Эймонд не обладал даром предвидения. Страшные предчувствия ранее никогда не посещали его мысли, но сегодня, проснувшись в объятиях леди-жены, ослеплённый солнечной ванной, перевшей из окон, Эймонд почувствовал себя странно. Его охватило странное, доселе неведомое, волнение. Он посчитал, что причиной тому послужили недавние события. Вчерашним утром он просыпался с мыслью, что его жизнь конечна и в ту же ночь сердце принца уже переполнялось от счастья.

      В час совы Эймонд покинул ложе. То было излюбленное время для принца. Он натянул кожаный дублет, зашнуровал кюлоты. Перед тем как тихо уйти, кинул беглый взгляд на безмятежно спящую леди-жену, на половину раскрытую под одеялом и абсолютно, идеально нагую. Её белое тело сияло в лучах подобно жемчугу и пепельно-золотые волны волос длинным шлейфом стелились по подушкам. Эймонду хотелось коснуться всё ещё стройного, при ранней беременности, тела, но страшась разбудить Рейллу, он мирно покинул покои. Уже будучи в оружейной, облачаясь в латы и кольчугу для ранней тренировки во дворе, к нему нагрянул ранний гость. Эймонд было решил, что это сир Коль, его верный учитель, но то оказался не он. В оруженой, принца отыскал сир Виллас Фелл, человек близкий короне. Он сообщил новость:

— Король ныне ночью покинул нас. Королева-вдова велела оставлять то пока что в секрете и велела сказать только принцам и принцессе.

      Горечь от утраты нисколько не тронула сердце одноглазого принца. Эймонд был вторым сыном Визериса от женщины, которую, быть может, и никогда король истинно не любил. И едва ли Визерис помнил о среднем сыне, а те времена, когда Эймонд нуждался в отце, канули в лету, теперь он был ему не надобен, сам же принц уже стал отцом. Вместо этого другая дума взволновала Эймона.

      «Рейнира теперь королева? А Джейс, стало быть, её наследник?»

      Такой расклад подрывал интересы семьи Эймонда, его брата и его самого. Неудачно возвратилось к нему и воспоминание слов служанки Дианы, которая нечаянно подслушала разговор Рейллы с Джейсом и его опасное предложение.

      «Принц Джекейрис, хочет жениться на вашей жене, мой принц, и воспитывать вашего сына как собственного» — так служанка робко передала весть Эймонду. И то случилось лишь вчера. Святые Семеро, несомненно, глупые надежды этого дурака никуда не делись! Да и зачем от них отказываться такому круглому идиоту, как Джейс. Действительно, Джейс, зачем? Несомненно, идею Стронга поддержит его шлюха-мать и когда…нет, если она станет королевой — любой расклад будет страшен для Эймонда. Он, или же будет обезглавлен вместе с остальной семьёй, или же сослан на стену, а жена его станет женой дуралею племяннику. Нет! Этому не быть никогда!

      Эймонд, скрывая злость под леденящим тоном, уточнил у сира Фелла:

— Стал ли Эйгон королем? Или же нам придётся преклонить колени и поцеловать щель старой шлюхи?

— Я не ведаю этого, мой принц. Ваша матушка отправилась к принцессе Хелейне, полагаю, вам следует поспешить к ним.

— Где Эйгон? — резанул Эймонд, спешно срывая с себя облачение.

— Принца никто не может найти.

— Как же. В такой час он явно прибывает не в замке.

      Эймонд уже было намеревался выпрыгнуть из оружейной, но на мгновение замер и обратился к сиру Феллу.

— Передайте страже, что моя леди-жена не должна покидать покои до моего возвращения. Дайте ей еды, смените горшок, но никуда не пускайте. И не давайте ей писать письма!

      Когда Рейлла проснулась, Эймонда не оказалось в покоях. Он привычно просыпался в час совы и уходил в оружейную.

      В пустых стенах было совсем светло от разящего раннего солнца. Посему, стоило Рейлле присесть и осмотреться, она сразу заметила накрытый завтрак на маленьком столике. Мгновенная нежность отозвалась в ней. Должно быть, — это Эймонд распорядился подать леди-жене завтрак в постель. Какой неожиданный и приятный жест! Рейлла, не вставая с кровати, подползла к столику, решив трапезничать на кровати. Всё равно, после этой ночи придётся только бельё сменить, и она не страшилась испачкать его.

