— Закрыто, — дернув ручку медпункта, произнес Леви тихо, почти вопросительно. Ханджи на месте тоже не оказалось. Не переставая удивляться, почему все вопросы здоровья его подчиненных опять ложатся на его плечи и какого хрена здесь, будто, кроме него никто не работает, он повел Микасу к себе в кабинет.

— Капитан, но мне… — она уже начала снова оправдываться и отнекиваться, не желая обременять начальника своими заботами, как тот резко остановился и повернулся лицом к ней так, что она чуть в него не врезалась.

— Микаса, — «слишком близко», и он делает шаг назад. — Ты можешь хотя бы иногда делать то, что тебе говорят без дополнительных комментариев?

Не дождавшись ответа, он развернулся и повел ее дальше. Ну что за дрянная девчонка! Приказы через раз игнорирует, помощь и заботу не принимает, нервирует постоянно, а послать ее подальше духа не хватает. Нахмурившись из-за мыслей, Леви отпер кабинет, пропустил ее вперед и попросил встать у окна, где было больше света.

— Покажи плечо, — она уже открыла рот, чтобы высказаться, но, вспомнив брошенную ей недавно претензию, решила промолчать. — Снимай рубашку. Я пока вымою руки.

Леви скрылся за соседней дверью, где располагались его спальня и личная ванная комната, а Микаса лишь часто захлопала ресницами от такого непривычного приказа. Поэтому, когда он вернулся, она еще не сняла даже куртку. Он раздраженно выдохнул, сложив руки на груди.

— Тебе помочь?

Она мотнула головой, снимая верхнюю одежду и расстегивая рубашку. Пальцы заметно тряслись, а лицо заливалось краской. В голове молниеносно проносились десятки мыслей: молча уйти, оскорбиться и нагрубить, спокойно принять его заботу. Что-то в последнее время капитана стало слишком много с этой его заботой. Что дальше? Будут вместе чай пить вечерами? Внезапно ей стало жарко от всей интимности ситуации, а в ушах зазвенело от молчания. Она подняла глаза и увидела, что капитан на нее смотрит, пока она расстегивает пуговицы. Увидела, как он на нее смотрит, и быстро отвела взгляд.

— Закончила? — почти прошептал Леви.

— Да, — она не стала снимать рубашку, оставив ее просто расстегнутой.

Пять шагов до нее показались вечностью. Он взялся за ворот ее рубашки, глазами спрашивая: «Можно?», приспустил ее с плеча, позволяя себе большим пальцем проскользить по коже вслед за тканью. Микаса коротко вздохнула, что не осталось не замеченным Леви. Казалось, на секунду его сердце перестало биться. Но, увидев большую гематому под рубашкой, он чуть ли не прорычал:

— Какого черта, Микаса?!

— Хватит, капитан! — она пришла в себя и натянула край рубашки обратно на плечо. Все-таки она на самом деле чувствовала себя хорошо, и то, что с ней носились, как с маленькой, ее невероятно раздражало. У нее было очень много травм, и никто не считал ее слабой, зачем теперь все это — она искренне не понимала. — Это всего лишь синяк, он будет проходить еще неделю. Когда я стреляла, у меня просто свело руку. Да, плечо иногда ноет, но это не повод нянчиться со мной!

Он вскинул брови, но решил не реагировать на такой выпад в его сторону, понимая, что отчасти она права.

— Хорошо. Сними рубашку и сядь, — она удивленно посмотрела на него. — Сними рубашку и сядь, пожалуйста. Я нанесу мазь, — сказал он и прошел к шкафу, чтобы взять небольшую баночку с лекарством, доставшимся ему от Ханджи.

Леви тянул время и делал вид, что рыщет на полках в поисках нужного средства, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце. Эту девчонку, нет — девушку, невозможно игнорировать. Сколько раз он прятал от самого себя влечение к ней? За последний год она превратилась в настоящую повзрослевшую девушку. Он понимал, что за лицом сильнейшего солдата скрывается умная, преданная, такая нежная к своим близким и такая красивая девушка. Леви все это примечал в ней день за днем, месяц за месяцем, но с настойчивой привычностью отгонял от себя любые проявления чувств. Так проще. Не нужно делать выбор, когда можно просто запретить себе привязываться хоть к кому-то. Идет война. Война — это вся его жизнь. И он знал, что под руку с ней он и покинет этот мир. Вот кто настоящая его спутница в этом жестоком мире. Так он думал много лет. А в этот раз он, кажется, проигрывал сам себе. Не должен, не умел проигрывать, но почувствовал, что сдается. И тот недавний случай в конюшне… не давал покоя его заблудившим мыслям. Он и так уже думал о ней. И тут она со своей открытостью, искренностью, таким красивым голосом, в котором столько всего. Он точно не должен был этого слышать. Видел ли хоть кто-то ее такой? Эрен?

