Страшная непогода обрушилась на Речные земли, вынуждая Рейллу медлить с полётом и оставаться в стенах ненавистного Харренхолла. Из покоев супруга она смотрела на тёмные воды Божьего Ока и всякий раз вздрагивала, стоило на небосклоне сверкнуть серебряной молнии или разразиться грому. Казалось, что сами небеса насылают кару на проклятые, сожженные земли центрального континента, держа жителей замка, как диких зверей, в клетке, подальше от мирных земель Вестероса.

      Эймонд пришёл в себя ранним днём, поел и, испытав мучительную боль, не отказался от макового молока. Когда принц уснул, мейстер Квалет, осмотревший его, упредил Рейллу, что Эймонд не скоро встанет на ноги, а когда же это случится он останется навеки хромым. Но даже эта новость была в радость, ибо сама Рейлла страшилась, что муж уже никогда не покинет своих покоев. Теперь, больше, чем изувеченные ноги его и часть обожжённого тела, Рейллу беспокоило душевное состояние Эймонда. Зелья, которыми Алис его травила, могли нанести непоправимый урон психическому состоянию мужа, она боялась, что теперь он может её не узнать, а что хуже, и вовсе принять Рейллу за Алис.

— Почему ты остаёшься со мной, после всего, что я сотворил? — голос Эймонда не был тихим, отчего Рейлла вздрогнула и инстинктивно схватилась за сердце. Принц не спал уже долгое время и молча наблюдал за гордым профилем леди-жены, за её безупречной осанкой, прямой спиной и лицом преисполненным мрачными мыслями. Его сковал стыд за всё что произошло, за всё что он сделал, начиная с разгрома в Речных городах, заканчивая блудом, которому Эймонд придавался денно и нощно в этих мрачных покоях с другой женщиной. Рейлла обернулась на его голос и прежде, чем ответила на заданный вопрос, села на пустую часть кровати, отвернувшись спиной.

— Ты человек с горячим нравом и слабой волей, Эймонд, — она огладила оставленные фаланги двух потерянных пальцев. — Умелый человек воспользовался твоими слабостями и сгубил тебя, а ты всех нас.

— И всё же ты спасла меня. Почему?

      Рейлла страшилась смотреть на него, ибо эмоции, которые терзали её сейчас, были горячи и противоречивы. Большая обида залегла в её сердце, притаптывая ничем не объяснимую, преданную любовь к мужу. Этот мужчина был её наградой и главным несчастьем. Он даровал ей сына и отнял отца.

      Опустив лицо, так, чтобы волосы могли упрятать его, Рейлла склонилась над Эймондом и положила голову на его грудь, осведомлённая о том, что его правая сторона обошлась меньшими ожогами. Что ей было говорить Эймонду, если она сама не понимала зачем так поступила. Ради сына? А нужен ли Эймону такой отец, что сгубил честь и будущее сына? Ведь Эймон непременно вырастет и прознает о отцовских поступках. Будет ли он в будущем с таким же восхищением смотреть на Эймонда, как смотрит на него сейчас, будучи наивным ребёнком? Но так же не могла Рейлла сказать, что спасла Эймонда ради самой себя. Ведь он, пусть и невольником, причинил ей много зла, погубил отца, кузена и их нерождённое дитя. Рейлла его ненавидела, но с тоской вспоминала довоенные годы и их счастливый брак, который был разрушен навеки.

      Пока Рейлла возлегала на нём, у Эймонда трепетно билось сердце, которое, как ему казалось, навеки сгинуло во мраке сгубленной души. В том месте, где он хранил верность семье, любовь к матушке, к братьям и сестре, к леди-жене и сыну, осталась лишь одна Алис. Но Алис больше не было рядом. Оставалась только Рейлла, единственная, что не оставила его, и принц более не знал, что чувствует к ней. Он был потерянным человеком и начинал сожалеть лишь об одном, о том, что он до сих пор жив.

      Рейлла присела обратно, наконец гордо и непоколебимо посмотрев в лицо мужа. Она успела совладать с эмоциями, чтобы обратиться к Эймонду с вызовом.

— Сир Грибок привёл в наш дом сброд преступников и пока у нас есть золото, они будет верны не меньше, чем Белые плащи своему королю. Но Рейнира может победить, теперь у неё все шансы на это, когда пала Вхагар. Эйгон скрывается на Драконьем Камне, где ведёт переговоры с союзниками, а Дейрон прибывает на Тамблтоне, единственный из вас, что не лишён отваги и чести. Я намереваюсь лететь к нему и просить покинуть фронт.

— Это нелепица, — не согласился Эймонд. — Дейрон никогда не покинет поле битвы, он не трус.

