этой ночью Скарамучче нужно было быть где-то далеко. от этого места, от Инадзумы и всей этой истории. его впереди не ждёт ничего хорошего, только ещё больше проблем. но предвестник Фатуи сидит на деревянном ограждении балкона и смотрит куда-то сквозь закрытые раздвижные двери. это не его балкон, и вход в комнату не его. человек, что остановился здесь, не его друг. и все это, совершенно точно, не его дело. и все же, он здесь. сидит, упираясь одной ногой в перила, и слишком много думает. слишком громко думает, как ему кажется. Скарамучча едва ли бы смог ответить на вопрос, как долго он занимается этим не имеющим никакого смысла делом. но небо с момента его прихода не стало ни капли светлее, а значит, все ещё царила глубокая ночь. темно и тихо. парень слышит лишь ветер и свои рассуждения, которые ускользают, не давая зацепиться за что-то конкретное. ему не нравится эта рассеянность.

на краю сознания вертится мысль, одна из ускользающих, о том, что если бы уже светало, то он не смог бы решительно спрыгнуть с этого трижды проклятого балкона вниз на крыши и исчезнуть в предрассветных сумерках. он не должен был сомневаться ни секунды.

но сомневается. много в чем. в частности в том, что здесь вообще делает и чего ждёт. ничего не делает. ничего не ждёт. одновременно с этим в точности наоборот. чужой голос вторит его мыслям:

— могу я спросить, что ты делаешь на балконе моих покоев в столь поздний час? — Казуха беззвучно возник в дверях. мелодичным шепотом ветра, как ему и положено. или это Скарамучча совсем сдурел, раз позволил себе пропустить этот момент? ронин стоит в дверях, не делая ни шагу с порога, ни шагу обратно. в темноте едва можно различить очертания чужого лица, но слабый свет из помещения упрощает задачу, совсем немного. Казуха не выглядит измученным или слишком уставшим, а в его глазах отражается что-то, что Скарамучча не может описать. в них отражаются эмоции, слишком смешанные, чтобы понять. может, света попросту недостаточно. потому что это выглядит как необъяснимая тоска. не удивление. он совершенно не удивлен. не то что бы можно было ожидать обратного. Скарамучча отмечает, что длинные волосы не собраны привычно. он не вернулся только что. как долго этот парень подозревал о присутствии постороннего за стеной? думать об этом не хотелось.

между назойливыми мыслями и сомнительным диалогом предвестник выбирает второе.

— слышал, что ты отлеживаешься с ранами и вот-вот испустишь дух. — звучит как насмешка, а не переживание. должно звучать так. по словам, что донеслись до него, ронин был чуть ли не при смерти, но он стоит перед ним, не нуждающийся в опоре и не истекающий кровью. стоит напротив и изучающе глядит на него. что он там высматривает? это не важно, весь этот паренёк ничего важного из себя совершенно не представляет, и Скарамучче нужно идти. да и приходить, в общем-то, не нужно было.

он сидит, не сдвинувшись с места. лишь скрестив руки на груди.

— я слышал не так давно, что один из предвестников скрылся в неизвестном направлении вместе с сердцем бога нашего уважаемого архонта. — голос звучит тихо, а в ответе слышится улыбка. на лице она видна тоже. Казуха легко улыбается. Скарамучча немного хмурится. и сидит на балконе этого тихого парня, направление к которому не было ни неизвестным, ни засекреченным. надо уйти. им обоим нужно развернуться в разные стороны, и сделать вид, что ничего вообще не происходит. не происходило. никогда ничего вообще не происходило. они даже не знакомы. это неплохое решение.

Скарамучча сидит на месте. Казуха делает шаг вперёд, и от очертаний лица остаётся лишь силуэт.

предвестник мог бы поклясться, что тот все ещё улыбается. и не понимает, чему. он вообще ни черта не понимает этого Казуху, а непонимание ему не нравится. следовательно, Казуха ему не нравится тоже. скрещенные руки он возвращает на перила. ради баланса, а не потому, что защищаться ему здесь не от кого. ради баланса. не хочется падать вниз.

Казуха закрывает за собой дверь и подходит ближе, останавливаясь достаточно далеко. рукой не дотянуться. не то что бы Скарамучче хотелось. с ним иметь общего вообще ничего не хочется. не хочется смотреть на выделяющиеся на фоне общей черноты распущенные волосы, неаккуратно спадающие с плеч за спину. он смотрит. и хватается за перила чуть крепче, чтобы удержаться. потому что по ощущениям падает. и внизу подозрительно светло и тепло, поэтому туда никак нельзя. ни при каких обстоятельствах. ему даже почти не хочется. этот Казуха привлекает слишком много внимания. слишком много. хочется удавиться от одного взгляда этих добрых и грустных глаз. но они продолжают жечь. так мягко, что и не заметишь даже, как в тебе уже сквозное.

поэтому Скарамучча отворачивается, изучая донельзя любопытное что-то на горизонте. пусть там ничего кроме уличных фонарей и не разберешь. краем глаза замечает, что и ронин поворачивает голову в том направлении. изучает донельзя любопытное что-то на горизонте. Скарамучча мог бы поклясться, что на самом деле тот просто пытается вглядеться в его лицо. и от таких клятв он лучше бы себя избавил, не нужны они ему.

— знаешь, Скарамучча, — начинает Казуха, и это звучит слишком строго. не так, как должны звучать его слова. не так, как он должен произносить это имя. Скарамучча не знает. совершенно не знает, так что продолжает молчать. — погода в последнее время едва ли может обрадовать. это, довольно досадно, как мне кажется, но скоро станет еще хуже. будет холодно. гораздо холоднее, чем сейчас. — предвестник почти давится своим затаившимся вдохом. погода. действительно. невероятно интересно. он продолжает пялиться в сторону горизонта. почти смешно. говорить о холоде таким тоном.

