Запах гномов, какого-то знакомого хоббита и кого-то еще, мне неизвестного, но почему-то волнующего, я почуяла довольно давно. Странная компания лишь вызвала во мне небольшое недоумение, но природное драконье любопытство, что решило поднять свою голову, было тут же мной развеяно.

      Не мое это дело. И компания со случайными встречами мне не нужна. Поэтому пересекаться не было никакого желания и необходимости.

      Запах. И все же запах тех двух, кто не гномы, что своим топотом тревожили землю, эхом отдаваясь в чувствительных ушах, тревожил и волновал. Нас разделяло не такое уж и большое расстояние, но достаточное, чтобы не пересечься. Хотя, быть может, и придется с ними столкнуться, если они вдруг направились по короткому пути, через Мглистые Горы, к родичам в Железные Холмы, например.

      Но тревожащие меня запахи вскоре перебил тот, который забыть было сложно.

      Отчетливо знакомый. Раньше, когда я была совсем маленькой, охота на горных троллей была знатным развлечением. Но сейчас задерживаться не было никакого желания, как и вступать в бой в этом слабом теле. Есть большая разница — темной ночью смертоносной тенью падать с высоты, рассекая воздух стремительно и быстро, не давая крадущимся троллям и шанса на спасение, и сейчас, запертой в беспомощной оболочке, противостоять им.

      Смауг любил ими закусывать время от времени. Со скуки.

      Я тоже, если вспомнить те славные времена, любила… Но, в отличие от Смауга, воспитанная частично Радагастом, предпочитала троллье мясо готовить. Уж как умела.

      Оно было… вкусным, особенно когда его хорошенько обдать пламенем. Но, естественно, это исключительно ночная добыча, что слаще, когда охота была азартной. Днем ловить троллей было бесполезно, так как камни точно не съедобны.

      Оставаться в этом, несомненно, заманчивом месте глупо, поэтому мной было принято решение идти вперед. Ветерок против такого расклада точно не возражала. Да и до вечера было еще время, так что путь наш шел мимо руин бывшей фермы, в которых раньше жила семья, но участь их была печальна.

      В тот день я прошла троллей, которым в этот раз невиданно повезло.

      Воспоминания об охоте испортили настроение. Когда пришло понимание, что лес кончается и переходит в пустошь, на которой и не укроешься толком, то приняла тот факт, что ночь лучше переждать здесь.

      С Ветерком мы остановились на привал только к позднему вечеру, долго пытаясь найти удобное место. Уже был приготовлен ужин и меня клонило в дрему, когда послышался стук посоха по дороге и легкие шаги. Неизвестный, несмотря на то, что я сошла с тропы, укрывшись на самой границе леса и пустоши, упорно двигался в мою сторону. От него заметно пахло табаком, гномами, чем-то тревожащим и… знакомым. Хоббитом.

      — Прошу прощения за беспокойство, — высокий старик в серой хламиде показался, совершенно не скрываясь. — Разрешите старику переждать ночь у вашего костра?

      Сердце глухо, но ровно билось в груди.

      — Пожалуйста, — мне пришлось постараться, отвечая тихим голосом, скрывая все ненужное, чтобы не выдать себя и отвести любые подозрения.

      Старик показал добрую улыбку, после чего присел у костра ловко и проворно, как для пожилого человека. И вновь раскурил трубку, поглядывая на меня из-под шляпы с интересом.

      Майар был вежлив и тих, пребывая в каких-то своих мыслях. Откинувшись на дерево спиной, натянула плащ почти до самого подбородка.

      Пламя в груди притихло, насторожилось. Заворчав, улеглось, готовясь вырваться хищником из засады.

      И снова запах. Знакомый и… родной.

      Воспоминание в виде образов появилось слишком четко перед полуприкрытыми глазами. Милый малыш, круглощекий Бильбо Бэггинс.

      Но… что он забыл в этой странной компании? Очевидно, ему в ней нечего было делать. Забавные и смешные мысли о хоббите, ушедшем из дома, пришлось отогнать вместе с дымком, вьющимся от трубки волшебника.

      — Не сочтите за невежественность, но позвольте спросить, — майар хитро улыбнулся. — В двух часах пути отсюда раньше была ферма. Но проходя я видел лишь руины. Не знаете, что могло произойти с фермером и его женой?

      Свет огня причудливо плясал, сражаясь с тенью ночи. Где-то вдалеке вновь завыл варг, а старик-волшебник, под личиной которого прятался майар, выглядел совсем не радушным и добрым.

      Тревога повисла над костром.

      — Тролли, — в костре треснул хворост, выбивая искру в темное небо.