— Он сгинет на Тамблтоне или полетит со мной, — настаивала Рейлла, ощущая перед Эймондом силу и власть, которых он был теперь лишён. Эймонд высвободил руку от плена одеял и положил ладонь на слабое плечо леди-жены, чуть встряхнул её, пытаясь стрясти с Рейллы образ неприступной леди. Но этот образ плотно прирос к ней вместе с трауром по отцу.

— Не помню уже, правда ли мы с тобой любили друг друга, — покаялся Эймонд. Слабость от выпитых зелий и макового молока ещё не оставили принца, он был слаб и всё вокруг казалось ему как во сне.

— Да, мы любили…

— А что же теперь?

      Рейлла нетерпеливо поднялась, оправила складки на юбке, и тяжело вздохнула. Не было в её сердце, в душе её — места для романтических иллюзий, для разговоров о любви и жалости по утраченной семейной идиллии.

— Пока меня не будет присмотри за Эймоном, брать его на передовую рискованнее, чем оставлять здесь, в компании разбойников.

— Откуда они здесь взялись? Почему ты вообще привела их сюда и отчего они тебе подчиняются?

— Сир Грибок мне помог, — Рейлла чувствовала на затылке прожигающий взгляд мужа.

Он был слабым и смиренным, ибо зелья давно очистили его тело, но он всё еще оставался Эймондом Одноглазым, Эймондом Убийцей родичей — человеком злопамятным, жестоким и непрощающим никакие обиды.

— И что же тебя надоумило обратиться к этом мерзкому карлику?

— Нужда, — мирно ответила Рейлла. — Он будет верен мне, пока у меня есть золото, а значит будут верны и все остальные.

— И это он надоумил тебя лететь к моему младшему брату? — Эймонд начинал распаляться, насколько позволяло ему состояние. После долгих дней сна он не мог вообразить, какой опасности его леди-жена подвергает себя, отправляясь в далёкий путь на воинственный юг. В его представлении она летела в Тамблтон за одной целью: дабы подлечь под наглого младшего братца. Не укрепление позиций в Харренхолле её заботило, а месть Эймонду за Алис. Вот что Рейлла задумала.

      Эймонд подтянулся, дабы сесть, и тотчас его сковала страшная боль, которую принц притерпел, хватая Рейллу за заднюю часть юбки. Он попытался удержать её подле себя. Незнамо как, зачем и почему. Он желал видеть её рядом и более не хотел расставаться. Глупая мысль постигла Эймонда, что сейчас Рейлла улетит и более не вернётся к нему. Сбежит вместе с Дейроном в Пентос и оставит его одного. Но нет. Она так не поступит! Если не ради него, так ради Эймона. Сын был единственным звеном, что держало в связке их зыбкие брачные узы.

— Вернись ко мне живой, — просил Эймонд, притягивая её за юбку, вынуждая тем самым присесть рядом. Рейлла послушно опустилась, но спина её была ровной и напряжённой, выказывая нежелание прибывать с Эймондом в такой близости.

— Я не планирую погибать.

— Никто не планирует, — Эймонд горестно помотал головой. Рука его осторожно погладила Рейллу вдоль позвоночника, вызывая мурашки по коже. Ей было дурно с его касаний.

— Ты то знаешь это наверняка, Эймонд. Люди, которые умерли от твоей руки, тоже умирать не планировали.

— У войны никогда не бывает лика добродетели.

— Этим ты себя утешаешь? — она смотрела на него холодно и решительно, как в день, когда впервые прилетела в Королевскую Гавань и заговорила с ним на Восточном дворе. Она была сильная и властная при своём отце, теперь ненавистного старого принца не было, но Рейлла впитала его черты, как величайшее наследие, что ниспослал на неё погибший Деймон.

      Эймонд хотел, чтобы она вновь опустилась на его грудь, взяла его руку, но Рейлла слишком твёрдо держала в себе эмоции, не позволяя более разнежиться в чувствах. И не было меж ними прощального поцелуя и ласковых слов. Рейлла тихо покинула его, словно мираж, оставляя после себя лишь цитрусовый аромат волос и жгучее подозрение, которое Эймонд не осмелился никак произнести.

      С Эймоном она прощалась куда ласковее. Беспокойное материнское сердце отгоняло непрошенные тревоги, когда Рейлла вжимала в себя полусонное с ночного сна дитя. Сир Грибок, на пару с Эймоном, провожали Рейллу до Бейлона. Даже погода, отогнав мрачный настрой, улыбалась теперь ей солнцем и голубым небосклонном.

