— Портреты Старейшины Илина! Всего пять за один и десять за три!

По маленькому городу, по улицам которого сновали толпы оживлённого народа, разносился звонкий мужской голос. Лань Ванцзи праздно взглянул на мужчину, разодетого в одежды заклинателя, и досадливо подумал, что придётся припугнуть шарлатана, продающего бесполезные бумажки под видом настоящих заклинательских талисманов.

Он уже было шагнул к нему, как вдруг заметил знакомый яркий силуэт в красном, отчего неловко запнулся и застыл на месте. Рядом с мужчиной в богатых, расшитых серебром, кровавых одеждах стоял другой, будто бы его полная противоположность. Вместе они как раз заинтересованно подошли к этому мошеннику. Стоя рядом, они удивительно гармонично дополняли друг друга, хотя в их первую встречу Лань Ванцзи совсем не обратил на это внимания.

Кажется, они совсем не замечали его, увлечённые болтовнёй шарлатана.

— Старейшина Илина, говоришь? — едва сдерживая смех, переспросил демон в алом. Лань Ванцзи нахмурился в попытках припомнить, называлось ли его имя в прошлую встречу, но понял, что никто не представлялся в те напряжённые минуты. — Как прекрасен его облик, затмевающий луну и посрамляющий цветы.

Его спутник элегантно кашлянул в кулак, скрывая свой смех, и принялся рассматривать портреты, на которых скорее были изображены уродливые существа, а не Старейшина Илина, в юности занимавший четвёртое место среди молодых господ.

Шарлатан уставился на демона широко раскрытыми глазами, словно тот сморозил несусветную чушь, и на всякий случай взглянул на портреты, чтобы убедиться в том, что он не перепутал товар.

— Как думаешь, гэгэ, — невозмутимо заговорил мужчина в красном, — Усянь оценит, если я развешу эти портреты в его храмах, чтобы его почитатели знали истинный чарующий образ Бога, которому поклоняются?

— Прекрати, Сань Лан, — рассмеялся наконец даочжан, упиваясь глупым выражением лица мошенника.

— Что прекратить, гэгэ? — лукаво улыбнулся демон, но стоило ему повернуться к шарлатану, как его лицо стало угрожающе холодным. — Я заберу их все.

— Конечно-конечно, — тут же спохватился мошенник, почуявший запах денег. Какими бы странными не были путники и какую бы чушь они не несли, упускать наживу он не собирался. — Я сделаю для вас большую скидку, раз уж вы собираетесь купить все…

— Я сказал, что заберу их, а не куплю, — жёстко осадил наглеца демон, яростно сверкнув глазами. — С чего ты взял, что этот мусор стоит каких-либо денег?

— Н-но… Как же так! — возмутился было шарлатан и тут же съёжился под испепеляющим взглядом демона. — Они отгоняют злых духов…

— Позвольте не согласиться, — вмешался даочжан, вид которого так и кричал о том, что он просветлённый монах, не понаслышке сведущий в заклинательских искусствах. — От этих портретов нет никакого толку — в них не чувствуется ни тёмной, ни светлой энергии. Если вы торгуете ими, прекрасно осознавая их действительную ценность, то, полагаю, это называется… мошенничеством? Как в ваших местах карается подобное преступление? — с вежливой улыбкой поинтересовался мужчина.

— Д-да как вы… Ах! Неужели меня обманул мой поставщик! Как же так! — совершенно бледный мошенник попятился в сторону закоулка, наигранно сетуя на то, что стал жертвой обмана. — Этот ничтожный благодарит добродушных странников за то, что открыли ему глаза на правду!.. Я должен немедленно разобраться со своим подлым напарником!..

Лань Ванцзи, став невольным свидетелем нелепой сцены, неловко моргнул.

Одной проблемой меньше, — подумалось ему, однако продолжать свой изначальный путь внезапно перехотелось, из-за чего в нём началась внутренняя борьба.

Подслушивать запрещено. Слушать сплетни запрещено. Сходить с назначенного пути запрещено.

С детства заученные правила привычно зазвучали в голове. Так почему обуздать своё любопытство было так тяжело? Могли бы эти далёкие странники, знакомые с Вэй Ином, рассказать что-нибудь о нём? Может быть, они бы снова упомянули его в своих разговорах…

Лань Ванцзи упрямо поджал губы, резко развернулся и зашагал прочь. Ему было интересно абсолютно всё, связанное с Вэй Усянем. Как он жил последние тринадцать лет? Как много у него последователей? Тяжело ли ему? Смог ли он отпустить своё прошлое? Лань Ванцзи хотел знать всё. Однако он мечтал, что однажды узнает обо всём лично из уст Вэй Усяня, а не от посторонних людей, которых видел всего дважды.

