Болтун красноречивый,

Повеса дорогой!

Давыдов.

Скажите, добрый мой читатель,

Вы не в обиде на меня,

За то, что скрою, как приятель

Провёл в Малинове два дня?

Писать об этом, право, скучно:

Везде справлялся он докучно,

Кто та Армида, и когда

Бывает в домике одна,

И как наведаться к ней можно.

Он всех до смерти утомлял:

Свои вопросы задавал

Не исподволь, не осторожно.

Признаться стоит, плоховат

Из Сержа вышел дипломат.

Кого-то, может быть, и где-то

Страшит летящее ядро;

Оно приятней для поэта,

Чем своевольное перо.

Моё воспеть сегодня хочет

Ланиты, перси, тёмны очи.

Да будет так: начну рассказ

О той, кого избрал Ловлас.

«Mademoiselle звалась Эльвиной», —

Сказать я рад, да не могу,

Ведь против правды не иду.

Её крестили Акулиной:

Родитель девы Парамон

Романных не любил имён.

Конечно, имя не преграда

К соединению сердец:

Беседа — лучшая отрада,

И можно с девой под венец,

Когда она с образованьем.

К несчастью, милое создание

Не танцевало котильон,

Звало похлёбкою бульон,

Не ознакомившись с французским,

Не назвало бы вас mon ange,

Не знало Юлии д’Этанж,

Зато могло читать по-русски.

А почему? Её отец

Был третьей гильдии купец.

Пора, друзья мои, приняться

За описанье красоты.

Бледней Акулина румянца

Авроры нежные персты,

Зимою снег белее кожи

Девицы милой да пригожей,

И ночью небосвод светлей

Чем чернота её очей.

Есть список у неё предлинный

Природы-матери наград:

Тончайший стан, нежнейший взгляд…

Я буду краток: Акулина

Достойна всяческих похвал;

На этом кончен мадригал.

Семья держала стол для бедных,

Не для того, чтобы была

Средь мира суетного тлена

У сирых чуточка добра,

А потому, что с каждой плошки

Имела прибыли немножко.

Предположу: мудрец Жан-Жак

Вполне мог высказаться так:

«Не одобряю я всё это!

Нельзя жалеть нам ничего».

Но нам нет дела до него.

Другое важно для сюжета:

Серж к ним примчался на обед.

Для трапезы? Конечно, нет!

Щи, кашу и краюшку хлеба

Отведал повести герой.

Как низко пал питомец Феба,

Живописуя пир горой,

Где трюфлей нет, нет ананаса,

Где вместо вин — бутылка кваса,

Где не зальёте жир котлет

Лишь оттого, что их здесь нет.

Из-за стола Серж встал не весел:

Невкусным он нашёл обед

И в довершение всех бед

За скромной трапезой не встретил

Той, что сюда его манит

И тянет, будто бы магнит.

От эдаких препон ужасных

Серж не на шутку приуныл.

Потрачен вечер был напрасно,

Почти исчез любовный пыл —

Пришло ему на смену горе.

Но чу! Услышал в коридоре

Серж поступь лёгкую шагов…

Слова моих бессвязных строф

Едва ли передать сумеют,

Как сердце радостно в груди,

Как колокол большой, гудит,

Как замирает и как млеет.

Да это, может, ни к чему:

Здесь было ль сердце — не пойму.

Серж встал пред нею на колени.

Едва понятные слова

Слетели с губ его моленьем:

«Давно кружится голова

При всякой полной вами мысли…

Дамокловым мечом нависли

Над мною силы ваших чар,

От них меня бросает в жар!

Я верный ваш слуга навеки!»

Что ж Акулина? Холодна, 

Как лёд зимой, ему она

Сказала, смеживая веки:

«А, впрочем, это всё одно:

Нам вместе быть не суждено!»