120 г. от Завоевания Эйгона

      Песок был тяжёлым и несколько замедлял Эймонда, что в своей детской активности привык спешно передвигаться. Дрифтмарк его не радовал, он оказался слишком безлюдным, что не было плохим, но несколько диковинным, к чему юный принц был не свычен. Песок забирался ему в сапоги и скрёб ноги; первое время Эймонд замедлялся, дабы стянуть обувь и вытряхнуть песок, но юная леди Рейлла, что сопровождала его в прогулке, вскоре начала посмеиваться с разнеженности принца и он более не останавливался, дабы остатки мужественности не растерять в её глазах.

      Эймонд с такими девочками не имел привычки общаться, с такими, что открыто смеялись с его оплошностей. В столице, при дворе, не было девиц, что позволили бы себе такую наглость, подобное прощалось бы лишь принцессе Хелейне, но старшая его сестра была слишком увлечена своими причудами и едва ли обращала внимание на братьев. Так Эймонда задевал насмешками только старший брат и племянники. Право принцы Веларионы и те утихли, когда Эймонд научился держать в руках меч и стал всякий раз одерживать над ними победу. Так он понял, что сила решает всё. Но только в общении меж мужчинами, а как было с девочками, в этом Эймонд не был так уверен, ибо опыт общения с нежным полом был у него скуден. Принц уже успел обидеть Рейллу неосторожным вопросом: отчего Вхагар убила её матушку. Право он не ожидал, что она так отреагирует, ведь на погребении Лейны Веларион Рейлла держалась крепко, как боец, точно, как отец её, дядя Деймон, которого Эймонд, отчего-то, страшился, почти физически чувствуя его авторитет.

— Не скучно тебе здесь жить? — справился Эймонд, несколько погодя, после того, как успел раздосадовать её. Он полагал, что Рейлла теперь говорить с ним не станет, но она не смолчала:

— Отчего же скучно? — Рейлла откровенно поразилась его вопросу, почти посчитав его глупым. — Мы здесь свободны. Как и наши драконы. Мой отец говорит, что места, где драконы примеряют на себя кандалы, душат ими и всадников.

— А ты во всём своего отца слушаешься? — Эймонд и сам не понял, почему его вопрос прозвучал несколько резко, чем он того желал.

— А ты нет?

      Эймонд не ответил, почти устыдившись тем фактом, что его отец был иссохшим стариком, в то время как отец Рейллы пылал жизнью и силой. Принц подобрал с горячего песка плоский камень и безутешно бросил его в море, не ожидая, что тот не плюхнется на дно, а поскачет, как живой. Диво какое! Эймонд и Рейлла, обменявшись довольны взглядами, не сговариваясь оба стали подбирать с пляжа камни.

— Молодец, ты справился с первой попытки! — восхитилась Рейлла, отчего щёки принца несколько порозовели. — Рейна вот так и не научилась кидать, сколько бы мы с Бейлой её не учили. Но матушка тоже не умела, она была леди и такие забавы были ей не по нраву, хотя в юности она была совсем иной, право с замужеством переменилась…

      Рейлла и не заметила, как заговорила о матушке, с чего пристыдилась. Дурно было с её стороны распаляться в столь интимном разговоре перед незнакомым юнцом, хоть и был он принцем. Но Эймонд был с ней почти мил, и Рейлла не могла не заметить факта того, что Эймонд рос удалым красавцем и привлекал её своим обществом, побуждая на откровенность. Сказав о матушке, Рейлла вдруг истратила весь воздух в лёгких, что теперь, вместе него, остались только всхлипывания. Рейлла нагнулась, дабы посмотреть на своё отражение в беспокойной глади вод Узкого Моря и пришла в отчаянье от собственного отражения. Она совсем… совсем на неё не схожа! Только волнистые волосы Лейна Веларион даровала старшей дочери, а более ничего, ни внешне, ни в характере их было не схоже — так полагала Рейлла.

— Что с тобой? — Эймонд растерялся, не зная, как ему быть: стоит девчонка и хнычет, глядя на себя в воду. О чём он мог подумать? Эймонд было решил, что это он её чем-то обидел и ему стало совсем совестно.

      Принц оставил в песке собранные камни, стряхнул с рук прилипший песок и, несколько неуклюже, похлопал Рейллу по плечам.

— Я сделал что-то не так? — подобные слова Эймонду давались тяжело, он не привык обижать людей, к тому же девочек, с которыми принц совсем не умел общаться. — Прости, если задел тебя вопросом о матери.

