Ира падает в Дэвида быстро и почти безнадёжно. Он весь какой-то... обволакивающий. Обворожительный. И гораздо более взрослый – в том числе, и поэтому его нежное внимание льстит, кружит голову, как кипучее шампанское. Сперва Ира смущается было, но быстро перестаёт это делать. Зачем ей стесняться, если Дэвида в ней, едва выскочившей из юниоров девчонке, не смущает ничего? Если его, кажется, всё устраивает? Поэтому Ира принимает ухаживания и позволяет себе на них отвечать. Она порывается сделать несколько совместных фото в инсту, и не встречает никакого сопротивления – Дэвид соглашается и даже как будто охотно позирует, нежно обнимая Иру в прицеле камеры, не протестует, когда Ира выкладывает эти фото. С ним удивительно, чарующе хорошо – и Ира несмело думает о том, как было бы хорошо обнимать его не только в отпуске, но и на льду.

Впрочем, не то чтобы на льду ей было плохо.

Кататься с Дарио ей в целом нравится. Дарио яркий, как зажигалка, и на льду всегда выкладывается с полной отдачей, держит Иру уверенно и бережно, ловко ведёт её в танце, вьётся вокруг неё в певучем хороводе движений, не стесняется вовсю подыгрывать, даже когда образ в прокате откровенно несерьёзный и вообще смешной. Рука об руку с ним Ира разрывает свои юниорские сезоны, выигрывает немало золотых медалей и ожидает, что сезоны взрослые продолжатся чем-то очень похожим. Но ожидает смутно, без конкретных планов, не вникая в детали. Ей рисуется розовое и прекрасное далёко, похожее на сахарную вату, без оговорок и червоточинок. Реальность же оказывается несколько менее радужной.

– Выходишь во взрослые, да? – спрашивает её вдруг Дэвид в разгар летнего отпуска. И прижимает к себе как-то по-особенному, так, словно Ира вдруг становится очень-очень хрупкой. – Будем с тобой за медали спорить. В инсте ругаться. Коньки друг другу подпиливать. С партнёром твоим я драться буду. Всё, безмятежная жизнь закончена. Дальше только суровые спортивные будни.

– Какие-то они у тебя чересчур суровые, – пытается возразить Ира. Нарисованная Дэвидом картинка выглядит слишком уж чёрной и мрачной. Ира силится похихикать над ней, но как-то не получается, не идёт из горла этот легкомысленный звук. Даже как будто холоднее вдруг становится. Ира передёргивается, стряхивая наваждение, и оспаривает: – Нам вообще не обязательно всей этой гадостью заниматься. Коньки подпиливать мы не будем. И ругаться в инсте, и драться тоже. Зачем нам это? Мы миролюбиво соперничать будем. Без скандалов.

– Ну уж нет. Я драться буду, я себя знаю, – заявляет Дэвид. Его глаза заметно мрачнеют: – Я и так с трудом терплю, как твой партнёр тебя лапает за все места. Никакой совести! Вообще!

– Это просто поддержки. Спорт такой, все их делают, – оправдывается Ира. И мягко указывает: – Вон, ты ведь тоже других девушек часто держишь. Я же тебе ничего не говорю. Я понимаю, что это, скажем так, твоя обязанность.

Дэвид качает головой и смотрит хмуро.

– Так я партнёрш не держу. А твой иногда вообще какие-то непристойности руками вытворяет, – замечает он. – А когда он целоваться лезет – что, тоже просто спорт такой?

Ира даже не сразу понимает, о чём речь. Но, действительно, у Дарио есть появившаяся в последнее время привычка целовать Иру после проката. Вернее, это и поцелуем толком не назвать: Дарио смазанно и нежно, почти невесомо скользит губами по её плечу, так, что даже не понять, случайность это или нет. Ире кажется, что это ерунда, не стоящая внимания. И в этом же она пытается убедить Дэвида: – Ну и что, что лезет? Он же не взасос, он по-дружески. Я ему даже не отвечаю! Это ничего не значит, честно.