Ах, точно… У нее же есть Эрен.

— Нашел, — Леви повернулся к ней и против воли слегка улыбнулся: Микаса сняла только половину рубашки, стыдливо пытаясь прикрыть себя второй половиной. Взгляд опущен, глаза то и дело робко поднимались на капитана. И да, такую ее тоже редко кто видел, и такая она ему тоже нравилась. Он подошел близко, открыл банку, набрал на пальцы мазь светло-зелёного цвета и широкими движениями нанес ей на плечо, наклоняясь, чтобы снова оценить масштабы кровоподтека.

— Ну и вонь… — Микаса поморщилась, а поймав слегка недоуменный взгляд Леви, внезапно звонко рассмеялась. — Капитан, простите, — она прикрыла ладонью рот.

— Вообще-то, вонь и правда редкостная, — он искренне улыбнулся, скорее ее живым в этот момент глазам, чем противному запаху мази. А пальцы так и застыли на ее коже. Такой нежной и горячей под его рукой. Движимый неудержимым желанием ощутить под этой белой кожей пульсацию крови, он, не отрываясь, провел ладонью к шее и задержал большой палец в районе сонной артерии. Чувствовал, как часто-часто бьется в него кровь тонкой ниточкой, и еле уловимо гладил кожу. Кажется, он не дышал. Разум приказывал остановиться, но сердце вдруг начало стучать как в бешеном загоне, не давая возможности думать.

— К-капитан, — прошептала Микаса. Ее состояние было не лучше. Внезапно кусочки головоломки из взглядов, заботы и внимания, а теперь и такого неоднозначного прикосновения собрались в ее голове: она ему небезразлична. Что?! Она подняла на него широко распахнутые глаза: его губы приоткрыты, в глазах — испуг и что-то еще, чего она пока не понимала. Неожиданно для самой себя чуть наклонила голову в сторону его ладони, все еще лежавшей на ее шее. Большего ему и не требовалось. Чуть надавив пальцами на затылок, он дал ей немое указание встать. А руку так и не убрал. Губы почти на одном уровне, так близко, что ощущалось чужое дыхание. Он поднял взгляд к ее глазам, желая увидеть в них испуг или злость — хоть что-то, что заставит его остановиться прямо сейчас. Но взгляд Микасы устремлен на его губы, на ее лице не читалось даже замешательства, и Леви, видя, как ее рот приоткрылся на вдохе, уже не мог не податься ему навстречу. Мгновение — и их губы нашли друг друга. Микаса откровенно не понимала, какого черта творит, но поцелуй не разрывала, здоровой рукой осторожно обхватывая его предплечье. Леви запустил пальцы в ее волосы, и Микаса почувствовала знакомое тепло внизу живота. На удивление, именно оно вернуло ее в реальность. Она резко отстранилась, прикрывая губы ладонью. Взгляд не знал, за что зацепиться, лишь бы не смотреть на капитана. Он первым вышел из оцепенения, но сказать ничего не решался, пытаясь прочесть ее реакцию.

— Мне… Я, наверное… Мне лучше, наверное, уйти, сэр, — тихо произнесла Микаса то ли утверждение, то ли вопрос и развернулась к двери.

— Стой.

Она замерла, зажмурившись. Хорошо, что он не видел.

— Хотя бы рубашку застегни, — осипшим голосом сказал Леви. Микаса закатила глаза от своей рассеянности и молча начала застегивать пуговицы. Щеки горели от стыда и возбуждения, и она взывала к небесам, чтобы Леви этого не увидел. — Микаса. Зайди к Ханджи за мазью.

Коротко кивнув и не оборачиваясь, она вышла из кабинета.

***

В коридоре Микаса замечает, как дрожат ее руки. Она опирается о стену. Чувствует, что не хватает воздуха, и с силой оттягивает в спешке накинутый шарф от шеи, другую ладонь кладет на лоб.

«Что это? Что только что произошло?!»