— Ты не задел. Но я… — Рейлла так откровенно рыдала, что лицо её сморщилось и покраснело. — Мамы больше нет… Как же я без неё, как сёстры…

      Тут Эймонд совсем потерялся. Рукой теперь он не похлопывал, а приобнимал её плечи, почти с отчаянием оглядываясь по сторонам, решительно не понимая, что ему должно делать в этой ситуации и как помочь. Он решил, что утешения будут бесполезны, матушку они Рейлле не возвратят и едва ли станут мёдом для её ушей, посему принц решил сказать то, что желал бы услышать хоть раз по отношению к себе, когда он, украдкой от всех, плакал в покоях, униженный новыми шутками брата и племянников:

— Ты со всем справишься. Теперь ты вместо матушки остаёшься за старшую и тебе полагается быть мудрее и сильнее своих младших сестёр.

      Он не рассчитывал на отклик, но слова его, на удивление, возымели должный эффект. Рейлла прекратила плакать, только несколько мгновений всхлипывала, остаточными слезами.

— Ты прав, — размеренно сказала она, набирая в ладошки морской воды и омывая своё лицо. — Я должна быть примером для младших девочек, не пристало мне, дочери Деймона Таргариена, упиваться слезами.

      Как быстро она залилась слезами, так же скоро оставила их, притихла и даже собралась крепче, чем раньше. Эймонд был поражён и восхищён такой переменой, столь сильным духом этой маленькой девочки. В своём восхищении принц несколько приуныл, пожалев о том, что Рейлла пребывает так далеко от Королевской Гавани. Будь она жительницей столицы, то они непременно бы сдружились, а его добрая сестрица Хелейна заручилась бы подругой. Только это были мечты, ведь сам Эймонд отчётливо понимал, что едва ли эта девица найдёт интерес в «оковах», о которых она толковала ему. На себе же Эймонд не чувствовал этих самых оков, потому что просто не знал: как жить иначе.

— Воротимся в Высокий Прилив? Должно быть, нас обыскались.

      Эймонду не хотелось возвращаться, но противопоставить Рейлле он ничего не мог, не знал он, как удержать её в своём обществе и интересно ли ей оно. Вот только до самого вечера, пока Эймонд не пошёл тёмными лазами отыскивать Вхагар, он не мог выбросить из головы эту красивую, холодную и сильную девочку, вдруг подумал, что был бы совсем не прочь, достигнув должного возраста, жениться на ней.

126 г. от Завоевания Эйгона

      Пусть принцесса Рейнис и заступилась за Рейллу в час, когда ей было плоше всего, но лучше от этого стало едва ли. Эймонд не разговаривал с невестой, королева Алисента бросала на Рейллу долгие уничижающие взгляды, особливо в моменты трапез, воздерживался от разговора с невестой внука и лорд-десница.

      В момент вечерней трапезы, неделю спустя, когда это молчание пресытилось уже всем, одна лишь принцесса Хелейна предприняла попытку призвать брата к перемирию, но сделала это в своей особенной манере.

— Не кори Рейллу, брат, — начала Хелейна. Эймонд отставил тарелку, с мягким радушием принимая слова сестры, позволяя ей высказаться. Хелейна редко о чём-то просила его, будучи девушкой скромной, посему Эймонд не смог разозлиться даже от разговора, что был ему особенно неприятен. Хелейна же мягко продолжила. — Она не виновата в том, что её любит Джекейрис и она его… то есть, любит как брата. На пляже она поцеловала его, нет, он её поцеловал! А она не хотела. Если бы хотела, то не сдержалась бы… Я знаю, как это бывает, когда не любишь своего спутника. Вот Эйгон не лишает себя удовольствий проводить время с другими, а Рейлла — нет. Потому что ты ей нравишься. Или нет. Но она не изменила тебе! И не изменит. Наверное… Вот что я хотела сказать.

      Эймонд под столом растёр руки меж собой и сжал кулаки.

— Надеюсь, я тебе помогла? — невинно спросила Хелейна, истинно надеясь, что после этих слов Эймонд и Рейлла найдут возможность уладить распри. Эймонд поддержал её надежды крепким словом:

— Конечно, мы справимся с этим… Благодарю, Хелейна.