Дэвид вздыхает, теснее прижимая её к себе.

– Чувствую, в этом сезоне я с ума сойду от ревности, – бормочет он и целует Иру в макушку. Ира тянется к нему, запрокидывая голову, касается губами тёплых губ, и всё куда-то исчезает: и курортная жара, и беспорядочные страхи, и тень недопонимания. Остаётся только жаркое марево поцелуя и трепещущее в груди хрупкое счастье.

Глупо было бы думать, что Дэвид на этом и закончит разговор: через пару дней он подступается снова, только уже с другим заходом.

– Мы могли бы встать в пару, – заявляет он и пронзительно смотрит на Иру, искушая. – И больше времени проводили бы вместе, и отлично смотрелись бы вдвоём на льду. Безо всяких посторонних партнёров и партнёрш, с которыми нужно до неприличия тесно обниматься. И история любви у нас была бы на льду особенно красивая, потому что настоящая. Это помогало бы.

– Нет, мы не могли бы, – возражает Ира. И пытается воззвать к его разуму: – У меня есть партнёр. А у тебя, я так понимаю, новая партнёрша, вы с ней только-только в пару встали. Мы оба заняты, Дэвид. У нас у обоих – обязательства. Нельзя их выбрасывать, как фантики от конфет.

– Я бы бросил свою партнёршу, если бы ты меня позвала. И к чёрту обязательства, – говорит Дэвид просто и горячо. Ира заливается краской, отводя глаза. И уговаривает саму себя не слушать и не поддаваться: нет-нет, мешать карьеру с личной жизнью – это как будто не самая хорошая идея. Хотя у некоторых же получается.

Довольно долго Ире кажется, что она со всем справляется. Пока они с Дарио тренируются к новому сезону, разучивают свежие программы, Ире спокойно. Она время от времени находит возможность увидеться с Дэвидом после тренировок, и радуется каждому, пусть даже недолгому свиданию, и ей кажется, что это идеальный способ совмещать спорт и любовь – вот так пускать их в параллель, не смешивая. Потом всё как-то сложнеет, на контрольных прокатах уже. Пусть там ещё нет оценок и мест, но Ира уже чувствует, как понемногу разливается в воздухе напряжение. Оценки вот-вот будут, и места, и споры, и обиды, и категорически непонятно, как всего этого избежать. Дарио, похоже, что-то такое тоже чувствует – он ласковее обычного, прикасается к Ире бережнее. А Иру это только пугает, и напряжение вместо того, чтобы развеиваться, лишь сильнее сгущается. Раза два или три она чувствует на себе тёмный, почти колючий взгляд Дэвида. Не хочется его нервировать – с другой стороны, обижать Дарио тоже не хочется. Дарио просто хочет как лучше. Не говорить же ему "убери руки" – это грубо. И Ира пытается выскользнуть из-под его заботы другим способом.

– Со мной всё в порядке, – настойчиво уверяет она после короткой программы. – Просто немножко волнуюсь, и всё. Это же, в конце концов, первый выход на взрослый лёд. Я не рассыпаюсь и не паникую, честное слово. Можно надо мной так не трястись.

– Я просто хочу, чтобы тебе стало полегче, – возражает Дарио. И внимательно, чутко вглядывается Ире в лицо: – Или... так тебе не легче? Или я делаю хуже?

– Хуже, – признаёт Ира почти шёпотом. Если Дарио уже сам это озвучил – наверное, повторить за ним можно? Это, наверное, уже будет не грубо и не оскорбительно?

Дарио неловко улыбается углом рта – у него словно вдруг немеет пол-лица.

– Понял. Ладно. Больше не буду, – кивает он. И дальше держит осторожную дистанцию, усмиряет свою тактильность, старается лишний раз не касаться Иры без нужды. Так становится немного проще, немного спокойнее, и Ира благодарна ему за понимание.

