Паша давно знал, что это лето будет особенным. Это его последние спокойные месяцы в родных стенах, последнее школьное лето. Все экзамены остались позади еще в мае, а выпускной будет только в начале июля. Вершинин не переживал из-за результатов, потому что и в силах, и в оценках он был уверен. Не волновался он и о поступлении, ведь в Москву они поедут только после выпускного, ближе к концу июля. Отец даже уже на работе отпросился на время, чтобы свозить Пашу и Леху в столицу.

Парень знал, что июнь последняя его возможность беззаботно развлекаться с ребятами, часть которых собирается разъехаться по разным городам, и провести время с новыми гостями. Вот только узнав, что тот самый гость, к тому же единственный в эти две недели — кгбшник, Паша решил, что ничего веселого не предвидится. Было бы хорошо, не полети собственные развлечения в тартарары.

Гостей родители принимали сколько Паша себя помнил. Иногда это были старые служивые люди, что громко травили пошлые анекдоты, а потом так же громко над ними смеялись. Паша в силу возраста этих анекдотов не понимал, но хорошо запоминал, чтобы потом с Лехой и Настей дружно ломать над странными шутками голову. Иногда у них в доме останавливались пары или семьи с детьми. В такие дни Паша с друзьями развлекались с приезжими ребятами, особенно когда они не сильно различались по возрасту. Бывало, даже, что в доме оказывалось сразу несколько не знакомых между собой гостей. Хотя отец, конечно, старался не собирать в доме слишком много людей, чтобы не нагружать ни себя, ни жену.

Реже в доме Вершининых появлялись не просто гости, а постояльцы, что задерживались дольше, чем на пару недель. Однажды такой постоялец прожил в доме Вершининых все три месяца осени, потому что в Ялте у него была срочная и долгая работа. Паше тогда только исполнилось четырнадцать, а новому жильцу — Роме — не было и тридцати. Наверное, поэтому он быстро нашел общий язык с хозяйским сыном и его друзьями. Он помогал Паше с домашкой, рассказывал истории из жизни и даже объяснил все те анекдоты, которые парень когда-то слышал, а потом сам долго смеялся, увидев Пашино лицо осознания.

Будучи на половину немцем, Рома не стремился куда-то за границу, но и не считал, что «там» живут хуже. «Люди везде люди» — как-то сказал он, помогая Паше с географией. От него Паша научился, что мыслить можно не только так, как сказано в учебниках, только нужно знать, о каких мыслях можно говорить, а о каких нет. Так происхождение Ромы, как и множество других историй, стали их с Пашей секретами.

После отъезда того постояльца, Паша и начал чаще общаться со старшими гостями, пытаясь понять, что они думают, как говорят и как влияют на самого Пашу.

Когда же Костенко только появился в доме, Паша понял, что зря переживал. А вот то, что будет весело, он понял, когда Сергей, ничего не спрашивая, спустился в первый вечер на веранду пить чай и играть с ними в карты. Вершинин особенно любил гостей, с которыми можно поговорить. А стоя на пляже, куда они пошли посмотреть на Маяк, Паша уже был уверен, что Сергею можно говорить что угодно, и капитан ему ничего не скажет в упрек. С чем это было связано, Вершинин не знал, но чувствовал.

Что же именно Паша думал о Костенко, он понять не мог. С мужчиной было весело поговорить или наблюдать за его реакцией на Лехины анекдоты. Даже просто молча прогуливаться было приятнее, чем, например, с той же Антоновой Аней. Паша знал, что нравится девушке еще со средней школы, но ничего не спешил предпринимать, из-за чего в их прогулках вечно чувствовалась неловкость. С Сергеем же такого не было. Вершинин точно знал, что с Костенко ему приятно, но из-за чего конкретно, сказать не мог. Да и нужно было ли раздумывать над этим? Ведь если от чего-то хорошо, то какая разница от чего именно.

…

С появления Костенко в доме прошла почти неделя. Половина отпуска уже пролетела, а за это время даже не произошло ничего из ряда вон выходящего, что для самого мужчины было удивительным.

Однако тем утром Сергей был странным с момента, как только появился на первом этаже. Только заметив Пашу на террасе, он изменился в лице, подозрительно прищурился и сел по другую сторону стола, хотя прежде сидел с парнем рядом.

— Сергей Саныч, все в порядке? — уточнил Паша, наливая себе сок.

— Ты... да такие как ты, — тихо пробурчал Сергей и отвернулся.

Уточнить у мужчины парень ничего не успел, потому что на террасу с двумя тарелками яичницы вышла Елена.

