Пропажу жены принц-регент обнаружил лишь в час летучей мыши, когда вошёл в супружеские покои для отдыха и сна. Не застав в них Рейллу — Эймонд решил, что ей вздумалось на ночь совершить омовение, посему он разделся, забрался на ложе и принялся её ждать.

      В затянувшиеся минуты ожидания, он думал о Дейроне, восхищённый его успешным налётом на лордов-предателей. Это была чистая победа, важная и… увы, принадлежавшая совсем не Эймонду. Зависть к чужим успехам занозой засела в мыслях принца-регента. Он носил корону Завоевателя, но так и не успел похвастаться военными победами, которые уже постиг его флегматичный младший брат. Конечно, Эймонд не был так безнадёжен как праздный Эйгон, но любое сравнение себя с ним не приносило принцу-регенту никакого удовольствия. Он сминал в руках простыни, стараясь успокоить себя фактом того, что он действует в интересах своей семьи, обороняя столицу от врагов. Когда же враги посмеют напасть, Эймонд покажет себя в полной мере, войдёт в историю героем о котором станут слагать песни и легенды.

      Скоро Эймонда стало клонить ко сну, и он поднялся, решив, что ему следует поторопить Рейллу скорее вернуться в постель. Её только оставила лунная кровь и Эймонд, стосковавшись, желал женской ласки, давно отвыкший ублажать себя сам. Но в купальне, где он ожидал её найти — Рейллы не было. Тогда Эймонд пошёл к покоям сына, узнав там у стражи, что ныне ночью его леди-жена не объявлялась у маленького принца. Подтвердила это и кормилица Эймона, так же она заверила, что и днём Рейлла не объявлялась в детской. Быстро прикинув, что подобное поведение не привычно для его леди-жены — Эймонд забил тревогу…

      Золотые плащи наведались в ту ночь в самые укромные, грязные и небезопасные уголки Королевской Гавани. Они подходили к каждой пропащей душе: задирали капюшоны и вглядывались в лица. Рыцари прошерстили все улицы, заглянули в каждый кабак, кузницы, лавки и даже в бордель.

— Принцесса с серебряными волосами? — озорно хохотнул старый владелец борделя. — Если вы, господа, её найдёте раньше меня, то я щедро заплачу за такую работницу.

      В Красном Замке имелась ночная работёнка и для Белых плащей. Они ходили по всем близлежащим башням, дворам и спальням. Обыскивали подземелья, полагая, что Рейлла могла попытаться освободить неугодных короне заключённых и вместе с ними сбежать (а некоторые придворные лорды давно предполагали, что леди-жена принца Эймонда всегда была коварной предательницей). Но все заключённые оказались на месте.

      В палатах малого совета, на ночь глядя, рвал и метал принц-регент на глазах у изумлённого лорда-десницы. Эймонд полагал, что его жену похитили и ни кто-нибудь, а принц Деймон! Он уже пытался провернуть это несколько раз и вот, наконец-то, у него это вышло. Послал уличную рвань на грязное дельце за пару серебряных, а те и рады услужить. Мало ли таких отчаянных по столице ходило, двое таких уже как-то нашлось…

      В своих злостных метаниях не замечал Эймонд, как был задумчив и мрачен сир Кристон Коль. Он не разделял предположений принца-регента, считая, что нынешние обстоятельства не подтолкнули бы Деймона на сей рискованный шаг. Вряд ли бы принц стал отвлекаться на такую малость, как вызволение своей дочери, в конце концов, если это было так ему нужно — он мог бы забрать её силой, объединившись с драконьими всадниками, что были отобраны принцем Джекейрисом, дабы разгромить столицу. Но он этого не сделал…

      И всё-таки, лорд-десница предпочитал помалкивать, не раздражая принца своим мнением. Эймонд же сокрушался, выкрикивая все бесчинные слова, которые только приходили ему на ум. Он схватился за стул и, приложившись несколько раз об каменный стол, сломал его в щепки.

— О боги, Эймонд. Ты перебудишь весь замок! —ужаснулась королева Алисента, входя в зал со свечой в руке.