Поэтому Лань Ванцзи отогнал все посторонние мысли и подавил соблазн, чтобы продолжить своё расследование. Проклятая рука привела его в маленький городок на северо-западе Цинхэ. В одиночку ему с трудом удавалось подавлять ярость руки, оттого небольшая передышка была для него кстати.

Последняя неделя оказалась насыщенной и довольно изматывающей, но на самом деле для Лань Ванцзи она была самой счастливой за последние тринадцать лет. Он уже и не мог припомнить дня, когда начинал утро без всепоглощающей тоски и отчаянной надежды. Не мог припомнить дня, когда каждый прожитый миг был наполнен смыслом.

После того, как Вэй Усянь бесследно исчез, жизнь Лань Ванцзи словно превратилась в череду однотипных серых дней. В то время единственным человеком, привносившим краски в его существование, был малыш Юань. Первое время лишь благодаря ему Лань Ванцзи продолжал упорно открывать глаза по утрам и пытался как можно скорее залечить свои раны, чтобы целиком и полностью посвятить себя ребёнку Вэй Усяня.

Спустя годы благодаря стараниям брата и Сычжуя боль от потери самую малость отступила, но тогда в нём проснулось врождённое упрямство, которое заставляло его изо дня в день, из года в год без устали продолжать поиски любимого человека. У него не было ничего, кроме безумной отчаянной надежды. Лань Сичэнь не пытался его остановить. Лань Ванцзи видел в глазах брата боль и смирение, но ничего не мог с этим поделать. Не мог отступить, даже если никто не верил, что мёртвый может вернуться к прежней жизни.

Мёртвый… Лань Ванцзи не позволял себе произносить это слово даже в мыслях, потому что мёртвых не ждут, их не пытаются найти. О мёртвых скорбят.

И вот спустя тринадцать лет на горе Дафань Лань Ванцзи, кажется, впервые за эти годы вновь почувствовал биение собственного сердца. Словно в одно мгновение мир перестал быть серым и безжизненным. Это было так поразительно, что на мгновение Лань Ванцзи показалось, что он спит.

Видеть Вэй Усяня, чувствовать его присутствие, слышать его голос. Знать, что он жив. Всё это стало явью и остальное больше не имело значения. Даже если это означало, что они больше никогда не встретятся. Эта мысль заставляла сердце Лань Ванцзи болезненно сжиматься, но знание о том, что Вэй Усянь жив, заглушало эту боль.

Лань Ванцзи желал вернуться в деревню «Ветер» или пройти дальше, в города покрупнее, чтобы увидеть больше храмов Вэй Усяня, сжечь сотни благовоний для него или начать строительство нового храма на территории Гусу Лань. Тогда он бы смог несколько раз в день возжигать благовония и вести односторонний разговор в надежде, что его однажды услышат.

Лань Ванцзи безумно хотелось этого, но ему приходилось подавлять свои желания, чтобы разгадать тайну появления проклятой руки и устранить угрозу. Он много думал о том, является ли совпадением появление руки в деревне Мо, в которой внезапно объявился Вэй Усянь, или же это был чей-то продуманный план. Лань Ванцзи никогда не верил в совпадения, однако доказательства ещё предстояло найти.

Лань Ванцзи собирался расспросить людей о возможных странностях, происходящих в округе Цинхэ Не, поэтому отправился в небольшой трактир для поиска информации. Он никогда не умел заводить разговоры, и люди — в большинстве своём — сторонились его, так что, даже в случае провала, можно было хотя бы послушать, о чём болтают посетители за едой.

Двое путников тем временем пошли следом за заклинателем в белом. Изначально план Се Ляня состоял в том, чтобы привлечь внимание Лань Ванцзи и как бы невзначай начать разговор о Вэй Усяне, но тот оказался слишком сдержан и праведен, чтобы подслушивать чужие разговоры, так что им пришлось играть по чужим правилам.

— И почему мы должны этим заниматься? — праздно спросил Хуа Чэн, заранее зная, что ему ответят.

— Потому что Вэй Усянь — наш друг, — ожидаемо ответил Се Лянь с улыбкой.

Именно поэтому они вошли прямиком за Лань Ванцзи и устроились за ближайшим свободным столиком. Никто из них не был столь наивен, чтобы полагать, будто их действия не выглядят подозрительно. Как только они вошли в помещение, Лань Ванцзи сразу понял, что его преследовали, хотя внешне остался совершенно бесстрастным. Се Лянь с Хуа Чэном делали вид, словно ничего не происходит, поэтому Лань Ванцзи решил им подыграть.

— Как думаешь, гэгэ, «улыбка императора» тут продаётся? — начал Хуа Чэн театр двух актёров. — Хотелось бы узнать действительно ли она так хороша, как заверял Усянь.

