— Я чуть Богу душу не отдал, — выдохнул Юнги, возвращаясь к нарезке овощей, пока Тэхён с недовольным бурчанием вернулся к обжариванию новой порции мяса. Сказать, что Мин за те несколько минут похоронил себя раз тридцать — ничего не сказать.

Младший едва уловимо повёл плечом, ничего ему не ответив, и Юнги запоздало ощутил неловкость из-за того, что посмел ляпнуть вслух. За всё время пленения Тэхён лишь пару дней не получал гематомы или порезы, он постоянно возвращался в комнату избитый или оттраханный, с уставшим взглядом, с помятой юкатой, то губа разбита, то бёдра в синяках. Младший думал, что отлично прятал «украшения», которые получал от Рейсха, только вот ночью спал так буйно, что постоянно скидывал с себя одеяло. Хватило пару раз проснуться от кошмаров и лицезреть открывшиеся взору синяки, чтобы понять масштаб картины.

Сам Юнги лишь один раз был трахнут относительно насильно, ещё несколько раз занялся сексом добровольно и отделался порезом на шее — так себе комплект, чтобы жаловаться.

— Он вроде никогда не называл тебя по имени, — не найдя сил извиниться, произнёс Юнги. — Думаешь, это не сулит ничего хорошего?

— Я ничего не думаю об этом, — отстранённо отозвался младший, поджав на мгновение губы.

Конечно, он бессовестно лгал, не собираясь обсуждать со старшим нечто подобное. Тэхён знал, что Чонгук не просто так назвал его по имени и что это не означало какой-то жуткий замысел или скрытую угрозу, но это вполне могла быть одна из его многочисленных манипуляций. Да, альфа уже обращался к нему так пару раз, однако, такое происходило в напряжённые моменты и действительно не сулило ничего хорошего. И чего он добивался на сей раз? Решил, что раз Тэхён поцеловал его, это значит нечто большее?

«Какой абсурд», — фыркнул Ким, заканчивая с обжаркой и спеша уйти прочь из кухни.

— Ты куда? — потерянно отозвался Мин, искренне недоумевая о том, что творится с юношей.

— Я закончил свою часть работы… Что? — огрызнулся на выступившего из тени Такаду омега.

— Кое-кто хочет тебя видеть.

***

Когда Такада преградил ему путь, юноша подумал было, что Рейсх успел соскучиться по нему за пару часов, какого же было его удивление, когда надзиратель привёл его в покои Чимина. В этой части штаба Ким никогда прежде не был, здесь было пусто, тихо и одна единственная дверь, из-за чего казалось, что один из приближённых к Рейсху людей на деле оказался недооценённым и его затолкали в самый затхлый угол этой жуткой базы. Тем не менее, сама комната выглядела неплохо, видно было, что её обладатель чистоплотен и предпочитает поддерживать порядок до прихода так называемой прислуги.

Никаких разбросанных бумаг или одежды, постель заправлена и постельное бельё будто только-только заменено, на полках ни пылинки, даже лампочки лучатся так, словно их по утрам целуют. Тэхён нервно усмехнулся и скрестил руки на груди, приподнимая вопросительно бровь.

— И что же я натворил на сей раз? Вы, я так понимаю, исполнитель особых наказаний? Или палач?

Ким помнил о том, что мужчина убеждал Юнги в том, что находится на их стороне, а ещё о маленьком нюансе, который одолевал его рядом с этим человеком — недоверие.

— Ким Тэхён, — Пак приподнялся со стула и усмехнулся, оглядев подтянутую фигурку, на горле которой до сих пор темнели красные следы. Хосок и впрямь перестарался с угрозами сегодня, если в самом деле не хотел прибить несчастного, — почему что-то должно случиться для увеселительной прогулки по штабу прямиком ко мне?

— О, так это была увеселительная прогулка, — протянул Тэхён, припоминая кое-где прогнившие стены в коридорах и мигающие лампочки. — А походило на недоделанный лабиринт ужасов. Уважаемый Рейсх подарил меня вам, что ли? А я-то думал между нами бушуют сказочные и незабываемые чувства.