— Этот… — в запале вскричал Эймонд, но при матушке он сумел укротить наплыв несдерживаемой брани, остановившись на возмущениях. — …дядя, грязный детоубийца, украл мою жену!

— А куда ей было деваться?

— Может, она сама к нему полетела, — уверенно, не страшась обидеть сына, предположила вдовствующая королева. У неё, в отличие от Эймонда, сохранялась здравость рассудка и мнение о благочестии невестки не было для неё непреложным. Алисента спокойно принимала грехи чужих людей. А поскольку Рейлла не была для неё дочерью, Алисента, подобно Визерису, не могла и не хотела закрывать глаза на очевидное. Так только Эймонд был слеп и безрассуден.

— Рейлла бы не оставила сына, — не согласился принц-регент, из последних сил выдерживая веру в доброе имя своей леди-жены.

— На фоне всего, что случилось с её близкими, ты уверен, что любовь к тебе и Эймону была крепче для неё, чем любовь к оставленной семье? Здесь у неё только ты и сын, а там у неё все родичи… то, что от них осталось.

      Эймонд, сглотнув комок горечи, точно получивший смертельную рану, шатнулся в сторону дверей и в чём был одет, в том и покинул замок. Голова его отказывалась воспринимать полученную информацию. Столько лет он привык делить с этой женщиной мысли, планы и ложе. Она могла от него уйти в любой час, но предпочла это сделать тогда, когда Эймонд нуждался в ней более всего. Да и ко всему прочему она оставила сына. Нет! Это не могло, не должно было произойти.

      Ветер морозил его лицо и оголённую под рубахой грудь. Когда принц-регент добрался до Драконьего Логова тело его окоченело, а зубы, стуча, выбивали от холода дробь. В мрачных ходах подземелья, без всякого внимания, Эймонд оставил собственную драконицу Вхагар, которая, почуяв присутствия всадника, дожидаясь, уже выглядывала его. Эймонд, достигнув тупика, свернул налево и миновав юных драконов — Моргула и Шрикоса — остановился в конце пути. Там он, побледнев до ужаса, замер, не желая верить в очевидную правду. Железные оковы бесхозно вились по каменному полу, точно змеи. Замерла могильная тишина.

      Дракона в темнице не оказалось и от этого — странное, щемящее чувство, укололо принца в самое сердце. Теперь он понял: Рейлла его бросила. И что-то в этот момент в принце сломалось, пробуждая в нём доселе невиданный порыв.

      Принц Деймон стоял с очень важным, горделивым и уверенным видом, встречая блудную дочь на подмостках. Когда она спешилась с Бейлона и, испытывая очевидную неуверенность, пошла в сторону отца, Деймон, облокотившись руками на Тёмную Сестру, с лисьей ухмылкой озорно наблюдал за ней.

      Образумилась, наконец-то, сама прилетела — так полагал принц Деймон, но при всей своей вере в её преданность, предпочитал всё-таки держаться наготове. Глупая девчонка могла что-нибудь эдакое выкинуть, отомстить за угрозы её мальчишке. Будто это имело теперь какое-то значение! Сейчас, как сам рассудил Деймон, когда зелёные направо и налево кромсали родичей Рейллы, его лёгкая «провинность» не шла ни в какое сравнение с теми злодеяниями, что совершили зелёные. Рейлла сама должна была это осознавать. Она любила Рейнис, Люка и Джейса — и всех их не стало по вине зелёных, а на руках Деймона не было крови родни, пока что. Значит он был безвинен, как младенец. Так он рассудил.

      Поравнявшись с принцем, Рейлла чуть приподняла подбородок перед высоким отцом, дабы решительно посмотреть в его лицо, но увидев в его глазах ледяное спокойствие, она дала слабину и губы её, точно удерживая слёзы, задрожали. Она ждала, что он первым заговорит, скажет ей хоть что-то, но он непробиваемо молчал и с нахальным видом дожидался её слов. Это она к нему явилась, значит ей и вести.

— Я прилетела с тобой поговорить.

      Деймон кивнул, наиграно замотал головой и ребром ладони коснулся лба, делая вид, что вглядывается вдаль, будто бы он и так не видел, что хвоста Рейлла не принесла.