— Давай спросим, — улыбнулся Се Лянь, и по его глазам демон понял, что тот наслаждается их игрой. — Однако, если мне не изменяет память, Усянь, кажется, говорил, это вино производится в Гусу.

— Этот болван много о чём говорит, но он не появлялся на этих землях тринадцать лет. Многое могло измениться, — хмыкнул Хуа Чэн, небрежно пожав плечами, и едва сдержал смех, когда краем глаза заметил, как нахмурились брови Лань Ванцзи от столь небрежного обращения к Богу. — Где он пропадает, кстати? Я не видел его почти неделю, что весьма удивительно, учитывая то, как он любит бездельничать в Призрачном городе.

Демон и глазом не моргнул, когда из его уст вырвалась ложь. Прошло всего пять дней с тех пор, как Вэй Усянь отправился на Могильные холмы после их разговора.

— Ох… — Се Лянь драматично вздохнул и крепче сжал губы, чтобы не улыбнуться, услышав смех Хуа Чэна по духовной сети. По всей видимости, он слишком правдоподобно изобразил искреннее беспокойство. — Мо Сюаньюй сказал, что Усянь находится в дурном расположении духа. Заперся в своём храме и сидит там уже несколько дней, никого не впуская и ни с кем не разговаривая.

Лань Ванцзи резко повернул голову к их столику, но глаз не поднял. Се Лянь удовлетворённо хмыкнул, получив такую реакцию. Возможно, Бог снова совершал ошибку, вмешиваясь в чужую жизнь, но врать на этот раз он не собирался. Сразу после этой очевидной провокации, Се Лянь собирался отправиться к Вэй Усяню с повинной, чтобы поговорить по душам.

— Хм, и что произошло? — Хуа Чэн удивлённо выгнул бровь.

— Не уверен… — Се Лянь тяжело вздохнул, поджав губы. Ему с трудом удавалась сдерживать смех из-за того, что демон поддразнивал его по духовной сети. — Я также расспросил Му Цина. Он сказал, что ходил с Вэй Усянем на Могильные холмы. Он использовал какую-то технику, чтобы вспомнить некоторые моменты из своего прошлого. Ты ведь знал, что он многого не помнит? Особенно свои последние дни перед вознесением, — принц сделал театральную паузу и, дождавшись кивка Хуа Чэна, продолжил: — Видимо, ему всё-таки удалось что-то узнать. Как я понял, дело касается его давнего друга. Вэй Усянь выяснил, что из-за его прошлых проступков, того человека жестоко наказали. Возможно, он винит себя в этом? Я не уверен. Нужно будет поговорить с ним лично…

Слушать дальше Лань Ванцзи не стал. Оставил на столе плату за еду, к которой даже не прикоснулся, и быстрым шагом, почти срывающимся на бег, направился в гостиницу, где успел остановился раньше.

Ему срочно нужно было связаться с Вэй Усянем. Если Лань Ванцзи правильно понял разговор двух незнакомцев, речь шла именно о нём. Иначе зачем бы они следовали за ним, чтобы разыграть этот весьма очевидный спектакль? Если Вэй Усянь по какой-то причине винил себя за прошлое, то Лань Ванцзи должен был немедленно перед ним объясниться. Все поступки Лань Ванцзи были его личным выбором, и последствия этих поступков нести только ему.

В конце концов, он искренне считал, что заслуживал самого жестокого наказания, ведь тогда в прошлом не сделал ровным счётом ничего, чтобы защитить любимого человека и людей, которых тот пытался спасти.

Однако, зная Вэй Усяня, Лань Ванцзи даже представить боялся, что он мог себе надумать и какие грехи себе приписать.

Поэтому он не мог медлить. Ворвавшись в свою комнату, Лань Ванцзи опустился на табурет и выложил на стол талисман, переданный ему Вэй Усянем.

— Какая разница, — прошептал он немного дрожащим голосом и влил в талисман поток мощной энергии в надежде, что так его услышат раньше. — Вэй Ин, прошу тебя ответь мне. Мне срочно нужно поговорить с тобой. Вэй Ин? Дай мне знак. Мне нужно знать, что ты рядом. Я не уйду, пока ты не ответишь мне. Прошу тебя. Вэй Ин?..

Лань Ванцзи готов был часами сидеть перед талисманом и ждать ответа, наплевав на задание, на проклятую руку, абсолютно на всех, лишь бы поговорить с Вэй Усянем. Однако долго ему ждать не пришлось. Палочка благовония не успела сгореть и на четверть, когда в комнате закружил поток энергии.