Пальцами дотрагивается до губ, прикрывает глаза. Воспоминание о пальцах капитана, зарывшихся в ее волосы, откликается мурашками по всему телу. Ей нужно уйти отсюда, но ноги словно приросли к полу. С усилием она делает шаг и срывается почти на бег. Время обеда, но она никого не хочет видеть, хочет только поскорее добраться до своей комнаты и все обдумать. Капитан ее поцеловал. Сам. Хотела ли она этого? У нее нет ответа. Микаса не понимает, что чувствует.

Стыд? Это точно. Мысль о том, чтобы встретиться с Леви сейчас в столовой заставляет ее встряхнуть головой и ускориться по направлению к спальне.

Страх? Да, она боится своих внезапных и еще необдуманных чувств. Боится реакции своего тела, реакции капитана. Но ведь это он ее поцеловал. Это ведь он смотрел на нее безумным взглядом, и это он задержал свои пальцы на ее коже.

Волнение? Похоже, что именно это чувство сильнее всего ее беспокоит. Там, в его кабинете, она на мгновение почувствовала такое взрослое возбуждение. Всего на секунду подумав, что совсем не хочет отстраняться от его губ. Эти его руки и этот взгляд… Микаса не может признаться себе, что ей… понравилось? Но это же, черт возьми, ее капитан. Их вечно недовольный всем вокруг, строгий и избегающий любых взаимодействий с другими людьми капитан Леви. Она даже представить себе не могла, что он способен на что-то подобное. На чувства. А они ли это? От внезапного осознания она жмурится. Конечно, ведь половина девушек корпуса пожирали его голодными глазами, когда он оказывался рядом. И кто знает, как часто он мог пользоваться своим положением и популярностью? Сколько таких, как она, он так же перецеловал в своем кабинете? Ожидал ли он от нее какого-то продолжения? Удивлен ли, что она ушла? Микасе совсем не хочется соглашаться с этими мыслями, но выходило вполне логично. В груди неприятно защемило. Повернув за угол, она врезается в Армина, который испуганно хватает ее за плечи.

— Микаса? Ты чего? Всё в порядке? — он пытается поймать ее взгляд своими голубыми глазами. Вид растерянной подруги, задумавшейся настолько, что перестала смотреть по сторонам, беспокоит.

— Я… Да. Все хорошо, — она улыбается уголком губ. — А ты чего здесь?

— В столовую иду, вообще-то, — Армин ухмыляется, все еще не понимая, что с Микасой. — А ты разве нет?

— Д-да, конечно. Иду в столовую. Идем, Армин.

Он пропускает девушку вперед, обдумывая ее странное поведение. Взъерошенные волосы, румянец на щеках, растерянный взгляд — все это добавляет вопросов. Всегда внимательный, Армин не привык видеть свою подругу такой несобранной. Однако он понимает, что сейчас не время для расспросов, и просто решает быть повнимательнее к ней. Ее кто-то обидел? Снова Эрен? Или Жан опять надоедал? Хотя она явно шла из офицерского крыла. Неужели капитан ее чем-то расстроил? Армин твердо решает, что ему стоит позже поговорить с ней, ведь он знает, как быстро она может закрыться в своих проблемах, не желая их ни с кем делить.

***

Мысли роем кружились в голове у Леви. Сам факт того, что только что произошло, приводил его в замешательство, а теперь еще нужно было думать, что делать дальше. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как он окончательно осознал свою привязанность к Микасе. Все это время он осознавал, но не принимал. Не соглашался с ней. И вот сегодня он сдался. Проиграл в борьбе с самим собой, практически осязая присутствие старушки-судьбы, которая стояла рядом и сейчас посмеивалась над ним.

Она ответила. Микаса ответила на его поцелуй. Не нагрубила, не ударила, лишь смутилась, покраснев до кончиков ушей. Он вздохнул, прикрыв глаза рукой. Идет война, и он об этом помнил. Каждую чертову минуту помнил. Для любви это не место. И за все время службы он мог по пальцам пересчитать людей, осмелившихся на более-менее серьезные отношения, и никто из них, ни один, не дожил до «долго и счастливо». А про свой личный счет трагических потерь он старался даже не думать. Но… блять. Он не мог перестать о ней думать. Она как заноза, только не под кожей, а в самом сердце, откуда если и доставать, то только со смертельным исходом. Он пытался ее избегать, но как это сделать, когда она в твоем элитном отряде? Он изнурял себя тренировками, взял на себя дополнительные отчеты, чем сильно удивил Ханджи, подолгу стоял под душем, стирая с себя все взгляды и воспоминания за день, а ночью то и дело просыпался из-за недетских снов. Он даже ездил в бордель, хотя ненавидел их всей душой, но и это остужало его только на пару дней.

