Вечерний разговор на пирсе всплыл в голове у Костенко ранним утром. Ночью подумать не удалось, потому что усталость, пусть и не ощущалась, все же была, заставив отключится, как только голова коснулась подушки.
На первый взгляд, особенно рядом с другом, Паша казался молчаливым слушателем. Парень только внимательно наблюдал за чужими разговорами, кивая и что-то редко уточняя, но стоило Леше в тот вечер исчезнуть во дворах, юношу будто подменили. Он расцвёл, с улыбкой рассказывая про их город, море, погоду и жизнь. В его светлых серых глаза было что-то неправильно притягательное, но Сергей никак не мог понять, что именно.
Парень будто был не от мира сего. Как если бы его вырезали из места, где он должен быть, и поставили здесь, в Ялте, июне 85 года. А сам Паша и не был против. Такие как он всегда находят себе место, всегда становятся «своими».
…
По природе Костенко жаворонком не был, но годы учебы, а после и службы, выработали четкий график с ранним подъемом и отбоем. А привычка, как известно, вещь страшная. Поэтому даже в выходные он просыпался не позже девяти. Усталость с дороги тоже не повлияла на эту привычку, и уже без пяти минут девять, Сергей спускался на кухню после всех утренних процедур.
— Доброе утро, Сергей Саныч!
Паша стоял у плиты на кухне, что-то напевая и покачивая головой в такт песне по радио. На сковородке шкварчала яичница, а рядом грелся чайник.
— Доброе, — кинул Сергей, не в состоянии сдержать легкую улыбку от такой утренней картины. — Ты чего так рано подскочил то? Разве в каникулы не полагается спать до обеда?
— Я всегда так, — пожал плечами Паша, — на море лучше ходить утром, не так жарко.
— Ты уже и на море сходил?
— Угу, — кивнул Паша, сняв с плиты засвистевший чайник, и убрал его на резную деревянную доску. — Вы есть будете? Мама еще не проснулась, но что-то простое я без нее могу приготовить. Вы чай будете?
— Лучше кофе, если можно.
— Кофе нет. Отец обещал купить, когда проснется, спрошу привез ли. Яичницу? — Паша протянул тарелку с глазуньей и помидорами.
— Твой отец уже вернулся? — Костенко забрал тарелку с вилкой, пока парень принялся готовить себе вторую порцию.
Вчера со старшим Вершининым познакомится так и не удалось, потому что мужчина вернулся за полночь. Сергея это, конечно, не напрягало, но особый интерес вызывало. Хотелось знать, в чьем доме он живет.
— Да, вчера ночью, так что, наверное, еще какое-то время они будут спать, — Паша сделал радио немного тише, но продолжил пританцовывать, — У вас были планы на отпуск? В музей там сходить или еще куда-то. У вас есть знакомые в Ялте?
— Знакомых нет, — Сергей не спешил приступать к завтраку, ожидая, когда и Паша сядет за стол. — Да и планов особых не было. Я думал, что уже на месте решу, куда сходить. У тебя есть предложения?
Паша выпрямился, задумчиво постучав деревянной лопаткой по сковородке, потом потянулся и повернулся к Сергею.
— Можно сходить посмотреть на Маяк. Или просто погулять по городу. Хотите?
Сергей кивнул. Планов у него действительно не было, а Паша должен знать об их городе явно больше, чем могли рассказать брошюры.
— Когда же ты избавишься от этой дурацкой привычки терроризировать гостей, как только они к нам попадают? — на пороге появилась вполне бодрая Елена и, шуточно отчитав сына, взяла еще одну тарелку.
— Я еще даже не начинал, — Паша обиженно надул губы, но долго прикидываться не смог. От удивленного взгляда Сергея он рассмеялся. — Кстати, — вспомнил он, взяв чайник, — отец привез кофе?
— Нет, сегодня должен купить. Вернется из города и будет тебе кофе, — женщина поставила воду на огонь и быстро заварила чай.
— Он вернуться не успел и снова на работу? Что у них там случилось такого? — Паша сел рядом с Костенко, забравшись на лавку с ногами.