      Хелейна радостно улыбнулась, демонстрируя белизну ровных зубок, и с довольным видом обернулась на Рейллу, которая слышала весь этот разговор и раскраснелась совсем как свекла. Рейлла скривила улыбку, тем самым выражая льстивую благодарность Хелейне, а затем быстро и несколько враждебно переглянулась с Эймондом. Более она не предпримет попыток для примирения, довольно много прозвучало от неё слов раскаянья, которые принц счёл нужным игнорировать. Один Эйгон, любивший за столом разговаривать, не мог более выносить это гробовое молчание, он хлестнул кулаком по столу, вооружившись вилкой, и ей же указал на Рейллу, а затем и на Эймонда, точно мечом доблести выносил обоим приговор.

— Сколько можно? Мы что, кого-то похоронили? Я устал от этих постных лиц!

— Эймонд и леди Рейлла уладят свои дела сами, — постаралась усмирить его Алисента.

— Нет, он прав, — неожиданно поддержал нерадивого внука сир Отто, тем самым взращивая в принце ещё большую решительность в озвученных им претензиях.

      Эймонд и Рейлла, несколько стыдливо отвели взгляды от сквозящих печалью и толикой надежды, лиц. Эймонд, быть может, и простил бы её, если бы Рейлла вместо раскаянья, опровергла слова Бейлы, заверила бы его, что между ней и Джекейрисом Стронгом ничего не было и чувств к нему она не питает никаких. В своих грёзах, которые Эймонд решительно в себе давил, он лелеял надежду на то, что и сам он юной леди стал небезразличен, и что она видит в нём не только партнёра, а брак их — политическим союзом, но и, быть может, Эймонд кажется ей человеком достойным и пусть ещё не любимым, но хотя бы привлекательным мужчиной, с которым можно было бы построить брак не только на долге, но и, возможно, на любви. Вот только Рейлла отмалчивалась, ничем не подпитывая надежды Эймонда, тем самым предоставляя бурным размышлениям принца волю, которые доводили его до отчаянья, ревности и почти что неприязни к своей невесте. Он не понимал, как она может быть так слепа к его чувствам! Ведь, Эймонд, прознав, что после объявления помолвки Рейлла и Деймон спешно улетели на Драконий Камень не находил себе место в столице, страшась, что Рейлла более к нему не вернётся. Тогда страхи Эймонда поддержал его дед, охотно предположив подобный исход. Именно Отто подтолкнул Эймонда на действия и в самый разгар непогоды, когда серые тучи подгоняли в принце пущие страхи, он оседлал Вхагар и весь мокрый от дождя и дрожащий от ветра, взял курс на северо-восток…

      И даже этот поступок остался без должной оценки, а после случилось, то что случилось, и юная Бейла Тарагариен осрамила сестру при всех, подтвердив тем самым худшие опасения принца, а Рейлла лишь взывала о прощении Эймонда, подтверждая тем самым свою вину.

      Королева Алисента убеждала сына отпустит былые обиды, намекая на то, что леди юна и едва ли сознаёт, что сотворила. В качестве доводов королева напоминала и о надежах короля Визериса, что оказался сильно удручён сложившимся обстоятельствами и совестным проступком перед принцем Деймоном, который оставлял свою дочь заручившись крепким словом их семьи.

— Матушка, я не собираюсь жениться на девице, что грезит другим мужчиной. Которая будет в постели вместо меня представлять Джейса Стронга, — собственные слова так поразили Эймонда, точно хлыстом огрели его, что принц тяжело задышал от ярости.

— Но если жениться ты более на ней не хочешь, то не лучше бы нам отослать Рейллу домой? — вопросила Алисента, несколько встревоженная и недовольная поведением Эймонда. То было на него не схоже, её благоразумный сын ранее никогда не позволял себе такого капризного поведения, а теперь же вёл себя резко, вспыльчиво и совсем нелогично. Алисента могла бы предположить, что таково было поведение влюблённого и разочарованного мальчишки, но самой королеве влюбляться не приходилось и едва ли она понимала Эймонда.

— Отпустить её на радость её папаше и ублюдкам Рейниры? — фыркнул Эймонд на предложение матушки. — Никогда! Я сам на ней женюсь, когда придёт время.

      Так повелел одноглазый принц, не обозначив, когда придёт это самое время, ибо сам для себя он не решил, когда сможет такое унижение простить и позабыть. Будучи человеком злопамятным, ему тяжело давалось прощение, но хуже всего было то, что с Рейллой ему так же тяжело было выдерживать свою обиду. Она вела себя с ним столь надменно, точно это он был повинен в их ссоре, и это выводило его из себя. А более всего, его злил факт того, что брат и сестра, которых он считал своими сторонниками, легко с Рейллой сошлись и позволяли себе даже совместные полёты.