— А где же твой муж, Эймонд одноглазый, убийца родичей?

— Его здесь нет. Я прилетела одна.

— Смело и глупо, — отметил Деймон, возвращая ладонь на рукоять Тёмной Сестры. — Чем удостоен такой чести?

— Я прилетела тебя просить о помиловании моего сына Эймона.

— А вы уже сдаётесь? Не вижу в твоих руках белого флага…

— Я говорю от своего лица, а не от лица короля Эйгона, — официозно отвечала Рейлла. — Я знаю, что дела ваши идут неплохо, не смотря на потери трёх всадников.

— Кого ты имеешь ввиду, юная леди. Назовёшь их по имени или духу не хватит?

      Рейлла сглотнула комок горечи, понимая, что укрыть правду от отца не получится. Он знал её хорошо и несмотря на время их долгой разлуки, характер её не претерпел должны изменений, чтобы принц Деймон перестал её считывать.

— Ты сидишь здесь, вместо того, чтобы пуститься на передовую, значит у тебя есть слаженный план и всё идёт так, как и задумывалось тобой. Ты в этой войне, как рыба в воде, и точно знаешь что делать. Остаётся лишь вопрос времени, когда столица падёт.

      Деймон предпочитал продумать ответ, прежде чем сказать что-то. Но от Рейллы не скрылось, то восхищение в его глазах, с которым он на неё смотрел.

— Ты настолько не веришь в своего мужа, принца-регента, раз с такой уверенностью это говоришь? — продолжал упиваться своей важностью Порочный принц. Оба они знали друг друга настолько, что секреты меж ними не держались, но обстоятельства вынуждали держать марку и холодное, исключительно формальное, общение.

      Не отвечая на его вопрос, Рейлла продолжила:

— Когда это случится, я прошу тебя сохранить жизнь моему сыну Эймону.

— А за себя ты не просишь?

— Не смею, — легко ответила Рейлла. — Чем я лучше всех вас, чтобы даровать мне прощение? Но ребёнок безвинен в этой войне, и я прошу тебя его пожалеть. Если же победят зелёные, я обещаю, что сделаю всё для защиты Джоффа, Визериса и Эйгона.

      Если и коснулось Деймона разочарование, то он не подал вида. Он то ожидал, что Рейлла прилетела убить его или встать под знамёна Рейниры, где ей и было место, но вместо этого она повела себя как обычная, любящая мать. Подобный поступок Деймона лишь расстроил.

— Зайди в замок, отдохни с полёта.

— Мне надо возвращаться.

— Зачем? Твой дурак сам сюда прилетит.

      Деймон вскользь бросил взгляд в сторону Бейлона. Дракона измотал дальний путь, и он уже прибился к земле, в расчёте на передышку. Заметила его изнеможение и Рейлла, без большого желания ступая за властным отцом. Он не убил её, не ударил — значит рассчитывал на примирение. Боялся этого и принц-регент в далёкой столице…

      На утро, не успело ещё солнце выглянуть из растёкшегося румяного зарева, Эймонд собрал великих лордов в малых палатах. Среди своего совета и знаменосцев, мрачный от бессонной ночи и горестных раздумий, принц-регент провозгласил:

— В столице я засиделся. Ожидания того, когда старая шлюха отойдёт от гибели очередного бастарда и наведается к нам для своей бесславной смерти, наскучили мне. Теперь, как защитник государства и регент моего брата-короля, я самолично покараю речных предателей, сокрушу войско дяди в Харренхолле и вызову Деймона на битву.

— Ваше предложение вполне разумно, — поддержал его сир Тайленд Ланнистер. — Войско в Харренхолле огромное — его легко сломить одним лишь драконом, что позволит сохранить жизнь тысячам наших солдат.

— Я отправлюсь с вами, мой принц, — добавил лорд-десница. Однажды ему уже удалось сокрушить принца Деймона на турнире, теперь же Кристон Коль желал одолеть его в настоящей битве. Но на этом хвалебные отклики окончились, ибо не каждый в совете был готов принять сторону принца. Мейстер Орвиль, человек мудрый и не лишённый голоса, посмел не согласиться:

— Вам следует послать весть в Штормовой Предел и напомнить лорду Баратеону о данных обещаниях.

