Вот кого Матвей не ждал, так это смазливого сынка старейшины. 

На хрена, спрашивается, припёрся? 

Стоит глазами своими прищуренными лупает, ждёт чего-то. 

- Вэй? Ты как?

- Нормально.

- Ты прости, что я наговорил тогда, я так испугался. Не думал, что выйдет настолько плохо. Простишь?

Матвей нахмурился, знать бы, о чём речь. А тот всё что-то на его лице рассмотреть пытается. У двери осторожно жаться продолжает, не проходит дальше в комнату. Осторожничает.

- Отец уже в столицу отправился. Вернётся месяца через три, если там не затянут. 

Это в какой глуши деревня, что от неё до столицы столько ехать? Не на машине, конечно, уже виденный уровень быта говорил о том, что из транспорта тут может быть только телега и впряжённая в неё лошадь. Всё равно долго.

- Ладно, - нейтрально ответил Матвей, понятия не имел, как нужно вести себя с этим слащавеньким. 

А парень был правда какой-то весь из себя. Моделька, что трусы и другое шмотьё рекламирует, или песенки сопливые с экрана пищит. Прилизанный, ухоженный, девчонки таких любят. 

- Вэй? Злишься? – он шагнул к нему, протянул руки. – Что, даже не обнимешь?

Матвей окаменел. С какого хрена им обниматься-то?

- Ну, Вэй, не дуйся, – заканючил противно, – всё же обошлось.

И, воспользовавшись его замешательством, повис на шее, потянулся к губам своими. Почти коснулся.

- Какого хрена творишь, мудила?! 

Матвей дёрнулся, оттолкнул от себя придурочного. Едва сдержался не вломить ему вдогонку, прибить ещё одного было бы слишком. 

- Пошёл на хуй отсюда!

Если не уйдёт, точно же убьёт, врежет в полную силу, тому хватит.

Сынок старейшины хмыкнул в ответ. 

- Да ты на самом деле не помнишь! Лекарь сказал, а я не поверил. Хорошо. Зайду как-нибудь, – боком протиснулся в дверь.

Матвею стало как-то нехорошо.

Эмоциональные качели, взлетевшие от осознания своего второго шанса на жизнь, скрипнув, ухнули вниз. Судьба смеялась и плакала над ним навзрыд. Мало того что попал в тело убийцы ребёнка, живущего в какой-то секте, так ещё и гей что ли? 

Нужно было срочно подышать свежим воздухом.

Он вывалился во двор, шлёпнулся задом на порожек. Скучающая бригада стражей повернула к нему головы. Бдили. Плевать на них, Матвей никуда идти не собирался.

Справа заметил движение. Со стороны соседского дома на него смотрел молодой, лет восемнадцать-двадцать, пацан. Приветливо, в отличие от других. Легко улыбнулся даже. 

С чего бы? Тоже из этих? Матвей поёжился. 

К улыбчивому вдруг подлетел похожий на него, но постарше, что-то прошипел злобным голосом и загнал его в распахнутую дверь. 

Странная сцена заставила Матвея внимательнее приглядеться по сторонам. И он, к своему ужасу, стал замечать очевидные вещи, которые до этого игнорировал, занятый решением своей участи.

Как можно было не обратить на такое внимание?  

Сразу в глаза бросалось, что все находящиеся в поле зрения мужики делятся на два типа. Первые – высокие, хорошо сложенные, здоровые, иногда непомерно, как палач На-Зар, с простыми грубыми чертами. Вторые – в комплекции уступали, некоторые значительно, но при этом не выглядели дистрофиками. Просто миниатюрнее фигуры, у кого-то длиннее волосы, смазливее лица. Матвей пока не мог объяснить это, только видел, что они разные.

И ещё видел, что они обнимались, и, кажется, целовались. Не демонстративно, так в обиходе. И всеми остальными это воспринималось нормально. 

А ещё ему показалось, что заметил несколько беременных. 

Почему такая дичь в голову пришла? Может, кто жрёт за троих, вот и разнесло?

Но спутать характерные движения – походку, инстинктивное закрывание живота рукой, и подобное, – было невозможно. Зоркий полу-звериный глаз уловил каждую деталь. От бережных поглаживаний натянутой рубахи, до замираний, прислушивания к себе.

Расставить все точки над «И» помогло взятое под контроль обоняние. Матвей перестал давиться потоками запахов и начал их различать. 