Черт возьми, он — сильнейший воин! Микаса — такая же. И если допустить, хоть чуть-чуть, хоть на мгновение, что она могла испытывать к нему какие-то чувства, то почему они не могут быть счастливы? Он должен хотя бы знать. Вдруг и для него — отродья из подземелья — есть шанс на что-то, кроме проклятой войны?

Он прикрыл глаза, вспоминая поцелуй. Ее губы на вкус именно такие, как он представлял. Нет. Еще слаще. Еще мягче. Он открыл глаза и перевел взгляд на стул, где висела оставленная ею куртка. Леви протянул руку и дотронулся до воротника. Скользнул ниже, проводя пальцами по нашивке с крыльями свободы. «Свобода» — он ухмыльнулся. Нужно отдать ей куртку, не заставляя возвращаться в его кабинет, если вдруг она этого не хочет. Он снял ее со стула, намереваясь занести в комнату Микасы, пока она обедает.

— Леви, нужно переделать вчерашний отчет, там путаница с цифр… — Ханджи влетела в его кабинет, как всегда, без стука и осеклась на полуслове, обратив внимание на его отстраненный вид. — Эй? Ты в порядке? — она перевела взгляд с Леви на чужую куртку в его руках, потом на открытую банку с заживляющей мазью. — Леви? Ты избил и раздел кого-то из солдат, а потом пытался скрыть преступление с помощью моей мази? — она негромко засмеялась, показательно заглядывая под стол и за штору.

— Давай сюда свои отчеты. И мне надо идти. Давай, выметайся уже, — он раздраженно забрал у нее бумаги, кинул на стол и вышел в коридор.

— Эй, мне, вообще-то, тоже надо идти. Мы идем обедать. Хочешь, чтобы нам не достался пятничный пирог? — подмигнула она ему.

Леви остановился, понимая, что от Ханджи ему сейчас не отделаться: «никаких дел на голодный желудок!» — таков был ее принцип, и мало что могло этому помешать, а придумать на ходу важную причину своего отсутствия в столовой он не смог.

— Леви, чего застыл? Поторапливайся, а то сам знаешь, кто все слопает и не посмотрит, что мы офицеры, — она звонко рассмеялась своей же шутке.

Поджав губы и все еще сжимая в руке чужую куртку, он последовал за своим командиром.

***

В столовой было шумно и весело. По помещению разносился запах свежей выпечки. Настроение у всех было приподнятое: на завтра было выдано много увольнительных, и солдаты обсуждали, куда и каким составом отправятся отдыхать на два дня. Невиданная щедрость со стороны командования. Девчонки рассчитывали пробежаться по магазинам, парни, закатывая глаза, хором выдавали: «скучно-о-о» — и зазывали всех в кабак.

— Мы с вами каждый день едим в одном помещении и за одним столом, зачем нам на это тратить еще и выходной? — засмеялся Армин.

— Армин, дорогуша, а ты хоть раз был в таком заведении? — Конни не желал отступать. — Нам ведь даже ночлег организовали! Грех не воспользоваться ситуацией и не напиться, — последнее слово он решил произнести чуть тише. — К тому же, там будут танцы! Саша, покажем класс этим городским неудачникам? — Конни игриво посмотрел на подругу, которая в ответ засмеялась, показывая большой палец. Остальные тоже засмеялись, предвкушая веселье. Микаса лишь вежливо улыбнулась, ковыряя вилкой в тарелке: развеяться не помешает.

В столовой резко стало тихо, когда в помещение вошли Ханджи и Леви. И если Ханджи вполне могла разделить общее веселье, то с капитаном шутить никто не рисковал: одного его тяжелого взгляда хватало, чтобы все замолкли и вернулись к еде. Леви стрельнул глазами к столу, где сидели ребята из бывшего сто четвертого, заметил не поднимавшую взгляд Микасу и нахмурился. Они прошли к офицерскому столу и принялись за обед. Потерявшись в своих мыслях, Леви не сразу услышал Ханджи.

— Так чья это куртка-то, мистер Грубиян? Кого ты раздевал в своем кабинете? — ей в последнее время тоже приходилось тяжело, слишком много ответственности легло на ее плечи, и только в компании своего близкого друга она позволяла себе расслабиться.

— Ничья, — Леви поднял на нее глаза.

Точно. У него с собой куртка Микасы, которую неплохо было бы отдать, но смущать ее при всех не хотелось.