Услышав встревоженный голос Лань Ванцзи в голове, Вэй Усянь испугался не на шутку. Только и успел бросить Мо Сюаньюю, чтобы тот держался подальше от Вэнь Нина, пока он не вернётся, и рванул за невидимой силой талисмана, который тянул его прямиком к Лань Ванцзи. Талисман оправдал все его ожидания и притянул к себе Вэй Усяня в мгновение ока.

Он тут же заозирался в поисках опасности, но обнаружил лишь тихую почти пустую комнату с одним единственным человеком в ней. Облегчённо выдохнув, Вэй Усянь перевёл удивлённый взгляд на заклинателя. На лице Лань Ванцзи отчётливо отражалась тревога, что уже было совершенно не характерно для него, поэтому Вэй Усянь вновь забеспокоился.

— Лань Чжань?..

— Вэй Ин, — одновременно с ним произнёс Лань Ванцзи и с робкой надеждой добавил: — Ты здесь?

— Здесь. Я здесь, Лань Чжань, — Вэй Усянь аккуратно коснулся его мягких волос, обрамляющих лицо, и дождался, пока Лань Ванцзи заметит, как они шевелятся. — Ты ведь позвал меня. Разве я мог не прийти?

— Вэй Ин…

Голос Лань Ванцзи сорвался на шёпот, и Вэй Усянь почти захлебнулся от волны эмоций. Он позволил ей накрыть себя с головой, окунулся в неё, чтобы прочувствовать каждую каплю, но даже после этого был не уверен, что смог понять абсолютно все эмоции. Когда-то давно он считал Лань Ванцзи ледышкой и теперь не понимал, как мог так сильно ошибаться.

Страх, сожаление, упрямство, нежность, любовь… Это лишь самая малость, которую Вэй Усянь смог ясно понять. Вся эта гамма чувств яростно пылала внутри внешне спокойного Лань Ванцзи, и он собирался с силами, чтобы сказать нечто важное.

Вэй Усянь мелко задрожал, поддавшись внезапному необъяснимому страху. Что бы Лань Ванцзи ни собирался ему сказать, он явно был не готов к этому. Божественное предчувствие обычно его никогда не подводило, но он подозревал, что не мог полностью доверять ему, если дело касалось Лань Ванцзи. Став Богом, Вэй Усянь начал безупречно понимать чувства других людей, но не свои собственные.

— Вэй Ин, — услышав своё имя, Вэй Усянь резко выпрямился и затаил дыхание. Лань Ванцзи поднял голову и посмотрел вперёд так, словно видел глаза напротив. — Я… Я должен сказать… То есть… Я имею ввиду… — тяжёлый разочарованный вздох сорвался с его губ, и он вновь опустил голову, стыдливо прикрыв глаза.

Трус. Трус. Трус.

Разочарованный в себе, Лань Ванцзи только и мог вновь и вновь повторять это слово. Он не понимал, как ему рассказать о своих чувствах и как облечь их в слова. Не понимал, почему он такой глупый, трусливый, неумелый, такой ничтожный. Не понимал, почему каждый раз в горле появлялся проклятый ком, из-за которого он не мог вымолвить ни слова и каждый раз совершал одни и те же ошибки.

Лань Ванцзи так сильно презирал себя.

А Вэй Усянь… Вэй Усянь отказывался верить в то, что ему открылось, отказывался верить в то, что Лань Ванцзи относился к себе с таким пренебрежением. Самый честный, самый смелый, самый добродетельный и светлый человек из всех, кого он когда-либо знал, не заслуживал презрения, тем более от самого себя.

— Ах, Лань Чжань, ну что за глупости в твоей замечательной голове, — прошептал Вэй Усянь, нерешительно положив свою руку поверх руки заклинателя.

Лань Ванцзи тут же распахнул глаза и уставился на свои пальцы, отчётливо ощутив на коже легкое давление. Затаив дыхание, он робко перевернул руку ладонью вверх, и Вэй Усянь уже увереннее обхватил изящные пальцы Лань Ванцзи, немного сжал их и ласково погладил.

— Ты ни в чём не виноват, — тихо, но чётко произнёс Лань Ванцзи, почувствовав, как ком в горле исчез. Страха словно никогда и не было, говорить стало совсем легко. — В том, что со мной произошло. В моём наказании, — он поднял голову и устремил взгляд вперёд в надежде, что встретится с глазами Вэй Усяня. — Ты не виноват.

Вэй Усянь замер, опасаясь даже моргнуть из страха пролить слёзы. Лань Ванцзи почувствовал, как его движения остановились, и даже немного испугался, но он утешил себя тем, что ещё чувствовал давление чужой руки.

— Откуда ты… Лань Чжань… — у Вэй Усяня совсем не находилось слов, чтобы сказать хоть что-то связанное. Лишь сердце сжималось от боли и несправедливости так сильно, что дышать становилось почти невозможно.