— Что-то случилось? — сходу спросила она у Костенко. Женщина вообще удивительно чётко видела даже малейшие изменения в чужом настроении. Может поэтому они с её жутко вспыльчивым мужем так хорошо жили.

На вопрос Паша только пожал плечами, а Сергей ещё раз посмотрел на еду, женщину и сбитого с толку парня, отмахнулся и пробурчал что-то про плохой сон и всякую дурь.

— Ох, так у меня есть замечательные капли для сна. Мужу их кто-то из Москвы привёз, — предложила Елена.

— Нет, спасибо, — уверенно отказался Костенко, быстро позавтракал и ушёл с террасы, захватив тарелку на кухню. Его, конечно, никто никогда не просил за собой мыть посуду, но от привычек мужчина избавиться не мог.

— Так что случилось? — все же уточнила у сына женщина.

— Не имею ни малейшего понятия, — честно ответил он и так же быстро расправился с завтраком.

Что он такого сделал, чтобы стать "таким" — а нужно было ещё и понять каким "таким" — Паша решительно не понимал. Хотя мог смутно догадываться.

Вчера вечером все было хорошо: Костенко играл с ним и Лехой в карты на щелбаны и травил какие-то служебные байки, а значит "таким" Паша стал ночью или утром. Но ночью Паша ничего не делал. Он спал, и вряд ли эта банальная человеческая потребность так возмутила капитана. А утром... Паша рассмеялся от мысли, что их утренняя шалость была причиной такой веселой реакции.

Что сподвигло ребят всей дружной компанией отправиться на море купаться голыми, ни один из них ответить, наверное, не смог бы. Изначально это было обычное Лёхино "слабо", которое, в итоге, переросло в то, во что переросло. Особенно понравилась эта затея Гоше, который сам раздеваться не сильно хотел, но вот на Аню смотрел до неприличного откровенно. Ему ещё повезло, что он по пояс стоял в воде, иначе... не отмылся бы он от шуток Лёхи и после смерти. Для Паши же это был скорее научный эксперимент. К моменту, как Аня и Настя общими усилиями почти утопили Лёшу, Паша кое-что для себя понял. Как оказалось, между мужским и женским телом не было разницы. Нет, про биологические различия Паша знал ещё со школы, в конце концов у него по биологии стояла крепкая пятерка. Вот только, лично для него разницы между Лёхой и Аней не наблюдалось. Оставался только вопрос: одинаково ли они его привлекают или одинаково неинтересны. Впечатления были смазанными. К тому же, и Лёша, и Аня, не говоря уже о Насте с Гошей, были в статистике Пашиных предпочтений большим прочерком. Они же друзья, а хотеть друзей нельзя. Это неправильно. А вот мысль, что и Гоша, и Леха парни, Пашу не смущала, хотя он знал, что все считают это таким же неправильным.

И все же проблема с Костенко, должно быть, в другом. Разошлись с ребятами они уже часам к семи утра, а Сергей, пусть и был строгим и серьезным кгбшником, в отпуске все же предпочитал поспать часов до восьми, а то и до половины девятого. Тогда бы заметил, как ребята возвращаются с пляжа, между прочим, уже в одежде, он вряд ли. Разве что Костенко все же застал Пашу уже тут в том же, в чем он купался, на хозяйской половине дома. Впрочем, что такого ужасного в этом Паша все ещё не понимал.

А если проблема была и вовсе не в излишней откровенности парня, тогда что это за "такие"? От всех этих мыслей голова грозила разболеться, хотя одна мысль заставила Пашу громко рассмеялся, чем он даже испугал мать, которая методично собирала с виноградных лоз сухие листочки. Костенко, в силу его воспитания, мог и разозлиться на Пашу, но парень был уверен, что злиться капитан совершенно иначе. Куда занятнее была мысль, что Сергей смутился. Поэтому он не смотрел Паше в глаза и отсел подальше. Впрочем, тогда непонятно, что нового он увидел в долговязом теле Вершинина. Тело как тело. Худое, высокое и загорелое. Паша, если бы его спросили, поставил себе за тело крепкую четвёрку.

Впрочем, выяснить, что же произошло, следовало у самого Костенко. Паша быстро разобрался с остатками завтрака, убрал все на кухню и отправился на поиски Сергея. Куда сбежал мужчина, было непонятно. В комнате его не было, во дворе тоже. Паша, пару раз обойдя весь дом, вышел на улицу, направившись по одному из возможных маршрутов. Часто Вершинин по утрам видел, как мужчина уходил на прогулку куда-то к холму. И действительно.