Омега всеми силами не старался показывать напряжения, которое его охватило. Перед уходом с кухни Чонгук повёл себя странно. Что если Тэхён ошибся и обращение по имени не сулило ничего хорошего? Что если этот добровольный поцелуй выжег последние капли интереса и он выбросил его, как наскучившую игрушку? И почему передал Чимину, а не придушил самолично?

Юноша не знал, что ему ожидать от этой встречи и к чему готовиться, Такада тоже не дал никаких распоряжений и вновь избегал его взгляда, что делал последнее время слишком часто, избегая помогать в чём-либо. К сожалению, выражение лица их надзирателя всегда прочитать легко, тут и без языковых барьеров можно справиться, неудивительно, что он стал отстранённым и перестал изъясняться вовсе, роняя максимально краткие фразы.

— Юнги должен был уведомить тебя о моей просьбе, — не заострив внимания на чрезмерном хамстве, наконец изрёк альфа и чуть склонил голову вбок, как бы вопрошая о результатах.

— Я не обещал помогать, — пожал равнодушно плечами Тэхён, в голове его всплыла картина, как Чимин с равнодушием отправляет его к Рейсху и с нечитаемым взглядом оборачивается к Мину. — Справьтесь как-нибудь сами, а? Полагаю, с Хосоком легче найти общий язык, чем с командующим. Я вот сегодня это лично проверил, душевно пообнимались.

Ким за столько времени пребывания здесь привык скрывать за насмешками волнение, пожалуй, только это до сих пор и позволяло ему справляться с творящимся вокруг дерьмом. Юноша шутливо откланялся и попятился, готовясь покинуть комнату, как Чимин подошел со спины, ловко перехватывая его запястья и заламывая за спину, вжимая грудью в стену.

— Вау, знаете, ваша дружелюбность выглядит так себе, — тихо и коротко рассмеялся Тэхён, сердце тем временем от испуга пропустило удар и рухнуло куда-то в пятки. — Мы всё же обсуждаем очень важное и неправильное дело, не стоило встречаться так откровенно, нет? Разве Такада не служит Рейсху? У стен есть уши и всё такое… Стоит задуматься.

— Перестань лепетать и подумай о том, что власть у того, кто может освободить, а не кто запугивает. Наши омеги здесь тоже не в лучших условиях, уходя помогать на войну они явно не ожидали подобного обращения, в стране не столь ужасное положение дел и не настолько мерзкое отношение к слабому полу, — спокойно проговорил Пак и склонился к уху Тэхёна, понижая голос до шёпота. — Возвращаясь к сути… Если ты что-то узнал от Рейсха или готов что-то сделать для этого, я пообещаю тебе ночной побег. И я даже дам тебе оружие. Только вот…

— Я переступлю порог и буду сам по себе, — закончил за него Тэхён и хмыкнул. — Без товарищей, без защиты, без транспорта. Нет гарантий, что меня не хватятся из-за ежедневных свиданий с Рейсхом, а ещё куда не кинь взгляд — поле боя. Я могу подорваться на шальной мине или в темноте меня примут за шпиона и пальнут на поражение. Да-да, отличная цена за свободу.

— Как мило, ты умнее Мина, сразу дал понять, что условия сделки не по душе. Ну и что же ты хочешь?

Ким замолк, а после согнул ногу в колене и со всей силы замахнулся ей назад, одаривая пинком щиколотку. Чимин зашипел и отпрянул, в искреннем непонимании воззрившись на парня, которого отпустил и позволил обернуться.

— Чтобы ты перестал лгать, — посылая к чёрту всякую вежливость, с презрением произнёс омега, в карамельных глазах его полыхала неприкрытая злость. — Как ты посмел играть с нашей надеждой?!

Тэхёна захлестнули эмоции, когда он устремился вперёд, намереваясь хорошенько дать Паку по лицу. Казалось, не ожидало ничего хуже пыток, избиений и изнасилования, и вот тебе на — несколько дней им пытались навязать надежду на то, что среди японских солдат есть лазутчик, который поможет им выбраться, всего-то и надо подсобить с информацией. Разве это не жестоко? Теперь Ким понимал, почему Юнги не захотел рассказывать ничего Сокджину. Они оба, пускай и вели себя неоднозначно, но смирились с участью, а вот старший слишком чувствителен по натуре своей, ложная надежда разбила бы его вдребезги.

