Ворвалась я в битву, точнее на побоище, пафосно. Заприметила Беорна и тупо проскочила рядом, крича, чтобы он гасил всех, кто не я. Оборотень не подвел и лихо оторвал чью-то голову.

      Битва шла к концу. Кругом раздавались крики, стоны, лязг мечей. Воняло гарью, паленой плотью… да и просто воняло.

      Махали в небе крыльями орлы.

      Ездовые кроли дружно откинулись рядом с лагерем медиков, а я, кажется, обветрила себе лицо так, что буду мучиться еще долго. Холодный ноябрьский ветер в рожу бил нещадно, и вот уже лицо распухло и даже, кажется, глаза отекли. Красава, что еще сказать?

      Оскалившись своей жуткой улыбкой с зеленью, я соскочила с саней и брезгливо поморщилась.

      А потом резво ткнула своим посохом какого-то гнома, останавливая и кивая на свои сундуки. Лекарь глянул на меня со страхом. Дернулся за топором, а потом резво подозвал кого-то на своем языке. Видно, понял, что просто так бы моя персона тут не шаталась. Я же активно похромала туда, где была нужна, одновременно выпивая бодрящей настойки.

      Ну… понеслась, родимая!

      Я была посредственным врачом на самом деле. Ввиду своей швейной профессии, швы накладывала великолепные, а на живности всякой еще и потренировалась вдоволь. Но на деле… Кости вправить, рану зашить — вот и вся моя травматология. По большей части местечковый фармацевт, что открыл новое «зело полезное зелье». Точнее, разные его вариации. «Ацелас в самогоне», «Масло ацеласа», «Отвар из ацеласа».

      Ацелас был очень мощным целебным растением, но вот беда — хранился отвратно. Петрушка вреднючая. В какой-то момент поняв, что проблему надо как-то решать, так как храниться в сушеном виде он не желал, залила его самогонкой по-деревенскому рецепту бабушки и надеялась, что не траванусь сама и не травану окружающих.

      Удивительно, что никто до этого не додумался раньше меня. Хотя чего удивляться. У эльфов он круглый год растет чуть ли не под ногами. Люди вообще не шарили в этих делах за редким исключением. Про гномов не знаю. Но то, что Радагаст радостно пищал, обнаружив «зело полезное зелье» в моих закромах, говорило о многом.

      Чудо-трава весьма странно подружилась с самогонкой. И реально, кажется, стала не чем иным, как зельем. Настойка из ацеласа жгла нещадно. Пузырилась черной пеной с примесью всякой заразы, как перекись водорода, заставляла орать от боли дурниной, но выжигала яд подчистую. Для особо тяжких случаев можно было даже внутрь принимать, но тут уж шанс выжить пятьдесят на пятьдесят. Так как чудные минуты тебе обеспечены. Либо от яда сдохнешь, либо от процесса выжигания яда. Ну или выживешь.

      — Этот не жилец, — буркнул гном. Человек с отравленной стрелой бессознательно стонал.

      — А ну-ка, двинься, — буркнула и загромыхала склянками на поясе. Хоть людей я не любила, но один фиг — меня за этим сюда и звали. — Че встал, гном, помоги стрелу достать.

      — Да сдохнет он! У нас есть кого спасать, а тут…

      Обернулась резко, посох свой прямо у его носа остановила и грозно прищурилась.

      — Что сказала, то и делаешь, усек?

      Гном с только пробивающейся бородой поспешно кивнул.

      А потом все завертелось и закружилось. И раненых таскали, и орали друг на друга. Раскинули палатки на скорую руку. Раненые лежали где придется, так как мест не хватало. Только успевала принимать этих потравленных и штопать дырки от стрел и других ран. Настойка на ацеласе была вещью универсальной и срабатывала, в принципе, на всех ранах. Да, боль адская, но как говорится, если больно — значит жив.

      Глотнуть бодрящей настойки, подскочить и снова раздавать команды, переходя на русский мат и эльфийский щебет, когда эльфы ко мне под руку сунулись. Рядом все тот же гном молодой и рыжий крутился, только успевал буйных пациентов держать, пока я их обеспечивала болезненными процедурами.

      Ночью полыхали костры и лучины. Кричали раненые и лечащие. Война продолжалась. Лекари и целители сражались за жизни. Кто-то стонал, кто-то рыдал.