      Эймонду оставалось только из окна Малых Чертогов лицезреть как Солнечный Огонь, Пламенная Мечта и Бейлон парят в небесах облетая Королевские земли. Не замечал Эймонд за собой, сколь мрачно и задумчиво выглядело его лицо в сей час. Не внимал он и тому, что отец его, которого Эймонд давно уже не видел в добром здравии, а посему привык не замечать, посматривает на гордый профиль сына со странной, насмешливой, хоть и несколько вымученной от боли, улыбкой. Визерис редко награждал своих отпрысков вниманием и добрым словом, исключением тому был лишь младший сын — принц Дейрон, которого Визерис, точно отнимая от сердца, по просьбе Алисенты сослал в Старомест служить оруженосцем лорду Хатайуэру. С другими своими детьми Визерису тяжко было сойтись, ибо все они так сильно от него отличались. Легкомысленный Эйгон, блаженная Хелейна и упрямый Эймонд не обладали мирными и весёлыми чертами характера своего отца, но в сей час король Визерис вдруг решил, что должен Эймонда поддержать добрым словом.

— Не лучше ли оставить гордость и пойти на сближение, чем мучить своё сердце?

      Эймонд не сразу понял, что Визерис обращается именно к нему. Принц обернулся на отца, который ликом своим, теперича походил на чахлого старика и не благодарностью к нему, а решительностью в собственных убеждениях воспылал.

— Я не желаю жениться на той, что не хочет меня. И не желаю под старость лет слышать чужое имя, когда жена будет путать меня с первой своей любовью.

      Эймонд намекал отцу на его собственные прегрешения. Если раньше Визерис редко поддавался забывчивости, то теперь едва ли вспоминал, что вторую его жену зовут Алисента. Эймонда это сильно злило, он пылал от возмущения и обиды за свою леди-мать, что не знала жизни другой, кроме как греть постель умирающему старику и рожать детей, которые были ему безразличны. Но грубый намёк Эймонда остался Визерисом незамеченным.

— Если ты желаешь, что-либо изменить, мальчик мой, то играть в гордеца не лучшее из твоих решений. Если ожидаешь взаимности, то не стоит отталкивать Рейллис, оставь обиду и позволь ей узнать тебя лучше.

— Её Рейлла зовут, — зачем-то исправил его Эймонд, хорошо зная, что Визерис тотчас забудет имя племянницы.

      Теперь Эймонд по-другому смотрел на летающих драконов, без обиды, но с очевидной завистью. С ним она так летать не желала и вряд-ли станет, ибо гнев Рейллы к Вхагар не иссякал со временем, как и гнев Эймонда на племянников за отнятый глаз. Свою злопамятность он понять мог, но отчего Рейлла так крепко принимала обиду, Эймонд представить не мог. Принц наивно полагал, что леди, существа столь же нежные внутри, как и снаружи, таковы были его матушка и сестра, таковой с возрастом стала Рейлла, но лишь до той поры, пока речь не заходила о Вхагар.

      Скоро драконы стали снижаться, устремляясь к Драконьему Логову и скрываясь из поля зрения. Эймонд обернулся к отцу, уже не надеясь, что Визерис удержал в памяти их разговор. Но, отнюдь ожиданиям, король смотрел за сыном неустанно, быть может, впервые полагая, что с Эймондом у них есть схожие черты, если не в характере, так в силе своих чувств.

— Ступай к ней, сын, и будь ласков, насколько позволит твой норов.

      Эймонд покорно внемлел его словам, затем кивнул и вышел из Малого Чертога, устремляясь ко двору. Долго ему пришлось топтаться на месте, пока всадники наконец показались в воротах. Тогда решительность Эймонда поколебалась, уступая место некой мальчишеской трусости. Он, наперекор себе, гордо выпрямился, на лицо его нелегала маска серьёзности, почти злости, отчего улыбка Рейллы, в компании Эйгона и Хелейны, колебнулась, сменяясь на неуверенную грусть.

— Начинается, — закатил глаза принц Эйгон, несколько нетерпимо взмахивая по воздуху руками. — Если ты так её ненавидишь, давай я сам её в жены возьму. Мне в пору взять и двадцать пять жён, я со всеми управлюсь!

— Обойдёшься, — Эймонд грубо присёк сальности брата. — Я здесь не для ссоры, а для разговора.