— Приглядитесь к Эймонду, не пускайте его к сыну, если не убедитесь, что мой муж в добром здравии и не станет ему угрозой, — Рейлла излилась в наказах, желая ничего не забыть. — Присмотритесь к служанкам, мне кажется, что Софи и Викки подворовывают столовое серебро, при последнем подсчёте их количество заметно уменьшилось, и приглядите за мейстером Квалетом, он слишком много пьёт, я не желаю, чтобы он пьянствовал в тот момент, когда мой муж слаб и нуждается в уходе, а ещё…

— Миледи, позвольте дать вам совет, — Грибок с удовольствием обрубил поток её скучных, бесполезных наказов, которым он всё равно не собирался следовать. — Не следует говорить принцу Дейрону о том, что Убийца родичей выжил в схватке, это может негативно сказаться на его расположение к вам и покачнёт наше общее дело, и не забывайте, леди, что не меньше, чем всадник, нас волнует дракон. Постарайтесь убедить принца как можно скорее оставить Тамблтон.

— Дейрон так просто не согласился, — уверила Рейлла, опуская сына и натягивая на обкусанные, изрезанные руки кожаные перчатки. — Он человек слова и дела. Планы семьи он несёт на своих плечах в одиночку и мне так просто с ним не совладать.

— Совладаете, если отбросите ваше скучное благочестие.

— Ваши намёки слишком очевидны и оскорбительны, — возмутилась Рейлла, приступая к Бейлону. Она чуть задрала платье, дабы закинуть ногу на шпоры и влезть в седло. Грибку теперь приходилось сильно задирать голову, чтобы видеть в золотых солнечных бликах статный профиль принцессы.

— Вы дочь Деймона Таргариена, — напомнил он, взбередив свежую рану. — Вы похожи на него больше, чем хотите и больше, чем думаете. Не отрекайтесь от этого родства, а воспользуйтесь им, во благо всем нам.

      Бейлон оттолкнулся от черного, как смоль, песка и решительно взлетел ввысь, точно птица, томившаяся в тесной клетке. Ему было в радость покинуть эти мрачные стены замка-призрака, ибо не только люди страшились проклятого Харренхолла, но и существа могучие, как сами боги. Рейлла же энтузиазма Бейлона не разделяла и возмущалась от слов Грибка. В каждом человеке он видел пороки, помечал затаившиеся под личиной порядочности — похоть и блуд. Грибок полагал, что речи женщины не идут ни в какой противовес власти её тела. Он говорил, что только возлежав с мужчиной, женщина получает над ним полную власть. Быть может, со многими мужами, которых Рейлла знала, это и могло бы сработать, но только не с Дейроном. Он был человеком чутким, возвышенным. Лишённым похотливых помыслов и сальных претензий, обращённых к леди. Только в одном утверждении Грибка Рейлла охотно находила согласие: она истинная дочь своего отца, и пусть общие черты их личностей не были столь заметны, но рамки приличий поистёрлись в поведении Рейллы Таргариен, дочери Порочного принца, жены Убийцы родичей и владычицы Харренхолла, что стало прибежищем плебеев и разбойников. Не по статусу ей было носить венец добродетели и такова была истина.

      Тамблтон, некогда процветающий, торговый город Простора, ныне стал прибежищем воронов. Этим падальщикам всегда удавалось найти чем набить желудок, ибо каждый день, бесконтрольная южная армия выбиралась сюда, дабы найти свежих женщин и скрасить скуку в нападениях на безвинный люд. С тех пор, как при взятии Тамблтона почил лорд Ормунд Хайтауэр армия перешла под главенствование юного принца Дейрона, что славился мягким нравом и нежным сердцем. Такой человек не мог найти авторитета в жадных, жестоких душах взрослый мужей и армия его оскотинилась. Причиной тому послужил и дурной пример Хью Молота и Ульфа Белого, что, перейдя на сторону зелёных, так и не показали себя доблестными воинами. Эти люди были падшими от кончика волос до самых пят и привыкшие к голодной, несправедливой жизни с самого рождения, они лихо отыгрывались на других, заполучив желанную власть. Дейрон считал, что власть — мрачная искусительница и перейдя не в те руки, станет губительной и опасной.

      Узнав о смерти сестры и о жестоком убийстве своего младшего племянника Мейлора, Дейрон впал в отчаянье. Он долго держал в себе ненависть к врагам, полагая, что здравый рассудок является главным оружием любой войны, но чувства, что он питал к своей семье, к своей замечательной, доброй сестреи к невинному племяннику были сильны, а известие о их страшных смертях выбило почву у него из-под ног. Теперь Дейрон, не ради семьи, ибо от неё остались одни только трупы, а ради возмездия, желал этой победы. С гибели Эймонда, с пропажи Эйгона, теперь Дейрон считался наследником Железного Трона и прознав о беспорядках в Королевской Гавани, что начались со смерти Деймона, Дейрон возжелал начать наступление. В этом его поддержали сир Роджер Корн, сир Джон Рокстон и лорд Анвин Пик. Только сир Хоберт Хайтауэр, кузен Дейрона и ныне самый близкий ему родич, отговаривал принца от рискованной затеи, ибо сила в этой войне измерялась не в людях, а в драконах, а два изменщика: Хью Молот и Ульф Белый не желали нападать на столицу, как в общем-то и не желали приклонять колено перед Дейроном, их будущим государем.

