонд.
— И что это значит? — Деймон почти вышел из себя, но из последних натуг старался подавить сей факт фальшивым спокойствием в голосе. Рейлла, нисколько не колебаясь, решительно ответила отцу:
— Лишь только то, что мой муж изъявил желание видеть это платье на мне.
— Я, как твой отец, велю тебе переодеться.
— Нет, — строго отрезала Рейлла.
— Если ты немедля не вернёшься к себе и не снимешь эти тряпки, я восприму это за измену.
— Измену по отношению к кому? К отцу? К сёстрам? К мачехе? К кузенам? Я всех люблю и каждого из вас готова отстаивать, как я не раз уже делала. Но я не стану разрушать свою семью из-за твоих интересов, отец. Я взрослая женщина. Я жена и мать. Я не принцесса и не королева, я — женщина. И хочу мира своей семье, всей своей семье.
В прощании, Рейлла обняла каждого кузена, сестру и Рейниру, которая и надоумила Рейллу то платье надеть, не смотря на то, что зелёные представляли угрозу именно для неё.
Оставался только отец, который сверлящим взглядом следил за дочерью.
— Меня можешь не обнимать, — отрезал он.
— Прекрати, папа. Когда же мы ещё встретимся после этого? — Рейлла чуть приподнялась на носочки, дабы обнять отца, и когда он с неохотой прижал её к себе, она тихо его спросила. — В ночь похорон моей леди-матери ты занимался любовью с Рейнирой?
— Кто тебе это сказал? — так же тихо спросил отец. Рейлла по голосу поняла, что он нервничает, подкрепляя тем самым правдивость слов Эймонда.
— В ночь, когда Вхагар убила мою мать, я видела это сама. И видела, что ты смотрел и не пытался её остановить. Я не винила тебя, ты ведь был моим идолом, и я не могла поверить даже своим глазам. Теперь я понимаю, что твоё неучастие можно было бы назвать благородством, ведь мама была обречена, но как объяснить твой поступок в день похорон, я не знаю.
— Рейлла, это в прошлом. Твоя леди-мать давно мертва. Неужели ты хочешь сейчас припомнить мне то, что случилось так давно?
— Нет, не хочу я тебе ничего припоминать. Я хочу, чтобы мы с тобой более не ругались. Ты увидел меня, я увидела тебя. В самом же деле, мы дурные с тобой люди. Так давай же забудем ссоры и посмотрим к чему нас приведёт наша порочность и неуёмное чувство гордости? Давай же будем любить друг друга, а ненавидеть, несмотря ни на что?
Деймон настойчиво отстранил Рейллу от себя и только входя в повозку, когда Рейлла и Эймонд стояли одни во дворе, он сказал ей:
— Пиши мне письма, дочь. И рассказывай, как поживает мой внук.
Кони загарцевали, унося повозки через открытые ворота. Рейлла держала на себе всё внимание придворных из-за цвета её платья. Не сводил с неё глаз и Эймонд, прибывающий в смешенных чувствах. Когда она удостоила его ответным вниманием, он невнятно сказал:
— Я погорячился вчера и не…
— Я более не шлюха для тебя, любимый? — прервала его постыдные извинения Рейлла.
— Ты ею и не была.
— Славно, тогда жду тебя в покоях.
— И тот тост, я должен тебе объяснить в чём была причина.
— Нет нужды. Я жду ребёнка и мне нельзя более нервничать.
— Значит, я верно истолковал твоё настроение, — с лёгким намёком на радость, сказал Эймонд. Он вёл себя всё ещё довольно отстранённо, считая, что их примирение лишь только дало росток и спешить с ним не следовало. Рейлла коснулась его волос, заправив прядь за ухо, огладила кожаную повязку, остановившись на щеке. Эймонд взял её руку и как часто делал, поцеловал пальцы. Оценив её решительность, приняв её выбор, Эймонд более не желал скрывать правды, которую давно уже носил на своих плечах.
— Я прошу тебя только об одном, Рейлла. Верь своему мужу и будь верна. Король скоро умрёт и когда это случится я прошу тебя не принимать никакую сторону, дабы не рисковать ни тобой, ни нашими детьми. Не вступай ни с кем в союзы, не вступай в войну, будь за мной, и я смогу тебя защитить.
— Ты полагаешь, Эйгона сделают королём?
— Знаю, что дед этого хочет. Я тоже.
— Но Эйгон не захочет, и он не предрасположен к правлению.
— Неважно чью голову украшает корона, важнее кто стоит за этим человеком. За братом будет стоять дед, матушка. За ним буду стоять и я.