Впрочем, проблемы это всё равно не решает. Теперь они с Дэвидом на льду друг против друга, и напряжение так или иначе понемногу растёт между ними. Да к тому же ещё, Ира тоже начинает ревновать – как бы глупо ни звучало, но к Аннабель. Она знает, что это не имеет смысла, она сама не так давно объясняла Дэвиду всё то же самое. Но жгучее чувство в груди никак не унять, оно зудит за рёбрами снова и снова. Аннабель взрослее и как будто женственнее. Вдруг Дэвид предпочтёт её, если будет проводить с ней всё так же много времени? Ира гонит от себя эту мысль, сама себя уверяет, что такие подозрения – один сплошной идиотизм, и только. А в голове никак не утихает противный голосок тревоги, напоминающий, что браки на льду – дело частное, если не обычное.

Хорошо, что на соревнованиях им поначалу не приходится сталкиваться лоб в лоб. Этапы отечественного Гран-при удачно разводят их по разным городам, и Ира может катать относительно спокойно. О финале Гран-при, куда удалось отобраться и ей, и Дэвиду, она думает с тревогой, а о нацчемпе, который надвигается ещё стремительнее, – и вовсе со страхом. И позорно допускает, что от нервов у неё будут трястись колени, и что она, возможно, даже сорвёт что-то из элементов. Ни до чего из этого в итоге дело не доходит, но Ира не уверена, что то, как в итоге решается вопрос, ей нравится больше.

А в итоге Дэвид после двух золотых медалей бросает Аннабель почти что со скандалом. В сети, во всяком случае, скандал раздувают. Ира никак не поймёт, как к этому относиться. Она в смятении. Ей одновременно и радостно – нет, у Дэвида точно ничего нет с Аннабель, раз он так громко дверью хлопает, – и печально – но он теперь без пары, и это перед самыми важными стартами домашнего сезона, у него невесть что дальше будет с карьерой. И смятение только разгорается, набирая обороты, когда раздаётся звонок со знакомого номера.

– Наша с Аннабель пара распалась. Впрочем, ты наверное и так уже знаешь, – говорит ей Дэвид. И добавляет тихо, почти ласково: – Но теперь я свободен. Для тебя.

У Иры дыхание перехватывает, и сердце сперва проваливается в пятки, а потом подпрыгивает в самое горло и беспорядочно колотится там.

– Но я не могу так! – растерянно пищит она. – У меня есть партнёр, как же я его брошу? Да и потом, сезон же в разгаре, нацчемп на носу. Нет-нет, я не могу. Давай конца сезона дождёмся и тогда уже будем решать?

В трубке слышно, как Дэвид вздыхает.

– Ириша, – говорит он мягко, но настойчиво. – Я ведь не смогу ждать тебя вечно. Ты пойми, тратить время на парника без партнёрши тренерам – как бы это сказать помягче – невыгодно. А бывает, что и неинтересно. И чем дольше я буду один, тем сильнее им будет невыгодно и неинтересно. Нужно решать быстро.

– Давай подождём, пожалуйста, давай подождём, – твердит Ира как заклинание. Абстрактно, в отрыве от всего, идея ей нравится. Но бросаться её реализовывать? Вот так, сходу, наплевав на всё остальное? Слишком страшно, да ещё ведь столько всего нужно учесть. Нельзя же просто махнуть хвостом и побежать. Нет-нет, нельзя подходить к этому слишком резко.

– Хорошо, – соглашается Дэвид. Это даже как-то неожиданно: Ира полагала, что он сейчас начнёт её переубеждать. – В конце концов, я для тебя ушёл от Аннабель, что же я после этого, тебя не дождусь? Только ты подумай об этом, пожалуйста, как следует подумай. Чем дольше мы тянем, тем сложнее потом всё будет. Тебе ведь тоже было бы проще и приятнее стоять в паре со мной, разве нет? Тогда нужно делать эту перестановку так же, как вывих вправлять – резко. Если тянуть и медлить, выйдет только больнее и хуже.