— Тогда мы здесь лишние, — в открытой радости Хелейна хлопнула в ладоши, неуверенно касаясь плеча молодого мужа. Эйгон, тяжело покачал головой, обращаясь к Рейлле, выражая тем самым своё глубокое несогласие, но, тем не менее, принц покорно взял леди-жену под руку, кидая в сторону брата фирменную колкость:

— Можешь не пытаться, она уже без ума от меня, — предупредил его Эйгон. — Едва ли леди Рейлла встречала столь достойного мужчину как я.

— Такие «достойные мужи» заполонили грязные улицы Вестероса.

— Обойдёмся без зависти, — решительно отбился от провокаций Эйгон, не замечая за собой изъянов. Принцесса Хелейна ненавязчиво увела его за собой, затаскивая на прогулку во двор, а на такие бездумные хождения Эйгон редко соглашался.

      Оставленные без лишних глаз Рейлла и Эймонд, ощутили сильный стыд друг перед другом. Эймонд запрятал руки за спиной и нервно принялся хрустеть пальцами. Он ждал часа, когда сумасшедшее сердце его перестанет терзать грудь. Оказалось, что обижать людей куда проще, чем понимать их, а грубое слово всегда даётся легче извинений, посему Эймонд стоял, как вколоченный, и не мог ни на что решиться, пока муки стыда до смешного кривили его лицо.

      Прежняя нерешительность оставила Рейллу, первая мысль, что Эймонд пришёл продолжить ссору, несколько отпустила её, стоило увидеть растерянность в его действиях. Ей и самой весьма надоели склочные, серые дни, которые скрашивались только обществом Хелейны и Эйгона. Рейлла подступилась ближе, дабы забраться за спину принца и разнять сцепку его взволнованных рук. Она взяла его ладонь в свою, нежным жестом, говорящим больше любых слов, огладила его красные пальцы. Этот знак внимания благозвучно отозвался в груди Эймонда.

— Я много разу уже изв… — начала Рейлла, но оказалась грубо перебитой чуть взволнованным голосом жениха.

— Давай более это не обсуждать, — призвал принц, дабы не начинать разговор по обыденному сценарию, так ни к чему и не придя. — Что было, то прошло. Кто был инициатором сего, меня более не волнует, мне нет никакого дела до племянника, но ты, раз обещана мне, должна вести себя благоразумно.

— Я так и делаю, — не уступала Рейлла.

      Эймонд заводился запросто, стоило кому-то явно не согласиться с его мнением, когда сам принц считал, что правда за ним, но сейчас, дабы ссору не затеивать, ему понадобилось много сил для усмирения своих эмоций. Так он уступил своей леди наперекор здравому смыслу. Эймонд мирно поднёс руку Рейллы к лицу и поцеловал тыльную сторону её ладони.

— Я не стану тебя торопить с браком, пока ты сама к этому не придёшь.

— Меня никто насильно за тебя не отдаёт, — возмутилась Рейлла, почти признавшись в том, что она вполне непротив стать ему супругой, но вовремя осеклась. Не заслужил он столь громких речей, после всех обид, которыми Эймонд её обругал.

— Отца тоже насильно на матушке не женили, но он её никогда не любил, — Эймонд с тоскою припоминал те мгновения, когда мать, уже свычная с тем, что Визерис называет её именем первой жены, не отворачивалась от него, во имя гордости и затаённых обид, а продолжала нести на себе женское бремя: ухаживать за ним и исправно рожать детей, будучи совсем юной, красивой и молодой женщиной, не знающей к себе ни ласки, ни любви. Алисента была мудрой женщиной и знала, что место подле супруга всегда будет занимать не она, а призрак Эйммы Аррен. Так она свыклась с местом «замены» королевы-консорта, а Эймонд, видя всё это, справедливо опасался схожей участи для себя, посему, абсолютно серьёзно, он Рейлле заявил. — Я никогда не стану кому-то заменой и женюсь на тебе только в том случае, если буду знать, что ты меня любишь. На меньшее я не согласен.

128 г. от Завоевания Эйгона

      Эймонд ходил неприкаянным, нагло отосланным из покоев леди-жены. Мейстеры наказали принцу выпить каплю «Ночной тени», дабы он справился с тревожностью, но эмоции отпустили его лишь на время, взращивая теперь нестерпимость и страхи, а ещё раздражение, ведь Эйгон, отчего-то, досаждал ему, не замечая ни намёков, ни прямых грубостей Эймонда, что старался сослать брата прочь. Не могла управиться со старшим сыном и матушка, которую Эйгон, ещё в пору своего отрочества, слушаться перестал.