— Разве постояльцы не ваш основной доход? — уточнил Сергей.
— Нет. Принимать гостей это скорее дополнительная прибыль, просто чтобы сам дом содержать было легче. Гости частое явление только в сезон отпусков, а вот зимой может вообще никого не быть. Тут без основной работы никуда.
Сергей понимающе кивнул. И верно, он же даже сейчас, летом, единственный гость.
— Деду давно эта земля досталась, — довольно жуя помидор, пояснил Паша, — за военные заслуги. Они после войны отстроили тут дом, а родители уже сделали несколько пристроек и начали принимать гостей.
— И это сложно назвать прибыльным делом. Мы делаем это скорее для души, чем для денег, — подытожила Елена, продолжив готовить себе завтрак.
Сергей был удивлен. Принимать у себя дома самых разных людей, видеть их у себя на кухне, готовить и пить с ними по вечерам чай и все это «для души». Костенко это казалось поразительным.
…
К маяку, как и предложил Паша, отправились они с Сергеем сильно после обеда. Только закончив завтрак, Паша сказал, что у него срочные дела, и исчез из дома на несколько часов. Елена тогда сказала, что для парня это нормально и от этой таинственной загадочности, когда дело касается чего-то за пределом дома, не избавиться. Домой же Паша притащил банку огурцов и несколько больших яблок, одно из которых гордо вручил Сергею. На вопрос, из какого погреба он вытащил продукты, Паша только махнул рукой и сказал «Леха». А вот женщина пояснила, что с семьей Гореловых они давно дружат, поэтому бабушка Леши иногда передает им продукты.
На улице было немного прохладнее, чем утром, а с моря тянуло приятным свежим бризом. Они шли по береговой линии, пока Паша рассказывал о том, как хотел бы побывать в Москве, особенно зимой, когда все отмечают Новый год. Сергей же рассказывал, про праздник у них в Припяти, про елку на площади, про украшения в отделении, даже про подарок на столе с книгой и бутылкой. Подарок тогда подписан не был, но Сергей догадывался от кого он.
Только где-то на середине рассказа про праздник, Костенко понял, что Паша немного отстал и перестал его слушать. Обернувшись, он заметил парня, разглядывающего что-то в воде. Он сидел на корточках по щиколотку в воде, сложив руки на коленках и наклонив голову. Серый взгляд внимательно изучал гальку.
— Что-то нашел? — уточнил Сергей.
— Ага, — кивнул Паша и вытащил из воды камешек. — На сердце похоже.
Сергей сердца видел еще во время учебы. Заспиртованное и в желтоватой банке. И их анатомическая форма его привлекала мало, но все же Сергей подошел ближе.
В тонких пальцах Вершинина был маленький зеленый камень, обточенная волнами стекляшка, напоминающая сердечко, которое обычно рисуют на любовных посланиях. Сергей бы решил, что это просто кривой камень, но Паша придирчиво его разглядывал и вертел в руках.
— Возьмешь его? — все же уточнил Сергей.
— Ага. Аня любит такие штуки, собирает всякие безделушки и камешки. Ей должно понравится.
— Твоя подруга?
— Да. Одноклассница, — без особого интереса кивнул Паша, и сунув камешек в карман, пошел дальше. — Вы говорили про Новогоднюю ночь. Что там было?
— Конечно, — кивнул Костенко и продолжил рассказ, не зацикливаясь на друзьях Паши.
…
Уже стоя на берегу, они молча смотрели на маяк, будто лишние разговоры могли помешать, нарушив идиллию морского пейзажа. И совсем не важно, что рядом на пляже еще сидели другие люди, а за их спинами шумел город.
— Будет дождь, — сказал Паша, закинув руки за голову.
— С чего взял?
— Чувствую, — усмехнулся парень, и как в подтверждение его слов с потемневшего небо начали падать первые крупные капли прохладного ливня. — Пора бы под крышу.
Паша бегло осмотрелся, но ничего не найдя, схватил Сергея за закатанный рукав светло-бежевой рубашки и потащил мужчину за собой с пляжа.
