Он понимал, что происходит, что обязан прибыть на Феззан по первому требованию Его Величества и принять наказание, но гордости Ройенталя претило быть обвинённым в том, чего он не совершал. Его дурная репутация и гибель Лютца нисколько не облегчали положение. Кайзерин почти всегда правильно понимала его реальные стремления…
Нет, полностью рассчитывать на это не стоит. Даже благосклонность Лоэнграмм имеет пределы. Нужно что-то ещё. Возможно, стоит перевести часть императорского гнева на своих противников, желающих возвести на престол кронпринцессу Грюневальд.
Ройенталь прекратил перебирать доступные варианты, оценивая перспективность идеи.
Появляется шанс убрать поднадоевших представителей старой аристократии, которые всеми силами замедляют реформы. Одновременно это даёт преимущество Кайзерин, разделяющей его отношение к пережиткам гольденбаумовской эпохи.
Убить двух мух одной хлопушкой? (1)
Отличная мысль.
Однако…
Его вызов с «Тристана» не был принят связистами на «Брунхильде». А позже пришло это йотуново письмо-приказ, выдержанное в предельно холодном тоне. Требование объясниться доконало окончательно.
— Прежде всего, — вспылил он, взлетая как подстреленный с кресла, — почему я должен объясняться неистово и раболепно?!
На лице верного Бергенгрюна было яркими красками прописано искреннее сочувствие.
— Это смехотворно! — он опустился обратно, чувствуя облегчение от выхода злости. — Я должен был воевать за Кайзера до сего дня для того, чтобы получить вот это? — вопросил мужчина опуская кулаки на злосчастное требование на официальном бланке, отягощённом размашистой подписью.
— Ваше высокопревосходительство… — тихо произнес заместитель, моля не говорить лишнего, сфера конфиденциальности несовершенна.
Ройенталь уже спокойнее поставил локти на стол и ненадолго задумался.
— Я не буду оправдываться перед моим императором. Вассалу естественно так поступить. Я не против — стать изменником, но не оказаться изменником без всякого участия с моей стороны.
Он стискивает зубы, невольно вспоминая:
— Если у вас есть и твердое решение победить меня, — спокойная насмешка и редкая проницательность выбивают из колеи.
Маркиз Райнхард фон Лоэнграмм вновь предстаёт перед глазами своего вассала образцом самообладания, как будто не он пару недель назад больше всего напоминал сломанную куклу. Между тем мягкий, немного вкрадчивый голос продолжает говорить, срывая все покровы с намерений Ройенталя.
— Вы можете бросить мне вызов в любой момент, когда захотите, — тонкие губы складываются в лёгкую улыбку, заставляющую на мгновение подумать о сомнительном юморе на грани фола, но в глазах…
Фригг и Фрейя, какой придворный шаркун сказал, что они голубые? Они прозрачные, с отблеском оружейной стали десантного ножа или шпаги, по слухам бывший фон Мюзель — известный при дворе дуэлянт, попортивший немало дворянских шкур, посмевших заикнуться о сомнительной природе благорасположения Кайзера к брату фаворитки. Пристальный изучающий взгляд ранит не хуже бритвенно острого лезвия. Стоящий навытяжку перед экраном видеосвязи адмирал на мгновение застывает, успевая обдумать множество неприятных вещей, и покорно склоняет голову, молясь, чтобы это было всего лишь нелепая ошибка. Недопонимание.
— Вы, должно быть, шутите.
Бергенгрюн, испросив позволения, тихо выходит, когда его вызывают на мостик. Оскар остаётся один.
Через полчаса на личный коммуникатор дозвонился Мюллер. Ройенталь в очередной раз получил подтверждение тому, что адмирал «Рейхсрадио» ни на секунду не порывал с военной разведкой. Иначе как бы он смог отправить вызов на отключенное устройство?
— Гросс-адмирал Ройенталь, вы уже видели… — бойко начал Нейхард, внимательнее всмотрелся в выражение лица генерал-губернатора и сменил пластинку. — Значит видели и даже имели дурость поверить официальной бумажке, отправленной по не самым защищённым каналам правительственной связи.
— Что вы хотите этим сказать, генерал-адмирал? — нахмурился гросс-адмирал, решив спустить на этот раз вопиющую наглость младшего по званию.