Когда он всё-таки моргнул, по щекам немедленно потекли слёзы. Лань Ванцзи так отчаянно звал его, чтобы… что? Чтобы утешить… его? Но почему?

Почему, почему, почему?

Вэй Усянь отчаянно твердил этот вопрос, хотя прекрасно знал ответ на него. Но неужели Лань Ванцзи… Неужели спустя столько лет?..

— Наказание — последствие моего личного выбора, — продолжил говорить Лань Ванцзи, — и я заслуженно принял его, хотя мои мотивы отличались от мотивов старейшин. Они наказали меня за нарушение правил, однако я принял это как наказание… — он на мгновение замолчал, опустив голову и вновь уставившись на руки. — Наказание за то, что не смог защитить тебя.

Вэй Усянь панически задрожал, и, испугавшись, Лань Ванцзи немедленно сжал его руку.

— Вэй Ин!..

— Глупый, Лань Чжань, ты такой глупый! — Вэй Усянь безумно замотал головой, словно пытался образумить Лань Ванцзи, и совершенно не думал о том, что его никто не видит. Просто знал, — надеялся — что его чувствуют.

— Это был мой выбор, Вэй Ин, — спешно и непривычно громко затараторил Лань Ванцзи. — Прошу, прими его, Вэй Ин. Я не жалею о том, что сделал. Жалею лишь о том, что опоздал, — на лице Лань Ванцзи отразилась едва заметная горечь. Он крепко сжал губы, нахмурил брови. В глазах неприятно защипало, и ему пришлось призвать всю свою стойкость, чтобы сдержать эмоции. В конце концов, Лань Ванцзи едва слышно в который раз добавил: — Твоей вины нет.

В голове стало совсем пусто. Слёзы изредка стекали по щекам Вэй Усяня, и он никак не мог их оставить. Ему тяжело было принять слова Лань Ванцзи, но он думал, что должен хотя бы попытаться — не ради себя, а ради Лань Ванцзи, чтобы не обесценивать его выбор, его жертву. Однако была одна вещь, которую Вэй Усянь никогда и ни за что не смог бы принять, — тот факт, что Лань Ванцзи продолжал винить себя в его смерти. Именно поэтому, наплевав на правила, наплевав на всю Небесную Столицу, он позволил своему голосу быть услышанным:

— Твоей вины тоже нет.

Услышав такой до боли знакомый, немного хриплый от слёз голос, Лань Ванцзи вздрогнул и резко вскинул голову, и тогда всего лишь на мгновение — жалкое, короткое, драгоценное мгновение — перед его глазами появился истинный образ печального, но улыбающегося Вэй Усяня. В следующий миг Лань Ванцзи почувствовал тёплое прикосновение пальцев на своей щеке. Он зажмурился, позволил единственной слезе сорваться с ресниц, и, открыв глаза в следующий раз, больше никого не увидел, точно так же, как и не почувствовал чужого присутствия.

Вэй Усянь ушёл, но тепло в груди осталось.

Они были просто двумя упрямцами, пытающимися доказать друг другу свою правду.

***

Возвращаясь на Могильные холмы, Вэй Усянь чувствовал удивительную лёгкость в груди, но вместе с ней и сбивающую с ног усталость. Последние несколько дней он затратил немалое количество духовных сил в попытках усмирить Вэнь Нина, когда тот терял над собой контроль из-за огромного количества поглощённой тёмной энергии.

Вэй Усянь внимательно наблюдал за каждым изменением в его организме и удовлетворённо отмечал прогресс уже к концу второго дня. Вэнь Нин становился сильнее, однако контролировать его из-за этого было сложнее. Раньше Вэй Усянь сам контролировал уровень свирепости Призрачного Генерала, вливая в него необходимое количество тёмной энергии, но теперь Вэнь Нин сам безостановочно поглощал её, чтобы сломать ограничивающий его барьер.

Несколько раз он уже терял контроль, отчего Вэй Усяню приходилось в срочном порядке усмирять его, прежде чем тот бы навредил им с Мо Сюаньюем или потревожил ещё больше спящих мертвецов. Поэтому, возвращаясь, он также чувствовал тревогу. Не случилось ли ничего непоправимого в его короткое отсутствие?

Переступив порог захудалой лачуги, через дверь которой он прошёл с помощью техники сжатия тысячи ли, Вэй Усянь слегка споткнулся и выругался. Он немедленно почувствовал на себе чужое внимание, отчего мышцы в его теле сразу напряглись, и приготовился отбиваться от толпы мертвецов. Однако, когда Вэй Усянь поднял голову, его встретили всего три пары глаз (или, если быть точнее, две с половиной) и смотрели они вполне дружелюбно.