— Корону должно носить сильному мужу, а не мальчишке! — осмелел здоровяк Хью, не питая более ни расположения, ни уважения к принцу. — Трону должно стать моим!

— И на каком же основании вы так решили? — возмутился сир Хоберт. Как и Дейрон, и любой редкий здравый человек, пребывающий в южном войске, он не питал уважения к двум изменщикам.

— На основании единственной истинной силы, — скалился здоровяк Хью. — Дракона!

      В этом Хью Молот был прав. Со смерти Вхагар — Вермитор — дракон короля Джейхейриса Миротворца — оставался самым старым и сильным чудовищем Вестероса. Дейрон не мог не признать сего факта, ибо Хью, кроме дракона, обладал недюжинной силой и знанием тягостей жизни, которые лишь вскользь коснулись разнеженного принца. Появились и люди среди зелёной партии, что открыто стали выступать на стороне здоровяка Хью, пророча ему величие и корону. Это сильно задевало достоинство сира Хоберта Хайтауэра, но нисколько не трогало Дейрона.

— Делить шкуру неубитого медведя — первый шаг к погибели, — так отвечал Дейрон. — Я не позволю распри случится внутри нашей армии, пока истинный враг живёт и дышит.

— Когда Рейнира подохнет, Хью Молот вознамерится лишить вас жизни, — упредил сир Джон Рокстон. — Короновать вас надобно сейчас.

— Чтобы он убил меня прямо сегодня? — хмыкнул Дейрон, кисло вымучивая улыбку. Самообладание покидало его, но принц из последних сил усмирял в себе гнев, давил животные порывы, желая сохранить самое трудное, что не удавалось многим мужам в тяжких битвах: он желал сохранить в себе человека. — Я не войду в историю как узурпатор. Если на мою голову и опустится корона, то только при полной победе. Включая и победы над этими двумя имбецилами…

      Дейрон ложился спать с камнем на сердце. В Просторах, по ночам, часто задувал ветер и настолько охлаждал шатёр, что приходилось укрываться зверинами шкурами. Под этот шум принц уже привык засыпать, вот только к холоду привыкнуть никак не мог. Юг его страшно разнежил. Он не спал и как всегда много думал о будущем, вот только краски в этих помыслах становились всё темнее, что теперь Дейрон уже и не мог представить, каковым его будущее может стать, ибо сам принц, засыпая ночью, не мог быть уверенным в том, что утром ему повезёт проснуться. Враги Дейрона были не только на восточном побережье, они засели и здесь, в кругу своих. Принц знал, что против него планируется сговор, не знал лишь его масштабы. Порой он приглядывался к рыцарям и латникам, размышляя, мог тот или иной человек стать его палачом, но вскоре Дейрон бросил это занятие. Врагом мог оказаться не только тот, кто косо смотрел. Злейшие враги не выдают себя, они лучезарно улыбаются в лицо, а потом, с той же лёгкой весёлостью, вонзаюсь под рёбра нож.

      Набат ударил сначала куда-то в грудь, заставляя сердцу забиться быстрее, а затем коснулся помыслов Дейрона. С улицы зашелестели раскрывающиеся шатры, послышался гул голосов и нескончаемый топот. Вдалеке, подхватив момент, принялся командовать Хью Молот. Дейрон с предельной точностью слышал его жуткий бас: бастарад готовился к битве. Схватившись за ножны, Дейрон стремглав выбежал наружу, чуть не угодив под руку пьяного, яростного здоровяка Хью.

— Что стряслось?

— Летит дракон! — громыхнул Хью Молот провонявший вином, потом и кровью. — Сука Рейнира послала своих прихвостней!

— Не может быть, — отозвался Дейрон, отчаянно копаясь в голове, пытаясь понять смысл такого открытого, опасного нападения. Рейнира только потеряла последнего своего бастарда Джоффри, она не могла так опрометчиво броситься на юг. — Зачем ей это делать? Это не логично.

— Пойди у этой суки спроси, сопляк!

— Это не Рейнира, — вдруг предположил Дейрон, вскрикивая, дабы дозваться всех тех, кто с арбалетами выстроился по кольцу защищать лагерь. — Не стрелять!