— Не совершите ошибок — выйдете из этого беспрецедентного скандала без потерь, гросс-адмирал, — хмыкнул Железный щит, — Главное поймите, дворянская гордость не всегда уместна. Особенно когда провокация рассчитана не на вас. Не забудьте про Трюнихта.
— Я понял вашу позицию, генерал-адмирал Мюллер, — кивает генерал-губернатор, и тот сразу отключается.
«Тристан» держит курс на Хайнессен, придётся немного задержаться в столице Новых Территорий.
***
По прибытию в размещённую в отеле «Эуфония» резиденцию Ройенталь вызывает на аудиенцию в полдень главу Управления по гражданским делам Юлиуса Эльсхаймера и Иова Трюнихта на пять часов. До первого визита он разбирает остатки срочных дел и приказывает подготовить распоряжение о назначении Эльсхаймера временно исполняющим обязанности генерал-губернатора на время его отсутствия.
Гражданский чиновник в кабинете долго не задерживается. Герр Эльсхаймер деловит, практичен и не испытывает любви к пустым разглагольствованиям. Он безропотно принимает известие об увеличившейся грузе обязанностей и после короткого обсуждения графиков продовольственных поставок, уходит к себе.
Вернувшийся Бергенгрюн явно полон решительности. Понимая это, генерал-губернатор задаёт запоздавший по времени вопрос, продолжая прерванный разговор:
— Кстати, Бергенгрюн, что вы намерены делать?
— Что вы имеете в виду, Ваше высокопревосходительство? — играет непонимание стоящий перед ним адмирал.
— Если вы намерены остаться верным Кайзера, вы должны убить меня прямо тут, — улыбаясь предлагает Оскар, сейчас он понимает страсть Лоэнграмм к игре на грани допустимого, это действительно очень увлекает. — Иначе я стану опасен для него. Нет, похоже, уже стал.
— Для меня существует лишь один образ действий, — твёрдо чеканит слова заместитель. — явиться к Кайзеру вместе с вами безоружными, и сказать Его Величеству, что вы не принимали участия в этом заговоре.
Так уж и не принимал, доказательства уже попали к Мюллеру, а что знает Рейхсрадио — знает весь адмиралитет. Остаётся надеяться, что только профессиональные соображения и потенциально вражеская территория останавливают самого молодого генерал-адмирала от подобного шага.
— Бергенгрюн, я уже был однажды под подозрением в измене моему Кайзеру, — отвечает Ройенталь и жёстко продолжает. — Второго раза я не желаю! Его Величество, вероятно, чувствует то же самое.
— Неважно, второй раз это или третий, до тех пор пока обвинения безосновательны, вы должны пытаться разъяснить Кайзеру это недоразумение, — яростно протестует против подобного наплевательского отношения к своей судьбе Ханс-Эдуард. — Для этого вам не следует жалеть усилий.
Оскар переплетает пальцы рук и даёт волю своей усталости, переставая поддерживать безукоризненно прямую осанку.
— Адмирал Бергенгрюн, я не намерен встречаться с Его Величеством безоружным. Но по пути туда, и даже до нашей встречи, можете ли вы со всей определённостью заявить, что я не буду убит?
Офицер потрясённо охает от осознания. Ройенталь на верном пути, немного театральности не помешает.
— Военным министром или вице-министром внутренних дел? — безжалостно заканчивает генерал-губернатор. — Мое имя в черном списке гросс-адмирала Оберштайна. Я совершенно не в состоянии вынести мысль о смерти в подобной манере, которую будут высмеивать все грядущие поколения, — он отводит взгляд в сторону и продолжает. — Я мог бы… В любом случае, то, что я оказался на этом пути, наверняка спланировано замаскированным под человека паразитом, которого в столице называют вице-министром внутренних дел!
— Но!.. — пытается возразить подчинённый и умолкает, когда генерал-губернатор останавливает его жестом.
— Неважно, даже если на самом деле это не правда. Это то, что я думаю, так что позвольте мне продолжить этот путь. Я бы не возражал проиграть такому художнику тактики, как Ян Вэньли, но было бы нелепо, если бы мерзавец посадил меня на цепь, где бы я гнил до конца своих дней.
Ройенталь умолкает, изображая задумчивость, и Бергенгрюн не решается помешать. И переводит тему:
— Что сейчас делает Трюнихт?..