      Рассвет приносил еще больший поток недобитых живчиков, которые выжили в бойне. Со злобой грохнула молоденького эльфа своей палкой, когда этот умник не изволил принимать помощь от гномов. И от людей.

      Ну уж нет, дорогой. Древнейший способ анестезии еще никто не отменял.

      Мне было решительно не до выкрутасов своих невольных жертв. Два моих сундука переезжали за мной по пятам усилиями окружающих. Кому-то я совала содержимое, не особо глядя, попутно объясняя, кому и куда совать и в какие места заливать. Все смешалось перед глазами. Люди, гномы, эльфы. Мелькал Беорн, один раз споткнулась об какого-то мелкого человека. Обматерила с огромным удовольствием, так сказать — отвела душу.

      — Лекаря! — крик привлек мое внимание из палатки уже в сумерках, когда я объясняла рыжему, где там мазь на основе дегтя.

      — Падаван, за мной! — буркнула гному и целенаправленно направилась в ту сторону, откуда доносился крик.

      Из дырявой палатки выпрыгнула светловолосая мелкая девчонка, вызывая у меня ступор. Так как знакомый акцент и сбивчивая мешанина русского и местного языка — вестрона — была знакома.

      Девчонка от меня шарахнулась, я же шагнула прямо в шатер, решив разобраться с этим всем после.

      — Принц! — охнул мой падаван.

      Светловолосый молодой гном выглядел… Умирал, в общем. Ну что же, господа, мы определенно его теряем…

      — Твою же мать! Держи! — рыжий подхватил мой костыль. Резво подскочила, сдернула со светловолосого покрывало, сорвала с пояса склянку с настойкой ацеласа. — Держи его!

      — Вы спасете его?! — истерично вскрикнула землячка.

      — Съебись отсюда! — рявкнула девчонке на русском и влила зелье. После чего села, сложила руки над пропитанной кровью повязкой на груди, буквально чувствуя, как еще немного, и точно не спасем. Фоном кто-то врывался в палатку. Мне было не до этого.

      В голове вспыхнули воспоминания.

      — Фили! — орал молодой темноволосый гном. Его выволокли из палатки.

      Возвращайся домой, не время тебе умирать,

      Ждет тебя дома семья и родная мать,

      Не окончен твой путь в сплетенье дорог,

      Возвращайся, переступая дома порог.

      Напев срывался с губ. То тревожным шепотом, то торжественной угрозой. Звала, завлекала, очаровывала.

      Очнулась от того, что сквозь дыру, коих было на самом деле множество в палатке, пробивался яркий солнечный луч рассвета. Он плясал на золотых волосах мальчишки, невольно вызывая усталую улыбку. Бледный, но спокойный. Не бьющийся в агонии. Теперь быстро пойдет на поправку. А вот я…

      Закинуться надо. Срочно. Или спать.

      Ноги замерзли. В палатке было холодно. Хотя, судя по уголькам, костер тут жгли, но мне было не до того.

      Посох-костыль оказался недалеко. Как и рыжий гном, что спал сидя, привалившись к какому-то сундуку. Подхватила костыль, неловко скинула на гнома дырявое покрывало и, пошатываясь, выползла на свет божий. Туда-сюда сновали существа, начиная от эльфов и гномов, заканчивая людьми, но общий шум до меня не слишком-то доходил. Я ленно повисла на своем посохе, набивая трубку табаком. Перед глазами все плыло, ноги подкашивались. Руки дрожали. Когда кто-то сердобольный помог мне огоньком, что-то благодарно буркнула и затянулась, чувствуя, как прочищаются мозги.

      Помру. Не сейчас, но минут через пятнадцать, после того как покурю, обязательно.

      — Сколько?

      — Три дня, госпожа ведьма, — отозвался низкий, но приятный голос. Скосила глаза. Гном.

      К этим трем дням прикинем еще два, так как я носилась горным сайгаком по лагерю, латая все, что можно было еще залатать. Точнее, кого. Итого… все, кого сразу не откачали, наверняка уже померли.

      Поздно дергаться. Так что можно расслабиться. Отоспаться и, насытившись обществом, свалить к себе домой.

