Про таких, как Вэй Усянь, говорят: «впервые запев, поразил людей». За довольно короткий срок он заручился поддержкой многих Богов, а после — своих последователей. По рекомендации Се Ляня Вэй Усянь сам построил свой первый храм, чтобы смертные хотя бы узнали о его существовании. В конце концов, при жизни в той части континента, где властвовали Боги, никто не знал ни о Вэй Усяне, ни о Старейшине Илина.

В тот день, когда Се Лянь предложил построить собственный храм, Вэй Усянь расхохотался — подобная выходка была вполне в его стиле.

За прошедшие тринадцать лет Бог Истины и Знаний снискал множество последователей, большинство из которых были учениками и судьями. Торговцы также возжигали для него благовония, в молитвах просили подкинуть идей для развития своего дела.

В Небесной столице Вэй Усяню дали титул (точнее, он сам себя так нарёк) «Старейшина знаний», в народе же его прозвали Богом с мечом и книгой. С мечом, потому что, несмотря на свою специализацию, он избавлял земли от различных тварей.

Немногим меньше тысячи храмов было построено в его честь. В тех, что богаче, стояли статуи Вэй Усяня в полный рост: в одной руке меч, в другой — книга, а на губах лёгкая улыбка. В менее состоятельных храмах чаще встречались картины с изображением хмельного улыбчивого мужчины в вальяжной позе с кувшинами вина в руках.

Естественно, Вэй Усянь спустился с Небес в облике простого смертного и добросовестно вещал истории о собственной жизни. Мог ли он не упомянуть свою страсть к добротному вину?

Старейшина знаний, верно, был единственным во всей поднебесной Богом, которому в качестве подношений приносили вино! Даже Се Лянь в своё время поразился до глубины души, в то время как Хуа Чэн одобрительно хмыкал.

Вэй Усянь вновь сыскал поклонниц и даже поклонников: не зря он числился на четвёртом месте в списке лучших молодых господ. Как смертные узнали о его истинном облике? Конечно, и в этом деле Вэй Усянь постарался! Раз уж начал себя прославлять, к чему останавливаться?

Талант к рисованию пригодился как нельзя кстати. В своём первом храме Вэй Усянь повесил собственноручно нарисованный портрет.

В Небесной столице для нового Бога также был построен храм, вот только большую часть времени он проводил либо в Призрачном городе, надоедая Князю Демонов, либо в странствиях по новым неизведанным землям. В храме на Небесах было слишком одиноко и скучно, — Вэй Усянь этого даже не скрывал — поскольку за все тринадцать лет не появилось ни одного человека, которому он смог бы довериться и поднять для службы на Средние Небеса.

Однако каждый раз, стоило Богу Знаний и Истины подняться на Небеса, вся столица сотрясалась под натиском неумолкающего шума — Вэй Усянь устраивал грандиозные попойки, которые сам гордо называл светскими беседами.

Небесный совет (что появился после свержения Цзюнь У), состоявший из шести Богов Войны и одной Богини Литературы, не противился этим попойкам. Некоторые представители совета и вовсе были частыми участниками «светских бесед» — Пэй Мин и Лин Вэнь до сих пор не пропустили ни одну.

«Вино имеет потрясающее свойство развязывать язык, — с хитрой улыбкой и совершенно пьяный отвечал Вэй Усянь на вопросы Се Ляня о том, зачем он спаивает Богов. — К тому же пьянки — это весело».

Хуа Чэн непроизвольно кивал в надежде, что Вэй Усянь этого не запомнит в силу опьянения, но всегда стойкий к алкоголю Бог запоминал и впоследствии частенько дразнил Князя Демонов. Последний, к слову, постоянно грозился переломать ему ноги за подобную дерзость.

Так и прошло тринадцать лет, прежде чем Вэй Усянь услышал зов. Нет, он и раньше его слышал: первые годы после смерти многие заклинатели и вероятные последователи дьявольского культа пытались призвать его душу. Однако если раньше это ощущалось назойливым щекотанием в области груди, то в этот раз Вэй Усяню показалось, что его душа действительно готова вырваться из тела.