От тех, кто помельче ароматы шли сладковатые, приятные, больше фруктовые или цветочные. Ненавязчивые. А от крупных мужиков таращило резким, брутальным, так, что на загривке волоски поднимались дыбом, и хотелось показать острые клыки.

Внезапное открытие заставило покрыться холодным потом. Он никак не мог сформулировать его словами, а понимание пришло, и ноги сделались ватными. 

Матвей рванул обратно в дом, забился в угол и с содроганием засунул нос себе за ворот, затягиваясь воздухом.

Спасибо, господи!!!

Никогда не был религиозным, но сейчас, почувствовав от себя что-то похожее на пихту, а не какую-нибудь розочку, был готов всем богам молиться, которых мог вспомнить.

Он не те, не мелкие, которые с животами ходят. Можно было и по комплекции догадаться, не в мальчика-одуванчика закинуло, но хрен его знает, как они тут определяют, кто из двоих мужиков рожать будет. А соответственно до этого и беременеть. Каким уж образом, догадаться было не сложно. 

С последних мыслей совсем поплохело. 

И смазливый сразу вспомнился. Точно, было у них что-то. У него с сыном старейшины, брата которого он, получается, убил.

Вот срань! Санта-Барбара извращенская.

Попал…

**** 

Лекаря звали Зу-Пенг. 

Он приходил каждое утро, помогал восполнять «пробелы памяти» Матвею. Имена, какие-то факты, основные законы. Ничего особенного, но постепенно картина мира вырисовывалась.

Общество здесь было довольно примитивное. Развитие застыло где-то на уровне русского средневековья. Крестьянские деревни управлялись старейшинами, которые по очень сложным вопросам обращались в совет, собираемый в Джераи, в столице. Единого правителя не было, равно как и знати типа князей или баринов. Вместо этого существовало разделение по животным, в которые морфались люди (Теперь Матвей знал, это слово обозначало оборот в одну из трёх форм существования). Известных видов было три – коты, лисы и волки. Они в свою очередь делились на множество пород, селившихся обособленными и не очень кланами. В лесах жили рыси, пумы, манулы, разные мелкие коты вроде камышовых и болотных. В горах, на севере – барсы. В степях, где он оказался, в основном каракалы. Южнее – тигры, леопарды и так далее. Что-то вроде многонационального народа одной большой страны.

Знакомо. Союзные земли… котов.

 Никаких лошадей, кстати, в этом мире не было. Передвигались исключительно пешком, если нужно было быстрее, то бежали вызверившись. Чуть не спалился, выспрашивая лекаря об этом. Одно дело не помнить, другое - начать небылицы рассказывать. Осторожнее надо вести себя.

Закон был один на всех. «Своё право» регламентировало жизнь. Но в этом Матвей путался, слишком вариативны были решения и предписания. Сильно вникать не стал, постепенно разберётся по ситуации.

Удачный климат располагал к сельскому хозяйству, кишащие дичью окрестности голодными не оставляли. Всегда можно было перекинуться в-зверя и сходить на охоту. 

Денег не существовало. Общинный уклад подразумевал принцип «с каждого по возможностям, каждому по потребностям». Если какие-то хотелки возникали, можно было банально наняться выполнить работу и получить желаемое. Механизм оценки стоимости тоже Матвеем понят не был. Скорее всего, как договоришься, так и будет.

Хуже всего у Матвея было с местной физиологией. Тут-то он всё ухватил с первого объяснения, а вот принять это никак не мог. 

Догадка, поразившая его в собственном дворе после посещения Ли-Тоши, младшего сына старейшины, оказалась верна. Те мужчины, которые поменьше в комплекции, посубтильнее, посмазливее и пахнут сладкими запахами здесь типа как женщины. Омеги называются. И трахают их, и беременеют они, и рожают они. 

Ага, женщины… Без груди и с хуем. Хорошо хоть не бородатые, этого бы Матвей точно не перенёс. Почему вот бороды и усы не растут ни у кого вообще пофиг. На фоне остальной информации деталь незначительная. Если думать ещё и об этом, мозги лопнут.

Единственный в этой дикой ситуации плюс: он, Мат-Вэй, – альфа. 

Хотелось бы понять, как теперь жить с этим. Организм-то, оклемавшись от умерщвления, стал требовать вполне определённые вещи, сигнализируя об этом по утрам каменным стояком.