— От твоих снований у меня уже кружиться голова, — стонал Эйгон, возлегший на диване. Ночь его была бессонной, проведённой в кутёжном веселье вдали от Красного Замка. Об этом хорошо сведал Эймонд, но королева Алисента, не знавшая о тайных увлечениях сына, выказывала за него беспокойство, боясь, что он захворал.

— Эйгон, тебе дурно? Послать за тобой мейстера?

— Все мейстеры сейчас заняты, нельзя их отвлекать! — излишне возбуждённо возразил принц Эймонд. Болезненные стоны леди-жены, что должна была вскоре разродиться, били Эймонда по ушам, причиняя ему душевные терзания.

— Их там так много, что едва в этой суматохе, они не мешают друг другу, — возразил Эйгон, а затем придумал шутку, с которой сам посмеялся. — Ты специально всех мейстеров загнал к ней на роды? Если ты так хотел продемонстрировать всему свету промежность своей жены, то мог бы и меня пригласить. Я бы тоже, с удовольствием, посмотрел.

— Я тебя сейчас придушу! — вскрикнул Эймонд и бросился к брату, запрыгнул на него сверху, прямо на диван, и принялся душить. Эйгон пнул его промеж нож и оба они скатились с дивана и упали на холодный пол. Алисента охнула, оттаскивая Эймонда от брата и обоих наградила затрещиной.

— Нашли время, — возмутилась она, возрадовавшись только тем, что подобная сцена не произошла на глазах чужаков. Сыновья её с давних пор выясняли отношения меж собой, не привлекая сторонних зрителей, но сейчас Эймонд был крайне тяжёл в общении и мог выйти из себя в любой час. — Прекратите себя так вести!

— Да, Эймонд, прекрати себя так вести, — Эйгон подтянулся на место возле подушек и показательно стряхнул пыль с дублета. — Бросаешься на честных людей, совсем растерял стыд.

— Закрой свою пасть или я сделаю это сам!

— Хватит со мной заигрывать, меня не прельщают мужчины, к тому же полуслепые и крикливые как дети.

      Королева глубоко задышала через нос, смиряясь с тем фактом, что двое её детей никак не сладят друг с другом. Неважно, были они в малом возрасте или в самом рассвете сил, их характеры настолько различались, что едва ли Эйгон и Эймонд на братьев родных походили, хотя, в редкие моменты, отбросив видимость их взаимной неприязни, Алисента замечала за сыновьями крепкую, укрытую ото всех, привязанность. Так Эймонд заступался за брата, слышав при дворе грязные слухи о его похождениях, хотя сам в лицо Эйгону он частенько высказывал схожие претензии. Эйгон же, очевидно уставший, отчего-то измотанный, всё же не отошёл ко сну, а сидел здесь, в зале, вместе с братом и матушкой, зная, что в эту минуту Эймонд пребывает в весьма напряжённом состоянии и переживает глубокое событие: рождение первенца. Эйгон, как умел, его поддерживал, отвлекал своими глупостями, стараясь скрасить момент ожидания.

      Поэтому, когда они решили выяснить отношения и схлестнулись вновь, Алисента более не вмешивалась. Эймонд снова запрыгнул на развалившегося брата, и королева не стала его оттаскивать.

— Матушка, спаси! — закричал Эйгон, дурашливо отбиваясь от Эймонда руками и брыкаясь ногами, как сваленный на спину таракан.

— Сами разбирайтесь, — холодно ответила Алисента.

      Эйгон, в хаотичных замахах, угодил Эймонду сапогом прямо по лбу и затрещал от смеха.

— Пьяный слизняк! — обиженно громыхнул Эймонд и схватив брата за сапог, потащил с дивана, но сам резко поддался назад и чуть не упал, когда обувь Эйгона оказалась у Эймонда руке, оголяя пятку старшего принца.

— Косорез! — извивался от смеха Эйгон, упиваясь кратким триумфом своей победы. Вот только веселье с их ссоры сошло на нет, когда вскоре в зал вошли сир Отто и принцесса Хелейна, держа за руку близнецов. При них Эймонду с Эйгоном пришлось оставить распри.

      Пятилетний Джехейрис, лишь увидев раскрасневшегося, весёлого отца, потерявшего сапог, бросился к нему и с разбега прыгнул прямо на живот. Эйгон тяжко вздохнул, принимая на своём хилом теле, столь внушительную ношу, но не стал прогонять сына, а позволил тому обнять себя за шею и прижаться к груди. Джейхейра, совсем как маленькая леди, неспешно подошла к ним и аккуратно пристроилась на краешке, влезая в объятия с братом и отцом.