Оставшиеся два часа до самой неприятной встречи из всех возможных проходят тихо. За двадцать минут до назначенного срока, гросс-адмирал уведомляет Мюллера о своей готовности выполнить их соглашение. Излишне пронырливый бывший председатель Верховного Совета ССП вальяжно заходит в кабинет представителя Кайзера как к себе домой. Он одет в гражданский костюм имперского покроя и ведёт себя так нагло и уверенно, будто это не он сдал Хайнессен и весь Союз Свободных Планет прорвавшемуся к вражеской метрополии объединенному флоту Двойной звезды. Изучая светящуюся самодовольством холеную морду политика, Оскар невольно задаётся вопросом почему его Кайзерин решила оставить эту мразь в живых.
— Как поживаете генерал-губернатор? — с порога нарушает протокол эта мразь. — Я слышал это неотложное дело.
— Я хочу чтобы вы кое-что сделали, — он продолжает сидеть, демонстрируя откровенное пренебрежение вояки к презренному чиновнику. — Хочу чтобы вы были полезны для меня.
— Буду счастлив послужить вам, чем смогу, — подобострастно глядит тот.
— Ясно.
Имперский офицер и дворянин может позволить себе смотреть свысока на стоящего перед ним человека. Как на незнающего своего места простолюдина, предателя своей страны и просто грязь. Гросс-адмирал спокоен и сосредоточен как и всегда во время боя. Политик же лучится лживой доброжелательностью, отработанными за годы карьеры жестами и мимикой стараясь расположить к себе.
— К слову, вы бы выступали примерно так, верно? — Ройенталь встаёт и поворачивается спиной, подходя к огромному панорамному окну. — Мол, причина того, что вы действовали таким прискорбным образом…
Теперь нужно добавить в голос откровенной издёвки. Да, это откровенно топорная провокация, но даже она вполне может дать нужный отклик. Это стекло отлично отражает обстановку сзади, поэтому ему хорошо видно, как перекосило бывшего демократа.
— …была в том, чтобы поощрять полезное развитие республиканской демократии, то есть, чтобы послужить предупреждением последующим поколениям.
— Как блестяще с вашей стороны, адмирал флота, — довольно кланяется быстро взявший себя в руки Трюнихт.
Генерал-губернатор недовольно морщится. Обратились к нему по республиканскому аналогу звания. Если бы эти слова не произносились бы на альянсиш, он бы уже получил повод сыграть оскорбленную гордость.
— Счастлив, что вы разглядели мои истинные намерения.
— Что?! — Оскар охотно даёт волю своему раздражению, судя по радостному блеску глаз оппонента, реакцию он выбрал правильную.
Что за день? Столько возможностей немного расслабиться — хоть выделяй красным маркером в календаре.
— Я пошутил, — и улыбка такая добрая, ласковая, так и хочется съездить по ней кулаком. — Я не намерен становиться мучеником. Мои последние действия были, к сожалению, направлены исключительно на мое собственное благополучие.
Хорошо, но пока недостаточно, поэтому Ройенталь раскручивает плодотворную тему дальше.
— Вы видите каково мне, — он опускает голову, пряча глаза. — В соответствии с традициями абсолютной монархии я, подвергаясь незаслуженным обвинениям, вынужден усмирять свою гордость и склоняться перед Кайзером в ожидании бесславной смерти. Интересно, есть ли место подобным трагикомедиям в демократии, которой вы себя посвятили?
— Демократия вовсе не так уж замечательна, — снисходительно, точно ментор нерадивому ученику, поясняет политик. — Поглядите на меня, адмирал флота, такой, как я, может захватить власть и заставить других жить или умирать, как ему заблагорассудится. Разве это не порок демократии?
— Странно. Вы говорите так, будто ненавидите её. Вы хотели власти, и чтобы получить желаемое, использовали все возможности демократической системы, не так ли? — возражает генерал-губернатор. — Разве не она была вашим лучшим благодетелем? В таком случае, не стоит плохо говорить о ней.
— Если самодержавие даст мне власть, которой я желаю, то именно оно станет моим следующим благодетелем, — цинично заявляет Трюнихт. — Тогда я посвящу себя абсолютной монархии с ещё большей искренностью чем демократии.
— Только не говорите, что желаете пост премьер-министра от Его Величества, — насмешливо бросает Оскар и оборачивается лицом к посетителю.
— Если того пожелает Кайзер, — с лицемерной скромностью подтверждает тот.