Костенко сидел на лавочке у обрыва и о чем-то с очень серьезным видом думал. Паша, подходя, громко прошуршал галькой под ногами, радостно улыбнулся мужчине, когда тот все же обратил на него внимание, и подошел к обрыву.

— М-да... — неловко протянул парень, отметив, что отсюда было видно место их утренних шалостей.

Сам по себе холм был не очень популярен, потому что попасть на него можно было только пройдя вверх по улице и забравшись по лестнице, а многие, даже из их поселка, предпочитали ходить на пляжи города. Кроме Костенко, Паша вообще никого тут не видел, за все годы своей жизни. Он все никак не мог понять, для кого же там была эта единственная одинокая лавочка.

— Сергей Саныч, — обернулся Паша и подошел к мужчине. Тот только поднял голову и вопросительно посмотрел в серые глаза. — Что случилось?

— Ничего, Паш, — вздохнул Сергей, устало взъерошив свои золотистые волосы. — Мне, видимо, дурь какая-то приснилась.

— Я снился? — восторженно уточнил Паша, наклонившись ближе, чтобы заглянуть в глаза Сергею.

— С чего взял?

— Ну вы же сказали "такие как я". Это какие? — парень рухнул на лавочку рядом, на что та печально скрипнула, но устояла.

— Никакие, Паш, — отмахнулся Костенко.

— Скажите честно, Сергей Саныч, вы подглядывали? — усмехнулся Паша, переводя тему, и приблизился к удивленному лицу мужчины. В серых глазах плясали озорные искорки.

— Да ни в коем случае! — возмутился Костенко, на что Паша заливисто рассмеялся, чуть не свалившись с лавочки. По возгласу стало понятно, что парень попал в точку.

— На самом деле, вам не нужно так переживать, Сергей Саныч, — хохотнул Паша, откинувшись на скрипучую спинку. Конечно, Паша не хотел серьезно затрагивать эту тему, тем более смущать капитана такой глупостью, да и сам парень вообще не волновался о чем-то подобном, — я не расскажу девочкам, что вы что-то видели.

Паше был почти уверен, что Сергей так отреагировал именно из-за девочек. Потому что ну... будто в бане они других голых парней не видели. А вот с девочками все по-другому. Деликатнее что ли, они же только школу закончили в конце концов.

Для самого Сергея же этот разговор был фатальным. Паша ввёл его ступор, лишив какой-либо возможности защиты, даже пресловутого нападения. Для него легче было бы провести несколько серьезных допросов подряд, чем в открытую признаться, что слишком рано проснулся и решил пройтись по улице, где и наткнулся на группу знакомых ему подростков. И, главное, не ушёл, оставив тех в их удовольствие купаться, а застыл на месте, наблюдая из-за незаметного прикрытия. Хуже только было бы признаться в том, что ни на кого, кроме Паши, Сергей не смотрел. Парень тогда стоял по пояс в воде, мокрый, довольный и громко смеялся над попытками его друзей притопить друг друга. Сами мысли были такими невыносимо неправильными, что Сергею стало плохо от самого себя. Он наконец понял, о чем именно говорил Паша в тот день на веранде кафе.

Сергей был зол, но, конечно же, не на Пашу. Он злился в первую очередь на себя за то, какие мысли у него возникли в сторону парня. Привлекательность Паши стала более осязаемой, видимой не только в глазах.

Мужчина тяжело вздохнул и посмотрел на парня. Серые глаза не выражали ни раздражения, ни смущения, только где-то в них блестели искорки азарта. Это придало Сергею немного спокойствия и уверенности.

— Такие… развлечения, Паш, ни к чему хорошему не приводят, — все же сказал Сергей, не потому что нужно было провести воспитательную беседу, а просто что бы что-то сказать и не оправдываться. Он почувствовал себя школьником, которого поймали с сигаретой.

— Ничего же не произошло страшного, — пожал плечами Паша, поднявшись со скрипящей лавки. — А раз так, я пойду. Вечером снова Леха придет, в дурака играть. На обед, кстати, борщ.

Сергей так и остался сидеть на холме. Неправильные мысли в сторону Паши не давали ему покоя, и успокаивало только то, что сам Паша не понял ничего, а если и понял, то сделал вид, что не заметил. Сергей был ему за это благодарен. С этим «неправильно» в любом случае следует разбираться, когда Паша исчезнет из поля зрения. А после отпуска, уже в Припяти, это проблема может пройти сама по себе. Проблема с серыми глазами и звонким смехом.