      Дейрон оставил озлобленного Хью и бросился к арбалистам, расталкивая их, насильно опуская оружие. Не все желали слушаться юного принца, но открыто возражать не смели. Здоровяк Хью, в пьяном угаре, многим из них открылся, поведав, что он сам пришлёпнет мальца в нужное время, посему эту сладкую добычу никто забирать у грозного изменщика не решался.

      Нападения не случилось. В скорости, из темени, в освещении луны и звёзд, выплыла светлая фигура Бейлона и его всадницы, чьи длинные волосы серебряным шлейфом разлетались по чёрному небосклону. Дейрон, затаив дыхание, наблюдал, как дракон приближался. Он не мог поверить, что это Рейлла, но глаза не обманывали его, ибо другие мужи, вооружившиеся или едва ползущие с попойки, все как один высматривали её тонкую фигуру, облачённую в дорожное платье.

      Бейлон принялся снижаться. Разгадав траекторию и предположив место посадки, Дейрон, оставив лагерь, дошёл до пляжа у реки Мандер. Дракон плавно спустился на землю и низко нагнулся, дабы спустить всадницу. Дейрон подловил Рейллу под рёбра, помогая спешиться, и не отпуская её из рук, так к себе и прижал. После всех страшных дней, невосполнимых утрат, что сыпались на Дейрона, увидеть близкое, родное, а главное живое лицо, было для него наибольшим благом, на которое принц только мог рассчитывать.

— Где Эймон? — спросил он, продолжая прижимать к себе Рейллу. От Дейрона пахло сыростью, а от Рейллы драконом и лёгким ароматом цитруса. Так пахло и в Староместе, в месте, которое Дейрон давно уже стал считать своим домом.

— Он остался в Харренхолле.

— С кем?

      Рейлла несколько замялась с ответом, не желая выдавать имя своего союзника. Грибок был человеком ненавистным в столице, заимевшим чудовищную репутацию далеко за пределами Королевской Гавани. На юге его особенно не жаловали, но центральный континент встречал языкастого карлика, как героя. О таком приёме не могли мечтать ни королева чёрных знамён, ни король зелёных.

— Дейрон, позволь мне согреться и отдохнуть с дороги, прошу.

— Прости за мою поспешность, — искренне покаялся принц, приспустив напор. — Пойдём в мой шатёр, мы можем поговорить там. Только уведём Бейлона к другим драконам.

— Это без надобности, — Рейлла твёрдо отсекла его предложение. — Бейлон плохо уживается с сородичами, которых он не знает. Пусть прибывает здесь, на пляже.

      Провожая грязными взглядами молодую, статную леди, грязные мужики посмеивались меж собой и пускали омерзительные освисты в спину Рейллы и Дейрона. Эта весёлость, в перемешку с завистью, сильно нервировала и без того, накалённого до предела юного принца.

— Видите себя как мужчины, а не как звери! — вскричал Дейрон, резко оборачиваясь на обнаглевших, распоясанных сослуживцев. — Кто посмеет, что-либо сказать леди или, тем более, сделать — подвергнется страшнейшей пытки.

— И какой же? — веселился Хью Молот. — Не могу представить пытки хуже, чем занудной беседы с тобой, мальчик-принц.

— Посмотрим, как вы будете веселиться, лорд, когда ваши пьяные тела будут гореть на радость королеве Рейнире.

      Обменявшись бурными колкостями, Дейрон довёл Рейллу до своего шатра, пропустил её внутрь, а сам, несколько погодя, всунулся следом. Он волновался с её присутствия и не знал как следует себя вести.

— Позволь выразить сожаление о твоей потери, Рейлла. Ты потеряла двух любимых людей в смертельной битве . Не могу вообразить, какой страшной утратой для тебя это стало.

— И ты понёс ужасную утрату, — ответно разнежилась Рейлла, сняла перчатки и обнажёнными руками коснулась его груди. В Королевской Гавани Дейрон и Рейлла стали хорошими друзьями, но таких фривольностей она себе не позволяла никогда. В столице Рейлла была сдержана, собрана и крайне уверенна в себе, теперь же Дейрон видел в ней одинокую женщину, молодую, цветущую красотой юности, но познавший слишком крепких тяжб, став от этого ранней старухой. Дейрон огладил её руки, и оторопел, заметив увечье, которые Рейлла лишь для вида старалась скрывать.

— Многое произошло с последней нашей встречи, — сказала она, замечая на его лице откровенное изумление.

— Сядь, Рейлла. Расскажи мне всё.

