Повторяется твое имя,

Превращаясь в мой хриплый лай

Леви медленно поднимает тяжелые веки. Перед глазами чьи-то ноги. Сил поднять голову и выяснить чьи, нет. Снова закрывает и открывает глаза. Кажется, между этими простыми действиями проходят часы. Он косит взгляд влево и смутно видит силуэты Арлерта, Спрингера и Блаус. Слышит судорожные рыдания последней. Опять прикрывает глаза. Справа, совсем близко, ощущает чей-то сдавленный всхлип, слышит тихое «ну как же так». Ясно, это Жан. В груди давит, к горлу подступает горькая тошнота. Леви протяжно и шумно выдыхает. Сколько они уже летят? Он не помнит даже, как оказался здесь, кто его привел и усадил на пол. В памяти только ее испуганный взгляд и кровь. Жгучая боль бьет в виски, и он жмурится.

— Леви… — Ханджи садится слева и кладет руку на его плечо. Говорит шепотом, голос дрожит. — Леви.

Он поворачивает к ней голову, смотрит стеклянными глазами.

— Почему ты не дала ее забрать? — спрашивает сиплым голосом. Он знает почему. Чтобы спасти остальных. Чтобы спасти его, потому что это была его пуля. И она знает, что он это понимает, поэтому молчит. Внутренности будто кто-то скручивает узлом по живому, и Леви надавливает ладонью на живот, пытаясь унять пытку.

— Хочешь воды?

— Нет, — он не хочет воды, он хочет умереть.

Наконец, поднимает голову и видит сидящего прямо напротив Эрена. Его лицо залито слезами, но он не издает ни звука, только смотрит, не отводя взгляда. Леви смотрит в ответ, не моргая. Ему не нужны его слова, чтобы понять, о чем тот думает. Невидимая натянутая струна между ними лопается, и Эрен начинает говорить.

— Это не она должна была погибнуть.

Леви не отводит взгляд.

— Вы должны были ее защитить, капитан.

— Эрен, перестань, — цедит сквозь зубы Жан.

Леви продолжает смотреть.

— Она умерла вместо вас.

Губы Леви бесконтрольно приоткрываются, переставая тянуть воздух. Глаза же неподвижно продолжают смотреть.

— Ненавижу, — мычит Эрен через сжатую челюсть, скривив в презрении лицо. — Ненавижу! Почему все, кто вас окружает, погибают?! Чем вы лучше их?! Чем, капитан?! — он переходит на крик, слезы снова льются из глаз.

— Я сказал, перестань, Эрен! — Жан подскакивает к нему и хватает за рубашку. — Чего ты добиваешься? Думаешь, он не знает?! Думаешь, ему не больно?! — Эрен дергает Жана за рукав, вынуждая того опуститься перед ним на колени. Эрен тут же виснет на его шее в неконтролируемом рыдании, Жан крепко обнимает сжатыми кулаками в ответ, глотая собственные слезы. — Я не могу… Я не могу поверить. Этого не должно было случиться… Микаса, — глотая части слов вопит он в плечо Жана.

Леви, потеряв зрительный контакт с Эреном, лишь откидывает голову на стену, снова прикрывая глаза.

***

Замок встретил их ярким огнем заката и летней зеленью, быстро погружаясь в состояние горечи от утраты, когда солдаты вокруг начали узнавать, что произошло. Леви стоял на крыльце, не в силах войти. Мимо то и дело проходили люди, бросая на него сочувствующие взгляды. Спустя примерно полчаса он увидел перед собой Армина.

— Сэр… — он осторожно дотронулся до его руки. Его губы дрожали, но он старался держаться. — Позвольте, я провожу вас. Вы уже так долго здесь стоите. Капитан… слышите меня?

Леви перевел на него пустой взгляд. Этому мальчишке бы самому кто помощь оказал.

— Я сам дойду.

Леви медленно прошел в здание и двинулся в сторону своего кабинета.

Сто тринадцать шагов и поворот. Прикрыл глаза. «Леви, если мы не перестанем целоваться в коридорах — нас заметят!».