— Долго она рожает, — заметила Хелейна, присаживаясь подле матери и обнимая её. Эймонд подсел к женщинам, столь напряжённый от слов сестры, что не заметил, как сжал в руках кожаный сапог Эйгона.

— Я рожала Эйгона пять часов, — припомнила Алисента. Стараясь успокоить взволнованного будущего отца, она умилостивила его старыми воспоминаниями. — Вы оба проскочили быстро, а Дейрон выходил на три часа дольше, чем Эйгон. Рейлла, по моим меркам, рожает ещё недолго.

      Хелейна переняла инициативу матушки и милостиво улыбнулась бледному, встревоженному младшему брату. Её нежные ладони коснулись его напряжённых кулаков и смягчили пальцы. Она была Эймонду доброй сестрой и верным другом, и, благо, не женой. Случись такое, что у Эймонда родится сын и дочь, он, зная, как всё неблагополучно решилось у Хелейны и Эйгона, не станет женить их меж собой, дабы не разрушать эту крепкую связь, что бывает лишь между близкими родственниками, такими, как сестра и брат.

— Всё окончится благополучно, — уверяла Хелейна, точно зная, что она говорит. — У Рейллы родится крепкий мальчик.

— А вдруг девочка! — неудовлетворительно буркнул Эйгон, считая, что только он, один-единственный, может производить на свет сыновей. Эйгон, не имея никакой власти в делах семьи своего брата, уже без него решил, что дочь Эймонда непременно пойдёт за Мейлора замуж. Не отдавать же её за одного из сыновей сестрицы: Эйгона младшего или Визериса. Нет, Эйгон никогда такого не допустит! Он собирался придержать брата рядом с собой в Королевской Гавани, считая, что Эймонд один из тех немногих людей, который, несмотря ни на что, будет на его стороне. Так и дети их должны вместе держаться, но сладостные грёзы Эйгона затрещали по швам, когда архимейстер Орвиль вышел из покоев принцессы с окровавленными одеяниями. Эймонд, прежде не присутствующий при таких делах, приготовился к худшему.

— Леди Рейлла успешно разродилась крепким мальчиком, — сдержано обрадовал архимейстер королевскую чету. Добрая весть обрадовала всех, даже крошечных близнецов, которые едва ли понимали, что происходит, зная лишь, что в доме будет на одного крикливого малыша больше. Не обрадовался только Эйгон, униженный своими несбыточными желаниями.

— Как мальчик? Проверьте ещё раз, — возмутился Эйгон.

— Смолкни, — укротил принца лорд-десница.

      Эймонд воодушевлённо принимал объятия сестры и матушки, до конца не сознавая, что теперь его жизнь изменилась навсегда, наступила пора взрослой жизни, ибо он примерил на себя новую ипостась. Эймонд дал зарок себе, стать мужем и отцом куда лучше, чем его легкомысленный брат или старый король-отец.

      Оторвавшись от семейных ласк, Эймонд поднялся, только сейчас заметив, что сжимает в руке сапог и вознамерился его запустить во владельца, но Эйгон хитро прикрылся дочерью. Эймонд, раздосадовано вздохнув, скинул обувь на пол.

— Могу ли я увидеть их? — спросил он у Старого Вила.

— Ступайте, мой принц, — мягко улыбнулся мейстер.

— Я тоже пойду! — вознамерился Эйгон, выбираясь из детских объятий. — Вы явно напутали и это девочка.

— Хватит позориться, иди проспись! — рявкнул на него взбешённый лорд-десница. Принц несогласно фыркнул, но пререкаться не смел и послушно сел на место, не смея выступать против авторитета осерчавшего деда. Лишь про себя он возмущённо прошептал:

— Настоящее безобразие…

      Эймонд заглянул в покои едва дыша, бесшумно проскользнул в чуть раскрытую дверь, испугав этим молодую мать. Рейлла была слаба, измученная долгими родами, но улыбка её освещала всю комнату, ибо теперь она прижимала к взбухшей от молока груди красного, неприкрытого ничем младенца, что припал к её лону и жадно сосал сосок. Эймонд видел новорожденных племянников, не смея их даже касаться, радуясь, что это бремя не его, ведь столь слабое создание ему было бы страшно даже трогать. Теперь же, когда родился его собственный ребёнок, он должен был с ним взаимодействовать, но надеялся, что придётся это сделать не сейчас, когда малыш лишь только на свет явился.

— Ты так смотришь на него, будто боишься, — Рейлла посмеялась с его реакции. Эймонд сжал её горячую ладонь и чуть склонился, дабы оставить поцелуй на мокром лбу леди-жены.