Тэхён знал, что Джин так и не принял обстоятельств, в которых они оказались.

— Тш, — дверь позади со скрипом открылась и юношу поймали за талию, утягивая назад от отшатнувшегося и готового парировать удар Пака.

Омега кинул взгляд через плечо, без всякого удивления лицезрея Рейсха. Кто бы сомневался, что его грёбанная паранойя пробила потолок и именно он стоял за этими недоиграми разума.

Чимин хмыкнул и опустился на стул, скрещивая на груди руки и наблюдая за тем, как Ким брыкается в хватке командующего.

— Что меня выдало?

— Твоё равнодушие, — огрызнулся Тэхён, немного успокаиваясь, потому что сил отпихивать от себя Чонгука у него просто не было.

— Нам искренне жаль твоего покойного дружка, но солдаты в целом не созданы для трепетного отношения. На войне — всё ресурс, — мужчина пожал плечами, в голосе его прозвучала неприкрытая насмешка. Жаль Джихана здесь, конечно же, никому не было.

— Я думал, что именно ты строишь заговоры против меня, птичка, — послышался задумчивый голос Чонгука за спиной, хватка исчезла и юноша отступил, разворачиваясь к Рейсху лицом. Если у него был выбор, к кому повернуться спиной, в эту категорию тот точно не попадал. — Но ты ни о чем не в курсе, а от Юнги нет информации, значит, Хосок ничем не делится с ним. Как странно, я впервые промахнулся.

Тэхён шумно перевёл дух, обида до сих пор клокотала глубоко внутри. Если так подумать, ничего удивительного в подозрениях в его сторону не было, ведь единственный, кто наводил много шума в штабе — он. Привлекал внимание Рейсха, отвлекал надзирателей, вляпывался в глупые ситуации. Пожалуй, если крыса и завелась в стенах штаба, то должна была обратиться к нему, но как-то так вышло, что до Тэхёна ничего и никто не дошёл. До сего момента он и с Чимином едва парой фраз перекинулся, что удивляло присутствующих ещё больше. Очевидно, мужчины специально ограничили контакт, чтобы у Тэхёна не было зацепок, выдающих факт наигранности, только вот это не помогло. Хосок продолжал вести себя как ни в чем не бывало, остальные пленные боялись дышать и максимально не привлекали к себе внимания, Юнги тоже не спешил располагать доверием к Чимину, сильно полагаясь на своего покровителя.

Был момент, который они упускали, но какой? Рейсх устало выдохнул, день с утра не задался и чем дальше в лес, тем больше дров ломается. Однако, по какой-то причине нашёлся момент, немного порадовавший его — Тэхён не зашел так далеко. Нрав у парнишки так себе, а в грязь так и не упал. Чонгук жаждал испортить его под стать себе, чтобы понаблюдать за тем, как светлый лик потухает в грехах, но не желал видеть юношу в рядах тех, кто за спиной тщательно продумывает, как его прикончить.

Ким тем временем задумался о том, что услышал из уст обоих альф мгновением раньше и что ляпнул в ответ. Если так подумать, Хосок правда вызывал у него больше расположения, не смотря на утреннее происшествие. И тот случай, когда Чонгук вышвырнул его на растерзание своим солдатом, никак не шёл у парнишки из головы.

Любому идиоту было очевидно, что мужчина старается для Рейсха и косвенно пытается контролировать перепады настроения, и всё-таки… Тэхён ни разу за своё пребывание здесь не чувствовал себя в безопасности. Он боялся сомкнуть глаза и провалиться в сон, во всех красках представляя, что могут сделать с его бессознательным телом или что может произойти с товарищами, пока он в отключке.

Сегодня, когда Хосок с силой сжимал его горло, когда кислород в лёгких заканчивался и сознание готово было угаснуть, Тэхён поймал себя на мысли, что этого не произойдёт. Что происходящее вокруг — дешёвый спектакль, потому что пугающая аура Хосока не казалась разрушающей или обжигающей, в его присутствии омега чувствовал себя под невидимой защитой. И либо он окончательно спятил, либо хотел верить в это сейчас, когда последняя толики надежды рухнула у него на глазах.