      И Рейлла рассказала не таясь обо всём: о переменах супруга, о его изменах с Алис Риверс и отвратительном отношении к ней, не углубляясь в подробности, ибо вспоминать о том, как он брал её на троне, болезненным было и для самой Рейллы. Дейрон слушал молча, в свете сальных свечей его лицо было вымученным и уставшим. Он сам был брошенным в седьмое пекло, пребывая в этом проклятом лагере и полагал, что хуже ничего быть не может, но Рейлла, эта бедная девушка, переживала на своём веку не меньшие напасти.

— Эймонд мой брат, но я рад что он умер, — многое время спустя, когда Рейлла уже кончила свою весть, сказал Дейрон. — Жаль, что он не умер раньше, когда крупицы человечности в нём оставались. Ведь теперь по нему и скорбеть некому, разве что, только матушке.

      Уличив момент, когда Дейрон особенно разнежен и открыт, Рейлла обхватила себя за плечи, создавая иллюзию полной беспомощности и страха.

— Дейрон, мы же с тобой не такие, как эти люди. Мы не хотели этой войны, она нам чужда и противоестественна.

— Мы оба уже убивали, Рейлла. Нечего себя обманывать воспоминаниями о прошлом.

— Но ты другой человек, — настаивала Рейлла. — Когда этот конфликт вспыхнул тебя даже не было в столице, тебя вызвали уже на войну, на бойню, решать то, к чему ты не имел никакой причастности. Семья, которая давным-давно сослала тебя в Старомест, принудила убивать, — Дейрон слушал не перебивая, лишь проходился взглядом по её встревоженному лицу, преисполненному очевидными ожиданиями на итог этого разговора, затем он взглянул на её напряжённые руки, вспотевшие от волнения. Истинная цель того, зачем Рейлла приехала, сложилась в его голове как пазл, но ради приличия Дейрон всё же решил уточнить.

— Что же ты хочешь от меня?

— Летим со мной в Харренхолл! Ни ты, ни я эту войну не желали и не нам в ней умирать!

— Я человек мирный, твоя правда, но я не трус и не предатель. Чёрные убили всю мою семью, а ты предлагаешь сбежать. И куда? В Харренхолл? Ты думаешь, что Рейнира не отыщет нас там, когда станет полноправной королевой?

— Мы улетим в Пентос.

— Чтобы жить там в страхе быть пойманными? — подхватил Дейрон, разбивая её девичьи грёзы жалящей правдой. — Милая Рейлла, у нас только два конечных итога это войны: или победа, или смерть.

      Рейлла, раздосадованная своей неудачей, вышла из его шатра и направилась в свой, а Дейрон долго сидел на том же месте, пытаясь унять поток жалости, сожаления и вспыхнувшего романтического интереса, который он в себе настойчиво подавлял с тех пор, как покинул столицу. Рейлла прилетела за помощью к нему, ибо не было у неё человека ближе на всём белом свете, но он ничем не мог ей помочь. Теперича Дейрона душила ответственность не только за собственную победу и за освобождение матушки из плена чёрных, но и за жизнь вдовы брата. Более он не мог сидеть в ожидании чуда, ему нужно было действовать, пока Рейнира, обезумевшая от двойного удара, является ослабевшим противником.

      К утру, принц Дейрон послал разыскать сира Корна, сира Рокстона, лорда Пика и двух изменщиков. Созвав их в шатёр для переговоров Дейрон стремительно принялся обсуждать скорый план нападения на Королевскую Гавань. Хью Молот и Ульф Белый ещё отходили от кутёжной бессонной ночи и слушали его вполуха, пока наконец Хью, низким тоном, не заверил:

— Никуда мы не полетим. Если они хотят умереть, мы разорвём их здесь, но сами на смерть не отправимся.

— Жалкие трусы! И ты себя мнишь королём? — вышел из себя Дейрон, крепко впиваясь в эфес мечта, дабы сдержать наплыв подступающего гнева.

— Что ты такой дёрганный мальчик-принц? — хехекал здоровяк Мью, с довольствием и лёгкой угрозой разминая крепкие мускулы. — Сучка отказалась сосать твой мизинчик, пока ты не взял для неё столицу?

      Юный принц, вспыхнувший от гнева, запустил чашу с вином в мрачное лицо Хью Молота, не вызвав в том никакой реакции. Только Ульф Белый раздосадовано вздохнул над пустой тратой хорошего вина.

      Здоровяк Хью обтёр плотной рукой смоченное лицо и твёрдо сказал:

— Малышам надобно быть повежливее, когда с ними говорят мужчины. Похоже, отец тебя порол не часто — гляди, как бы я сего не восполнил.