— А так же, нам надлежит призвать лорда Хайтауэра и принца Дейрона с юга, — подхватил лорд Джаспер Уайлд. — Два дракона лучше одного.

— Разумнее будет дождаться, когда король и его дракон оправятся от ран, дабы вы выступили все вместе, — осторожничала Алисента, не желая отправлять на страшную бойню своего отважного сына.

      Но Эймонд был неумолим. Он более не желал делить лавры победы с кем-либо. Сокрушить Порочного принца, что узурпировал самый величественный замок во всех Речных землях — было бы высшим триумфом. Такая победа нарекла бы одноглазого принца героем и смыла с него позорное прозвище — Убийца родичей. Была и иная причина, столь явной отваги, кроме желания прославиться — Эймонда охватывал гнев за все потери, которые понёс он и его родня от рук Порочного Принца. Он желал отмщение и голову этого старого осла.

— Мне не нужна ни помощь лордов, ни братьев! Эйгон прикован к постели и я, ваш главнокомандующий, приказываю вам подчиниться моему указу! Мы выступим через две недели, посему начинайте готовить солдат. Передайте им, что мы идём за победой и смертью.

      О планах Убийцы родичей в Харренхолле вскоре прознал и принц Деймон. Ворон принёс ему весть прямо из зелёного совета, в котором был у принца свой человек. Но и без этого письма, Деймон отлично знал, что мальчишка скоро придёт за ним.

— Давно пора, — обрадовался Деймон, сминая письмо и отправляя его в огонь, так, чтобы Рейлла не успела посмотреть почерк и прознать кто его соглядатай. Принц теперь предпочитал держать дочь при себе, а её дракона заковал в цепи, чтобы девчонка не удумала под час от него сбежать. Деймон считал, что вернул своё и признаться — очень вовремя, ведь это помогло ему выманить главную угрозу из столицы.

— Он и впрямь вылетел сюда? — спросила Рейлла, оставив вышивку. Деймон же закинул ногу на ногу и довольно, про себя, посмеялся.

— Боги не наградили этого мальчика должным умом, может быть, то причина в потери глаза, наверное, Люк, при ранении, зацепил его мозг.

— Прекрати! — закричала она, чем вызвала скорую перемену в настрое отца. Он выскочил из кресла и навис над дочерью, не крепкой, но властной силой, хватая её за шею.

— Не вздумай мне тут заступаться за врага, распутная предательница!

      Деймон убрал с её шеи руку и подошёл к окну, оглядел Божье Око, озеро на котором в будущем, должны были решиться все их семейные разногласия. Принц пылал от возмущения, считая, что зря в своё время он так выделял Рейллу, его чрезмерная опека дурно повлияла на её воспитание, она абсолютно, бессовестно обнаглела. Вот Бейла и Рейна во всём отца слушались, потому что видели в нём авторитет, а Рейлла же считала его любящим папочкой, которым можно помыкать. Но помыкать Деймон собой более не давал.

— Когда племянник прибудет сюда, ты будешь молчать о моих планах…

— Ты со мной и не делился ими, — заметила Рейлла, с обидой и негодованием смотря на профиль ледяного отца.

— Мне и не нужно о них рассказывать — ты сама всё прекрасно знаешь. Ты моя дочь, а значит ты не дура, — он посмотрел на неё таким тяжёлым взглядом, что Рейлла попросту не выдержала и отвела глаза. Деймон размеренно сказал: — Для захвата столицы может потребоваться время, я предполагаю, что Хайтауэры сдадут её в ближайшие сутки, но это может и затянуться. Нам нужно время для захвата замка и укрепления позиций, а значит Эймонду не следует знать о наших планах, раньше времени.

— Он и так об этом прознает.

— Но не сразу и не от тебя, — давил Деймон. Его тонкие, огранённые перстнями пальцы настукивали на оконном стекле мотив, незнакомый Рейлле. Деймон, продолжая давить — пустился в угрозы. — Всё-таки в столице остался юный Эймон и лишь от твоих действий здесь, будет завесить его жизнь.