Вэй Усянь как раз выпивал вино в Доме Блаженства в компании Се Ляня и Хуа Чэна, когда сердце словно попыталось вырваться из груди. Кувшин с вином выскользнул из ослабших рук, и только благодаря рефлексам Князя Демонов фарфор не разбился вдребезги.

— Что случилось? — обеспокоенно вскинулся Се Лянь, поражённый резкой сменой настроения друга.

— Душу… Как будто кто-то пытается вырвать душу… — Вэй Усянь зашёлся в кашле, с благодарностью принимая стакан воды.

— Заклинательский мир вновь вспомнил о великом и ужасном Старейшине? — лениво протянул Хуа Чэн, который без зазрения совести уже успел опустошить кувшин Вэй Усяня.

— Сейчас не похоже на прошлые разы — в этот раз заклинание кажется очень сильным, — Бог хмуро наблюдал, как его вино бессовестно выпивают, и пытался игнорировать отчаянный зов.

К огромному сожалению Вэй Усяня, вредный червячок совести на этот раз ковырял особо яростно, а чутьё кричало: «Не смей убегать!»

Вэй Усянь досадливо цокнул и послушно поднялся, поймав удивлённый взгляд Се Ляня.

— Ты пойдёшь?

— Ага, — слегка напряжённо буркнул мужчина на подходе к ближайшей двери. Иногда божественные инстинкты с особым усердием стучали по его вискам так, что игнорировать их было невыносимо. — Это больше похоже на молитву, чем на простой призыв, а я Бог добросовестный.

Пришлось приложить усилие, чтобы побороть лёгкое опьянение и сосредоточиться на голосе. Воображение подкинуло несколько размытых картинок с примерными координатами. Совсем скоро на двери оказалось идеальное заклинание Сжатия тысячи ли. Вэй Усянь довольно хмыкнул — за такое количество странствий он освоил его лучше всех жителей Небесной столицы.

— Моя духовная сеть всегда открыта, — напоследок напомнил Се Лянь. Эти слова помогли Вэй Усяню почувствовать себя увереннее. Он улыбнулся:

— Ха-ха, чувствую, совсем скоро в ней раздастся мой крик о помощи.

Прежде чем ступить за дверь, Вэй Усянь стал невидимым для смертных. Он вышел в пыльном покосившемся сарае, заваленном всевозможным хламом. На полках даже оказалось несколько слабеньких талисманов, отпугивающих духов.

Его сердце в предвкушении — а, может быть, и в страхе — ускорило ритм.

Дверь неожиданно распахнулась, впустив тучного юношу. Лицо его исказилось злобой. Он резко дёрнулся вперёд, но Вэй Усянь ловко отпрыгнул в сторону, избежав столкновения. Незнакомец потянулся к тем самым талисманам и с остервенением разорвал, а следом разломал и другие артефакты, которые выудил из глубины хлама.

— Этот ублюдок Мо Сюаньюй! — с ненавистью прошипел юноша противным голосом. — И как только он посмел пожаловаться матушке на меня?

— Младший господин Мо! — с улицы донёсся крик. — Мы нашли Мо Сюаньюя!

— Отлично! Давно ему не надирали зад! — юноша с презрением отбросил пришедшие в непригодность артефакты.

Вэй Усянь праздно наблюдал за неприятным типом, устало вздохнул и вышел из сарая. Тратить время на мелких отбросов не хотелось. Следовало скорее найти источник зова, ибо боль уже добралась до головы.

Представшая местность была незнакома Вэй Усяню, хотя, конечно, за тринадцать лет многое могло поменяться. Небольшая деревушка оказалась на удивление тихой — широкую улицу заполняло множество различных лавочек, но почти все они были закрыты. Задумавшись об этом, он заметил висевшие на дверях талисманы, отгоняющие духов.

— Уже темнеет, быстро домой! Иначе тебя сожрут твари! — позвал мальчишка из-за порога невысокого дома, и на его окрик сразу же отозвалась маленькая девочка.