Насколько здраво может мыслить человек, который чуть не задохнулся?

Юноша почувствовал, как у него начинала кружиться голова, воспоминания последних дней пронеслись перед глазами подобно киноленте, одно перебивало другое, и в каждом поведение Рейсха, Хосока и Чимина накладывалось друг на друга в лихорадочном сравнении. Падая в бездну бесконечных вопросов, Ким не слышал завязавшийся между альфами разговор.

«Если игрушка тебе больше не нужна, я тогда сверну ему шею?». Обманчивое спокойствие?

«Ты веришь мне?». Затаённая надежда?

«Ты снова устроил драку». Холодное равнодушие?

«Это не твоя война, Тэхён», — перебивая голоса японцев, зазвучал в голове голос Джихана, его предсмертная улыбка всплыла перед взором.

«Пожалуйста, прекрати бороться», — искренне сочувствие в глазах старшего настигло следом.

Тэхён обхватил голову руками, отшатнувшись в сторону и сдерживаясь, чтобы не закричать. Чонгук и Чимин повернули голову, заметив движение, и оба напряглись, наблюдая за странным поведением омеги.

— Птичка? — негромко напомнил о их существовании Рейсх, ответа не последовало.

Внезапно Ким рухнул на колени, выхватив у него из-под крепежа под коленом злосчастный кинжал, который, видимо, пора было либо оставить к чёрту в комнате, либо вообще перестать пользоваться, потому что это уже не первая попытка Тэхёна прикончить его им.

Прикончить ли?

Чонгук, приготовившийся к атаке младшего, в самом деле растерялся, когда тот приставил лезвие к своему горлу. Чимин даже не дрогнул, со скучающим видом наблюдая за представшей взору картиной, и тихо вздохнул.

— Ну вот, и часа не прошло с уборки, опять кровь оттирать.

Под предупреждающе ледяным взглядом Рейсха мужчина смолк, Тэхён перевёл взгляд с одного альфы на другого и нервно сглотнул, прижимая лезвие плотнее.

— Тэхён, если тебе понравились наши игры, я сам могу заняться твоими порезами, — спокойно проговорил Чонгук, по его лицу почти невозможно было понять, что он чувствует на данный момент, от первоначального смятения не осталось и следа.

— Не понравились, — юноша судорожно втянул носом воздух и сделал полшага назад, когда Чон сделал аккуратный шаг вперёд. — Тебе же все равно, кого трахать, да? Я могу убить себя, если не хочу жить, верно? Ты же этого добивался?

Кровь застучала в висках и Чонгук на мгновение прикрыл глаза. Не то чтобы он добивался того, чтобы младший покончил жизнь самоубийством, просто жаждал лицезреть покорность и сломанность идеалов. Сейчас, когда Тэхён решил покромсать себя меньше него, легче не стало. И чувство, охватившее его, оказалось трудно истолковать. Нечто удушающее, смутно похожее на беспокойство, но точно таковым не являющееся.

«Я вложил слишком много сил, чтобы всё закончилось так, вот и причина», — мелькнуло в голове, Чонгук приподнял веки и заметил блеснувший решимостью взгляд Тэхёна.

Тот замахнулся, готовый полоснуть себя по горлу, и мир вокруг будто замер.

Рейсх стремительно рванул вперёд, обхватив цепко тонкое запястье юноши, но кинжал успел выпасть из-за задрожавших и ослабевших пальцев, с громким стуком упав на пол. Чимин резко приподнялся со своего места, стул жалостливо скрипнул от такого напора.

Капли крови едва слышно закапали по дощатому полу, Чонгук громко выругался на немецком, мальчишку в его руках била дрожь, ладони были до ужаса холодными, ресницы подрагивали.

— Я выкину в преисподнею этот сраный кинжал, — Рейсх пребывал в крайней степени недовольства, он продолжил прижимать Тэхёна к своей груди, тот от собственной шалости едва уловимо дышал, пытаясь прийти в себя. Голоса в голове наконец утихли, перестав разрывать сознание на части, из неглубокого пореза под кадыком, который отзывался неприятной пульсирующей болью, продолжали стекать капли крови. — Тэхён, ты соизволишь объяснить это? Ты понимаешь, что мог сдохнуть на сей раз окончательно?

