Сергей и не заметил, как отведённое ему щедрым начальством две недели отпуска подошли к концу. Вспоминая свои первые ожидания и впечатления от отпуска, он был приятно удивлён действительностью. Отдых в доме Вершининых оказался самым лучшим из тех, что у него вообще были. Не последнюю роль в этом сыграл, конечно, Паша. Пусть парень и вызывал противоречивые чувства, которые Сергей так и не смог объяснить, без младшего Вершинина ничего интересного могло и не быть.

И все же, как бы хорошо не было в Ялте, пора было возвращаться в родной город. Сергей не то, чтобы сильно этого не хотел, но и особой радости от перспективы серых будней с зелёной лампой на рабочем столе не испытывал.

В Костенко за эти две недели что-то неуловимо изменилось. Вот он много лет жил в своём уютном мире размером с Припять, вокруг счастливые люди, планы по открытию аттракционов, зеленеющий весной парк и привычная ему работа. Чего ещё можно было хотеть от жизни? Вот только тут, рядом с молодым человеком, чьи мысли почти всегда отличались от того, что подумал бы примерный советский гражданин, рядом с Пашей, Сергей позволил себе перемены, о которых не подумал бы прежде. Паша сдернул занавес тусклой жизни, показав, что мир немного больше и разнообразнее душного кабинета и, пусть и уютной, но пустой квартиры, а человеческие отношения и мысли не ограничиваются рабочим уставом.

И, быть может, Костенко и сам мог бы это заметить, но мужчина упорно не хотел обращаться внимание на что-то за пределами обыденной жизни. Потому что это неправильно. Казалось неправильным.

— Сергей Саныч, — Паша уже сидел на веранде, когда Костенко наконец спустился на первый этаж, — Долго вы.

— Вещи начал собирать, — тихо отмахнулся Сергей, кивнув родителям Паши. Вещи Костенко ещё не трогал, просто долго лежал в кровати без желания вставать, но говорить об этом не было желания. А серые глаза Паши будто видели его насквозь: парень прищурился, улыбнулся и пожал плечами, будто раскусил маленький обман, но не захотел про него говорить.

— Во сколько у вас сегодня поезд? — спросил Андрей, листая газету. Старший Вершинин впервые на памяти Сергея вышел к общему завтраку.

— В девять вечера.

— Так поздно? Ох, значит ещё много времени, — парень хитро растянул губы.

— Павел, — оборвал его строгим взглядом поверх газеты отец. Тот в ответ только усмехнулся и поднял руки в безоружном жесте:

— Я ничего не задумал, честно.

— Знаем мы твоё ничего, — вздохнула в тон мужу Елена. Они не ругали сына, скорее предостерегали Сергея от прощальных выходок сына. Хотя Костенко ничего против не имел. Последний день все же.

— Как насчёт сходить к маяку ещё раз? Когда я закончу собирать вещи, — Сергей предложил это сам, потому что не хотелось провести последний день в четырёх стенах.

— Угу, — довольно кивнул Паша, забрав у матери тарелку с завтраком.

…

— Что вы планируете делать? Ну, когда вернетесь в Припять? — Паша потянулся и заложил руки за голову, перед этим растрепав светлые влажные волосы. Когда они только шли к маяку, парень решил искупаться, а если точнее просто упал в воду, пока они шли по пляжу.

— Не знаю даже. Пожалуй, продолжу работать, как и собирался. Скорее всего, придется разбирать все, что натворили в отделении, пока я тут был.

— Безответственные работники и проблемы с нежелательными социальными единицами общества?

— Да, пожалуй, в этом заключается часть моей обычной работы. Это и куча бюрократической бумажной волокиты. 

— Да-да, — усмехнулся парень, сев на щебенку так, чтобы мелкие волны доставали до ног. Сергей все это время стоял поодаль, чтобы не намочить ноги. — Отец тоже вечно жалуется на это.

— Если быть до конца честным, любая работа в управлении — это бесконечные бумаги. Когда я шел на учебу, думал, что буду ловить преступников, защищать людей, спасать граждан… а как итог, разговариваю по телефону и подписываю бумаги в кабинете.