      Гэндальф Серый замер всего на мгновение, поднося трубку ко рту.

      — Тролли? Горные тролли?

      — У меня не было ни времени, ни сил искать их логово, Гэндальф Серый, — стараясь говорить как можно тише и мягче, проговорила я. — Но следов достаточно. Горные тролли глупы, велики и довольно неосторожны. А эти еще и отчаянно храбры, раз решились спуститься с гор.

      — Вот как, — старик прикрыл пронзительные глаза. Кустистые брови и борода отбрасывали на его лице зловещие тени. — Что ж, странник, спасибо тебе за постой и желаю легкого пути.

      — Благодарю вас, — кивнула я старику напоследок. Тот улыбнулся и пошел прямо в ночь, туда, откуда появился.

      Сердце громко загрохотало в груди.

      Гэндальф Серый не убивал драконов, но… таких, как я, мог бы попробовать.

      Нужно спешить. Уносить отсюда ноги. Поскорее! И…

      Пальцы зарылись в гриву пони, пропуская через себя пряди на холке. Есть вероятность наткнуться на эльфийский патруль — в связи с тем, что что-то неладное творится, они точно должны первыми почуять и усилить бдительность. Лорд Элронд не глупец и за своей территорией и близлежащими землями следит зорко.

      — Хей, красавица, — мягкие губы пони собрали с руки лакомство. — Видимо, наши пути на этом расходятся. Ты уж постарайся найти себе место получше; если пойдешь в сторону Ривенделла, то больше не будешь знать забот. Эльфы присмотрят.

      Пустошь встретила меня россыпью звезд на небе. Захватив все необходимое, прибрав за собой место стоянки, я двинулась в ночь, торопя свой шаг.

      Место, где появляется Гэндальф, спокойствием нечасто может похвастаться.

      Серый Вестник тревожных новостей… его редко где встречали с любовью.

      Ближе к полудню следующего дня, прижимаясь спиной к серому камню, я хоронилась посреди пустоши, затаив дыхание. Благодаря зрению мне было хорошо видно, вплоть до поблескивающих бляшек на гномьей одежде, как их загоняли варги.

      Затаившись между камней, обострив все чувства, с трепетом прислушивалась и к звукам, и к запахам. И лишь когда дух гномов и эльфов ослабел, а орки были изгнаны эльфийским патрулем, отброшены назад, тревога слегка улеглась, а я позволила себе выдохнуть, но лишь ненадолго.

      Слишком открытое пространство. Слишком просматриваемое. Опасное.

      В последующие дни, тягучие и тревожные, которые растянулись на долгие недели, я передвигалась только ночью, не рискуя попадаться никому на глаза и огибая территорию эльфов по дуге, опасаясь даже подходить к их границам.

      К началу июля, обойдя неприветливую для меня территорию, ступила на горную тропу.

      Горы изменчивы. Время не щадит никого и ничего, в том числе и камень. Безопасная, почти уютная тропа, известная как Тропа Имландриса, Высокий Проход или Кирит Форн-эн-Андраф, была одной из главных дорог. И, соответственно, безопасных, но… видимо, не сейчас.

      Мне пришлось воспользоваться одной из не самых безопасных троп с восхождением в Мглистые Горы, где позже я бы могла выйти на более-менее безопасный тракт, не потревожив и не пощекотав глаза любопытным и зорким эльфам.

      Порядком вымотавшись с этим подъемом, ругаясь на всех известных мне языках, проклиная слабое тело и обстоятельства, не позволяющие перелететь горный хребет, я настолько извелась из-за запаха гоблинов и орков, который заставлял беспокоиться и оттого злиться, что стала слишком невнимательна.

      Не столь страшны горы, сколь их обитатели.

      Выскочивший из-за угла гоблин был мной ожидаем, а вот ловушка в виде сети — слишком внезапна.

      — Поймали! Поймали! Поймали! — крики гоблинов резали слух и вызывали ярость.

      Маленький гоблин, отпрыск темного племени, хохотал, сбрасывая вниз выроненные мною кинжалы, и корчил рожи.

      Болтаясь над пропастью в сетях, путаясь и пытаясь хоть как-то сориентироваться, чтобы в дальнейшем предпринять что-то, что помогло бы с моим спасением, я безуспешно барахталась. Отвратительные жители гор со смехом встряхивали тяжелую сеть, били ее о скалы и все равно тащили наверх.

      — Отродья! — рычала я, пытаясь выпутаться из воняющих пут.

      Удар по голове был ожидаемым, но, конечно же, не менее болезненным.