Вэй Усянь нахмурился, встретившись взглядом с Се Лянем, поджал губы и отвернулся. Выражение лица принца чуть ли не кричало: «Мне жаль», и Вэй Усяню от этого стало тошно. В воспоминаниях призрачной девушки он видел размытые силуэты принца и демона и понял, что именно в тот день Се Лянь с Хуа Чэном, вероятно, искали его меч. Они всё видели. Они ничего не сказали. Вэй Усянь был чрезвычайно зол из-за этого.

Тринадцать лет он жил с чувством вины за то, что не смог уберечь даже маленького ребёнка, в то время как этот ребёнок рос под чутким присмотром Лань Ванцзи.

Если бы только Вэй Усянь всё знал… Его жизнь могла бы сложиться иначе. Конечно, он ни на мгновение не сомневался в Лань Ванцзи и знал, что тот достойно воспитал Вэнь Юаня, однако он не мог не задумываться о том, как бы он лично вырастил его. Каким бы ребёнком вырос а-Юань, взрослея под его крылом? Возможно, и сам Вэй Усянь сумел бы раньше оправиться от своего прошлого.

И что ещё очень важно, Лань Ванцзи бы не пришлось так долго ждать его. Вэй Усянь тотчас приполз бы к нему на коленях и стал молить о прощении, позаботился бы о его ранах, укрыл в своём храме, и тогда Лань Ванцзи не пришлось бы в неведении страдать столько лет из-за ошибок, сделанных Вэй Усянем.

Он так много мог изменить.

Столько возможностей было упущено.

Вэй Усянь проглотил ком сожалений и повернулся к Мо Сюаньюю, осмотрев его с ног до головы.

— Всё в порядке?

— Эм, ну, да?.. — мужчина неловко хохотнул, нервно накручивая на палец прядь волос. — а-Нин держится, да и Его Высочество с Градоначальником Хуа пришли почти сразу после твоего ухода, так что опасности никакой не было!

— Вот оно что, — Вэй Усянь выгнул бровь и вновь посмотрел на принца. — Сразу после?

Се Лянь на мгновение смущённо прикрыл глаза, после чего уверенно ответил на взгляд. Он коротко улыбнулся и спросил:

— Мы можем поговорить?

— Ладно… — выдержав паузу, согласился Вэй Усянь и первым отвёл взгляд. Как бы зол он ни был, это всё ещё был Его Высочество Наследный Принц, уважаемый даочжан, его дорогой друг, который принял его и помог справиться с давящим чувством одиночества после смерти, после вознесения.

Человек, совершенно не обязанный ему. Вэй Усянь не имел права злиться.

С Хуа Чэном было проще. С Хуа Чэном можно было язвить и огрызаться и знать, что так или иначе они придут к компромиссу, однако с Се Лянем дела обстояли иначе. За все эти тринадцать лет Вэй Усянь не мог вспомнить ни одного серьёзного разногласия между ним и принцем, в то время как с Хуа Чэном им хватало даже малейшего повода для часовых споров.

Поэтому он не знал, чего ожидать от разговора с Се Лянем, не знал, что говорить.

Протянув руку, принц уже собирался предложить прогуляться, как вдруг вдали прогремел громкий взрыв, повлёкший за собой мощную ударную волну тёмной энергии, которая пронеслась по всем Могильным холмам и сбила с ног Мо Сюаньюя. Вэй Усянь едва заметно пошатнулся, но быстро взял себя в руки в надежде, что остальные не заметили.

Он потратил слишком много сил.

Выхватив флейту из-за пояса, Вэй Усянь тотчас заиграл резкую пронзительную мелодию, подчиняющую гибкие своевольные потоки тёмной энергии. Она вырывалась из тела Призрачного Генерала, едва ли не разрывая его на куски. Широко распахнутые глаза Вэнь Нина были абсолютно белыми, потерявшими хоть малейший намёк на здравый смысл.

Вэй Усянь чувствовал его жажду убийства, чувствовал, как он хотел разорвать их всех на куски, но при всём своём животном желании не мог даже пальцем пошевелить от давления энергии. Тёмные твари то норовили наброситься на Призрачного генерала, то наоборот разбегались в разные стороны, чтобы не попасть под удар.

Вэй Усянь нахмурился, почувствовал, как начинают дрожать пальцы. По вискам начал стекать пот, дышать становилось труднее. Краем глаза он заметил, как Хуа Чэн сделал лёгкий шаг вперёд, и тёмные твари пали ниц, после чего с трудом поползли прочь. Вэй Усянь облегчённо выдохнул — ему больше не нужно было отвлекаться на окружение, и он мог сосредоточиться только на Вэнь Нине.

