— Милсдари, позволите задать вам несколько важных вопросов? — потребовал Геральт.

Тот, что не тащил, а руководил, обратил к нему небритое лицо с подбитым глазом. Сначала он даже не заметил, как перед ним оказались ведьмак с эльфом, а потому выражение у него было комично перекошенное.

— Откуда эти выродки тут взялись? — хрипло каркнул мужик.

Не успел Геральт ничего ответить, Йорвет кинулся вперед и молниеносным движением сабли срубил бандиту голову. Даже ведьмаку сложно было уследить за эльфским боевым танцем, потому что в следующее же мгновение Йорвет гибко отклонился в сторону от грубого удара палицей, извернулся, взмахнул вторым клинком — и отсек руку вместе с этой нелепой палкой. Сталь пела и выла, наконец-то освобожденная и напоенная кровью, а на лице Йорвета застыла голодная кривая ухмылка, когда он накинулся на следующего бандита, выбил у него нож…

Геральт только и сумел, что выдернуть оттуда пленного эльфа и отшвырнуть ниже по тропе. Парень споткнулся, упал, неловко дергая связанными руками, но, по крайней мере, не попал под удар кривой сабли Йорвета, как стоявший рядом с ним человек. Тот слишком медленно поднял меч — не успел защититься, и эльфский клинок рассек ему грудь, перерубил ключицу. Хлынула кровь, парень рухнул, захлебываясь, давясь, и Йорвет быстро уколол его в сердце. Вряд ли из милосердия — просто его отвлекали жалкие предсмертные хрипы.

Последний, четвертый, бандит бросился бежать, но Йорвет метнулся за ним, ловкий и быстрый, как разъяренный лесной кот, толкнул на землю и впился клинком в спину, пробивая насквозь. Сабля уже не блестела в холодном лунном свете, густо покрытая кровью. У Йорвета не сбилось дыхание, как было бы у человека, он изящно крутанулся на каблуках и устремился к пленнику, который вслепую пытался отползти к кустам, а лучше — нащупать какую-нибудь опору. Йорвет рывком приподнял его и доволок до большого валуна, прислонив спиной.

Медленно вернув стальной меч в ножны, Геральт приблизился, обшарил тела. Ничего ценного при них не было, кроме тощих кошелей, а у первого, с отрубленной головой, ведьмак нашел мешочек с полынью и плакун-травой — селяне верили, что это защищает от нечисти. Но, как видно, не уберегает от лихого удара саблей.

— Надо было оставить одного для допроса, — проворчал Геральт, приблизившись к эльфу.

— Вот он нам все расскажет, — сквозь зубы процедил Йорвет, сдергивая с пленника грязный холщовый мешок.

Освобожденный эльф жадно задышал полной грудью, а не сквозь пыльную ткань. Его взгляд испуганно метался с Геральта, стоящего чуть позади, со сложенными руками, на Йорвета, который и не подумал вернуть сабли в ножны. Решив, что ведьмак безопаснее, парень жалобно поглядел на него.

— Развяжите! — вскрикнул он. — Пожалуйста! Я ничего не сделал!..

— Почему бы и нет, — пожал плечами Йорвет, поддевая веревку кончиком сабли. — Каждый имеет право умереть свободным.

Он точно задел тонкую бледную кожу эльфа, и тот испуганно зашипел, прижался к камню ближе. Йорвет довольно усмехался.

Пленник был похож на любого другого эльфа, которого Геральт встречал на Пути. Худое, узкое лицо, миндалевидные темные глазищи, блестящие от страха. Растрепанные волосы иссиня-черного цвета, торчащие острые уши. Его можно было бы назвать красивым, если бы не шрам на щеке — насколько Геральт знал, прекрасные Aen Seidhe весьма щепетильно относились к увечьям и несовершенствам. И все же эта отметина была совсем не такой глубокой и страшной, как шрамы Йорвета.

— Kaie? — позвал Геральт, стараясь повторить певучее произношение Йорвета.

Парень испуганно уставился на него, вздрогнул. Это определенно было его имя — и он слишком перепугался, чтобы суметь это скрыть.

— Кто вы такие? — спросил Кай дрожащим голосом. — Что вам от меня нужно? Я же сказал, что у меня нет ни орена!

— По-твоему, мы перебили бандитов, чтобы требовать деньги? — удивился Геральт.

— Да почем мне знать?! А ты… я про тебя слышал, Gwynbleidd! — охнул Кай, наконец-таки рассмотрев своих странных спасителей.

— Ну да, вроде как других ведьмаков в городе нет, — хмыкнул Геральт.