Вэй Усянь сразу догадался, что деревня с большой вероятностью страдает от нападок тёмных тварей. Стоило разобраться с этим, если другие заклинатели до сих пор не помогли жителям деревни, однако в первую очередь Вэй Усяню хотелось разобраться с первичной причиной его появления здесь.

Зов в голове становился громче и яснее, без труда угадывалось направление, где находился источник. Вэй Усянь послушно следовал за своими чувствами и запоздало обнаружил, что юноша из сарая следует прямиком за ним. Старейшина вскинул брови, на всякий случай проверив свою невидимость, но его вдруг осенило.

Он пропустил толстяка, шедшего в сопровождении двух юношей, и сразу же пошёл следом. Как Вэй Усянь и предположил, троица двигалась точно в том направлении, где находился источник зова.

Вскоре они добрались до большого, но на вид заброшенного дома. Толстый юноша пинком распахнул дверь, махнул рукой и приказал сопровождающим разгромить всё вокруг. Вэй Усянь протопал внутрь лачуги и шокировано замер, наткнувшись на безвольное тело, лежащее на полу в центре кровавого магического круга.

— Хватит притворяться мёртвым, Мо Сюаньюй!

Толстяк с размаху пнул тощего юношу. Тихое шипение разнеслось по комнате, и Вэй Усянь облегчённо подумал: «Живой!».

— Неужели ты забыл, на чьей земле живёшь?! — завизжал толстяк подобно свинье, заставив поморщиться даже слуг. — Чью еду ты ешь?! Чьи деньги тратишь?! Что такого, если я возьму пару твоих вещичек?! Все они изначально принадлежат мне!

С каждым вопросом толстяк всё сильнее и сильнее пинал безвольного юношу, которому хватало сил только на то, чтобы закрывать голову руками.

— Как ты только посмел пожаловаться матушке и отцу? Думаешь, такому отбросу как ты кто-то поверит?! — продолжал орать юноша до тех пор, пока к нему не приблизились слуги.

— Молодой господин, мы всё разрушили, как вы и приказали.

— Уже? Почему так быстро?

— В этой лачуге почти ничего нет, — презрительно хмыкнул слуга, по виду имевший особое положение среди остальных.

Толстяк мерзко рассмеялся, с кряхтением присел на корточки подле Мо Сюаньюя и грубо схватил того за грязный хвост. Слабый юноша вынужденно поднял голову, и Вэй Усянь, наконец, смог разглядеть причудливое лицо: бледное как мел с асимметричными яркими румянами на впалых щеках. И взгляд. Живой, яростный, переполненный ненавистью.

— Скажи, — толстяк сильно дёрнул юношу за волосы, так, что их лица оказались на расстоянии вытянутой ладони, — ты такой гордый, потому что несколько лет совершенствовал тело и дух? Неужели забыл, как тебя вышвырнули из ордена подобно беспородному псу?!

Ответом на этот словесный понос послужил кровавый плевок прямиком в рожу так называемого молодого господина. Толстяк заверещал громче прежнего и отвесил Мо Сюаньюю настолько сильную пощёчину, что у того хлынула кровь из носа.

— Ублюдок!

Молодой господин отшвырнул юношу, словно безвольную тряпицу, и ещё несколько раз пнул, прежде чем направиться к выходу. Уже на улице он приказал слугам охранять дверь, чтобы Мо Сюаньюй до конца месяца просидел в заточении.

Сам же Мо Сюаньюй продолжал лежать на полу, пустым взглядом уставившись в потолок. Кровь из носа, наверняка, затекала прямиком в глотку и совсем скоро вызвала бы тошноту. Однако юноша нашёл в себе силы перевернуться, подняться на колени и отчаянно ударить кулаком в пол.

Вэй Усянь поморщился. Тело Мо Сюаньюя выглядело весьма слабым, поэтому такой удар вполне мог переломать пару костяшек.