— Ха, конечно, — она обвела взглядом столовую: все солдаты были одеты по форме. Ханджи даже чуть поникла, как вдруг заметила Микасу, разговаривавшую с Эреном. Без куртки. — Нашла! Микаса!!! — она звонко крикнула через всю столовую, замахав рукой. — Подойди к нам, пожалуйста!

Микаса поднялась из-за стола и нерешительно двинулась в сторону офицеров. Леви же зло смотрел на болтливую подругу, сжимая кулак под столом.

— А говорил, ничья, — ухмыльнулась Ханджи, как вдруг ее глаза округлились, и она стала серьезной. — А что Аккерман делала в твоем «всемвходзапрещенподстрахомсмерти»-кабинете?

— Не твое дело. Мазь на столе не видела, что ли?

— Вот как…

— Командир Зое, — Микаса подошла и отдала честь.

— Вольно, Микаса, — Ханджи перевела взгляд на Леви.

— Ты забыла у меня, — он протянул ей куртку, стараясь выглядеть непринужденным. Краем глаза он заметил удивленные взгляды ее друзей, наблюдающих за этой сценой. — В следующий раз постарайся не разбрасываться вещами.

Микаса пролепетала что-то между «спасибо» и «извините» и поспешила уйти прямиком из столовой, не попрощавшись с друзьями, в то время как Ханджи выразительно посмотрела на Леви, подняв брови.

— В следующий раз?

Леви на это лишь закатил глаза, заставляя себя не подорваться с места и не уйти вслед за Микасой.

***

Из столовой Микаса поспешила в свою комнату. До вечерней тренировки с новобранцами было еще несколько свободных часов, которые она хотела провести в одиночестве. Чувство смущения не прошло, а поток несвязных мыслей никак не покидал голову. Войдя в спальню, она аккуратно повесила куртку на стул, обвела взглядом комнату и поморщилась, увидев танцующие пылинки в солнечном луче, пробивающемся сквозь занавеску. Она вздохнула, подумав, что стоит затеять уборку. Микаса распахнула окно, впуская свежий весенний воздух, и отправилась за принадлежностями. От мыслей у нее слегка разболелась голова, и она подумала, что уборка ее немного отвлечет или, хотя бы, поможет разложить по полочкам всю ситуацию. Когда она вернулась, то у дверей ее ждал Армин.

— Ты затеяла уборку? Я пришел с тобой поговорить, но, если ты занята… — он выжидающе посмотрел на нее. Микаса мгновение колебалась, но потом мягко улыбнулась ему, подумав, что компания Армина ей не повредит.

— Да, нужно провести влажную уборку. Ты мне не помешаешь. Проходи, — она кивнула ему на дверь, и они зашли в комнату. Она закатала рукава рубашки, повязала платок и начала протирать пыль. Армин сел на кровать.

— Может, тебе помочь? Твоя рука…

— Уже не болит, — бросила она через плечо. — Что-то случилось? Ты хотел поговорить.

— Да… Я просто хотел удостовериться, что с тобой всё хорошо. Ты выглядела растерянной и какой-то… грустной. Извини, если лезу не в свое дело, но мне важно знать, что ты в порядке. Ты была у капитана, я видел, как он разговаривал с тобой в столовой. Он за что-то отчитывал тебя?

Армин был не из тех, кто оставит своих друзей наедине с их мыслями, и Микаса об этом знала. Может, до Эрена ему пока не удавалось достучаться, но ее он в состоянии вывести на разговор. Она это ценила. Пусть она привыкла разбираться со своими проблемами сама, она также знала, что именно Армин всегда сможет подобрать нужные слова и дать хороший совет.

— Да. Я была у капитана, — она ненадолго замолчала, разглядывая тряпку в своей руке. — Он помог обработать мне плечо какой-то новой мазью, которую взял у Ханджи. — Микаса подняла взгляд на Армина, внимательно ее разглядывавшего.

— Ты ведь не поэтому была такой напуганной, когда столкнулась со мной в коридоре?

Микаса помедлила, кусая губы. Она, может, и не хотела бы делиться своими переживаниями ни с кем, но молодое девичье сердце просто-напросто требовало хоть с кем-то это обсудить. Саша не подходила для этой цели — она точно разболтала бы многим, а Армин вполне мог подойти на эту роль. Она глубоко вздохнула и на выдохе быстро произнесла:

— Капитан меня поцеловал.