Ира думает. Думает крепко и мучительно. Дэвид продолжает то звонить, то звать её на встречи; он не торопит, но не упускает случая лишний раз попытаться мягко убедить. Как будто этого мало, на Иру наваливается грипп, и к её внутренним метаниям добавляется ещё и общая болезненная слабость. На нацчемпе она ощущает себя совсем разбитой и часто цепляется за Дарио. Короткая заканчивается слезами; сил выйти на произвольную у Иры уже нет. Она решается разрубить этот сложный, болезненный узел после нацчемпа, звонит Дэвиду и говорит ему, что на всё согласна.

Её не хватает ни на то, чтобы взглянуть Дарио в глаза, ни хотя бы на то, чтобы услышать его голос.

***

Дарио продолжает тренировки – пока Ира болеет, он вроде как пытается пахать за двоих. С нацчемпом получилось обидно; с другой стороны, на кого обижаться-то? Не на Иру же, что посмела заболеть. Обидно как-то расплывчато и безадресно, но грызть себя этому чувству Дарио не позволяет. Сезон-то не закончен, в сезоне ещё остался как минимум финал Гран-при, на который всё-таки получилось накатать. Вот к нему теперь и надо готовиться, причём так, чтобы Ире было как можно легче снова встроиться в тренировки, когда она поправится и вернётся с больничного.

На нацчемпе Ира расплакалась у него на плече – это воспоминание отпечаталось у Дарио под веками, и всё время жжёт, как раскалённое железо. Дарио собирается сделать всё от него зависящее, чтобы в финале Гран-при Ира улыбалась. Печальный, растерянный вид девушки он объясняет себе навалившимся на неё гриппом, и полагает, что это пройдёт.

Он умудряется совсем не догадываться, что от него уже совсем ничего не зависит и что все его старания уже никому не нужны.

Ира присылает ему сообщение – вот и всё объяснение. Она не собирается оставаться, они больше не пара; слова громыхают в голове, как тяжёлые, почти неподъёмные камни, очень долго не доходят до сознания. В растерянности Дарио бродит вокруг катка, долго смотрит на пустой лёд – он уныло-серый и безжизненный, когда выключен свет, он теперь таким и будет впредь. Ира сюда больше не вернётся.

Дарио вяло думает, что догадывается, куда и к кому она ушла; потом яростно встряхивает головой, отгоняя эти раздумья. Нет-нет, домысливать не надо, это плохое занятие. Так он сам себе чёрт знает что придумает и сам же обидится. Лучше дождаться официальных новостей, а фантазировать не стоит.

Ну, он и дожидается.

Ира действительно уходит к Дэвиду, действительно встаёт с ним в пару. Для Дарио это шок; он пытается отвлечь самого себя тренировками, выкладывается на тренажёрах – и не может перестать чувствовать, как кружится и звенит от тревожных мыслей голова, и всё думает: почему так? Разве Ире с ним было некомфортно?

Ну, то есть, ей очевидно было некомфортно, ещё с самой осени, но... почему?

Дарио не думает, что получит ответ, если решится спросить. Не думает, что вообще имеет смысл спрашивать. После такого сообщения он немедленно окажется в бане – возможно, он уже там – и только.

На то, чтобы сочинить пост для подписчиков, у него уходит два дня. Дарио осторожно подбирает слова, безжалостно вымарывает предложения и целые абзацы, кажущиеся сомнительными, вычёркивает любые лишние эмоции и уж тем более не пускает в текст ничего похожего на обиду. Он просто хочет объяснить болельщикам, что произошло. Он не собирается плевать уходящей девушке в спину – в конце концов, она свободна в своём выборе.

Но бесконечно жаль, что выбор она сделала в пользу другого, и пока ничем эту занозу из груди не вынуть.