Се Лянь незаметно подошёл к нему со спины, положил руку на плечо и начал очень медленно делиться духовными силами, чтобы уравнять количество тёмной и светлой энергий в его организме, тем самым минимизируя ущерб.

С их помощью Вэй Усянь наконец смог выдохнуть и спустя несколько долгих минут полностью подчинить потоки тёмной энергии в организме Призрачного генерала и, что самое главное, вернуть его рассудок.

Вэнь Нин упал на колени, сгорбившись почти до самой земли. Почти все силы покинули его тело. Вэй Усянь тотчас ринулся к нему, упал рядом, невольно повторив его позу, и провёл пальцами по точкам меридиан, проверяя состояние организма.

— Х-хозяин?.. — сиплый шёпот прозвучал прямо возле уха Вэй Усяня, и тот сдвинулся, приподнял Призрачного генерала за плечи и стукнулся лбом о его лоб.

— Ты только погляди, — Вэй Усянь довольно усмехнулся, — всего пять дней пыхтел, а уже перешёл на новый уровень? Молодец.

Мускулы на лице Вэнь Нина дрогнули, и тогда Старейшина замер, с удивлением обнаружив, как посиневшие губы изогнулись в некоем подобии улыбки.

— Отдохни, — Вэй Усянь ободряюще хлопнул Вэнь Нина по плечу, доверяя его на попечение подоспевшему Мо Сюаньюю.

— Тебе тоже следует это сделать, — мягко напомнил Се Лянь, подхватив Бога под руку, когда тот пошатнулся.

— Ага, — зевнув, согласился Вэй Усянь и позволил принцу вести себя. На обиду и злость сил совершенно не осталось.

Се Лянь кивнул Хуа Чэну, и тот, вздохнув, недовольно направился к Вэнь Нину, позволив им поговорить наедине. Несмотря на то, что процесс перевоплощения Призрачного генерала был ему малость любопытен, он всё ещё предпочитал компанию своего дорогого принца и не хотел разлучаться с ним.

Вернувшись к большому камню, на котором успело появиться принесённое Мо Сюаньюем яркое голубое одеяло, совершенно не вписывающееся в атмосферу Могильных холмов, Се Лянь присел рядом с Вэй Усянем и неуверенно коснулся его запястья.

— Могу я?.. — спросил принц и только после кивка смирившегося Бога начал делиться с ним духовными силами. — Ты всегда можешь попросить нас о помощи.

Вэй Усянь невесело рассмеялся, покачав головой.

— Чтобы потом чувствовать себя обязанным? Или считать, что у меня нет права злиться на вас, когда вы принимаете решения, касающиеся моей жизни, и не считаете нужным рассказать мне об этом? — горечи в голосе Вэй Усяня было так много, что Се Лянь невольно поморщился, после чего расстроенно опустил голову.

— Так вот, как ты считаешь? Так думаешь о нас?

Вэй Усянь нервно повёл плечом, уже пожалев о своих словах. Не все они были правдивы в полной мере, но доля истины в них всё же присутствовала. Он тихо прошептал:

— Нет. Разумеется, нет.

Принц медленно выдохнул, посмотрел вдаль, как будто мог разглядеть горизонт сквозь густые туманы Могильных холмов, и вдруг строго произнёс:

— Мы твои друзья, поэтому не ожидаем чего-либо взамен на свою помощь. И точно так же, несмотря на то, что мы твои друзья, у тебя есть право злиться на нас, — голос принца стал мягче. — Это нормально. Друзья иногда ссорятся.

— Может быть сейчас, — уклончиво согласился Вэй Усянь, — но тогда мы были, по сути, незнакомцами, ничем не обязанными друг другу. Я понимаю это, но не могу не злиться. Почему, гуй побери, вы мне ничего не рассказали? — процедил он уже сквозь зубы, вновь ощутив беспомощность.

Се Лянь виновато потупил взгляд.

— Не знаю. Я ещё долго сомневался в своём решении, — принц погрузился в воспоминания того дня, когда они увидели сломленного раненного мужчину и маленького болезненного ребёнка. Они вообще не должны были этого видеть и лишь по нелепой случайности стали свидетелями той душераздирающей сцены. — Не познакомься мы с тобой и не окажись там, ты бы в любом случае ничего не узнал, верно?

— Но мы познакомились, и вы оказались там. Не было ли это волей судьбы? — упрямо возразил Вэй Усянь, хотя само понятие судьбы вызывало у него тошноту.

— Судьбы? — скорбно хмыкнул Се Лянь и на мгновение, в которое он моргнул, в его сознании промелькнули все те ужасы, случившиеся в государстве Сянлэ. Когда он открыл глаза, перед ними мелькнула мимолётная улыбка бывшего Бога Ветра. — Терпеть её не могу. Последствия всегда такие непредсказуемые.