— И так же, как вы заставили зачахнуть Союз Свободных Планет, вы намерены довести до истощения династию Лоэнграмма? — в последнее слово он вкладывает все остатки зависти и злобы. — И чтобы это сделать, вы безусловно позволите себя использовать Культу Земли?
В серых глазах полыхает откровенная радость человека, почувствовавшего подобного себе. И тут же сменяется такими же искренними удивлением и возмущением. Попался. Ройенталь обещает себе при первой же возможности выпить с Миттельмайером, чтобы окончательно стереть дружеским общением эту поганую грязь с души.
— Нет, это я их использую, — хвастливо объявляет бывший председатель Комитета. — Я использую всё, что могу. Религии, политические системы, Кайзера, что угодно! — он широко раскрывает руки. — Да, да, даже Лоэнграмма, против которого вы восстали.
Разноцветные голубой и карий глаза зло сощуриваются, но гросс-адмирал терпит, давая моральному ублюдку увязнуть ещё глубже.
— Этого мальчишку, который, как бы он не был талантлив, как человек далёк от совершенства. Что касается заносчивой «гениальности» белокурого сопляка, — вдохновенно поносит Кайзерин своим грязным языком Трюнихт, под скрип зубов. — уверен, она вас тоже раздражала!
Ройенталь молниеносно срывается с места, и с силой оттолкнувшись от пола, легко перемахивает узкий, не то, что роскошные дубовые образцы имперского размаха и монументальности, стол местного производства.
Иов Трюнихт в хорошей форме, вот только обязательную срочную он отслужил в глубоком тылу, ему не нужно было, сдавать предельно жёсткие физические нормативы и десантную подготовку в кадетском корпусе, драться против превосходящих числом солдат Союза на Капче-Ланке и выходить без доспеха с одним табельным пистолетом против вооруженного до зубов командора Рыцарей Розы (2). Поэтому когда на него с разгона налетает тяжёлое тело не растерявшего навыки тренированного десантника, он не успевает ничего осознать. Распахивая двери, в кабинет вламываются крепкие парни в черной форме. Генерал-губернатор встаёт, словно ненароком пробивая коленом поддых, и политик валится в обморок.
— Заприте эту помойную крысу, в допросную — он брезгливо вытирает руки платком и поправляет съехавший плащ.
***
Он возвращается в сознание, когда его окатывают потоком ледяной воды. Трюнихт отфыркивается и пытается шевелить руками, но те прочно зафиксированы за спиной. Путы перетягивают кровоток, и кисти постепенно немеют. В глаза бьёт слепящий свет, за которым можно различить только смутные очертания мужского силуэта. Он промаргивается, ускоряя адаптацию к изменившемуся освещению.
— Не слишком ли сильно вы били? Он только сейчас очнулся, — недовольно тянет мужской голос на диалекте Торнуссена.
— Он просто слабак, — отвечает из густой темноты генерал-губернатор. — Крыса уже вполне может отвечать на вопросы, так что давайте не будем задерживаться.
— Вы хоть понимаете, что это преступление? — осторожно интересуется Иов. — Хватать честного госслужащего и бить его.
От сидящего напротив человека в ответ раздаётся громкий хохот.
— За оскорбление Его Величества, вас вполне могли убить на месте, — охотно поясняет незнакомец. — вы бы не выстояли против вооруженного офицера.
— Ну, что ж, вы так, — отработанное выражение сочувствия мгновенно прилипает к лицу. — Вам ведь тоже не по нраву этот высокомерный сопляк, сходящий с ума при слове «война».
Глаза уже привыкли к темноте, и за направленной в лицо лампой различаются черты лица наивного провинциала в гражданском.
— Гросс-адмирал, — обращается незнакомец к всё ещё невидимому Ройенталю. — вы так до конца жизни будете оправдываться по бездоказательным обвинениям
— Гражданин Трюнихт, — оставляет подколку без ответа представитель Лоэнграмма. — нам нужна вся информация о ваших контактах с терраистами и Адрианом Рубинским.
— О, так вам нужны мои знания, — он доволен, источник ценных данных щепетильные офицеры Нойе Рейха трогать не будут. — Я не могу открыть их вам прямо сейчас, давайте сначала договоримся.