Пак наблюдал за тем, с каким напором отчитывает пленника Чонгук, пребывая в некотором удивлении от подобной картины. Тэхён, кажется, постепенно успокоился, он вдруг уткнулся в плечо кричащего на него альфы, прикрывая глаза и пытаясь восстановить дыхание. У Чонгука, видит дьявол, задёргался глаз от подобной безмятежности.

— Я с кем разговариваю? Ты давно в пыточной не сидел? Может, хочешь постоянно ходить со связанными руками? Угомони своё грёбанное шило.

— Рейсх, — прервал гневную тираду Пак, выразительно кивнув на омегу в полубессознательном состоянии. — У него, возможно, крыша поехала, но… Боюсь, моя отправилась туда же. Потому что мне кажется, что этот мальчишка прямо сейчас пытается понять, что вы чувствуете.

Тэхён от пережитого перенапряжения, далеко не первого за сегодня, и от количества нахлынувших воспоминаний и впрямь практически отключился, словно только сон мог дать ему возможность вдохнуть полной грудью. Однако, он слышал, — пускай и будто через слой ваты, — голос Чимина, и тот не прогадал.

Единственный способ сравнить отношение этих троих — покалечить себя. Тэхён отказывался верить, что у него съезжает крыша после всех событий, отказывался принимать тот факт, что подлянка Чимина довела его до выдумывания подтекста поведения Хосока. Но чтобы понять, ему нужно было увидеть, что предпримет Рейсх.

***

— Ха, что это, ты с собакой подрался?

— Не-не, его хомяк бешеный за лицо цапнул, советую держаться от него подальше!

— Боже, такой страшный, я бы убил себя, чем жил с таким лицом?

Хосок возвращался домой из школы, пока его одноклассники делали вид, что им по пути и говорили как можно громче о заполученном свежем шраме на скуле. Юноша всеми силами делал вид, что не слышит их, отчаянно игнорируя, но ребята уже смогли однажды довести его до разозлённых криков и планировали теперь довести до слёз.

Когда терпение Чона почти лопнуло, позади послышалось болезненное «ой», звук удара и возмущенное «какого черта?!». Парнишка обернулся, растерянно поглядывая на своего друга детства. Они учились в параллельных классах и у них катастрофически не совпадало расписание, поэтому поджидали после учёбы друзья друг друга редко, предпочитая списываться и договариваться о прогулках. Сегодня у Чонгука должно было быть три урока, тогда как у Хосока — пять, поэтому он имел право смотреть на того, как на чёрта, выпрыгнувшего из табакерки.

— Ещё раз раскроете свой грязный рот — я с вами буду разговаривать по-другому, — отряхнув руки после парочки оплеух, пообещал Чонгук, оглядывая трёх приставучих одноклассников приятеля. — Серьёзно, а если бы над вами издевались? За прыщи, — тычок в одного, — За странную прическу, — пальцем Чонгук указывает на второго, а после переводит взгляд на третьего. — За очки. Неприятно было бы, да? Любой из вас мог быть на его месте. Подумайте об этом.

Смущённые мальчишки опустили голову, пробормотав под нос извинения, и убежали прочь на первой космической. Чонгук хмыкнул, подходя к другу и приветственно хлопая того по плечу.

— Пошёл в столовую за соком, а там очередь оказалась, вот и упустил тебя.

— Тебе не стоило задерживаться, — покачал головой Хосок, чувствуя себя неловко, приятель не первый и, видимо, не последний раз вставал на его защиту. — И вмешиваться в это тоже.

— Ты мой друг, как я могу остаться в стороне?

Чон потёр переносицу и вытянулся на кровати, думая о том, как всё докатилось до этого. Чонгук прежде всегда делал грозный вид, чтобы его и не думали задирать, по-настоящему же руки вовсе не распускал и в драках почти не участвовал, добиваясь своих целей правильно сказанными словами. И между ними никогда не было разногласий или недопониманий, с самого детства они шли бок о бок и могли доверить друг другу свои секреты, проблемы с родителями или с оценками, даже служба в армии прошла плечом к плечу.