      Рейлла отбросила вышивку вон, преисполненная такой зловещей яростью, что прежде никогда её не охватывала.

— Только угроз от тебя, мне ещё не хватало! — кричала Рейлла, бросаясь к окну, прямо на встречу Деймону. Одним резким движением она выхватила из его руки Тёмную Сестру. — Как вы мне оба надоели! Седьмое пекло! Чтобы вы оба сгорели! — она, совсем обезумевшая, крепко схватилась на рукоять и с солидным размахом выбросила в открытое окно отцовский меч. — Беги теперь за ним, как собака! Или хочешь — бросай следом меня. Мне уже всё равно!

      Меч не долетел до Божьего Ока, хлопнувшись у ворот, чуть не пришибив этим бедного рыцаря. Деймон выглянул из окна, с сжатым страхом наблюдая за падением Тёмной Сестры и, когда увидел, что меч его не пострадал, медленно обернулся к наглой дочери.

— Вот и иди за ним. Выкинула — будь любезна верни.

— Ни за что! Я теперь и пальцем не пошевелю.

— Тогда я тебе эти пальцы переломаю, — неуверенно страшил её Деймон. Рейлла не верила в эти угрозы, как и сам принц.

— Делай со мной, что пожелаешь, меня более ничего не страшит. Но сына моего ты коснуться не посмеешь и угрожать ему — я тебе не позволю!

      Моральные рамки более принца не сдерживали, и он жестоко карал предателей и их семьи, упрямо продвигаясь к Речным землям. Его ярость и жажда славы скосили в принце здравый рассудок, а лорд-десница Кристон Коль, не обладающий и толикой того ума, что был присущ Отто Хайтауэру, не смог обнаружить их очевидный просчёт и уготованную врагом ловушку. Эймонд Таргариен, взобравшись на Вхагар и забрав с собой войско возглавляемое лордом-десницей, оставил столицу без должной защиты, чем и воспользовался принц Деймон. Как должно разобравшись с дочерью в Харренхолле, Деймон устремился на юг, умело облетел вражеское войско при командовании Кристона Коля и пересёк Черноводную, а затем повернул на восток, вдоль реки вниз по течению, к Королевской Гавани, к которой уже вылетела, облачившись в чёрные доспехи, Рейнира…

      На девятнадцатый день похода одноглазый принц и десница достигли Харренхолла, обнаружив, что ворота замка открыты, а принц Деймон и его воины покинули Речные земли. Эймонд спешился с Вхагар и простояв некоторое время в замешательстве, вдруг обернулся к своему войску, вытащил меч из ножен и победоносно вскричал:

— Враг трусливо сбежал, страшась моего гнева! — ликовал Эймонд, впуская столичное воиско внутрь ворот, точно великий завоеватель. Знамёна Рейниры оказались спущены и разорваны на лоскуты, а трёхглавый золотой дракон — точно три сына Визериса Мирного: Эйгон, Эймонд и Дейрон — теперь развивался на пике флагштока.

      Эймонд не мог и помыслить, что победа достанется ему так просто, он намеревался одолеть дядю в честном бою, но трусость Деймона подстегнула Эймонда возгордиться собой в должной мере. Значит, дядя увидел в нём грозного противника и побоялся вступить в бой.

      Старый дракон отмирает, а младой повелевает.

      Пленников замка, во главе с кастеляном — старым сиром Саймоном Стронгом — лорд-десница предпочёл освободить, но принц Эймонд, возмущённый трусостью старика и столь быстрой сдачей замка, приказал предателя казнить, вместе со всей его роднёй. Эймонд особенно не жаловал семейство Стронгов, посему был рад от него наконец-то избавиться.

— Я безвинен, ваша милость, — сокрушался сир Саймон Стронг, моля в ногах принца-регента о прощении. — Прошу, пощадите. Я честный человек и честный слуга короны.