Вэй Усянь поджал губы. Конечно, он знал о прошлом своего дорогого друга. Столько несправедливости принесла ему так называемая судьба. Вэй Усянь не имел права заставлять его принимать такие тяжёлые решения.

— Возможно, я просто боялся? — предположил Се Лянь, слегка пожав плечами. — Боялся снова всё испортить. Боялся, что ты наделаешь глупостей. Тогда твоё душевное состояние было очень нестабильным, поэтому... Я боялся, что ты повторишь мои ошибки. Ошибки, из-за которых нам, возможно, пришлось бы изгнать тебя с Небес. Наверное, поэтому я решил промолчать, — принц поднял голову и растерянно посмотрел прямо ему в глаза. — Я не знаю. Но я уже принял это решение.

— Может быть, ты прав, — Вэй Усянь тяжело выдохнул. Се Лянь больше не делился с ним духовными силами, поэтому они лишь слегка касались друг друга плечами, однако Бог всё равно ощущал непоколебимую поддержку принца. — Но я не могу не думать о том, что потерял тринадцать лет. Лань Чжань… Все эти годы он… Даочжан, он так сильно страдал, — Вэй опустошённо уставился в землю и с отвращением заметил осколок чьего-то черепа. Он ненавистно пнул его, откинув на несколько чжанов. — Я бы мог… Мог что-нибудь сделать для него, уберечь от этой боли. А ещё… Я мог бы видеть, как растёт а-Юань, вместо того, чтобы изо дня в день жить с чувством вины за то, что не смог уберечь его. Или… Мог бы хотя бы иногда навещать его.

— Может быть, ты прав, — повторил его слова Се Лянь, ощутив во рту мерзкий привкус. Послевкусие лжи и вины за эту ложь. — Но может быть и так, что вместо спасения Лань Ванцзи, ты навлёк бы на себя ужасную беду, очередную волну ненависти, которая причинили бы вам обоим ещё большие страдания. Помимо прочего, ты бы не смог воспитывать ребёнка и исполнять обязанности Бога. Ты был никем после своего вознесения, поэтому тебе пришлось приложить огромные усилия, чтобы достичь своего нынешнего уровня, не так ли?

Вэй Усянь опустил голову, вспоминая, как не спал ночами и забывался в своих «божественных» делах, то ли для того, чтобы достичь высот, то ли для того, чтобы не чувствовать всепоглощающее одиночество и вину. Смог бы он в таком состоянии помочь Лань Ванцзи или а-Юаню, если и сам с трудом держался? Словно вторя его мыслям, Се Лянь продолжил говорить:

— Если бы ты не добился того, что имеешь сейчас, как бы всё повернулось? Свержение, отчаяние, вина за прошлые ошибки, бедность, голод. Не лучшие условия для воспитания ребёнка. Мы не знаем, как бы всё сложилось и можем лишь задаваться вопросами в духе: «А что, если бы?»

— И эти вопросы просто сводят с ума, — Вэй Усянь удручённо вдохнул и жёстко растёр лицо ладонями, после чего зарылся пальцами в волосы, с силой стиснув загрязнившиеся пряди в кулаках.

— К сожалению, они всегда сводят с ума, — Се Лянь грустно улыбнулся и посмотрел на Хуа Чэна, который, судя по всему, уже давно не отводил от него взгляда. В его демоническом глазе отражалось такое количество чувств, что принцу немедленно захотелось упасть в его объятия и забыться в сладком поцелуе. Хуа Чэн будто прочитал его мысли и лукаво улыбнулся. Принц смущённо отвёл взгляд, кое-что вспомнив: — Знаешь, Сань Лан тогда сказал мне, что всему своё время, рано или поздно правда всегда всплывает наружу, и мне кажется, что он был прав.

Вэй Усянь немедленно закатил глаза, услышав про Хуа Чэна, и Се Лянь не смог сдержать смех. Тяжесть принятых решений постепенно спадала с плеч.

— Учитывая твой род деятельности, я думаю, тебе должно быть это известно, как никому другому. Так что ты не можешь отрицать это.

— Пф, ты меня недооцениваешь, даочжан, — фыркнул Вэй Усянь и гордо заявил: — Я могу всё.

Се Лянь вновь засмеялся, и на этот раз Вэй Усянь присоединился к его веселью. Из вредности он показал Хуа Чэну язык, за что тут же получил сотню проклятий по духовной сети.

— В любом случае, — Се Лянь прочистил горло. — Прости, что не позволил тебе самому сделать выбор.

Вэй Усянь пожал плечами. Он никогда не мог слишком долго обижаться на близких.

— Выбора как такового и не было, — Вэй Усянь повернулся и со всей искренностью посмотрел принцу в глаза. — Спасибо. За всё.