— Почему… — из уст юноши вырвался тихий всхлип, за которым последовали самые настоящие слёзы. — Почему ритуал не сработал? Я сделал что-то не так? Неужели я действительно настолько бездарный?!

Мо Сюаньюй зашёлся в истерике, продолжив разбивать кулаки в кровь.

Вэй Усянь больше не мог оставаться простым наблюдателем. Благодаря магическому полю он убедился, что именно Мо Сюаньюй пытался призвать его: однако выбранный им способ оказался довольно радикальным.

Прежде чем снять невидимость, Вэй Усянь изменил свою внешность. В его коллекции хранилось порядка пяти оболочек и десятки нарядов, над которыми он усердно корпел несколько месяцев.

На этот раз Старейшина решил использовать образ двадцатилетнего мужчины с хитрыми голубыми глазами и высокой переносицей. В этом образе он особенно гордился аккуратной родинкой под нижней пухлой губой.

Вэй Усянь отбросил за плечи длинную небрежную косу с вплетённой в неё алой лентой и поправил бордовый пояс, повязанный поверх чёрной туники с широкими рукавами, но узкими запястьями.

На тунике переливались вышитые тонкими линиями лотосы, ткань свисала почти до самой земли, но благодаря прорезям по бокам никак не стесняла движения. Свободные чёрные штаны были заправлены в кожаные сапоги с заострённым носом.

В целом на взгляд Вэй Усяня этот образ идеально подходил для одного из последователей Старейшины Илина, поэтому, прочистив горло, он отошёл к двери и снял заклинание невидимости.

— Так это ты пытался призвать Старейшину Илина? — невзначай бросил Вэй Усянь, словно они с Мо Сюаньюем уже давно вели беседу.

— Кто здесь?! — юноша подобно забитому псу отскочил в угол и во все глаза уставился на незнакомца. — Только что я ведь… К-как ты тут оказался?!

— Обойти тех идиотов на пороге не составило труда. Вот, держи, — Вэй Усянь протянул перепуганному Мо Сюаньюю чистый платок и для убедительности вскинул брови, — у тебя кровь.

Юноша с сомнением посмотрел на протянутую руку, но доброжелательная улыбка Вэй Усяня совсем чуть-чуть придала уверенности, поэтому он быстро выхватил платок и приложил его к носу. Мо Сюаньюй скептично осмотрел симпатичного мужчину в дорогих одеждах, вскинул бровь, словно сомневался в реальности происходящего, и с насмешкой спросил:

— И что же красавчик вроде тебя делает в моём доме? Неужто я, наконец, умер и вижу прекрасный сон, в котором дождался своего драгоценного небожителя, спустившегося с Небес?

— А?.. — Вэй Усянь неловко рассмеялся, удивившись такому точному сравнению. — Какой же из меня небожитель, ха-ха. Кстати, у тебя получился замечательный магический круг! Если бы не одно значительное «но», ты бы смог провести удивительный ритуал!

— Какое «но»? — возбуждённо выпалил попавший на уловку Мо Сюаньюй, вот только сразу же отдёрнул себя. — Стоп! Откуда ты знаешь, что я хотел призвать Старейшину Илина?

— «Но» заключается в том, — заговорщицки прошептал Вэй Усянь, опустившись на корточки возле сжавшегося юноши, — что у самого Старейшины нет никакого желания возвращаться в мир смертных!

Недавно напряжённый Мо Сюаньюй теперь, после слов Вэй Усяня, разочаровано опустил плечи и с недовольством уставился на странного незнакомца.

— Как будто у него был бы выбор! — обиженно буркнул юноша, заставив Вэй Усяня поражённо замереть. — Ритуал пожертвования тела не предоставляет свирепому духу возможность выбора. Если сказали прыгать в тело, он обязан прыгнуть и выполнить условия сделки!

Вэй Усянь с пару минут смотрел на по-детски надутого юношу, но вдруг не выдержал и засмеялся в голос. От смеха заболел живот, а на глаза выступили слёзы. Вэй Усянь даже не пытался сдерживаться, так что спустя несколько минут в комнату вбежали слуги, что сторожили вход.