Когда всё пошло по наклонной? Может, Чонгук сломался раньше, чем это сказалось на их взаимоотношениях? Как долго времени он строил из себя мальчишку с сияющим взором и стремлениями в жизни? И когда эти стремления подавила жестокость?

— Ты так и не перенёс их потерю, — прошептал Хосок, не видя иных причин таким разительным переменам, прикладывая ладонь ко лбу и устало выдыхая. — Неужели Тэхён настолько похож на твою мать, Чонгук?

***

Тэхён всё же отключился, пропустив значительную часть диалога Чимина и Рейсха, а когда очнулся, обнаружил, что находится в уже хорошо знакомых ему покоях Чонгука. Тот просматривал весточки, принесённые гонцом с активных боевых точек, и корректировал план их предстоящего наступления, полностью погруженный в работу.

Омега заинтересованно посмотрел в сторону мужчины, стараясь как можно более бесшумно приподняться на постели, пускай с его расположения не было ничего видно, слишком далеко и за широкой спиной не рассмотреть даже сам стол.

— Очнулся? — заслышав шорох одеяла, мгновенно отозвался Чонгук, не поднимая взгляда от бумаг. — Ещё на пару миллиметров глубже и мы бы сжигали тебя на заднем дворе.

Словно в подтверждение его слов горло отозвалось напоминающей о себе острой болью, Тэхён машинально поднял руку, касаясь раны, но та оказалась надёжно перебинтована и, судя по неприятному пощипыванию и аромату трав, обработана. События последнего часа всплывали нехотя, будто продираясь через густой туман, и юноша болезненно простонал, касаясь кончиками пальцев висков.

— Вижу, чувствуешь ты себя погано, — хмыкнул Чон, завершая корректировки и поднимаясь с места. — Кажись, птичка наша головой всё-таки тронулась, а я-то гадал, в чём мистика твоей целеустремлённости… А ты просто отбился окончательно.

— Если ты думаешь, что свёл меня с ума в буквальном смысле, спешу тебя разочаровать. Я правда хотел покинуть этот мир, — бессовестно лжёт Ким, сам не до конца осознавая, что учудил.

— Если бы хотел, я бы не успел.

Чонгук в самом деле среагировал не так оперативно. Отчасти потому, что до последнего отказывался верить, что Тэхён решил наложить на себя руки. Мужчина искренне считал, что это ловушка и провокация, очередной способ заставить его приблизиться, как в тот день во время секса, чтобы усыпить бдительность и всадить кинжал в грудь. Он замешкался в ответственный момент и тот факт, что ему удалось выбить оружие из запястья, ничего не означал. Дело в том, что если бы Тэхён намеревался себя убить и метил глубже, то истекал бы кровью, просто лезвие из-за вмешательство оставило не такой глубокий порез по итогу — вот вся разница.

— Ну-с, будешь напускать интригу или объяснишься? Знаешь, день вышел омерзительный и если я приступлю к пыткам, боюсь, на сей раз ты точно останешься по меньшей мере без пальцев.

Тэхён хмыкнул и скрестил ноги, поправляя задравшийся и обнаживший бёдра подол юкаты.

— Настрой не тот для милостыни? Знаешь, если бы ты жаждал пыток, я бы не очнулся в твоей кровати. Теряете хватку, Рейсх, — последнюю фразу омега очевидно выделил насмешливой интонацией.

Реакция предсказуемо не заставила себя ждать, понадобился лишь один широкий шаг, чтобы альфа навис над мальчишкой, и краткий выпад вперёд, чтобы обхватить чужой подбородок пальцами, заглядывая в нагло сверкающие глаза цвета карамели.

— Только потому, что я вмешался, не смей недооценивать меня.

Тэхён пристально посмотрел в глаза напротив — такие же глубокие и нечитаемые как обычно. Чонгук продолжал вести себя так, что ему хотелось даровать хорошую затрещину, только вот юноша видел беспокойство, на миг отразившееся в глазах альфы, когда он попытался нанести себе вред.

Мужчина мог сколько угодно доказывать, что не хочет таким образом потерять вложенные усилия и что не доломал и не насладился его муками достаточно, но не глупо ли это? Он ведь и в пыточную его давно не водил, только стабильно исполнял наказания за нарушенные правила.