      Рейлла взялась за блюдце с чашкой, отпила и тут же заметила, что на серебряном подносе, возле тарелки с медовыми пирожными, лежала крохотная записка, которую под тарелкой и не видно было. Приятное предположение вновь взыграло румянцем на её счастливом лице. Конечно же это от Эймонда. Он столь искренен и нежен был вчера, что она более не сомневалась, таким они будет с ней всегда. Более между ними не осталось недомолвок, претензий и невысказанных сомнений.

      Рейлла отложила трапезу, вскрыла письмо, чуть волнуясь, предвкушая что её ждёт любовное послание, исписанное изящным почерком мужа. Но стоило взяться за чтение, Рейлла обнаружила, что почерк тот был корявый и чужой. Разочарованная, она чуть не выбросила письмо из рук, так сильно удивило её обращение незнакомца.

      «Леди Рейлла!

      Ныне ночью скончался король. Полагаю, совет готовит переворот, дабы на трон взошёл узурпатор Эйгон II.

      Если случится то, что я предполагаю — я незамедлительно отправлюсь на Драконий Камень к истинной королеве Рейнире и принцу-консорту, вашему отцу, принцу Деймону. Прошу вас незамедлительно дать в моём письме ответ на дальнейшие действия. Желаете ли вы покинуть замок вместе со мной? Ежели так — я решу, как это можно устроить, но вам следует отослать принца Эймонда из покоев на эту ночь. Ежели вы не можете покинуть столицу из-за дитя или по иной другой причине — оставьте на подносе свежее письмо, написанное вашей рукою, дабы я мог отдать его королю-консорту лично в руки, убедив его, что вы осведомлены и не желаете покидать столицу.

      С уважением, ваш единственный столичный друг».

      Читая это, твёрдая улыбка иссякала с лица Рейллы и под конец мрачная гримаса дурно исказила её лицо. Она отложила письмо и принялась трапезничать. Бессмыслица какая! Что за глупая шутка? Если бы такое истинно произошло — Эймонд уже отправил к ней слуг, дабы известить леди-жену или же пришёл бы к ней сам. Несомненно, кто-то лишь дурно над ней пошутил. Но стоило Рейлле взяться за пирожное — кусок ей не полез в горло. Она вернулась к письму, повторно прочла и лицо её запылало от ярости.

— Это правда? — закричала она в пустоту — пустота не ответила ей.

      Рейлла, прикрываясь одной простынёй, подорвалась к двери. Конечно, её закрыли. Как какую-то предательницу. Возмущение переполняло Рейллу, посему она и не думала сдерживать брани, которая рвалась из неё подобно яду.

— Вот значит кто я сейчас для вас! Не жена принца Эймонда, а дочь принца Деймона, врага! Верно же толкую?.. — Далее Рейлла перешла на валирийский, не думая смолкать. — Ты, одноглазый осёл! Пойди ко мне, ненаглядный, я тебе выколю второй глаз! Как ты со мной смеешь так поступать, после всего что я для тебя сделала? После твоих слов о доверии? Ненавижу! Ненавижу тебя!.. Вот только появись! Только посмей!

      Уши Эймонда отчего-то горели. Наверное, это его леди-жена вспоминала. Принц не сомневался, что Рейлла уже прознала о смерти Визериса, но надеялся, что она приняла эту весть достойно, как и полагалось его леди жене.

— Эйгон привёл меня на Шёлковую улицу на мои тринадцатые именины, — поведал Эймонд сиру Колю. — Сказал, что это его братский долг — проследить, чтобы я был таким же образованным как он. По крайней мере…я так понял его слова.

      Они остановились у широких ворот и Эймонд дёрнул за кнокер. Принц не робел на вид, но в самом деле он прибывал в волнении. Не подобает такому важному, женатому мужу навещать подобные места. К тому же повторно. В ожидании ответа, Эймонд лелеял надежду, что их не встретит леди, которая в своё время положила начало его взрослой жизни. Которая учила его как обращаться с дамами, как их ласкать, трогать и… Нет. Ужас! Он был не готов к этой встрече! И, пекло, как назло вышла именно она.