      Два изменщика покинули совет, не желая более подчиняться строптивому мальчишке. Хью надумывал короновать себя сам и это открытое противостояние подстегнуло его поспешить в задуманном. Он готовил свой собственный совет и плевать он хотел на этого сопляка. Дейрон же был в отчаянье. Лететь в столицу в одиночку было самоубийством, не ради себя, а ради матушки и Рейллы он не могу подступить столь опрометчиво. На его месте бездумно бы помчались к Королевской Гавани Эйгон и Эймонд, но не Дейрон. Нужен был другой план по захвату столицы, но прежде должно было разобраться с изменщиками.

      Уже к полудню, когда Рейлла только выбралась из шатра, со стыдом припоминая ночной разговор с Дейроном, в тайном кругу предателей прошла коронация Хью Молота. Громадная детина теперь довольно расхаживала в сооружённой из чёрного железа короне, мня себя королём и раздавая приказы. Рейлла не понимала, что происходит в кругу зелёного войска, но встретив Дейрона, в несвойственном для него гневе, она решилась на мягкое уточнение.

— Предатели полагают, что трон уже принадлежит им, — Дейрон прожигал взглядом грязную, откровенно отвратительную фигуру здоровяка Хью. — Но они всего лишь предатели и их непременно ждёт казнь, — Дейрон обернулся к Рейлле, постыдившись, что такой грубости подался при ней. С мягкой подачей он постарался перед ней объяснится. — Видишь, Рейлла, почему я не могу улететь. Представляешь, что станет с государством если такой человек воссядет на трон.

      Военный лагерь страшил Рейллу, ибо кроме неё и крепких мужчин никого вокруг не было. Порой изменщики и их приспешники затаскивали в шатёр городских женщин и брали их силой. Рыдания и мольбы оглушали Рейллу, не давая ей уснуть, а по утрам приходилось встречаться лицом к лицу с этими ничтожествами, которые по ошибки считались мужчинами и людьми. Подумывала она и о том, чтобы сдаться и скорее улететь назад, уже вполне считая, что Харренхолл не так уж и плох, по сравнению с этим чудовищным лагерем. Но оставить Дейрона наедине с таким ужасом, она не могла. Принц не говорил этого, но Рейлла знала сама: она ему нужна не меньше, чем он ей. Рейлла должна была остаться ради него.

— Я пойму если ты захочешь улететь, — в один из вечеров признался ей Дейрон, пока они стояли у её шатра, к которому Дейрон каждый вечер приучился Рейллу провожать. В близи лагеря мужи разожгли костёр, у которого бессовестные воины придавались блуду с куртизанками и распивали тамблтонские вина. Запах костра, жаренного мяса и перегара доходил даже до лагеря, вызывая мерзкие чувства.

— Я тебя не оставлю, — Рейлла припала головой к его груди, позволяя рукам Дейрона завлечь её в объятия.

— Скоро это окончится, Рейлла, обещаю. Я найду способ избавиться от изменщиков и свергнуть сестрицу. Мы поселимся не на отшибе, не в разрушенном Харренхолле, а в Красном Замке и я позабочусь и о тебе, и о Эймоне.

      Рейлла не сдержала смеха, он был почти безумным, неприятным и отчего-то пугал Дейрона. Его заботливые речи были такими пустыми и Рейлла ни капли им не верила. Такими же обещаниями разбрасывались Деймон, Джейс и Эймонд и никто из них…никто, не смог о ней позаботится, как обещал. Теперь Рейлла знала наверняка, что только она сама сможет себя защитить.

— Если ты действительно хочешь позаботиться обо мне, тогда улетай со мной прямо сейчас, — она высвободилась из объятий и чуть подняла голову, дабы посмотреть в напряжённое лицо Дейрона. Грибок был прав в том, что просьбы не действовали на него, принц был убеждённым солдатом, не знавшим возможности отступления и срамного побега. Тогда Рейлла коснулась поцелуем его подбородка, вызвав тем самым глубокий выдох принца, точно сама душа вышла из него в этот миг.

— Прошу, не играй со мной, — Дейрон упрямо отвернулся от Рейллы. — Ты вдова моего брата, лишь три луны миновало с его гибели, и я не могу так поступить…

— Ты не можешь улететь со мной, не можешь быть со мной честен, не можешь даже взять меня, как того желаешь. Теперь я жалею, что вообще прилетела к тебе на разговор.

      Рейлла злилась, ибо всё шло не по её самодовольному плану. Собираясь в Тамблтон, она полагала, что у Дейрона имеются крепкие позиции на юге, но на самом деле он стоял на пороге бунта, отлично осведомлённый о том, что против Хью Молота ни на земле, ни в небе победы он не одержит. Не брали Дейрона ни слова лести, ни просьбы — ко всему он оставался глух. Единственное, чем Рейлла могла его взять: женской лаской, но и это Дейрон героически отталкивал. Рейлла оказалась в отчаянье. Она отлично помнила, то ведение в огне, где Дейрон умирал в собственном шатре, сгорая заживо. Рейлла не могла позволить этому случиться, ведь не только собственное выживание тянуло её к Дейрону, она намеревалась спасти и его от той участи, что неизбежно тянуло его в трясину смерти.