Еще двадцать шагов до лестницы. «Аккерман, я, кажется, ясно дал понять, что наказание Йегера не изменится от того, что ты будешь за него просить».

Тридцать четыре ступеньки наверх. «Капитан, вас зовет командор Смит, попросил меня вас найти».

Шестьдесят шагов до следующего поворота. «Капитан Леви, я хотела извиниться за тот случай».

Еще двадцать три шага до первого окна. «Микаса, через полчаса жду тебя на тренировке».

Десять шагов до двери в кабинет, и он перестал дышать. «Я же сказал тебе не приходить сюда».

Еще десять ударов сердца до рабочего стола. «Дай сюда руку, посмотрю. Ты забыла, как ножом пользоваться, бестолочь?».

Провел рукой по столу. «Леви, ты устал, отложи отчеты до завтра, у тебя уже глаза закрываются».

Обернулся на диван. «Ну почему так долго? Иди сюда, я соскучился».

В спальню зайти не решился. Медленно сел на свое место за столом. Взгляд упал на чернильную кляксу, оставленную Микасой перед отъездом. Встал, достал тряпку, намочил водой из кувшина и вернулся к столу. Пятно, ожидаемо не оттиралось. Леви в порыве злости схватился за стол и оттолкнул его в сторону, отшвырнул тряпку и направился из кабинета к Ханджи.

***

— Войдите, — ответила Ханджи на стук и обернулась от окна к двери. Ее вид был потерянным и разбитым. — Леви? Проходи, садись.

— Не хочу.

— Как скажешь. Леви… я не знаю, что сказать. Мне так жаль…

— Не стоит. Прекрати. Я пришел узнать, сколько нужно времени, чтобы подготовить корабль к отплытию.

— Ну, у нас нет своих кораблей, а зачем… — она осеклась на полуслове. — Леви, что ты задумал?

— Мы должны вернуться за ней.

— Что? Что ты…

— Мы должны забрать ее домой.

— Леви… некого забирать, Микаса… погибла, прости, — ее голос сорвался на последнем слове.

— Ты этого не знаешь.

— Нет, я знаю. И ты знаешь. Ты сам все видел. После таких ранений не выживают. Отрицание не меняет правды, как ни больно это признавать. Прошу присядь, давай поговорим, я принесу нам чай.

— Мне не нужен чай. Если она погибла, мы должны забрать ее тело. Ты не имела права… оставлять ее там.

— Леви, ты не…

— Это уже неважно. Мы должны вернуться и забрать ее.

— Мы не можем, — твердо ответила Ханджи, начиная уставать от его упрямства, хотя и понимала причину такого поведения. — Уверена, на Хизуру с ней достойно попрощаются. Прости, мы не можем возвращаться за каждым погибшим солдатом…

— Погибшим солдатом? Она для тебя просто погибший солдат? — его подбородок задрожал. — Всего лишь… Микаса? Она погибла вместо меня.

— Это не так. Пожалуйста, постарайся понять, — она подошла к Леви, в ее глазах стояли слезы. — Это не твоя вина.

— Не моя вина, но моя проблема, — он закрыл глаза, восстанавливая дыхание и резко меняя тему разговора. — Дай мне отпуск.

— Отпуск? Куда ты собрался?

— Какая разница, Ханджи. Просто… дай мне несколько дней. Я не могу здесь находиться.

— Х-хорошо. Только не уезжай далеко. И не сегодня — уже ночь.

Он кивнул и, не прощаясь, вышел.

Леви вернулся к себе. Боль в голове усилилась, он вдруг почувствовал невероятную усталость, стоя у входа в спальню. Сжал ручку двери, косясь на диван, но через мгновение все же решительно надавил на нее и вошел. Не глядя по сторонам, разделся и ушел в душ. Стоя под потоком воды, он закрыл глаза и сразу увидел в памяти образ Микасы: подходит к нему с радостной улыбкой, щеки румяные, бусинки в заколке звонко перестукиваются друг с другом.

«Потанцуешь со мной?»