      Пока Кристон Коль вёл беседу — Эймонд позволил себя украдкой поглядеть на женщину, что была даже старше его леди-матери, но, отчего-то, всё равно казалась ему желанной. Где-то, в глубине души, Эймонд мог предположить, что возрастные дамы могли быть весьма соблазнительными, и должным образом умели заинтересовать его внимание, но Эймонд был женатым, и истинно верным мужчиной, а посему не позволил этим мыслям зайти далеко. Когда же сир Коль направился дальше, а распутная дама хитро поглядела на Эймонда, он едва ли обратил на неё внимание.

      Уходя всё глубже в руины падших душ, настроение Эймонда скоротечно менялось. Некогда он сам вызвался искать брата, не из благородности, конечно нет, а лишь бы матушке услужить, показать своими намерениями и поступками то, что ей есть на кого рассчитывать, если на Эйгона не приходится. Но теперь, когда поиски затягивались, настроение Эймонда менялось. Право же! Они ищут наиглупейшего мальчишку на свете. Эйгон — самый непутёвый, самый эгоистичный, самый пьяный юнец на всём Вестеросе! Видят боги, он не заслуживает ни своего имени, ни короны, которую ему незаслуженно преподносят.

      В скорый час, Эймонд не выдержал и излил свои чувства сиру Колю.

— Я, как хороший солдат, прочёсываю город в поисках прожигателя жизни, которому наплевать на его право первородства. Это я — младший брат — учу историю и философию, я — упражняюсь с мечом и летаю на самом большой драконе. Это я должен быть…

      Эймонд близко ступил к Колю, намереваясь сказать ему правду, что давно уже жило в его помыслах, и только Коль мог поистине это принять. Отца, в жизни Эймонда, почти не было, заместо него рядом был Кристон Коль. Именно он, верный слуга его матери, привил в принце достойную благодетель, а также жестокость и злопамятность к обидчикам.

— Я следующий в очереди на трон… — шепнул сиру Колю принц Эймонд. — Если придут искать меня, то я найдусь.

      Не любовь к брату, а собственное тщеславие припекло в Эймонде. В самом же деле, Эймонд во всём был лучше брата, хотя и приходился среднем сыном. Вот он, Эймонд, стал бы хорошим королём, он не пожалел бы своих врагов, как его медлительная, добрая мать, как его бестолковый брат и дипломатичный дед. Эймонд другой — у него сильная воля, крепкая рука и у него есть Вхагар, опытная драконица, знающая и вкус человеческого тела, и жажду крови. Эймонд был готов идти до победы, так он полагал и точно думал, что никто другой такой отваги в себе не найдёт. Только Деймон, его дядя, имеет схожую силу, а посему он его единственно истинный враг. После унизительного проигрыша мечами Эймонд никогда об этом не забывал.

      Стоило только пожелать, вкусить надежду, как нашёлся и Эйгон… Имел его братец такую особенность — рушить планы: свои и чужие. И более Эймонд, как бы он не желал, не смел перечить воле совета, а посему крепко держал этого рыпающегося, смердящего слизняка в цепкой хватке.

— Брат, прошу, — молил Эйгон, хватаясь за Эймонда из последних сил. — Я не готов, я не могу править! Твоя жена тебе этого не простит. Отпусти меня.

      Эймонд принял во внимание его слова, но сделать ничего не мог. Вернув принца Эйгона в замок, Эймонд, без промедлений, направился к покоям леди-жены и по пути отчаянно подумал: отчего же она должна его не простить? Эймонд перед ней не скрывал свои планы. Она приняла его позицию, согласилась с нейтралитетом. Если кровь не прольётся и получится всё решить с Рейнирой дипломатическим путём, то и ссоры с женой можно будет избежать. У зачиненной двери стоял сир Гриффок, что охранял покои Рейллы по наставлению принца Эймонда.

— Ну как она? — справился Эймонд. Напряжённое затишье, отчего-то, обуздало его уверенность.

— Леди кричала с час, мой принц, затем утихла.

— И что же кричала?

— Не смог разобрать. Язык мне неведом.

«Ясно, — скоро Эймонд понял посыл. — Значит, дела плохи».