— Кто будет договариваться с преступником? — деланно удивляется сидящий напротив, пока со стороны генерал-губернатора раздаётся презрительный хмык. — когда у нас есть сыворотка правды, и право её применить.
Проигравший Трюнихт скрипит зубами, понимая, что придется принимать условия противника. Сыворотка правды не совершенна. Её работа полна побочных эффектов. Она предназначена для получения ответов, и тех кто задаёт вопросы редко интересует сохранение здоровья допрашиваемого.
Но терраисты… Только из-за них, по приказу Лоэнграмма спалили в термоядерном огне целую планету, родину человечества. Верные своему монарху имперцы сделают всё, чтобы добраться до покусившихся на жизнь их идола.
Чёртов Ройенталь. Он сильно недооценил этого хитрого выродка, умело сыгравшего самовлюблённого и запредельно честолюбивого вояку, способного лишь на силовые действия. И кто его сообщник? Он шпарит на чистейшем альянсиш без столичного говора с примесью лязгания рейхсшпрахе, столь характерного для уроженцев Галактического Рейха.
— Вы готовы отвечать? — холодно осведомляется незнакомец привычными движениями подготавливая записывающую технику и бумажный протокол.
— Да, — а, что ещё ему остаётся делать.
— Итак, вы Иов Шарль Трюнихт, 445-го года рождения?
— Да, господин…
— Нейдхарт Мюллер, — представился ещё один адмирал белобрысого мальчишки, — Когда на вас вышли представители Культа Земли?..
—…Ну вот, видите, это совсем не страшно, — улыбается Мюллер, подписывая протокол.
Трюнихт чувствует себя полностью выжатым. Нейдхарт Мюллер невероятно дотошен и зануден, досконально выспрашивая все детали. Политик даже начинает путаться, с головой увязая в постоянно повторяющихся вопросах и непонятных перескоков с темы на тему. У него есть все основания предполагать, что небольшие ухищрения по сокрытию некоторых незначительных подробностей успеха не возымели. Неожиданно бульдожья хватка так просто выглядящего, совсем молодого для своего высокого звания, человека заставляет нервно ёжиться, когда в памяти всплывают сплетни о военном министре и шефе Военной полиции.
Гросс-адмирал тоже вносит свою лепту в допрос, неожиданно задавая свои совершенно бессистемные вопросы. Военные работают на редкость чётко и слаженно, потроша его память, как любопытный ребёнок — плюшевую игрушку. Вот только Железный щит Мюллер и Грозовой орёл Ройенталь в разы опаснее.
— И что со мной будет дальше?
— Вас переправят на «Тристан», — отвечает генерал-губернатор. — Генерал-адмирал, вы?
— Да, меня вызвал Главнокомандующий, — подтверждает он. — «Парсифаль» сейчас на орбите Феззана, могу ли я рассчитывать на ваше гостеприимство?
— Да, я распоряжусь.
***
— По Хайнессену распространяются слухи о желании генерал-губернатора Новых Территорий поднять мятеж против Его Величества, — ровным тоном зачитывал оперативную сводку офицер перед экраном терминала межсистемной связи.
— С вашей лёгкой руки, не правда ли? — улыбнулся его командир.
— Это же ваш приказ, — пожал плечами подчинённый. — Гросс-адмирал Ройенталь похоже решил проявить здравомыслие. Вы были правы, этот аргумент стал решающим. Мы взяли бывшего председателя по обвинению в оскорблении Его Величества. Действия Ройенталя были весьма показательны. Он якобы случайно нокаутировал Трюнихта. Не то, чтобы я это не одобрял…
— Вот только для Ройенталя это не случайность, а преднамеренное действие. В принципе, и я, и вы на его месте бы тоже не удержались от физических способов вразумления идиота, — подхватил мысль старший по званию.
— Новость уже гарантированно должна дойти до сочувствующих мятежникам на Изерлоне. Я позволил себе немного развить ваш план, запустив сплетни о планах военного министра по полному выкорчевыванию инакомыслия у бывших республиканцев в лучших традициях Династии Гольденбаумов и о том, что две крупнейшие оппозиционные группировки решили временно сплотиться вокруг генерал-губернатора. Слив подходящей дезинформации уже произведён.
— Когда по вашим расчетам отреагирует наследник Яна Вэньли? — сложил руки на груди гросс-адмирал, после того как обдумал дополнения.