Леви зажмурился, паника завладела его телом, не давая дышать, заставляя согнуться пополам. Не рассчитав вес тела, его сильно увело вперед, и он упал на кафель, ударяясь бедром. Так и остался сидеть, подставив лицо под воду. Ком в горле перекрыл воздух, и Леви, разозлившись, резко поднялся и вернулся в спальню. Оделся и подошел к окну. Проклятая луна все также освещала комнату, и Леви дернул занавеску, желая избавиться от этого света, но в секунду передумал: Микаса любила смотреть на нее.

Он коротко выдохнул и опустился на пол, опираясь спиной на кровать. Казалась, каждая частица воздуха в комнате шептала ему о Микасе, сдавливая все тело, намереваясь разорвать сердце. Воспоминания о ее смерти царапали череп изнутри, посылая все новые волны боли. Леви повернулся боком и вдавил лицо в покрывало.

— Прости меня, — произнес вслух шепотом.

Потом окинул взглядом комнату, словно ждал ответа. Но не ощутил ничего, кроме своей пронзительной дрожи, и ничего не увидел, кроме разбитых теней от луны, уродливыми фигурами покрывающих стены. Он судорожно задышал и зажмурился. Еще через несколько минут усталость взяла свое, и Леви уснул беспокойным сном, сидя на полу.

***

Он вздрогнул и проснулся, разбуженный очередным кошмаром, что терзали его всю ночь. В окно светило солнце, заставляя щурить глаза. Солнце. День снова сменил ночь, принося новую порцию отчаяния. Леви скинул с себя покрывало, которое ночью стянул с кровати, и потер затекшие ноги. Он стал медленно собираться в дорогу, складывая немногочисленные вещи в дорожную сумку. Пройдя через слишком тихий для этого часа замок, он вышел на улицу и направился к конюшне. Внутри, около загона с лошадью Микасы, увидел Жана. Тот стоял, склонившись над ограждением.

— Капитан? — Жан поднял на него опухшие от слез глаза. — Как вы?

Леви чуть заметно свел брови к переносице и одарил того то ли осуждающим, то ли сочувствующим взглядом. Каждый раз за эти несколько дней на вопрос «как вы» хотелось или вмазать по морде, или разрыдаться. Ничего из этого он делать не стал, просто прошел к своей лошади и стал молча готовить ее к поездке. Жан отвернулся, понимая, что капитан не настроен разговаривать. Он и сам не собирался выворачивать душу, заговорил только из вежливости. Хотя кому она нужна, когда ничего нет, кроме удушающей боли? Он погладил Нимфу по шее и произнес дрогнувшим голосом:

— Я скучаю по ней.

— Я тоже, — тихо сказал Леви, хотя Жан и не ждал ответа.

Их взгляды встретились на секунду, и оба тут же отвернулись друг от друга. Внезапно Леви почувствовал острую боль в желудке, на лбу выступила испарина, а волоски на коже встали дыбом. Он ощутил во рту горький привкус желчи и выскочил на улицу, движимый резким приступом тошноты. Согнувшись у угла конюшни, он пытался вывернуть и без того пустой желудок. Едкая слизь неприятно драла горло, заставляя слезиться глаза. Через несколько минут мучений он достал платок, чтобы вытереть рот, выпрямился и облокотился на доски.

— Капитан, вы в порядке?

— Похоже, что я в порядке? — ответил Леви, прислоняясь затылком к стене.

Жан встал рядом с ним, опустив голову. Закусил губу, опять глотая слезы. Плакать надоело, но каждая мысль о Микасе отзывалась невыносимой мукой. Каждое место здесь, каждый предмет, каждый человек: все напоминало о ней.

— Знаешь, — подал голос Леви, продолжая смотреть в небо, — я постоянно слышу ее. Так ярко звучат ее слова нашего последнего разговора. Совсем рядом. Вот здесь, — он потер пальцами лоб, — в моей голове. Даже сейчас.

Он прикрыл глаза, и Жану на мгновение показалось, что тот прислушивается к чему-то. Леви оттолкнулся от стены и ушел, не оборачиваясь.