Тренер непрозрачно намекает, что нужно искать новую партнёршу, нужно с кем-то скатываться, начинать готовиться к следующему сезону уже сейчас, раз концовка этого оказалась развалена. Дарио механически соглашается. Умом он понимает: всё это очень правильно и рационально. А в телефоне у него – последнее сообщение от Иры, сухое и бесцветное, где она пишет о своём уходе, и новости, уже передающие, какой у Иры потенциал в паре с Дэвидом и как хорошо идут первые тренировки, и от этого в груди – стылая пустота, которая никак не согреется, и пока в эту пустоту падает всё, как в бездонный колодец.

Он не уверен, как долго выбирался бы из этого колодца сам, – но его встряхивают и начинают тянуть. После очередной тренировки он выходит на улицу, не сразу застёгивая ворот куртки, и глубоко вдыхает морозный воздух, и старается как можно подробнее думать о чём-нибудь простом, поверхностном, незамысловатом. Например, о том, как будет варить кофе – да, это отлично подходит, есть даже что-то медитативное в таких мыслях. В эти мгновения его вдруг окликают; в женском голосе ему на миг чудится голос Иры. Дарио рывком оборачивается и запоздало понимает: откуда бы ей здесь возникнуть.

Нет, не Ира, конечно.

В первые мгновения девушка кажется ему незнакомой: зимняя шапка и плотный шарф делают её почти неузнаваемой. Потом, когда она подходит ближе и становится возможным лучше рассмотреть её лицо, Дарио узнаёт Аннабель – в понять не может, ни откуда она возникла возле этого катка, ни зачем. Дарио знаком с Аннабель довольно поверхностно, но достаточно для того, чтобы понимать, что тренируется она точно в другом месте, и недоумевать.

– Привет, – говорит он вежливо и осторожно. – А ты здесь... какими судьбами?

Аннабель опускает шарф и выдыхает морозное облачко пара.

– И ты не хворай, – дружелюбно кивает она. – Да вот, решила зайти тебя проведать. Мы ведь теперь в каком-то смысле товарищи по несчастью. Я подумала, что будет неплохо поддержать друг друга. Ну, как ты? Пока не вешаешь нос? Как настрой на тренировках?

– Смотрю в будущее с оптимизмом! – заученно рапортует Дарио. Он периодически повторяет это окружающим в ответ на сочувственные вопросы и сам старается в это верить, пытается убедить самого себя в том, что так и надо дальше существовать, что это правильно и позитивно, и обязательно поможет в дальнейшем. – А как ты сама?

– Тоже стараюсь смотреть с оптимизмом, – соглашается Аннабель. И улыбается – изгиб её губ, очерченных ярко-красной помадой, невольно притягивает взгляд, а улыбка кажется очень белой. – Ты молодец, что не унываешь. И, знаешь... на самом деле, я к тебе с вопросом. Даже с деловым предложением. Как ты относишься к тому, чтобы попробовать в дальнейшем смотреть в спортивное будущее вместе?

Пару секунд Дарио осмысливает эту затейливую формулировку, потом соображает: – Ты имеешь в виду, что мы могли бы встать в пару?

– Ну да. Именно это я и имею в виду, – сладко говорит Аннабель. В первый миг её идея кажется отчаянной и дикой; во второй – тоже. Да и в принципе, как-то не получается её воспринять.

– Ты же читала новости. Разве нет? – замечает Дарио. – Мы друг другу антропометрически не подходим. Это, по-моему, все уже сказали.

– А я думаю, что нам будет виднее, подходим мы друг другу или нет. И что мы не узнаем наверняка, пока не попробуем, – говорит Аннабель слаще прежнего. Дарио мотает головой.

– Мне кажется, это странная идея. И рискованная, – откровенно возражает он. Аннабель вздыхает. Медовая улыбка исчезает с её губ, а сама она делает ещё шаг навстречу, придвигается ближе.