      Эймонд оглядел кастеляна с высока и вытащил из ножен меч, истосковавшийся по славным сражениям. Более Эймонд не верил ласковым речам и жалостливым людским взглядам, он не понаслышке знал теперь, что обмануть его и предать могут даже самые близкие.

— Пусть боги решают, говоришь ли ты правду, сир Стронг. Если ты невинен, Воин даст тебе силы одолеть меня, — так ответил ему Эймонд, зазывая на бой.

      Старику всучили в дрожащие, ветхие руки, меч, и все, кто встал поглядеть за сиим поединком, испытывали схожие меж собой эмоции. Даже лорд-десница Кристон Коль, человек, что никогда не гнушался неравных битв, скривился, увидев, как жалко и бесчестно представало это сражение… Сир Саймон Стронг пал, не успел даже замахнуться. Острое лезвие одноглазого принца полоснуло по толстой шее, и свежая кровь окропила стоявших зевак и молодого принца.

— Скормите его Вхагар, — велел принц, стирая об одёжку павшего старика свой окровавленный меч. — И перебейте всех остальных предателей Стронгов.

— Мой принц, — постарался усмирить его гнев лорд-десница. — Истинно ли вы желаете придать казни всех? В чём же повинны дети?

      Эймонд убрал в ножны меч, выпрямился и, ухмыльнулся, той самой улыбкой, что коснулась его лица в Штормовом Пределе, при встрече с Люком Стронгом. Он стянул с глаза повязку.

— Вы недооцениваете детей, лорд-десница. Оружию плевать в чьих руках оно будет, а потому опасен каждый, кто может его удержать в руках.

      Кристон Коль, человек, что привык подчиняться, а не распоряжаться, смиренно кивнул и отдал приказ своим людям, дабы те перебили каждого потомка Стронгов в замке, а также взятых пленников, которых так и не удосужился выпустить принц Деймон. Пленники те были слугами, молодыми оруженосцами и пекарями. Все юнцы мужского пола, столь грязные и ошалелые, от долго пребывания в темноте, не издавали ни крика, только складывались друг на друга, точно брёвна, и хрипели, когда жизнь покидала их. Но в одиночной камере, когда сам Кристон Коль отворил замком дверь, лорд-десница в нерешительности замер, увидев принцессу.

      Рейлла сидела молча, волосы её были грязны и взлохмачены, платье пропиталось потом и грязью. Она могла бы сойти за обычную чернь, если бы не цвет волос и белизна кожи, которую не искажали ни темень, ни скудные пайки.

— Леди, — прокашлявшись, обратился к ней Кристон Коль, убирая за спину меч. — Что вы здесь делаете?

— Отдыхаю, — неприветливо отозвалась Рейлла.

— Вас здесь запер принц Деймон?

— Я сама того захотела, — сказала Рейлла, встала с мокрой земли и подошла к Колю вплотную. Два горящих, светлых глаза ошалело смотрели в напряжённое лицо лорда-десницы. — Ты здесь, чтобы убить меня? Тогда не стой, убивай или поди прочь. Я никуда не пойду…

      Когда лорд-десница нашёл Эймонда, тот облагораживал самые роскошные покои в замке, расставлял флаконы и склянки, и уже разместил на манекене полночно-чёрную броню, выложенную золотом. Принцу ещё не довелось её примерить, но он трепетно хранил эти доспехи для боя с дядюшкой. Так он считал, что было бы презабавным явиться к Рейнире в чёрной броне, под цвет её партии, и скинуть перед её ногами дохлую голову её дряхлого муженька.

— Мой принц, у меня новость, — нерешительно повёл Кристон Коль, замерший в проходе. Более принца он не узнавал и держался с ним настороже, говоря исключительно по делу, не желая забираться в его душу и выводить на разговоры. Того мальчишки, которого Кристон Коль растил и тренировал, больше не было.

— Говори, — благословил его принц Эймонд.

— Я нашёл вашу же… дочь принца Деймона, леди Рейллу, в темнице.

      Рука Эймонда дрогнула на столе, чуть не выронив чернила. Весь путь до Харренхолла он предпочитал о ней не вспоминать, будто её и не было никогда, потому он не сильно удивился, что с пропажей Деймона пропала и Рейлла. Но услышать о её пребывание здесь, Эймонд был абсолютно не готов.