Через несколько часов Леви был у ворот дома Марии. Он до конца не понимал, что привело его сюда, но ему до невозможности хотелось уехать из корпуса, хотелось где-то спрятаться, притвориться, что ничего не произошло. Только вот, стоя у входа, он наконец-то осознал, что от себя не спрячешься. Он даже замешкался, раздумывая, не стоит ли уехать отсюда и просто завалиться в ближайший кабак, когда калитка распахнулась, и Леви увидел перед собой ту самую милую старушку, чья забота когда-то ощущалась такой родной.

— Леви? Здравствуй, дорогой, проходи, ты один? — она, как обычно, улыбнулась и посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли еще гостей.

— Добрый день, Мария. Да, я… я могу снять у вас комнату на пару дней?

— К-конечно, ну ты давай, проходи, — она подтолкнула его вперед. — Могу предложить тот же домик.

— Это было бы замечательно, — ответил он равнодушно. Она слегка нахмурилась и молча проводила его к дому.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она, отдавая ключ.

— Нет, благодарю, — ответил Леви, изобразив подобие улыбки.

Мария ушла, оставив одного, но уже через час вернулась, застав его сидящим на крыльце перед домом. Он сидел сгорбившись, облокотившись локтями на колени, сцепив ладони. Челка закрывала глаза, и Мария не могла видеть выражения его лица, но теперь еще яснее ощущала, что у него что-то случилось.

— Леви… что у тебя стряслось, милый?

Он сильнее сжал свои пальцы и через минуту поднял на нее глаза, полные невыплаканных слез.

— Да что же это… — Мария охнула и приложила руку к губам, садясь рядом. — Что произошло? Почему ты приехал ко мне? Так внезапно и… один? Леви?

Он повернул к ней голову. За пределами корпуса еще никто не знал о смерти известной разведчицы. Наверное, даже королеве не успели доложить. Стоило ли сейчас терзать эту добродушную старушку такой новостью? Но Леви всем сердцем желал утешения. Он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, ищущим материнской ласки в минуты, когда огромный жестокий мир, словно злобный хулиган, снова решил избить его в подворотне.

— Вчера мы вернулись с миссии из-за моря, — он помедлил, прежде чем продолжить, пытаясь унять бешеный пульс. — Та девушка… Микаса… погибла, — добавил он шепотом, закрывая глаза ладонью, желая спрятать наконец-то полившиеся слезы.

Мария вскинула руки к груди, в шоке открыв рот, глаза моментально увлажнились.

— Как же это… — она притянула его к себе, и Леви уткнулся в нее лбом. Он перестал себя сдерживать и его плечи стали бесконтрольно содрогаться в рыданиях. — Бедный… бедный мой мальчик. Тише… тише, милый, — Мария ласково гладила его по спине, прикасаясь губами к макушке и не сдерживая своих слез.

— Не могу… я больше не могу, — хрипел он сквозь слезы. — Как теперь… я больше так не могу.

— Не говори так, дорогой, — успокаивала его Мария. — Посмотри на меня, — Леви поднял голову, и она положила ладонь ему на щеку, заглядывая в глаза. — Ты такой сильный. И храбрый. И у тебя большое сердце, хоть и раненое. Уверена, эта девочка любила тебя так же сильно, как и ты ее. Тебе нужно жить ради нее, ради вас двоих. Она бы, несомненно, этого хотела. Ты же понимаешь это?

Леви слабо кивнул и откинулся спиной на дверь, поспешно вытирая слезы.

— Я не смог, — он отстраненно посмотрел на вишневые деревья перед ними, а Мария сжала его ладонь своей рукой. — Не уберег ее.

***

Поместье Адзумабито, тремя днями ранее.

— Больше мы ничего не можем сделать, Госпожа Киеми. Ей повезло, что сердце не задето, но легкое сильно повреждено. Не уверен, что оно сможет восстановиться. К тому же, у нее сильная лихорадка — сейчас все зависит от того, хватит ли у девочки сил справиться с жаром. Прошу меня простить, но мой прогноз все еще остается неблагоприятным.

— Благодарю вас за помощь, Мистер Сато. Думаю, мне стоит пригласить Господина Сэймэя как можно скорее.