— Кто ты такой?! Как ты попал сюда?! — один из мужчин замахнулся длиной палкой, однако Вэй Усянь плавно обогнул его, подставив подножку. Второй слуга полетел следом.

— Не вырубишь их? — как бы между прочим поинтересовался Вэй Усянь у развеселившегося Мо Сюаньюя. — Боюсь, меня могут за это наказать.

Просить дважды не пришлось. Пока слуги путались в собственных одеждах благодаря Вэй Усяню, Мо Сюаньюй подхватил ранее сломанную шкатулку и со всей силы ударил ей по головам мужчин. Когда два тела безвольно рухнули в центр бывшего магического круга, Мо Сюаньюй с удовольствием пнул их.

— Так на чём мы там остановились? — словно ничего не случилось, Вэй Усянь направился к выходу, поманив взбалмошного юношу за собой.

— Ты нёс какую-то чепуху про ритуал пожертвования тела.

Сначала Мо Сюаньюй помедлил, но почти сразу кивнул, будто решил что-то для себя, и невозмутимо поддержал беседу. На ходу он ловко переделал растрепавшийся хвост, кое-как отряхнул чёрные одежды и открыто начал рассматривать Бога.

Вэй Усянь весело хмыкнул: «Нравлюсь?» — и в ответ получил абсолютно честное «да», заставившее его вновь расхохотаться.

Перед тем, как двинуться в город, Вэй Усянь заставил Мо Сюаньюя умыться, а потом помог обработать порезы на руках, которые заметил совершенно случайно. Он вдруг с сомнением посмотрел на юношу и резким движением распахнул его одежды на груди, обнажив свежие раны.

— Неужели ты так отчаялся, что даже готов истязать собственное тело и пожертвовать его человеку, которого совсем не знаешь?

— Да что ты знаешь обо мне, — Мо Сюаньюй покраснел точно юная госпожа, попытался поправить одежду, но Вэй Усянь только сильнее распахнул халат. Юноша кокетливо хихикнул: — Неужели хочешь сотворить со мной всякие непристойности? Впрочем, ты довольно красив, так что я совсем не против.

— Ох уж это молодое поколение, совсем никакого уважения и даже толики благодарности по отношению к взрослым! — наигранно проворчал Вэй Усянь, чтобы подыграть флирту неопытного юноши.

— Не похоже, что ты старше меня, — голос Мо Сюаньюя смущённо дрогнул, стоило Вэй Усяню дотронуться до воспалённой кожи. Вскоре все раны были обработаны.

— О, я мог бы тебя удивить, — Бог шутливо подмигнул, выпрямился и протянул руку Мо Сюаньюю, чтобы помочь встать.

— Ах, неужели ты действительно бессмертный небожитель, спустившийся с Небес спустя сотни лет?

— Ах, малыш Мо, только не спеши влюбляться в меня! Боюсь, меня не привлекают мужчины, так что мне бы не хотелось разбить твоё хрупкое сердце, — совершенно искренне заверил Вэй Усянь, однако тут же хихикнул, заметив разочарованное лицо симпатичного юноши.

— Но ты уже его разбил!

— Тогда я помогу тебе добиться справедливости и наказать обидчиков, чтобы загладить свою вину!

— И как же ты собираешься это сделать? — Мо Сюаньюй окинул своего нового знакомого очередным скептичным взглядом и сложил руки на груди, всем видом показав своё недовольство к пустым речам.

— Я тебе расскажу, но сначала ты поведаешь мне свою историю и ответишь на один вопрос.

— Какой вопрос?

— Хочешь отомстить за унижение? — Вэй Усянь впился в Мо Сюаньюя пронзительным взглядом, словно хотел заглянуть прямиком в его истерзанную душу.

— Хочу! — выпалил юноша и, поддавшись порыву, схватил Вэй Усяня за предплечья.

— Тогда живи. Стань достойным заклинателем, докажи, что все они были неправы.