– Ладно. Давай начистоту. Я очень хочу надрать Дэвиду его предательский зад, – пылко заявляет Аннабель. – Но без хорошего партнёра этого не получится. Так вот, ты – хороший партнёр. И если есть хоть малейший шанс, что мы с тобой скатаемся, я не собираюсь его упускать. Ты подумай об этом, ладно? Ты ведь ничего не потеряешь. Если у нас не выйдет, мы пожмём друг другу руки, я извинюсь перед тобой за потраченное время, и разбежимся, и продолжим заниматься каждый своей карьерой. Разве звучит так уж плохо?

– Звучит... вменяемо, – обтекаемо признаёт Дарио. – Я услышал тебя. Хорошо. Я подумаю.

Аннабель тут же расцветает.

– Вот и замечательно! – почти воркует она. – Тогда запиши мой номер, пожалуйста. Набери меня, если надумаешь. Если решишь, что тебе это не надо – всё равно, тоже набери. Но я рекомендую попробовать. Этот сезон ещё даже не кончился, следующий нескоро... время на эксперименты есть.

Потом она уходит, а Дарио так и остаётся с этой идеей в мозгу.

Он честно думает. Поначалу ему кажется, что попытка того не стоит, да и настрой Аннабель смущает. "Надрать Дэвиду зад" – это какой-то слишком уж агрессивный подход. Иру наверняка это зацепит и Ира наверняка обидится, если Дарио примет в этом участие. Глупость, но Дарио требуется очень много времени, чтобы вытравить эту нелепую, неспортивную мысль из головы. Нельзя продолжать спортивную карьеру с вечной оглядкой на бывшую партнёршу, постоянно играть с ней в поддавки. Это абсурдно. Да и к тому же – Ира уже ушла, и не похоже, чтобы эту разбитую чашку можно было склеить так, чтобы она не развалилась вновь через пять минут. Как бы Дарио ни нравился этот этап его спортивной жизни – он закончился. Надо с этим смириться и начинать всё заново.

Вывод недлинный, короткий совсем. Но на то, чтобы к нему прийти, Дарио требуются почти целые сборы в Абу-Даби. Там, под ярким солнцем, в тёплую погоду, всё кажется как-то проще, ощущается беззаботнее, и думать становится легче. Дарио приучает себя вновь записывать частые кружки для подписчиков, понемногу приходит в привычное бодрое расположение духа. И когда тренер спрашивает о планах на будущее, у Дарио готов ответ.

– Я думал попробовать скататься с Аннабель, – бойко заявляет он. Южное солнце осветило эту идею по-новому, высветило в ней положительные моменты. Аннабель яркая, и её боевой настрой – это всё-таки хорошо, с таким азартом она рванёт вперёд на крейсерской скорости, так, что не отставать бы от неё. Сильная и заряженная на прокаты партнёрша – это, несомненно, плюс. Дарио думает, что если сложить их вдвоём, то смесь характеров получается не такой уж гремучей и даже как будто многообещающей. Должно получиться неплохо, главное – вывезти физически.

Алексей Алексеевич смотрит с густым, почти осязаемым сомнением.

– Задумка любопытная, – говорит он. Не то чтобы с одобрением, но и без явного осуждения. – А Аннабель в курсе того, какие у тебя на неё планы?

– Лучше! Аннабель согласна в них поучаствовать, – бодро сообщает Дарио. Если она не передумала конечно – но вообще не должна была. Свой интерес Аннабель показывала прямо и неприкрыто, перегореть так быстро не должна была. Не встретив от тренера ничего гуще сомнений и полагая это своего рода зелёным светом, в тот же вечер Дарио набирает номер Аннабель.

– Привет! – восклицает он, едва заслышав в трубке девичий голос. – Как ты? Ещё никто из парней не успел продать тебе себя? Если нет, то я готов попробовать. У тебя ведь прежние планы?

– Прежние, – уверенно отвечает Аннабель. И добавляет почти горячо: – Жду!