      Он медленно, пребывая наготове, раскрыл дверь, ожидая, что белоснежная фурия с взбешёнными фиолетовыми очами, подчас бросится прямо на него. Но всё было пугающе тихо и Эймонд не увидел Рейллы. Эта тишина, эта пустота — страшно напугали его и Эймонд ворвался внутрь, точно обманутый супруг неверной жены. Рейлла лежала в кровати, показательно отвернувшись от него. Она не спала, он видел это по её напряжённой позе. Эймонд неторопливо подошёл: она не среагировала, и лишь стоило ему протянуть к ней руку, как Рейлла тотчас, крепко, как истинная драконья всадница, схватила его за кисть.

— Вот что значит твоё доверие. Запереть меня здесь!

      Эймонд расстегнул плащ и сел на краешек ложа.

— Я доверяю тебе свою жизнь, Рейлла, но это не значит, что все другие в моей семье или совете могут довериться твоему благоразумию. Я повелел запереть тебя здесь, потому что вчера ты приняла сторону чёрных на глазах у моей матери и лорда-десницы. Здесь уже не вопрос о моём доверии, а о благополучии страны.

— Сладко поёшь, — расстроилась Рейлла. — А что же с принцессой Рейнирой?

— Ей не быть королевой, любовь моя. Если бы она истинно желала ею стать, то более не покинула бы Королевскую Гавань и чаще бы навещала отца, интересовалась его благополучием. Но её не было рядом, Рейлла. И никому из них не было дела до умирающего старика, что каждый день, каждый час, терял своё тело и память. Лишь мы были здесь, моя матушка была подле него. Мы достойны короны — не они.

— Вы желаете отобрать у истинной наследницы всё? У моего отца, братьев и кузенов?

— Отнюдь. Мы хотим предложить им выгодные условия, земли, замки и статусы. Мы не звери, Рейлла, мы тоже хотим мира, но хотим и справедливости, — Эймонд, дождавшись смиренности Рейллы, наконец огладил её плечо, нагнулся, дабы запечатлеть поцелуй на макушке. — Давай будем честны друг с другом. Пока Рейнира бесстыдно рожала бастардов на глазах у всех придворных — моя леди-мать ухаживала за отцом и растила его детей, зная что он не любит ни её, ни нас, будто мы лишь замена кому-то другому. И поверь, Рейлла, если бы Рейнира хоть раз, единственный раз, родила дитя от сира Лейнора — никто бы и заикнуться не посмел о перевороте. Но твоя мачеха, моя сестра, прости за прямоту, отборная идиотка, седьмое пекло! Она, зная, что у Визериса родился сын и ещё тогда, когда Эйгон лишь на свет появился — её права пошатнулись, она не сделала ничего, слышишь меня, ничего для того чтобы свой статус защитить и укрепить! Единственное на что она полагалась — на защиту отца. Теперь его нет, и никто более её грехов покрывать не станет.

— Ты не прав. Мой отец её защитит.

Эймонд не сомневался в этом. Его интересовало другое, менее очевидное и более важное.

— А ты, любовь моя, ты будешь её защищать?

— Я хочу защитить всех вас друг от друга, если это возможно.

— Отлично, тогда у меня есть прямой кандидат, которому ты сейчас очень нужна.

      Эйгон, катастрофически трезвый, вонючий, избитый и замаранный, сидел на полу в башне десницы, точно пленный, а не скорый король. Всё что демонстрировал его тщедушный вид — это абсолютную беспомощность. Принц и в лице не сменился, стоило Эймонду и Рейлле зайти к нему. Эйгон теперь хранил глубокую обиду на младшего брата и более не желал с ним знаться, а Рейлла… Рейллу он был готов простить, если она того крепко попросит. Но раз она пришла — значит уже готова пасть к его ногам. Это принца вполне устроило.

— Эймонд, зачем ты его так избил? Как он пойдёт на коронацию? — Рейлла опустилась рядом с Эйгоном, чуть коснулась его опухшей щеки и запёкшейся крови на скуле. Эйгон, позабыв обиды, примерил на себя маску воина и, дурашливо выгнув левую бровь, сказал чрезмерно спокойно:

— Шрамы на поле боя — главные награды для мужчины.

— Не знал, что у нас было сражение, — отозвался Эймонд. Но Эйгон быстро пришпорил предателя-брата.

— Я не с тобой беседу веду. Благодари, что я тогда поддался, потому что с калеками не дерусь.

— За калеку ты языка у меня лишишься, он всё равно у тебя лишним болтается, — отозвался Эймонд.

— Между ног у тебя лишним болтается!