      Эх. И все же пять дней почти без сна. Не прошли зря мои обострения тоски и бессонницы!

      Устало посмотрела в сторону места бойни. Там, вдалеке, поднимался дым кострищ. Значит, жмуриков уже жгут. Это хорошо. Повезло, что сейчас ноябрь и все месиво морозом прибило, если бы лето, то жесть была бы. На солнце бы быстро это побоище завоняло. И стало бы совсем плохо.

      От меня воняло. Уляпанная в грязи и крови всех, кого мне приходилось лечить, пропотевшая и просто…

      Вот уж точно. На такую никто не позарится.

      Нужно срочно помыться. И держаться от всех подальше. Не дай боже сейчас в этой толпе какую хрень подхватить. Вши — это жесть. За мной, конечно, налысо побриться не заржавеет, но как-то совсем не хочется. Итак. Сон или помывка?

      Лень. Закрыв свинцовые веки, затянулась дымом. Нет. Никакой помывки — спать. Спать.

      — Где мои сани?

      — Я покажу.

      — Потом. Где можно тут поспать?

      Седой гном указал на какую-то палатку. Где даже было подобие лежанки. Восторг.

      Посох вместо плюшевого мишки.

***

      Бам!

      Девчонка взвизгнула, шлепнулась на задницу и тихо застонала. Хотя, скорее, засипела, надсадно кашляя. Я сонно приподнялась на лежанке. Перевела взгляд на девчонку, на свой сапог, который нужно было по-хорошему снять, но сил не хватило. Вздохнула. Извиняться не буду. Рефлекс.

      — Ты кто?

      — Кристина! — просипело с пола. На русском. — К вашим… услугам.

      — В услугах не нуждаюсь, — откинулась спиной на лежак и от души зевнула, прикрыв глаза.

      — А вы?

      — Что я?

      — Как вас зовут?

      — Ольга. Хотя сейчас я скорее Баба Яга Средиземская.

      Рывком поднявшись, опустила сапоги на землю и потянулась. Изгвазданная, потерявшая свою чистоту и белизну рубашка подозрительно затрещала. Кошмар. Это так грязь с меня сыпется?

      Девчонка сидела на земле, уже отдышавшись. Симпатичная, но ничего особенного. Светлые волосы, светлые глаза. Хотя по меркам людей средиземья — красавица писанная. Но при этом в рамки ее внешность укладывалась. Не то что я. Смесок калмыцкой, польской, украинской и бог еще знает какой крови. Да ладно было бы, простые были, так через одно все потомки аристократов. Пан, панночка, графья и даже княжна кочевников. Вот и вышла экзотика.

      А этой Кристине повезло — с такой внешностью затеряться проще. Да хотя бы среди жителей Рохана, там светловолосые очень даже частое явление.

      Мы смотрели друг на друга и молчали. Я еще не до конца проснулась, а сама Кристина, судя по тому, как ежилась, откровенно меня побаивалась.

      — Я… спасибо сказать хотела, — тихо проговорила девчонка. — За то, что Фили спасли.

      И взгляд такой, побитый. Несчастный. Аж сразу пожалеть хочется. Мелкая, хрупкая, потасканная, конечно. Ой-ей, кажется, я знаю способ выживания этой девицы.

      Ох, мучают меня догадки нехорошие.

      — Только не говори, что ты та самая попаданка, которая весь поход с этими гномами перлась? — девчонка моргнула и нахмурилась. — И по шаблону влюбилась в гномьего принца?

      — Мы женаты, — буркнула девчонка.

      Я моргнула.

      — Пиздишь, — неверующе покосилась на девчонку.

      Та улыбнулась с некой долей высокомерия. И да, видимо, не врала.

      — Я его законная жена! Мы поженились. Видишь? — она склонила голову, на которой были заплетены растрепанные хитрые косы вместе с бусинами. Подобные и у того принца были.

      Подперев голову руками, локтями облокотившись о колени, я улыбнулась умилительно.

      — Да ты везучая. Языка не знала, с неба упала, так тебя еще и в отряд взяли и через полмира протащили. Какая прелесть!

      Смутилась, но глазки-то забегали. Сама понимает, как ей повезло, но смотря на меня, такую страхолюдину, нет-нет да самодовольством разит.

      — А ты?