Казалось, глаза Армина стали больше раза в три. Такого не ожидал даже он: понимал, что вряд ли она так расстроилась из-за рядовой взбучки, даже если она имела место быть, но о таком развитии событий он даже не подумал. За все время службы внимательный Армин никогда не замечал от капитана никаких проявлений романтических чувств к своим сослуживцам, и уж точно не к Микасе, к которой он был порой даже излишне строг.

— Поцеловал? В смысле? Почему?

— Почему? — Микаса не знала, засмеяться ей или схватиться за голову. Если бы у нее был ответ?!

— Ой, ну… Просто взял и поцеловал? А ты…

— А я… — она отложила тряпку, села рядом с Армином и снова стала кусать губы. — Я, кажется, тоже его поцеловала.

Сказав это вслух, она тут же зажмурилась, закрыв лицо ладонями. Куда уж больше, но глаза Армина стали еще огромнее, выражая искреннее удивление.

— Ты — что?! — воскликнул он, но быстро взял себя в руки, отмечая, что и без его эмоций подруге нелегко. — Микаса… а ты… этого хотела?

— Я не знаю, Армин, — сказала она тихо, убирая руки от лица и поднимая взгляд на парня. В глазах стояли слезы, щеки раскраснелись. — Все произошло так быстро — я не успела об этом даже подумать.

Легкий ветер из открытого окна всколыхнул занавеску. Дождь давно закончился, тучи разошлись, пропуская в комнату теплые солнечные лучи. Армин и Микаса несколько минут сидели молча, затем он взял ее руку в свою и тихо спросил:

— Ты что-то чувствуешь к нему? Какие чувства ты испытала, когда это произошло?

— Это было… волнительно, — она свела брови и сжала губы в смущении. — Я… Я боюсь того, что почувствовала. Я этого не ожидала, но капитан вел себя… странно. Он… — Микаса опять закрыла лицо свободной ладонью. — Он как будто хотел этого… Но это какой-то бред! Почему я? А вдруг он просто хотел… воспользоваться положением?

— Микаса, — Армин ободряюще сжал ее ладонь, — не знаю, что чувствует капитан, но все это так неожиданно. И он точно не из тех, кто поступает необдуманно, — он помолчал, гоняя мысли в голове. — А ты… хотела бы… чтобы этот поцелуй повторился?

— Нет! — она распахнула глаза. — То есть… Наверное, нет. И… Эрен… — добавила она шепотом, умоляюще глядя на Армина.

— Я лишь пытаюсь помочь тебе разобраться в чувствах. В том, чего ты хочешь. Ты дорога мне, так же, как и Эрен. И я знаю, что ты что-то испытываешь к Эрену, но то, как он себя ведет… Его сейчас никто не понимает. Он то приближается к нам, то старается отстраниться. И я знаю, как тебе тяжело от этого. Тяжелее, чем всем нам. Он прекрасно знает, что ты всегда воспринимала его больше, чем просто брата. Знает, но только отталкивает тебя. Ты должна подумать об этом. Я не знаю о его чувствах к тебе, не знаю, есть ли они и насколько сильны, но я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Я не говорю о том, что ты сейчас же должна броситься на шею первому, кто откроется тебе, будет ли это капитан или любой другой парень, солдат или мирный гражданин… но ты не должна всегда оглядываться на Эрена. Это твоя жизнь, Микаса. И я прошу: что бы ни происходило дальше, не забывай думать о себе.

Микаса смахнула слезу тыльной стороной ладони и крепко обняла Армина. Идеальный солдат, смелая духом. Даже если кто-то беспокоился о ней, то все равно не решался заглянуть в душу… побыть на ее стороне, отталкиваемый ледяным взглядом самоуверенности. И только Армин, дорогой милый друг детства, видел в ней простую девчонку, с мечтами, погребенными глубоко под тяжестью непосильной ноши пережитых испытаний. Ну почему же Эрен не может быть таким? Она будет защищать его до последнего вздоха, будет рядом, что бы ни случилось. Но Армин прав: она не может жить только ради него. И Микаса вдруг почувствовала, что ей не стыдно. Кажется, именно это терзало ее сильнее всего. И от мыслей о том, что она может себе позволить жить, не оглядываясь на первую любовь, тело покрылось мурашками.

— Спасибо тебе, — тихо произнесла Микаса.

— Тебе стоит поговорить с капитаном. Не знаю, что между вами происходит, но не нужно избегать его из-за этого. Тем более, что все равно не получится, — он ухмыльнулся. — Ведь завтра он едет с нами в город.