— Тебя кто-то нанял, чтобы меня убить? — задрожал Кай.

— Хватит трепаться! — прошипел Йорвет, снова взмахивая саблей у самого носа Кая. — Куда важнее — кто ты! Кто ты для Риннон! Знаешь, что это за вещь? — Он все же убрал одну саблю и зажал в руке шнурок, на котором болтался старый кулон — наконечник стрелы. — Grealghane! — рявкнул Йорвет. — Ее чуть не убили из-за тебя!

— Эй, Йорвет, притормози немного, — негромко посоветовал Геральт, осторожно положил руку ему на плечо. Ему показалось, Йорвет под ладонью вздрогнул, он весь был — как перетянутый лук. — Парень в шоке, дай ему немного оклематься. А потом он все нам расскажет, верно?

Имя командира скоя’таэлей заставило Кая замереть, как будто он оказался напротив очень опасного хищника. Он присмотрелся к кулону, которым потрясал перед ним Йорвет, и негромко пробормотал:

— Это мое. Мой амулет.

— Лжец! Это кулон Риннон, она никогда с ним не расставалась!

— Да, просто… это я его ей подарил, когда уходил в скоя’таэли, — смущенно пробормотал Кай. — Я выцарапал там первую букву ее имени. Знаю, глупо, но… я хотел, чтобы она меня помнила, если не повезет. Она была совсем маленькая.

Йорвет угрюмо молчал. Где-то вдалеке зашумели, закричали птицы, стаей взвившиеся в небо. Что-то спугнуло ворон.

— Так она твоя?.. — Геральт начинал догадываться.

— Sor’ca, — кивнул Кай.

Сестренка. Это слово Геральт слышал совсем недавно, а потому помнил отчетливо.

Йорвет вдруг сипло рассмеялся:

— Она никогда о тебе не говорила!

— Риннон думала, что я мертв, — признался Кай. — После войны я не вернулся домой, точнее, я не успел… Когда я пришел в деревню, все уже выжгли… Я подумал, что ее убили, как всех остальных, я же… я бы не стал раскапывать могилы! А потом я встретил ее здесь! — на его лице заиграла неподдельная счастливая улыбка, словно Кай до сих пор не мог поверить, что его любимая сестренка не сгинула на пепелище.

Вдалеке раздался пронзительный вопль гарпии, Геральт поморщился. Для его обостренного чутья этот крик раздавался практически над ухом, да и эльфы подозрительно притихли, боясь приманить неприятности громкими словами. Геральт покосился на окровавленные обрубки, оставшиеся от людей некоего Хомута — стараниями Йорвета от тропы теперь пахло еще не остывшим сырым мясом и ржавой кровью.

— Давайте уйдем отсюда, — устало вздохнул Геральт. — Правда, в городе Каю лучше не появляться, мало ли, сколько там еще этих бандитов. И лучше не приводить его к Риннон. Йорвет, есть идеи?

— Неподалеку есть стоянка моего отряда, — напомнил Йорвет. — Мгла под боком, но все же спокойнее. И не думай сбежать! — рыкнул он на приободрившегося Кая, который уже вскочил на ноги. — Я пойду первым, vatt’ghern — замыкающим.

Кай подчинился — ему явно не терпелось выбраться из ущелий. Йорвет ступал осторожно, прислушиваясь и приглядываясь, чтобы не попасть в ловушку, но пока что все было спокойно. Больше бандитов им не встретилось, видно, никто не думал, что с одним испуганным эльфом будут проблемы, а потому не послали подкрепление.

— Они схватили меня у сожженной деревни, — рассказал Кай. — Я пытался сопротивляться, но их было слишком много. Отобрали у меня меч и выкинули куда-то.

Они вышли на узкую дорожку, а потом свернули к стоянке скоя’таэлей, которые жгли костер, негромко переговариваясь, и все время косились на мерцающий проход между горами, откуда несло потусторонним холодом. Сначала никто не придал значения появлению Йорвета, и Геральт подумал, что свободолюбивый эльф, должно быть, часто тут появляется, когда ему надоедают душащие городские стены и кислые запахи жилья. Заприметив бредущего за ним Кая, а следом — ведьмака, скоя’таэли сначала всполошились, но Йорвет быстро их успокоил.

Сели у костра чуть сбоку, подальше от дозорных. Йорвета слишком уважали, чтобы подслушивать, но Геральту все равно казалось, будто Белки любопытно косятся на своего командира и его странных спутников.