      Я слишком долго не была драконом, а потому ослабла. Стала беспомощной, словно человек.

      Букашка, как сказал бы Смауг.

***

      — Митрандир, — Лорд долины Имландрис легко улыбнулся старому другу и жестом попросил встать рядом.

      — Лорд Элронд?

      Эльф, легко ступая, неслышно пошел по тропинке, уводящей в дальние сады.

      — Позволишь еще ненадолго задержать тебя, пока ты не сорвался вслед за своими гномами?

      — Хм…

      Гэндальф глянул из-под шляпы и потянулся к своей трубке с табаком, внимательно приготовившись слушать Владыку Ривенделла.

      Элронд остановился у особенно красивой арки и вздохнул.

      — Мир меняется. Я не знаю, чем закончится твоя авантюра, но мне бы хотелось предупредить тебя.

      — О чем же?

      — О другом драконе.

      Гэндальф выдохнул дым.

      — Что-то узнали?

      — Следы были потеряны пятьдесят лет назад, но у отряда орков мы нашли это, — старая листовка — объявление награды на черном наречии. Брать живьем. — Боюсь, кто-то нас опередил с нахождением следов и…

      — Я их нашел, — голос мага звучал глухо и даже мрачно.

      — Где?

      — Бильбо Бэггинс.

      — При чем тут полурослик? — в голосе эльфа звучало искреннее недоумение, что для таких долгоживущих, как он, было само по себе уже необычным.

      — Бильбо знает слишком много о драконах. Ему рассказывали о них в виде сказок на ночь. На его полочке над камином стоят фигурки зверей, а по рассказам, давно, когда он был совсем еще ребенком, его мать, Белладона Тук, дружила с человеком, которого звали не иначе как Морэ.

      — Морэ? — эльф произнес имя нараспев.

      — Морэ с севера.

      — Драконы Севера…

      — Она выглядела как человек, невысокого роста. Ходили слухи, что полукровка. Кто грешил на гномов, кто на людей. Многое узнать не удалось, Бильбо был слишком мал, а сама она в тех краях давно не появлялась и…

      — Гэндальф, — эльф перебил старого волшебника и посмотрел своими слишком мудрыми глазами прямо на истари, едва ли не заглядывая в душу. — Дракон, читающий сказки детям полуросликов?

      Гэндальф вздохнул.

      — Если бы это были просто сказки. Имена Глаурунг, Анкалагон Черный тебе знакомы, Элронд. Но обычно их используют как страшилки на ночь, а не сказки.

      Полуэльф резко развернулся, вскинув голову.

      — Невозможно…

      — В Средиземье… много чудес, мой дорогой друг, но, может, мы чего-то не знаем?

      Эльф молчал достаточно долго. Тишину, повисшую между старыми знакомыми, разбавлял лишь веселый ручей своим журчанием.

      — Значит, Бильбо Бэггинс… Что ж, будь осторожен, Митрандир, на своем пути.

      Мысли и раздумья, а также большую часть предостережений эльф решил оставить при себе.

      Одно ясно. Наступают неспокойные времена. Очень неспокойные.

      Если… если вдруг авантюра Митрандира удастся, то на одного Дракона станет меньше. А что до других…

      Их время тоже придет. Когда-нибудь.

***

      Бильбо задыхался.

      В нос и горло забивался смрад гоблинского обиталища. Поминая всех известных ему тварей, мистер Бэггинс пытался привыкнуть к сумраку и красться как можно тише, скрываясь в тенях.

      Уж сколько раз он проклинал свои глупые порывы отправиться в это… это приключение!

      — Мне должно было хватить еще этих чертовых троллей! — за неимением носового платка, хоббит уже по привычке поднес к носу рукав, да так и замер, скосив на него глаза. Что ж, его пиджак не спасет никакая стирка.

      Стоило только покинуть долину Имландрис, как нарисовались очередные проблемы. Начиная с того, что от горного воздуха кружилась голова, заканчивая непогодой. Про битву великанов, завораживающую и едва не погубившую весь их отряд, и говорить нечего.

      Дни тянулись долго и тяжело. Под ногами простиралась пропасть, выли ветра, и опасности отзывались щекоткой в желудке. Красивейшие виды потрясали воображение, но…

      Но висение над пропастью с риском отправиться в полет, расшибившись насмерть, и другие приключения заставили Бильбо резко захотеть домой. К креслу и камину.

      Да, он был благодарен Торину за спасение. Гномам — за то, что вытянули его из дома и показали мир, но все же хоббит все чаще склонялся к мысли, что Ривенделл, оставшийся позади, это то, к чему он хотел бы вернуться и, возможно, поставить окончательную точку в своем приключении.