— Ты её убил? — выдерживая безразличие в тоне, вопросил принц Эймонд.

— Не посмел.

— Тогда приведи её ко мне на разговор.

      Тут Кристон Коль замешкался, и его длительное молчание не укрылось от внимания Эймонда. Принц обернулся на лорда-десницу стреляя в него тяжёлым смертоносным взглядом. Кристон Коль, в напряжении облизав пересохшие губы, покаялся:

— Леди пожелала остаться в темнице, мой лорд.

— И как это надо понимать?

— Она сказала, что скорее предпочтёт умереть от пыток, чем общаться с вами, мой принц, или со своим отцом.

      Глаз Эймонда залился кровью от ярости. Как она смеет сравнивать их! Между Эймондом и этим мясником нет и не может быть ничего общего!

      Схватившись за меч, он пронёсся мимо Кристона Коля, но не разобрав в какую сторону ему идти и где темницы находятся, он заплутал в бесконечных коридорах, пока не наткнулся на одного из рыцарей. Эймонд бездумно пригрозил ему мечом, веля вывести к подземельям.

      Дверь в темнице распахнулась с небывалой силой и шлёпнулась об глухую стену. Рейлла прижала ноги к груди и схватилась за колени. Не страх, но схожее чувство, постигло её в этот час.

— Что это значит — «не пойду»? — закричал Эймонд, хватаясь за меч, но вместо угрозы, скидывая его в сторону, дабы не сорваться и не натворить бед. Рейлла же не растерялась и приняла его гнев с пугающим бесстрашием.

— Ты безумный убийца. Ты убил славных людей этого замка, Эймонд, и неизвестно скольких ещё на пути сюда. Я не желаю более быть твоей женой и потому хочу умереть или остаться здесь, пока всё это безумие не закончится.

— Это ты не желаешь быть моей женой? — возмутился Эймонд. — Это я не желаю быть твоим мужем, грязная мерзкая предательница! Ты меня оставила и вынудила пролить реки крови, дабы добраться сюда и прогнать твоего трусливого отца.

      Рейлла громко рассмеялась и её звонкий смех прокатился и ударился об прочные стены камер. То была истерика, разочарование и, должно быть, истинное безумие, перед которым уверенность Эймонда холодилась. Не взирая на злость и обиды, он ворвался внутрь темницы, грубо потянул Рейллу за локти, вынуждая подняться, и прижал к себе. Теперь она не смеялась, а рыдала в столь ненавистных и одновременно желанных объятиях. На нём была кровь, кровь разных людей: молодых и старых, безвинных и жестоких. Возможно, этими руками, которыми он сейчас настойчиво её прижимал к груди, Эймонд отнимал жизни женщин и детей. И Рейлла не могла решить точно, сможет ли она дальше любить такого человека, защищать его и спасать от смерти, как было ей обещано пророчеством Хелейны. И все эти серые дни, которые она проводила в компании одной лишь тоски, Рейлла порой думала о другом мужчине. Не о муже, не о сыне и не о своём отце, а о том, с кем могла бы быть по-настоящему счастлива.

      Раньше Рейлла считала, что её муж и отец — люди схожие по натуре, но теперь она понимала, что то было ошибочным, поверхностным мнением. В самом же деле, достаточно было просто посмотреть на то, как каждый из них относился к пленникам. Деймон посадил в темницы лишь мужчин, не причинив вреда детям и женщинам, а Эймонд повелел предать казни каждого в этом замке, заклеймив их изменниками и трусами. Теперь Рейлла же признавала факт того, что Эймонд попросту не справился с возложенной на него ношей. Война легла на плечи принца в слишком юном возрасте, и в этой войне, как он уже успел доказать, сохранить в себе человека у него не получилось.

— Мой принц, — к ним подошёл рыцарь. Не решаясь прерывать момент воссоединения, он доложил Эймонду: — Вас просит на разговор некая Алис Риверс, она говорит, что у неё есть для вас важная информация, которая поможет вам победить принца Деймона в грядущей битве.

 Редактировать часть