— Так ты тоже скоя’таэль? — начал расспрашивать Геральт, потому что Йорвет сидел, положив рядом с собой саблю, и молчаливо рассматривал Кая.

— Я… был им. По крайней мере, попытался. Сражался в отряде Эльдайна в Синявой Пуще во время Второй Северной, но потом Rhena победила его. Его убили на старом кладбище, он упокоился там, среди могил предков. И мы все разбежались кто куда… Я понял, что не могу больше, — грустно покачал головой Кай. — Многие хотели отомстить, продолжали бороться, но я… Я видел столько тел друзей.

— И ты сдался, — фыркнул Йорвет.

Он не обвинял Кая в трусости открыто, но это прекрасно читалось в его голосе. Наверняка у Йорвета было столько мгновений, когда другие бы сдались — хоть бы и после Ущелья Гидры. Кая так ужаснула смерть командира, но Йорвет умер сам… И все равно сражался.

— Почему ты не вернулся домой?

— Я хотел, родители были бы рады. Но тогда стало прибыльно охотиться на скоя’таэлей, давали хорошую награду. Я видел листовки со своим лицом, а шрам я заработал до войны, на охоте с волком схватился, он приметный, — не переводя дыхания, рассказывал Кай, и казалось, что если он запнется, то случится что-то страшное. — Я думаю, каким-то чудом они разузнали, где я жил. И нашли деревню.

— Это может быть никак не связано, — успокоил Геральт. — Швали много всякой.

— Нет, нет, они искали меня! — упрямо затряс головой Кай. — Риннон рассказала мне. Они спрашивали, где я, когда… мучили ее, но она так ничего и не сказала, потому что просто не знала! Она думала, я погиб вместе с Эльдайном… Тогда они отрезали голову отцу, чтобы выдать за мою.

Геральт перевел взгляд на Йорвета, который мрачно вперился взглядом в лицо Кая.

— Я не помню таких подробностей, — признался Йорвет. — Со временем все сгоревшие деревни и все трупы становятся похожими.

— Тогда я подумал, что Риннон тоже мертва, — честно сказал Кай. — Мне ничего больше не оставалось, кроме как попытаться найти новый дом. Я не мог снова пойти в скоя’таэли, я устал убивать. Скитался по городам, пока не остановился в Вергене, в доме тетки. Все никак не мог прижиться… А потом вдруг увидел Риннон на улице, я… я думал, что повредился умом, что мне кажется… — Он тихо рассмеялся, словно и правда потерял рассудок. — Я подумал, мы можем начать новую жизнь. Сказал, что подкоплю денег — и тогда мы сбежим куда-нибудь далеко. Но все получилось… не очень хорошо.

И это мягко сказано. Впутаться в долги, пытаясь сделать что-то хорошее, — это как-то даже глупо.

Йорвет обреченно вздохнул и убрал саблю в ножны. Он встал, пошел к своим лучникам — договориться, чтобы те проследили за Каем. Вряд ли бандиты решатся сунуться к отряду скоя’таэлей; Геральт знал таких людей, они смелы только тогда, когда всем скопом накидываются на одного несчастного должника.

— Спасибо, — прошептал Кай.

— Я ничего не сделал, — хмыкнул Геральт. — Благодари Йорвета.

— Ну, вы стали искать… Они бы убили меня. Йорвет прав, я трус — я выдал бы им, куда спрятал немного денег, и тогда стал бы не нужен. Хотите, я скажу, где?..

— Мне не нужны твои деньги. И ты не трус, раз решил прийти, чтобы спасти сестру. Не волнуйся, она в безопасности.

Кай сидел, съежившись, по-детски обняв колени. Парень выглядел изможденным и усталым — должно быть, последнее время он прятался где-то и почти не спал, ожидая, что за ним придут. Его хотелось скорее накормить, чем отобрать последние орены. А может, Геральт с возрастом становился мягче…

— Ну вот, а говорят, ведьмаки жадные, — тускло усмехнулся Кай. — Тогда почему?..

— Развлечения у меня такие. Кто-то через реку на шлюхах сплавляется, а я вот чокнутым эльфам помогаю.

***

Когда они вернулись к дому, где обитал отряд Йорвета, Риннон уже была на ногах — если так можно сказать, потому что она опиралась на плечо крепкого эльфа. Он казался ничуть не обеспокоенным тем, что на его шее висит какая-то девчонка. Напротив, неудобно для себя скособочился, чтобы ей было сподручнее. Она выбралась из дома подышать свежим воздухом, но тут увидела возвращающегося с ночной вылазки Йорвета. Несчастная эльфка пошатнулась, поддерживаемая испуганным товарищем, и прижала руку ко рту, как будто удерживала рвущийся отчаянный вопль.