— так что если тебе нужно бежать, Сказитель, от чего бы ты там не бежал, лучше начать сейчас. пока еще не слишком поздно. — эти слова гораздо более привычны. мягче. как будто даже ласковее. хочется лезть на стенку.

смешно не почти, смешно перестает быть даже близко. предвестник не помнил, чтобы прослыл трусом. хочется зашипеть на этого наглого мальчишку. так он и поступает, не смея игнорировать желание.

— я не бегу, Каэдэхара. ни от чего-то, ни от кого-то. — вспышка недовольства заставляет повернуть голову обратно, чтобы смотреть в лицо Казухи. потому что даже если взглядами переброситься и не выйдет, ронин точно поймет, насколько недоволен сейчас его собеседник. у него хорошая интуиция, Скарамучча знает. и его невероятно раздражает это знание. незнакомцы не знают всяких мелких деталей. а они как раз незнакомцы. должны быть ими. раздражает, что даже сейчас выпад в сторону чужой глотки делать не хочется. в этой ситуации раздражает много чего. Каэдэхара стоит слишком далеко, например. эта мысль изгоняется из головы быстро, чтобы не успеть даже осознать.

— не хочу показаться излишне злопамятным, но в прошлый раз, когда мы, мой дорогой предвестник, имели удовольствие находиться в компании друг друга, ты проделал что-то похожее — очень похожее — на бегство. — сказитель не сразу понял. обычно ни он, ни Казуха не говорят об их пересечениях из прошлого. в этом просто нет смысла. пришлось вспоминать о том, что было в прошлый раз прежде, чем оскорбляться. обнаружилось, что хочется скорее смеяться. в прошлую встречу Скарамучча покинул Казуху ночью, не сказав и слова. не убирал пряди с лица, не оставлял смазанный поцелуй и не будил. просто исчез, словно и не было. что ж.

— надо же. не думал, что это так задело. мне казалось, я совершенно тебе ничего не обязан. ты так не думаешь? — и он действительно ничего не должен. все свои долги они уже раздали. осталась лишь жизнь, что иногда сталкивает их друг с другом. короткие воспоминания. неважные встречи, вырезанные в памяти так, что не сотрешь.

ронин медлил с ответом. могло показаться, что он просто проигнорирует. но он не станет, Казуха точно не станет. Казуха никогда не игнорирует. маленькие знания. неважные встречи. короткие воспоминания и мягкость волос-взглядов-слов-действий. все в нем такое же тоскливо мягкое, как эти слова:

— что ты, совсем нет. ты мне совершенно ничего не обязан, это правда. — и теперь уже хочется упасть, что бы там такое светлое и теплое внизу не поджидало. полететь вниз, ни за что не хватаясь. должно быть, это что-то будет таким же теплым, как чужие руки. стало смертельно холодно. совсем не от того, что эти руки совсем рядом, но одновременно с этим слишком далеко.

— в таком случае, в этот раз я останусь до рассвета. — звучит как насмешка. только так и никак иначе. совсем не похоже на «больше не повторится». он Каэдэхаре ничего не должен, но и приходить не должен был.

и вот он здесь. и он остается рассвета.

***

когда солнце начинает подниматься, Казуха стоит рядом. они оба стоят, облокотившись на перила и глядя куда-то вперед.

рукой дотянуться. не то что бы Скарамучче не хотелось, но предвестник не делает ни движения. и смотрит, как предрассветные сумерки отбирают у него спокойную ночь. больше она такой не будет, ни одна из них.

— ты дрожишь. — Скарамучча не понимает, что имеет в виду Кэдэхара. они молчат не первую минуту и, видимо, нарушать тишину чем-то, что парень не понимает, могло бы войти в привычку. — от холода, Скарамучча. ты дрожишь от холода. — предвестник этого не замечает. и не понимает, что ему думать по поводу того, что замечает Казуха. маленькие знания. неважные встречи. короткие воспоминания. он не чувствует холода. опоры под собой тоже.

ронин поднимает руку, но опускает ее в тот же момент. дотянуться можно, но нельзя. все вообще в этой ночи можно, но ничего нельзя. хорошо, что она заканчивается. плохо, что время нельзя остановить. светает. он должен спрыгнуть вниз на крыши не сомневаясь ни секунды.

сомневается, но время сомнению не подлежит. парень почти благодарен за то, что выбора между «уйти и остаться» просто не существует. и ненавидит это. он бы остался. свой выбор ненавидит тоже, потому что нельзя. можно

это «можно» швыряет его в стену. со всей силы, что есть у целого мира. сам для себя он отрезает — нельзя

и просто

спрыгивает, перемахнув через ограждение.

потому что секундой дольше, и Скарамучча бы спрыгнул не в ту сторону.

впереди холодно. он не чувствует, но знает. сзади тепло. он не знает, но чувствует.

знания дороже чувств. так и должно быть.

предвестник уходит. медленно. не торопясь, но не оборачиваясь. ни слова прощания, потому что рассвет этими словами и был. он остался до восхода, а теперь ему нужно исчезнуть.

Казуха просто провожает взглядом, не бросая вслед ничего. хмурит брови, пока на лице застыла легкая улыбка. и не просит остаться. потому что рассвет это та черта, дальше которой ничего не ждет. рассвет это единственное, что они могут встретить вместе.

Скарамучча не оборачивается. Казуха смотрит вслед.

все так, как и должно быть.

маленькие знания. неважные встречи. короткие воспоминания.