— Новости с Хайнессена должны дойти уже на этой неделе. Ещё две-три на проверку, я планирую их ускорить, чтобы не было времени на раздумья. И с вероятностью свыше девяноста шести процентов они нарушат Балаатское перемирие, — удовлетворённо доложил офицер.
— Великолепно.
— Осмелюсь сообщить вашему высокопревосходительству, что адмирал Грильпальцер может доставить немало проблем.
— Талантливый навигатор из подчинённых покойного Ренненкампфа расследовавший произошедшее в системе Гандхарвы? — недоумённо уточнил командир. — И что он такого совершил?
— Он едва не совершил подлог, пытаясь выставить виновником гросс-адмирала Ройенталя. В результате его действий могла быть скрыта роль терраистов в этом деле.
— Доказательства?
— Уже в пути.
— Хорошо, но я не ожидал подобного от такого одарённого адмирала. Он мог далеко пойти. Кайзер не простит ему подобного.
— Продолжайте контролировать ситуацию. До следующего сеанса связи.
***
Нейдхарт Мюллер выключил компьютер и энергично растёр ноющие виски перед тем как перейти к распечатанным отчётам своего флота. Ставя визу на сформированном его штабом плане учений, он предвкушал возвращение на свой новенький «Парсифаль».
Жизнь после перевода из разведки в боевые подразделения Рейхсфлота к радости склонного к всевозможным авантюрам бывшего атташе била ключом. И даже не по голове. Хотя, при Вермиллионе и по ней тоже.
Райнхард фон Лоэнграмм упорно собирал вокруг себя всех мало-мальски талантливых людей, не взирая на их тараканов вроде крайне прямолинейных атак и неумения отступать Биттенфельда, истребительской удали Кемпфа, нескрываемой страсти к сбору предметов искусства и собственному творчеству штабиста Меклингера, запредельной циничности Оберштайна, пополнения коллекции компромата и неистребимых дознавательских рефлексов у Кесслера, склонности Айзенаха постоянно молчать и изъясняться исключительно жестами даже в самой горячке боя, собственнической ревности и честолюбия Кирхайса, слабой контролирумости и чрезвычайно развитым навыкам влипать в истории Двойной звезды. Все эти люди помимо талантов имели ещё и чувство собственной важности, подкрепляемой обманчивой неопытностью и вполне реальной импульсивностью гросс-адмирала Лоэнграмма, что с лёгкой руки сговорившихся адмирала Ройенталя и генерал-адмирала Кирхайса вылилось в попытку подчинить маркиза интересам штаба.
Выстрел Ансбаха доказал, что Лоэнграмма они знали совсем плохо. Кроме того ещё был не согласный с их планами Оберштайн, записавший всё что происходило в тронном зале покорённой крепости Гайерсбург и решивший сдать всех, кроме только-только присягнувшего Фаренхайта, генерал-адмирал. В результате всей этой истории даже без давления Его Подколодия большинство однозначно приняло главенство двадцатилетнего Главнокомандующего, отчётливо понимая, что другого командира, способного простить подобное, не найти. Самым меньшим за покушение на жизнь гросс-адмирала была вечная ссылка на фронтир со срыванием знаков различия перед строем, лишением всех наград и положенных по закону пенсии и льгот. Но не надо думать, что будущий Кайзер был воплощением милосердия. Взрослеющий на глазах мальчишка великолепно понимал необходимость сочетать кнут и пряник.
И в тоже время у адмиралов штаба теперь уже полновластного регента при малолетнем Эрвине-Йозефе оставались свои интересы. Порывистый и склонный к прямолинейности Биттенфельд сошёлся с более осторожным Фаренхайтом, составив эффективную боевую связку. Меклингер наводил мосты с Валеном, Лютцем и Кесслером. Крепость дружеских уз Двойной Звезды рушилась на глазах, и причиной тому были поступки Ройенталя. Поэтому Миттельмайер, постоянно пытаясь ограничить выходки приятеля, искал поддержки у самого Мюллера и остальных ярко выраженных сторонников Лоэнграмма. Единственным большим исключением в складывающихся альянсах был стремительно растущий в званиях Оберштайн. Под его руку ушел бывший подчинённый липштадцев Антон Фернер и на этом все закончилось.