— Он так мал, я не знаю что мне с ним делать.

— Возьми его, придерживая головку, — поучительно начала Рейлла, хотя сама лишь разродилась. Материнство в ней точно родилось вместе с сыном. — Не страшись, инстинкты тебе подскажут, что делать.

— Но он ест.

— Он будет это делать ещё долгий час, пусть немного отдохнёт.

      У Эймонда дрожали руки, когда он подбирал это красное, крохотное существо, недовольно кряхтящее, возмущённое сим фактом, что его отвлекают от еды. Эймонд, как видел уже множество раз, когда его дед и брат брали на руки близнецов и Мейлора, уложил сына на предплечье и стал укачивать, ужасаясь, что это проделывает именно он и что крехтящее дитя ему не племянник, а сын родной. В такое сложно сразу поверить молодому отцу.

      Рейлла осторожно присела, опираясь на подушки. Не было для неё картины лучшей, чем та, что представала перед ней сейчас, когда Эймонд, держа их сына, чуть согнув колени, так страшась его уронить, слегка покачивал красное, голое тельце.

— Как мы его назовём?

— Как пожелаешь, — уступчиво ответил Эймонд, сейчас он был готов почти во всём согласиться с леди-женой, чем она и воспользовалась.

— Деймон?

      Острый взгляд, как сверкнувший в темени кинжал, вскользь пронзил Рейллу.

— Одного Деймона этой семье вполне хватит, — Эймонд мягко отклонил её предложение и не давая возможности на возражение, сразу выстрелил своим вариантом. — Назовём его Эймоном, как старшего сына Старого Короля и наследника Железного Трона, что бесстрашно пал в бою с пиратами Мира.

— Но следующего мы назовём Деймон.

— Следующей будет дочь, — вдруг решил Эймонд. — Эйгон очень расстроится если это будет не девочка и я тоже.

— Зачем тебе дочь? Все мужчины всегда хотят сыновей.

      И Эймонд хотел сыновей, правда была за Рейллой, но он чувствовал, что времена тяжкие настанут и все сыновья, мужья и старики уйдут биться. Не только сейчас, так будет всегда. Таков вечный мир устроен.

— Девочку в войне мы не потеряем, — здраво рассудил Эймонд, передавая дитя матери. Эймон скоро, словно по запаху, нашёл материнскую грудь и крепко в неё впился. Эймонда вдруг охватила страшная тоска, глядя на жену и дитя. Он желал войны против шлюхи-сестры, но теперь его страшили риски, ведь ему было что терять. Когда-то, давным-давно, он гордо заявлял перед Деймоном, что страхов он не имеет. Теперь Эймонд точно знал, что всё переменилось. Ему было что терять и было что защищать...

      Эймонд очнулся в чёрных, сырых покоях, которые более он не узнавал, хотя долгий месяц проводил в них, и несколько недель в обществе Алис Риверс. Теперь же подле него ведьмы не было, был лишь мальчик, совсем маленький и испуганный неожиданным пробуждением Эймонда. Несомненно, это был его сын, но Эймон не спешил кидаться в объятия отца, вместо этого он неуклюже спрыгнул с кровати и с криками: Мама! — выскочил из покоев. Эймонд беспомощно потянул к нему руку, пугаясь, что Эймон лишь плод его фантазии и в самом деле его здесь нет. Но вскоре мальчишка вернулся, вместе с матушкой, что держала его руку. Слабым зрением Эймонд углядел, что у Рейллы отсутствуют на руке два пальца, а фаланги покрыты твёрдыми бинтами. Рейлла приблизилась к ложу Эймонда, потрогала его лоб, затем нагнулась. Лицо леди-жены было тяжёлым, волевым и исхудавшим. В глазах больше радости плескалось зловещее отвращение.

— Ты снова с нами?

— Да, — у Эймонда першило в горле и хотелось пить. Раньше, чем Эймонд просил воды — ему заботливо подносила кубок водицы Алис Риверс, но тут её не оказалось. — А где теперь Алис?

— Там, где ей самое место, — насмешливо ответила Рейлла, добавив чуть решительнее и зловеще. — Если ты спросишь о ней ещё раз, то я лишу тебя языка.

— Где мы находимся?

— В нашем новом доме, который ты так заботливо и уютно обставил для своей семьи, — резанула Рейлла. — Но теперь мы живём здесь не одни, Эймонд. Так что начинай привыкать к новой жизни, любимый муж.

 Редактировать часть