— Эймонд, прошу, оставь нас, — взмолилась Рейлла. У неё была припасена тема для разговора с наследным принцем и Эймонд лишь помешал бы беседе с ним.

      Эймонд, с несогласным видом, всё же оставил их. Рейлла расслабленно села, как и Эйгон, прижавшись спиной к стене и поджав ноги. С ней наедине, что случалось редко, принца оставила былая решительность и смешная горделивость. Теперь он казался уставшим, измученным и абсолютно опустошённым. Рейлле было хорошо знакомо такое состояние, точно с таким же видом она принимала слова Эймонда, желающего ей вернуться на Драконий Камень к родне и более не появляться у него на виду. Посему, Рейлла коснулась свисающей руки Эйгона и сплела их пальцы. Ей было столь жалко принца, точно брата родного, точно любого из кузенов Веларионов, оставленных на Драконьем Камне. Она ждала сама, что принц душу откроет и не торопила его. Эйгон, медля с минуту, решился на откровения.

— Они всю жизнь стыдили меня за мою сущность, Рейлла. Перекраивали на свой лад и для чего? Чтобы я был марионеткой в их руках? Я не хочу этого. Я хочу быть свободным. Не самым честным, добрым и порядочным человеком, но свободным!

— Разве, должно мечтать о свободе человеку, которому сами боги начертали большую судьбу?!

— Я не готов. Я не хочу. И, видят боги, я не понимаю! Почему меня не готовили к этому? Почему поставили перед фактом? Неужели так, — рукой он обвёл свой жалкий вид. — Так должен выглядеть наследник?.. Я просто хочу спать с продажными женщинами и пить вино ночи напролёт, неужели я так многого прошу?

— Эйгон, прекрати! — Рейлла дёрнула его руку, вынуждая посмотреть на себя. Ей было странным говорить столь откровенно с Эйгоном, лишаясь былой иронии, которая всегда проскальзывала в их общении.

— Рейлла, давай сбежим? Мы же не такие как они, нам всё это чуждо.

— Оставь свои мечты, Эйгон. Это твоя судьба, как и моя! Ты должен стать королём и обещай мне, что ты будешь добрым королём, достойным своего отца.

— Я буду никаким королём, — честно сказал Эйгон. Ему была смешна и чудовищна сама мысль, что кто-то и вправду может рассчитывать на его благоразумие.

— Я верю в тебя! Мы все, твоя семья, в тебя верим. Обещай, что не будет войны, что не будет крови. Стань королём добрых намерений, а не королём — убийцей родичей. Обещай мне, Эйгон?

      Он с интересом наблюдал за её пылкой речью, взгляд его плавно поднялся к глазам и хмурящимся бровям и спустился ко рту, маленькому, страстному, такому активному в жарких словах. В какой-то момент Эйгон не смог сдержаться и потянув Рейллу за руки, притянул к себе и прильнул к губам. Вторая его рука накрыла её затылок, прижала ближе к себе, дабы поцелуй стал крепче. Его язык проскользнул в её неподатливый рот. Рейлла, прибывая в изумление, не сразу решила, что должно делать, но всё же собралась и укусила принца, скорого короля, за губу. Эйгон отстранился от неё и схватился за своё лицо. Она укусила крепко и кровь приступила из уголка. Рейлла, вдогонку, хлестнула ещё и пощёчину, добивая скверный облик несчастного Эйгона.

— Что ты себе позволяешь?

— Я лишь выразил благодарность за твою поддержку! — отозвался он, стирая грязным рукавом кровь. — Не умеете вы, бабоньки, ценить мужскую ласку!

— Да как ты смеешь, я же тебя поддерживала…

— Оставь свои оправдания при себе! — сказал Эйгон, поднимаясь с места. — Мне стыдно за тебя, леди Рейлла. Столько лет того желать, чтобы так глупо спасовать.

— Какой же ты нарцисс! Самовлюбленный…

— Меньше лжи, леди Рейлла.

Дверь распахнулась, должно быть, оттого, что возмущения Рейллы стали слышны за стеной. При Эймонде Рейлла постаралась сделать спокойный вид, дабы он не прознал о случившейся сцене, что только что произошла. Наградив жену и брата внимательным взглядом — Эймонд сказал.

— Пора наряжаться к коронации брат. Это твой день.