Оберштайна не любили все. Слишком он был иным. Даже чужим. Шантаж заложниками, запись атомной бомбардировки Вестерланда, практически каждое его предложение шло в разрез с кодексом чести офицеров Рейха. Адмиралы бы не отказались объединиться чтобы свалить его, но за ним грозно маячила облачённая в белый плащ фигура премьер-министра и Верховного Главнокомандующего.
После гибели Кирхайса все ярче стали проявляться странные взаимоотношения Ройенталя и Лоэнграмма. Похоже покойный фаворит служил либо сдерживающим, либо отвлекающим фактором, скорее всего верными были оба варианта. Сюзерен и раньше выделял разноглазого адмирала на фоне остальных. Сходство мышления, одинаковое происхождение и ярко выраженные стратегические и тактические таланты. Назначение на должность начальника штаба, а потом и Ставки было очевидно для всех. Вот только малозаметные для не посвященного попытки приблизить и одновременно оттолкнуть в эту картину совершенно не вписывались. Одновременно Ройенталь как маятник колебался между верностью и собственными амбициями. И то и другое, было выражено слишком ярко, что быть адекватной реакцией. Нейдхарт аккуратно вызнавал подробности, вот только детали головоломки упорно не состыковывались, давая понять, что в решении отсутствует её ключевая часть.
Что-то точно знал Оберштайн. Вот только делиться с остальными своими соображениями, если те не имели прямого отношения к судьбе Рейха, он бы не стал никогда. Приходилось продолжать копать в одиночку, и вот тогда, он окончательно объединился с переживающим за друга Миттельмайером, которого тоже сильно смущали непонятки в поведении Ройенталя.
Анализировать мотивацию гросс-адмирала было гораздо проще чем сюзерена. Общими усилиями они вычислили одно из ключевых событий.
Похищение маркизой фон Бенемюнде сестры Лоэнграмма. У «Ромео-после-шести» был шанс отличиться и получить благосклонность графини Грюневальд. Но честолюбивый офицер и известный ценитель женской красоты полностью проигнорировал общепризнанную красавицу и отдал все лавры спасителя императорской фаворитки Кирхайсу. После долгих размышлений, сопровождавшихся вычерчиванием сложных логических схем, они сошлись на том, что кто-то из представительниц прекрасного пола сумел впечатлить неприступного адмирала.
Начался поиск подходящих кандидатур, большую часть которых пришлось вычеркнуть. Дочь Франца фон Мариендорфа вполне бы подошла, если бы знакомство не произошло бы после драматичного спасения Аннерозе фон Грюневальд.
С чего бы вдруг после третьей бутылки неожиданно коварного креплёного вина всплыла кандидатура Его Величества Райнхарда фон Лоэнграмма, восстановить уже не смог бы даже самый нестандартно мыслящий аналитик. Почти что идеальная кандидатура, если бы Кайзер оказался женского пола, но ведь это полный абсурд, как и лживые измышления пропагандистов Союза об кровожадности Лоэнграмма. Вот только такая мысль в раскрепощённых алкогольными парами мозгах двух адмиралов надолго не задержалась. Додуматься до истины под влиянием момента они смогли. И, впечатлённые результатом мозгового штурма, Мюллер с Миттельмайером оставили эту идею до лучших времён — нужно было в очередной раз планировать кампанию против, окопавшегося на Изерлоне, Яна Вэньли.
Одним словом новый виток его военной карьеры поводов для скуки и уныния не давал. Генерал-адмирал закончил с документами и, вызвав временно приставленного к нему адъютанта, велел тому отправить их на «Парсифаль».
— И ещё, Кнаппель, проводите меня в зал связи.
В небольшом зале Нейдхарт, отпустив молодого капитан-лейтенанта, тщательно проверил помещение на наличие прослушивающее аппаратуры. И вручную ввёл по памяти двадцати семизначный код. Конечно экран сканера был чище свежевыпавшего снега, но он решил не рисковать и отправил шифровку на серый адрес.
Они поверили.
Первого декабря 800-го года Космической эры или второго года от коронации Райнхарда фон Лоэнграмма имперский флагманский линкор «Тристан» вошёл в систему Феззана.
___________________________________________
(1) — «Убить двух мух одной хлопушкой» — всё равно что «двух зайцев одним выстрелом». Только по-немецки.
(2) — Рыцари Ордена Розы (розенриттеры) — личный состав элитного десантно-абордажного полка Союза Свободных Планет. Эмигранты и потомки эмигрантов из Галактического Рейха.