Пусть ближайшее кафе нашлось неподалеку от пляжа, добрались они до веранды уже мокрые. Паша растрепал светлые влажные волосы и тряхнул головой, как большая собака. Сергей тоже убрал мокрые волосы с лица и вздохнул.
— Думаю это не на долго. Но он слишком сильный. Подождем тут?
— Ты чего-нибудь хочешь? — уточнил Сергей, заглянув в само кафе. Там уже сидело несколько человек, а между столиками сновал невысокий кудрявый официант, не сильно старше Паши.
— Не-а, но думая вы можете там взять себе кофе, — Паша немного перегнулся через перила так, что крупные капли попадали ему по носу.
…
Они просидели под крышей летнего кафе больше получаса. Сергей все же сходил себе за кофе, пока Паша успел разговориться с официантом. Под веранду за это время прибежало еще несколько человек: парочка, которых ливень застиг во время свидания, и мужчина с ребенком. Парочка скрылась в кафе, а мужчина с ребенком решили не ждать и поспешили дальше.
Пока они разговаривали, речь зашла о планах на будущее, и неожиданно для Паши из «сходить в дом-музей Чехова» перешла к разговорам об Академии сельского хозяйства. От действительного разговора об учебе он уходил, смеялся, мало думая о действительном будущем, и говорил о книгах, других странах, о которых слышал от гостей, и о будущем, когда все обязательно изменится и станет лучше. А после и совсем ушел в размышления о путешествиях и других странах.
— Ты бы так кому попало не говорил, — перебил его в тот вечер Сергей, когда Паша заговорил про Америку.
— А что плохого я сказал? — хмыкнул он, подбирая очередной камешек, — У них есть что-то, у нас есть что-то. Везде так. А вы бы не называли себя «кем попало», Сергей Саныч.
Паша вздохнул и потянулся, растрепав все еще влажные волосы. По крыше веранды стучали крупные капли дождя, но вот небо уже становилось светлее. Парень подбросил камень, внимательно его поразглядывал, и бросил обратно в гальку рядом с верандой.
— А ты думаешь, я про себя сказал? — усмехнулся Сергей.
— Я вообще много чего думаю, — парень пожал плечами и облокотился на белые перила, вглядываясь море, — никто же не запретит мне думать.
— А кто-то пытался?
Паша посмотрел на мужчину так, будто он задал очень глупый вопрос, причем на другом языке, потом снова пожал плечами и вернулся к изучению горизонта.
— За человека могут решить, что он будет говорить, что будет носить и даже с кем он будет жить, но никто же не может за него решить, что ему думать. Запрещай или не запрещай, разницы не будет.
Костенко только кивнул. Его никогда не заставляли думать иначе. Мысли Сергея всегда были такими, как и подобает ему по должности или по ситуации, поэтому слова Паши, пусть и звучали логично, казались странными.
— Дождь закончился, — наконец сказал парень через пару минут, и пусть с неба еще капало, идти домой можно было. Его голос наконец вывел Сергея из глубокой задумчивости, — идемте домой.
На этом их диалог закончился, оставив ощущение, что Вершинин Паша не такой. Не такой, как Леха, пусть немного шумный и резкий, но готовый служить стране и народу; не такой, как все знакомые капитана, проживающие спокойную, размеренную жизнь с верой в светлое социалистическое будущее; не такой, как Сергей.
И в этом было что-то неописуемо притягательное и в то же время неправильное. Костенко как никто другой знал, что делают с «не такими», что их мысли опасны и подлежат немедленному пресечению, но вот «исправить» и «переделать» Пашу, как и положено капитану КГБ СССР, не хотелось. Было чувство, что Пашу просто не переделать, а за легкой непосредственной улыбкой скрывается жесткий стержень, о который легче сломаться, чем сломать его.
Возвращались к дому они молча, думая каждый о своем. Паша шел по краю берега, позволяя волнам иногда гладить его босые ноги, и, закинув руки за голову, любовался закатом, как в первый раз. Сергей же думал, чьи же мысли крутятся в его голове. Его или нет?