      — А я страшная, принцев мне не светит. И характер мерзкий, не замужем, — фыркнула. — Где тут мыться можно?

      — Что? — девчонка моргнула. — А, у реки — там баню соорудили. Но…

      — Замечательно! — где там мои шмотки чистые.

      С девчонкой почему-то резко расхотелось разговаривать. В груди шевельнулись совсем не хорошие чувства.

      Вот уж блин, типикал попаданка. А я? А у меня снова приступ депрессии.

      — Стой! Погоди! А ты откуда? Ну, то есть… я из Москвы.

      — Рада за тебя.

      — Мне Гэндальф о тебе говорил! Он хотел нас познакомить!

      Я быстро похромала к выходу. Девчонка семенила следом.

      — А сколько тебе лет? А как долго ты тут? А как ты в ученицы Радагаста попала?

      — Сорок два. Двадцать лет. С ведьминого костра снял.

      Девчонка недоуменно моргнула.

      — Как… ведьму? — в широко распахнутых голубых глазах отразилось неверие. — Но… за что?

      Остановившись, покрутилась вокруг своей оси, раскинула руки в стороны и сумасшедше усмехнулась.

      — А чем я тебе не ведьма?

      Девчонка открыла рот и закрыла. А после испуганно отступила, видимо, вспомнив, как именно я ее муженька спасала.

      — Баба Яга?..

      — Она самая, — усмехнулась и пропела. — Костяная нога.

      Она отшатнулась. В глазах мелькнул страх.

      Хе-хе. Испугалась, да? Тю…

      Где тут моя одежда и склянки с мыльно-рыльными принадлежностями? И новый плащ. Благо запасной взяла.

      Баня! Баня! Банька!

      Уже наступали сумерки. Видимо, придется мне в темноте мыться, ну да и ладно. Это даже лучше. Один хрен, зеркала в Средиземье днем с огнем не сыщешь, а если сыщешь, так без штанов на цену за них останешься.

      Гномы, сторожившие и явно отвечающие за баню, было встрепенулись, но, завидев меня, поклонились и даже слова не сказали. Хлопнула дверью, напоследок глянув злобно, выдохнула. В каменных чашах гномьей работы была горячая вода. Да и сама баня явно была построена гномами по большей части. Шустро сруб скидали.

      Грязные шмотки полетели на пол еще в предбаннике. Сжечь к чертям. Распустила растрепанную шишку на затылке, выдернув спицы, и едва не застонала от удовольствия. Ух, хорошо-то как!

      Склянки, банки. Мыло, что мне поставляла Роханская контрабанда от Гондора. В самодельный шампунь я добавляла эфирные масла. Хоть какое-то подобие разных вкусовых оттенков моющих средств. В этот раз от меня будет тянуть мятой. Ох, хорошо.

      По еще сухим волосам прошлась гребнем. Собранные в косу и шишку они почти не спутались. Поделила их на две части и только потом начала мыть голову и все тело. Мятное масло освежило кожу головы. Да и вообще приятный запах распространился по бане.

      Отрезок тряпицы служил мочалкой.

      В общем, заняла я баню аж часа на два. Горела в углу лучина, так что особых неудобств я не испытывала, находясь в полумраке. И с удовольствием бы занимала баню дальше, если бы с улицы не послышались голоса. Чистые шаровары, чистая рубаха. Сапоги. Плащ.

      Волосы мокрые поверх плаща легли. В косу тугую собрала, намереваясь просушить у огня, чтобы потом простуду не подхватить, и с этими мыслями натянула на голову капюшон.

      — Чего орете? — буркнула, выходя из бани.

      — Госпожа ведьма, — один из гномов уважительно поклонился. — Наш Король, Торин, желает вас видеть и…

      — Завтра, — качнула головой. Волосы надо просушить. И рожу вновь раскрасить, чтоб народ не искушать.

      — Сейчас, — добавил гном. — Вас ждут на общем совете.

      — И зачем я там?

      — Не смею знать.

      Да твою же мать!

      Не раньше, не позднее!

      Я, быть может, хочу голову просушить, пожрать и доспать еще ночь. Так нет же! Чертовы короли и их «извольте присутствовать».

      Закурила. Расслабляемся и настраиваемся на спокойный лад.

      — Веди.