Йорвет сразу рванулся к Риннон, ухватил под вторую руку, позволяя перенести вес на себя. Он оттащил ее в сторону — им явно надо было пошептаться, и даже приближенным не стоило это слышать. Геральт мог бы напрячь слух, чтобы уловить голоса, но слова звучали на Старшей Речи и он не очень хорошо понимал. Риннон оправдывалась, чуть не плача, а Йорвет злился и отфыркивался, как сердитый кот.

Старшая Речь была красивой, как песня, и лилась быстро, как порожистая горная речка. Жаль, что рано или поздно этот язык забудется, исчезнет вместе с эльфами. Геральт невольно усмехнулся, вспоминая: в прошлой жизни он выдумал себе кодекс, решил, что не будет охотиться на реликтовые виды. Возможно, это объясняло, почему он связался с обреченными скоя’таэлями…

На командира и девушку не смотрели, будто их тут и не было. Это было их личное дело, и в отряде это уважали, продолжали заниматься обычными делами: точить клинки, мастерить стрелы. Геральт стоял чуть поодаль, чтобы не заставлять их ко всему прочему мириться с присутствием чужака. Ему стоило бы пойти в свою комнату в трактире и отдохнуть, но не хотелось бросать взвинченного Йорвета — кто знает, что он может натворить?

Поглядев на небо, Геральт ожидал увидеть занимающийся алый рассвет, однако там было глухо и темно. Восприятие времени исказилось после всех этих событий. Он чувствовал, что нуждается в отдыхе, и это было странное ощущение для ведьмака, который всегда привык работать на пределе возможностей.

Но чувства его были все так же остры, и Геральт развернулся к подкравшейся к нему эльфке — и узнал лекарку.

— Спасибо за травы, Gwynbleidd, — кивнула она. — Они помогли.

— Это хорошо. Рад, что она в порядке.

— Риннон ничего не помнит, — сказала лекарка. — Нападение случилось ночью, убийц не разглядеть. Они как-то узнали, что Кай будет за городом, они договорились о встрече. Может, за ее братом следили.

— Значит, ты знаешь всю историю.

Она смерила его долгим взглядом.

— Мирриль, — представилась она. — Я с Йорветом уже давно, помню, как он подобрал эту девочку. Мы все тогда думали, что она не выживет, но я как никогда счастлива была ошибаться. Она сильная. И была свободной.

— Все эльфы говорят, что они сильные. По сравнению с…

— Не в этом дело. Она жила вдали от ваших городов, — вздохнула Мирриль, и по ее голосу стало ясно, что она сама когда-то обитала в нищенских трущобах. — Да, люди в ее деревне сторонились, но Риннон жила счастливо. У нее была семья. Это уже больше, чем у большинства из нас когда-либо было. Если бы не пришли эти bloede dh’oine…

— Но ее брат зачем-то решил вступить в отряд Эльдайна.

— Как и многие молодые эльфы — потому что мечтал о прежних веках, которые остались только в сказках. Я знаю им цену. Кровь и гной.

— Ты не похожа на других, — сказал Геральт. — То есть… я не хотел сказать… тобой движет не ненависть и не желание перебить всех людей на свете.

— Я здесь, чтобы спасать жизни моего народа, — объяснила Мирриль. — Вот и все.

Геральт кивнул. Он уважал это, хотя зарабатывал на жизнь прямо противоположным. Если так подумать, то убил он гораздо больше, чем Мирриль спасла, даже учитывая ее длинную жизнь, и от этой мысли было как-то паршиво. Геральт решил, что принесет ей еще трав — ему не трудно.

***

Йорвет сидел один за домом, устроившись на ящике. В предрассветной темноте, в тишине. Его эльфы, кажется, привыкли к такому поведению командира, поэтому не пытались искать, и Йорвет мог выкурить трубку в одиночестве. Он был в легкой льняной рубахе и штанах, но не снял алую повязку. Геральт печально вздохнул: надо же так не любить свое лицо, чтобы даже наедине с собой не развязывать эту тряпку…

— Хочешь выпить? — предложил Геральт, протягивая бутылку с мутным самогоном.

— Я не пью.

— Ну вдруг. Был сложный день.

Когда Йорвет встречал на улицах Вергена пьяных краснолюдов (а им прилично надо было выхлебать, чтобы надраться) или поддатых людей, на лице эльфа появлялась эта гадская презрительная ухмылка. Он был выше этого. Но, как видно, Aen Seidhe бывало так же херово на душе, как и мерзким dh’oine.