      И вот, ночью, когда он наконец-то договорился со своей совестью, лежа на жестких и холодных камнях, чувствуя сырость и противную прохладу, все пошло не по тому пути, по которому собирался идти Бильбо.

      Да, он хотел покинуть отряд. Вернуться домой! И, возможно, сейчас бы шел себе обратно в Ривенделл, но у судьбы были другие планы.

      Теперь он крадется по городу гоблинов, вздрагивает от каждого шороха и, раздираемый сомнениями и страхами, не знает, как помочь своим товарищам. Бильбо почти в отчаянии, и именно поэтому он теряет бдительность и, когда мерзкая рожа гоблина оказывается слишком близко, испуганно вскрикивает, выставляя перед собой свой клинок.

      Короткая потасовка заканчивается падением и ударом головы об серый камень.

      А дальше… дальше ему не до размышлений о доме, теплом очаге и любимом кресле.

      «А что это лежит у меня в кармане?..»

***

      Красивая, подобранная в темнице эльфийская стрела пробила глотку гоблина. Громко звякнула упавшая из рук постового железка, привлекая внимание других. Стиснув зубы, одним движением перемахнуть через перегородку и, цепляясь за камень разодранными руками, затаиться под помостом, дернув тело гоблина за собой.

      То покатилось вниз, ударилось, шлепнулось, и засвидетельствовавшие это сородичи тут же кинулись в сторону неудачника, чье ныне мертвое тело приземлилось на нижний мост. Хитрость сработала, отвлекая гоблинов. Пока один из них выдергивал стрелу из тела товарища, голося и заставив всех занервничать, подтянулась, упала на колени, ухватившись за одну из опор, и, скользнув между балок, вцепилась в каменный выступ, рванувшись, упала на бок, перекатываясь на спину.

      Тяжелое дыхание пришлось поскорее успокоить. Прислушиваясь к происходящему внизу, чувствовала, как пот пропитывает грязную одежду.

      Слишком давно я не принимала облик дракона. Слишком… давно.

      — Эльфы! Эльфы!

      — Доложите королю!

      Голова болела. Хотелось есть. Разорванная на повязки нижняя рубашка уже давно потеряла свой цвет. Волосы на голове свалялись и прилипли к пропитанной и замызганной повязке.

      Усталое тело требовало отдыха и сна.

      Нижние этажи гоблинского города необитаемы. Там было холодно, сыро и совсем неуютно даже для самих хозяев этих пещер. Небольшие озера грязные, вода в них непригодна для питья. От нее тянуло тухлятиной и мерзостью. То тут, то там в пещерах были видны кости, а иногда и свежие трупы. В том числе плавающие в озерах.

      Слух раздражали ужасные песни, что отражались от стен эхом. В нос забивались отвратные запахи, от которых порою приходилось зажимать нос и рот, а глаза закрывались от усталости. Хотелось есть, пить и помыться. А еще… кого-нибудь убить. Сжечь в своей ярости и злобе, в своей бессильной раздражающей усталости. В своих страхах.

      Темный огонь жаждал пепла и золы. Мне же хотелось неба. Хотя бы его кусочка над головой. За столько дней, чей счет я успела потерять, своды пещер над головой почти довели меня до безумия.

      Злоба росла и множилась. Ярость горела в груди. Подняться бы выше, расправить крылья и спалить всех тех, кто пирует наверху, уверенных, что сбежавший обед давно сгинул в паутинах пещер, заплутал и умер от голода и жажды. Невелика была для гоблинов эта потеря, как и убитый мной отряд. Этим тварям все равно кем питаться, утоляя свой голод, так что вскоре убитых охранников моей темницы обглодали до костей.

      Мерзостное отвращение… странное чувство. Долгая жизнь среди людей и других существ с понятиями чести, гордости и уважения к усопшим, видимо, избаловала меня. Размягчила и привила неприятие таких деяний.

      Мысли, темные, нехорошие, множились, клубились в голове. Было одно павшее от драконьего пламени королевство гномов — Эребор, а к нему прибавится и королевство гоблинов, что осквернили эти горные пещеры своим присутствием.

      Все лучше, чем!..

      Когда сквозь устоявшийся отвратительный воздух внезапно просочилась горная свежесть легким дуновением сквозняка, у меня как будто прибавились силы, что отвлекло от соблазнительных желаний совершить дорогостоящую ошибку.

      Запах свободы пьянил. Этот свежий воздух, сквозняк, что наверняка вел наружу, заставил меня подняться на верхние этажи, так как он шел оттуда. А еще вода. Одуряюще пахло водой. Свежей, чистой и такой нужной.