— Надо будет Леху предупредить, пусть почерк улучшает. А то его каракули иной раз не разобрать.

Паша тихо рассмеялся, заглушив тихий шорох камней под ногами. Сергей осторожно сел рядом, убрав обувь подальше. Теперь они оба сидели у воды.

— Я иногда думаю, нужна ли мне Москва. Отец часто говорит, что я должен сам всего добиться. Как и он в его время, а город для этого хорошо подходит.  

— Но ехать туда ты не хочешь? — не столько уточнил, сколько продолжил его мысль Сергей.

— Ну почему же нет? Хочу и поеду. Только не знаю, как долго там пробуду, и вряд ли останусь там после учебы.

— Ну жизнь ведь непредсказуемая? — пожал плечами Сергей, посмотрев на самое неожиданное происшествие в его жизни.

— Да, — это самое происшествие кивнуло, будто только таких слов он и ждал от Сергея. Через несколько минут их общего уютного молчания, разбавляемого шумом волн и разговоров людей неподалеку, Паша вздохнул и повернулся к Костенко. — Идемте, а то вечереет уже. Еще бы вам поужинать до отъезда.

…

— Будь добр, не твори глупостей, — вздохнул Сергей, первым протянув руку.

Они стояли посреди улицы и ждали, пока старший Вершинин наконец закончит свои дела в доме, чтобы отвезти Костенко к вокзалу. Паша наконец отлип от водительской двери, которую все это время подпирал, осмотрел гостя с ног до головы, как в первый день, и пожал протянутую ладонь.

— Ничего не могу обещать.

Сергей не мог сказать, что выражала Пашина улыбка. Была ли она грустной, радостной или и вовсе ничего не значила. А вот серые глаза не улыбались, смотрели в душу и чего-то ждали.

Костенко захотелось сказать "до встречи" или "ещё увидимся", но давать обещание, даже самому себе не хотелось. Вместо этого он вздохнул и сказал:

— Пока.

— До встречи, — ответил парень, ни на секунду не сомневаясь.

Только после этого Паша наконец расцепил затянувшееся рукопожатие и сделал пару шагов от машины, показывая, что Сергею пора ехать.

— Едем? — наконец поинтересовался Андрей, выйдя из-за калитки, и подходя к новенькому москвичу.

— Да, — уверенно кивнул Сергей и исчез за пассажирской дверью.

Паша остался на месте, даже когда машина двинулась с места, даже когда исчезла где-то за поворотом. Он смотрел на море, заложив руки в карманы.

— Будешь скучать? — тихо поинтересовался голос совсем рядом.

Аня стояла в шаге от Паши, аккуратно заложив руки за спину. Вершинин с самого начала знал, что она за ним наблюдает и что она видела всю сцену затянувшегося прощания. Девушка должна была сегодня прийти, чтобы Елена помогла ей с раскройкой платья на выпускной. Она еще месяц назад говорила, что ей дядя привез какую-то качественную ткань из ГДР. Аня пришла в дом как раз к моменту отъезда Сергея.

— Нет, — помедлив, все же ответил парень, — зачем?

— Ну вы же сдружились? — неловко уточнила она, пару раз переступив с ноги на ногу.

— Это неправильное слово, Ань.

— А какое тогда правильное?

— Не знаю, — Паша беззаботно пожал плечами и взглянул на девушку через плечо. — Наверное есть такое слово, но я его не знаю. Но и скучать я не буду. Мы еще встретимся, я не сомневаюсь.

Аня тихо вздохнула и попыталась положить Паше руку на плечо, но парень развернулся и пошел к дому, только кивнув, чтобы девушка шла следом.

— Идем, покажешь ткань для платья.

— Ага, — кивнула она и упорхнула вслед за Вершининым в дом.

Теплое солнце медленно спускалось к горизонту, оставляя розоватые блики на поверхности моря, пока над растущими в саду мальвами порхали мотыльки. Совсем скоро в школе пройдет выпускной, в сентябре Паши уже не будет в Ялте, а все что будет напоминать об этих двух неделях — это забытая Сергеем книга на Пашиной книжной полке.