— Тогда просто поговорить, — решил ведьмак, отставив бутылку к углу дома. Кто-нибудь ее подберет.

Йорвет ничего не ответил, но и прогонять не стал. Взгляд у него был тоскливый, эльф немного качнулся вперед. Он не был пьян — если только захмелел от горя.

— Она ничего не говорила, потому что не хотела, чтобы я чувствовал себя обиженным. Ну, якобы она предпочла меня родному брату! — объявил Йорвет. — И из-за этого ее чуть не выпотрошили. Как же глупо!

Не хотела ранить чувства, выходит. Геральт догадывался, что именно так крепко связало Йорвета с несчастной девчонкой: у него на лице был шрам, как у Кая, и он случайно назвал ее сестрой. Может, иначе Риннон так и осталась бы в своем кошмаре, вечно переживая один и тот же момент, никогда не ожила бы. Им просто повезло.

— Я знаю, что все это неправильно. Но послушай: разве ты отпустил бы ее? Так просто и сказал бы: иди на все четыре стороны, плевать на наше дело? — медленно втолковывал Геральт. — Риннон просто боялась. Да, планировать что-то такое за спиной — последнее дело, я ее не оправдываю. Но сам-то подумай: ты на всех смотришь так, как будто горло перегрызешь. Она не хотела впутывать в это брата.

— Я не… это сложно. Я точно знаю, что с отрядом ей безопаснее, что мы защищаем друг друга. А так на нее напали бы в ближайшем деревне или на тракте — и что, Кай ее спас бы? Он слабый. Но… мы все время в опасности, сейчас и вовсе на передовой. А я желал им всем найти безопасное место, дом.

Йорвет замолчал. Он не требовал ответов, иногда просто выговориться тоже было достаточно.

— Я уже не могу ничего изменить, — сказал Йорвет. — Ты прав.

— Я ничего не говорил. Эльфы нынче научились мысли читать?

— Они все на твоем лице написаны. Я не раскаиваюсь ни в одном из своих поступков, но… если бы я мог, я бы отдал этот глаз не за собственную глупость, что я доверился dh’oine, а за жизнь любого из своих. Включая Риннон.

— Я не сомневаюсь, что ты с радостью разобрал бы себя по частям, но в жизни оно так не бывает. Знаешь, в последнее время я много вспоминаю… — неохотно признался Геральт. Переживать моменты из прошлой жизни было тяжело, болезненно. Осознавать, что он столько потерял. — У меня тоже был кто-то, о ком я должен позаботиться, но ей было опасно рядом со мной. Вообще — в этом мире. И я знаю, что иногда нужно отпустить кого-то, кого ты любишь. Для их же блага.

— Речь о женщине? — с легким любопытством спросил Йорвет.

Йорвет, который, казалось, никого не любил по-обычному, «по-людски» — рыцарская преданность Саскии не в счет. А может, он просто считал, что недостоин любви.

— Нет, о ребенке, — покачал головой Геральт. — Сейчас она, наверное, уже совсем взрослая… Вряд ли мы когда-нибудь встретимся. Но это не мешает мне ее любить, понимаешь?

Отпускать Йорвет явно не умел. Слишком крепко вцеплялся: в безумные идеи о свержении господства людей, в тех, кто сражался вместе с ним.

— Мы не можем оставить все как есть, — напомнил Геральт. — Я поговорил с Каем, он и правда должен этому Хомуту серьезные деньги. Говорит, у бандитов есть убежище за городом. Я смогу их найти, если немного порыскать…

— Я тоже умею искать следы. Особенно в лесу.

— Значит, пойдешь со мной? Ты не обязан. Риннон в безопасности, ее брат — тоже.

— Пока что. Он не сможет вечно прятаться за нашими спинами, да и не захочет. У любого эльфа есть гордость, хотя бы немного, — иронично заявил Йорвет. — Они придут за Каем, чтобы отомстить, а он ей важен. Я не могу позволить им снова ее ранить, даже если… это касается ее брата.

Благородство, значит. То, в чем Йорвет иногда его упрекал. Геральт отвернулся, чтобы проклятый эльф не прицепился к его понимающей усмешке, оглянулся. Там горели огни, скоя’таэли шумно переговаривались, наверняка чувствуя небывалую свободу по сравнению с тем временем, когда они прятались в лесу. Теперь у них была надежда на будущее — пусть и призрачная. И Йорвет был готов сражаться ради нее.