      Ручей обнаружился мной в одной из самых глухих и далеких пещер. Здесь не оказалось света, было холодно, а тонкий ручеек обжигал руки. Наплевав на все, выгнувшись и запрокинув голову, прижалась губами прямо к камню, жадно ловя влагу. Напившись, припала к ледяному камню лбом. Собрать воды во флягу не вышло.

      Ловушка города гоблинов все чаще наводила на мысль устроить побоище. Вот только здравый смысл говорил, что лучше этого не делать. А если делать, то только в крайнем случае.

      Короткая передышка, и, скрываясь в тенях, обвязавшись веревкой с крюком, сделанными второпях из подобранных материалов, перебираясь по верхам, я выползла к главному залу. Звуки барабанов и противные голоса, коверкающие черное наречие, отзывались в голове пульсирующей болью.

      И желанием всех разорвать.

      Гоблинский король кружился по скрипящему помосту и азартно тряс своим оружием, напевая песню.

      — Тела изувечим, пожарим над огнем!..

      — Кого же вы поймали, раз так радуетесь, — прошептала, перерезая глотку одиночке взятым у одного из умерших от моих рук гоблинов костяным кинжалом, и, выхватив факел из держателя, кинула вниз, погружая узкую маленькую площадку, на которой находилась, в темноту. — Не эльфов же?

      В грохоте и азартных криках никто ничего не заметил.

      Испуганный вопль, который подхватили подданные короля, вонзился в голову пронзительным многоголосым визгом.

      — Я знаю этот меч! Это рубящий гоблинов! Это кусач! — гоблины взбесились. — Режьте их! Бейте! Убить их всех! Голову! Отрубите ему голову!

      Пленники гоблинского короля отчаянно сопротивлялись, несмотря на то что их избивали цепями и всем чем ни попадя. Гвалт и вой, гора из мерзких тел. Все смешалось, как и боевые крики всех присутствующих. Зрители жаждали крови.

      — Торин! — отчаянно прокричал кто-то.

      — Был король-без-горы, а станет королем-без-головы! — захохотал гоблинский король.

      «Жаль», — пронеслась в моей голове пустая мысль. Но спасать кого бы то ни было и тем более рисковать собой ради незнакомцев я не собиралась. Со стороны дальнего верхнего коридора тянуло послегрозовой свежестью. Ухватившись за уступ, пользуясь увлеченностью тварей, оттолкнулась, уверенная, что не промахнусь мимо другого уступа, а там до свободы и тишины было совсем близко.

      Яркий свет и грохот, последовавший за ним, вместе с болезненными визгами ослепили и оглушили. Ударили по глазам и ушам резкой болью. Ухватиться не успела, пропустила момент и, ругаясь так, как никогда не ругалась, безуспешно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, покатилась по гладким, отшлифованным природой стенам пещеры вниз, отбивая мышцы и кости. Наклонный спуск закончился слишком быстро, и, на секунду повиснув в воздухе, полетела в пропасть.

      Везение ли, удача или жажда жить, подогреваемая лютой злостью, но, извернувшись в воздухе, ловя краем глаза шанс, вцепилась в несущий трос навесного моста, ломая гнилое дерево, повиснув на последнем из нижних переходов.

      Глаза резало, на ресницах замерли слезы. Дыхание, тяжелое и загнанное, не удавалось успокоить. А потом мое спасение заскрипело.

      Как давно вообще кто-то был и хоть что-то проверял на этом навесном мосту?

      Трос, заскрипев и обдав пылью, оборвался. Опорная балка завалилась вперед, осыпаясь гнилью.

      — Барлогова мать!

      Ноги болели нещадно. Узкий каменистый уступ, до которого мне удалось допрыгнуть, радовал наличием рядом с собой ведущего куда-то лаза. Внизу и вверху что-то грохотало, скакало от стены к стене эхо.

      Надежда найти верхний выход на поверхность растаяла, словно туман.

      Наверху шел бой, и кличи на гномьем языке доносились до меня отчетливо.

      Простонав сквозь зубы, опираясь плечом о стенки узкого лаза, побрела вниз, постепенно набирая скорость, ругаясь шепотом самыми последними словами, сыпля всевозможные проклятья, переходя на злое порыкивание. Хватившись своего ненадежного оружия, с досадой и разочарованием обнаружила пропажу.

      Обронила.

      Пожалуй, гостеприимство этого дивного города стоило запомнить. И в лучшие времена наведаться сюда с визитом. Правда, отвоевывать для себя эти пещеры для места обиталища… даже под страхом смерти бы не стала.