— Я думала, что нравлюсь тебе, Дейрон, — украдкой шептала Рейлла. — Видимо я ошиблась.

      Желая окончить разговор на этом, Рейлла подалась в шатёр, но Дейрон пустился вслед за ней и со спины вжал Рейллу в свои объятия.

— Тебя съедает горе и обида за то, как Эймонд поступал с тобой в браке, но не стоит в этом гневе губить себя. Ты хороший человек и верная жена, за такой поступок ты сама себя не простишь. Позволь боли утихнуть, окончится это войне, и я буду рядом, если ты захочешь.

      Его слова значили лишь одно — Рейлле нужно было набраться терпения и ждать. Но времени на ожидания у неё попросту не осталось. Эймонд был жив и в сознании. Как он мог теперь повести себя она не ведала и страшилась, что, если информация о его здравии выйдет за стены замка, Речные лорды вознамерятся прийти за его головой, попутно убив и оставшихся членов семьи. Рейлле нужна была защита и ей нужен был Дейрон не когда-нибудь, а прямо сейчас. Пусть Хью Молот остаётся королём Тамблтона, неровен час, когда он падёт и всё южное войско сгорит в огне.

      Убедить Дейрона в истинности своих слов, ссылаясь на ведения в огне, Рейлла не решалась, ибо принц никогда не верил подобным суждениям: он считал, что будущее может предсказать только светлый ум, а не говорящие демоны в пламени или в отражении магического шара. Единственная сила, которая имела власть над ним, это сила убеждения.

      Рейлла затащила Дейрона в свой шатёр. В темени уже горели свечи: блики кроткого пламени бегали по-походному, богатому убранству, по звериным шкурам, что укрывали узкий топчан. Дейрон оцепенел, когда Рейлла, дрожащими с холода и страха руками, принялась расстёгивать пуговицы на платье и спустила его вниз. Взгляд Дейрона, уже не такой наивный как прежде, смело прошёлся по её нагому телу.

— Ты будешь жалеть об этом, — предупредил он, но, когда Рейлла огладила его щёки и притянула к себе для поцелуя, он уже не собрал сил для сопротивления. Дейрон, отдавшись страсти, прижал её крепко к себе и руки его заскользили по упругим женским формам. Рейлла села перед ним на колени, дабы стянуть штаны и принять его естество в рот, но Дейрон потянул её на себя, чуть встряхнув.

— Не так, — шепнул он ей в шею. — Наш первый раз должен быть не таким.

      Он уложил её на кровать, в мягкий ворох звериных шкур. Руки Дейрона, чуть прохладные от студённой погоды, медленно стали стягивать с Рейллы нижнюю сорочку, оставляя нежные поцелуи на оголённых участках тела. Когда единственная ткань слезла и упала куда-то вниз, Дейрон провёл рукой по женственным изгибам её тела, остановился на груди, мягко смяв их в своих ладонях.

— Мы никогда не найдём понимание в обществе, — с тоской осмыслял он, заглядывая в томные глаза Рейллы. — Но мне уже всё равно. Я женюсь на тебе по традициям нашего дома и плевать я хотел на остальных!

      Дейрон поцеловал оба её колена, прежде чем развести их в стороны, касаясь взглядом жаркого лона, что было готово его принять. Но принц лишь нагнулся, дабы прильнуть устами к женскому естеству, лаская его языком и губами. Когда он поднялся над ней, прильнув своим лбом к её, Дейрон уточнил:

— Скажи, что мне делать? Как тебе нравится?

— Будь грубее.

      Дейрон не ожидал подобного, полагая, что Рейлла нежна в постели так же, как в обыденной жизни (право он часто думал о том, как она себя ведёт на супружеском ложе). Дейрон подстроился, как она того желала, и стал вбивать её в постель с уличающем скрипом, Рейлла же глубоко стонала в его худое плечо, совсем бесстыдно, зная что многим эти звуки будут слышны. Затем Дейрон перевернул её на живот, поцеловал в районе лопаток и чуть нагнув спину, умело, ибо в Староместе он уже бывал с женщинами, вошёл внутрь со всхлипывающим звуком. Так прошла бессонная ночь, бесстыдная и последняя для Тамблтонского войска, ибо в самый разгар ночи всех спавших оглушил рёв дракона и плотный шлейф обжигающего полымя Морского Дыма пронёсся по лагерю.