Тэхён очень долго думал над тем, куда движется эта ужасающая сила и какие от неё будут последствия, но чем спокойнее он становился рядом с Чонгуком, тем милосерднее вёл себя тот. Юноша не видел смысла в заботе о пленниках, в двухразовом, пускай и скудном, питании, в плотских утехах. Он был на сто процентов уверен, что японские солдаты и так жили бы отлично, заодно поменьше отвлекаясь на мельтешение омег перед глазами, и от того откровенно не понимал, к чему этот цирк? Чонгук говорил о доказательствах того, что омегам суждено прогибаться под них и что слабые должны исчезнуть, но прилагал столько усилий для того, чтобы пятеро выживших омег не сдохли.

Вернее отдавал приказы тем, кто этим занимался. Все они живы по инициативе Рейсха и каждый из них мог умереть по одному щелчку его пальцев. И Ким уверен, что корейские войска не придут их спасать, ведь ожесточённость японской армии доказала, что выживших к их появлению может не остаться. Значит, и приманка из них так себе. Тем более, будь их больше, это ещё даровало какой-никакой шанс на спасение. Одно дело рисковать жизнью ради тридцати, другое — ради пятерых.

Пора было признать, что они в полной заднице. Может, Юнги был прав, когда лёг под Хосока и принял поражение.

«Что если моя борьба ничего не стоила?», — мелькнула тревожная мысль, и сердце сжалось. Тэхён не хотел верить, что выхода нет. Они же могут сбежать, верно? Во время очередной миссии взломать замок или попросить Такаду помочь… Тот явно неравнодушно относится к их заключению, для убедительности картины можно ударить его по лицу, чтобы парнишке не попало. Мол взломали, вырубили, сбежали — я не при делах.

— Вы с Хосоком странные, — наконец вымолвил Тэхён, хватка исчезла, Рейсх посмотрел на младшего вопросительно, без лишних слов призывая продолжать мысль. Ким, отчаянно отодвигая в сторону лихорадочные и одолевшие его тревоги, всё пытался понять, что же не так. — Разница между вами незначительная, но я правда не понимаю, в чём она.

— Оу, зря я выкинул таблетки, тебе бы они пригодились.

Чонгук не понимал, что за чуйка включилась у этого омеги, однако, был осведомлён о том, что в зависимости от эмоций запах может неуловимо меняться, становясь сильнее или слабее. А что если недавняя течка обострила ощущения Тэхёна? Что если мальчишка, не до конца восстановившись после гормонального сбоя, стал слишком чувствителен к отношению в свою сторону? В конце концов, здесь никто не относился к пленникам по особому, каждый альфа проявлял незаинтересованность вне плотских утех, и Чонгук бы не сказал, что он или Хосок отнеслись к Тэхёну лучше Чимина. Вернее будет сказать, что из них троих он определённо потрепал того сильнее.

С сожалением оставалось признать, что юноша не выдержал давления и стал придумывать обстоятельства, которых не существует, чтобы было легче бороться с давлением.

Тэхён, заметив, что Чонгук потерял интерес и собирается встать с кровати, чтобы уточнить правильность внесённых корректировок, вдруг схватил его за запястье, заставив оглянуться. Рейсх увидел неприкрытый испуг в глазах Кима и чуть нахмурил брови.

— Я не мог сойти с ума, — пролепетал парень, выглядя таким непривычно потерянным в этот момент, будто сам не мог отличить правду от выдумки. — Вы… Я не чувствую опасности, ясно? Я не считаю, что ты можешь нанести мне вред, а Хосок… Хосок и не думал вредить мне.

Слова младшего оглушили подобно удару молнии, грянувшему совсем рядом. Чонгук последний раз слышал фразу о том, что не несёт никакой угрозы в детстве, от Хосока, которого постоянно защищал от нападок. Тогда он был импульсивен и юн, очень сильно злясь на поведение сверстников, и постоянно грозился избить их до потери сознания. Когда обидчики убегали, оставляя Хосока в покое, тот вдруг начинал смеяться.

«Изобьешь до смерти? Аахаха, да ты и котёнка не обидишь, ну насмешил».

Со службы в армии никто не смел заявить подобное, и уж точно ни один пленник в стенах штаба не говорил ему об отсутствии опасности.