Битва на Каталаунских полях, произошедшая 20 июня 451 года, вошла в историю, как одна из самых кровавых и жестоких битв с участием Западной Римской империи. Казалось бы, долго ветер должен был разносить по равнине гнилой запах ста восьмидесяти тысяч изуродованных мёртвых тел. Но разносил ветер лишь дым и пламя, пожравшие поле в считанные минуты. Источник пожара так и не был найден. Битва положила начало концу великого государства. В будущем нашествие гуннов будут считать гневом Господним, а предводителя гуннов — Аттилу — назовут Бичом Божьим. В шестом веке последний латинский отец Церкви Исидор напишет о гуннах:

«Они были гневом Господним. Так часто, как его возмущение вырастает против верующих, он наказывает их Гуннами, чтобы, очистившись в страданиях, верующие отвергли соблазны мира и его грехи и вошли в небесное королевство.»

На самом же деле ни люди, ни демоны, ни ангелы не поняли истинного смысла битвы. Люди боролись за территории, демоны считали битву мостом, который бы привёл империю к падению, ангелы верили, что такая жестокая битва была частью Великого Плана и что всё это имело какую-то благую цель. Каждый верил в определённую идею и пытался оправдать средства целью. И каждый участник тех событий играл свою роль в Игре, исход которой вроде бы был предначертан и в то же время никому не был известен. Но, несмотря на царившую неопределённость, все были уверены в одном: Игра ещё не окончена.

Битва нанесла огромный удар империи, но всё-таки союзное войско Аттилы вынуждено было покинуть Галлию. Во мраке тьмы оставшиеся в живых воины спешно отходили в леса. Кроули не хотел оставлять Азирафеля, легион которого обосновался около полей, но в то же время демон и Одоакр должны были отыскать Эдику и Ореста. Демон надеялся найти их ближе к центру поля боя. И надеялся найти их живыми.

Азирафель сказал, что может пока что помочь им с поиском. Его легион всё равно обосновался рядом. Вместе ангел, демон и человек шли через поле, стараясь аккуратно обходить трупы и острые и запачканные ещё свежей кровью лезвия орудий.

— Я надеюсь, что они живы, — обеспокоенно сказал Одоакр, с ужасом рассматривая тела под ногами. — Кроули, ты их чувствуешь?

— Нет, — ответил демон, — слишком много неупокоенных душ, я ничего сквозь них не чувствую.

— Ясно, — понуро ответил юноша.

— Осторожно! — воскликнул Азирафель, шедший позади парня. Кроули резко обернулся. Ангел успел остановить Одоакра до того, как тот ступил на торчавшее из земли лезвие.

Одоакр похлопал белоснежными ресницами и тихо проговорил:

— Спасибо.

— Смотри под ноги, — строго сказал парню Кроули, — не хочу тратить чудеса на повторное латание тебя.

Одоакр приуныл.

— Не слушай его, — подошёл ангел к нему, — он просто очень нервничает, — вдруг Аз понизил голос до шёпота и наклонился к юноше, сказав, — Кроули, знаешь ли, весьма чувствительный.

— Я всё слышу вообще-то, — проворчал демон, обернувшись.

Ангел неловко поджал губы. Одоакр не сдержал улыбки.

***

Эдика и Орест руководили отступлением своего отряда с центра поля боя. Убедившись, что никого из живых на поле не осталось, Эдика сам развернулся в сторону леса. Но Орест за ним не пошёл. Эдика обернулся.

— Что такое? — спросил он.

Орест стоял с немного наклонённой на бок головой. Под глазом уже набух тёмный фингал, резко контрастировавший с огненными растрёпанными волосами. Орест закусил губу, погрязнув в размышлениях.

— Орест? — снова обратился к нему Эдика. Он быстро подошёл поближе к своему другу и воспитаннику и с тревогой спросил, — тебе трудно идти? Ты ранен?

— Нет-нет, — поднял на него взгляд изумрудных глаз Орест.

— Тогда что? Нам лучше бы убраться отсюда и собрать выживших.

Орест взглянул в небесные глаза своего… Кого? Кем же был ему Эдика? Орест не раз размышлял об этом. Эдика не был ему отцом или старшим братом. Раньше, пока Орест был маленьким, Эдика воспитывал его как племянника, потом же они стали общаться как братья. В племени когда-то некоторые шутили по поводу странного союза двух неродных друг другу мужчины и юноши. Одно время даже ходили весьма неприличные слухи. Но слухи, конечно же, были лживыми. Орест не мог понять, почему тогда ещё молодой Эдика взял на свои плечи груз воспитания чужого ребёнка. Орест знал, что спросить потом будет некогда. Поэтому он задал этот вопрос сейчас:

— Почему ты приютил меня?

На лице Эдики отразилось недоумение.

— Почему ты взял меня на воспитание? — продолжал сыпать вопросами Орест. — Тебе было двадцать пять, а мне десять. С чего бы тебе, молодому воину, вообще хотеть кого-то растить в одиночку? В племени бы меня не бросили, нашлись бы люди, которые могли меня приютить. Почему ты взвалил меня на себя?

— Потому что тебе нужен был кто-то, кто смог бы воспитать тебя как отец, подготовить тебя к жизни воина, — просто ответил Эдика, всё ещё не понимая, почему Орест вдруг заинтересовался этой темой спустя столько лет.

— Ты лжёшь, — покачал головой Орест, не отводя взгляда от Эдики.

— Нет, Орест, это чистая правда, — нахмурился тот.

— Хорошо, пускай правда, — согласился Орест, — но не чистая. Неужто только из-за того, что мне нужно было правильное воспитание? — в зелёных глазах Эдика разглядел грусть и мольбу.

— Ладно, если тебе так приспичило узнать, — сдался Эдика и признался, — я полюбил тебя.

Орест неверяще уставился на друга.

— Я знал твою семью немного, — продолжил Эдика, — мы с твоим отцом не были друзьями, так… Знакомыми. Но, — Эдика вдруг заулыбался.

— Что? — недоумевал Орест.

— Я пацаном однажды залез в яблоневый сад.

— И что?

— Это был сад твоего отца, — взгляд Эдики засиял при воспоминаниях. — Я же таскал у него яблоки. Обычно твой отец уходил на охоту утром. Тогда я и приступал. Лет с десяти воровал у него.

— А он не знал? — удивился Орест.

— Знал конечно, — хохотнул Эдика. — И иногда таких атата потом давал.

Орест всё ещё смотрел на Эдику округлившимися глазами.

— Так вот, — сказал Эдика, — и лет в пятнадцать я опять залез к нему в сад, думал, что он ушёл. Я сорвал пару яблок. Начал спускаться. Спрыгнул с последней ветки. И оказался лицом к лицу с ним.

— Так-так, парень, опять ты, — прищурился Татул. Он был молод, красив, статен, уже входил в войско и даже был женат. Его длинные рыжие волосы немного растрепались, а вдоль висков, Эдика заметил, были заплетены аккуратные косички. Татул вздохнул и сказал, — уже второй раз за неделю, Эдика. Поразительно, куда смотрит Кроули?

Эдика стоял не шелохнувшись. Всё. Ему конец.

— Что скажешь в своё оправдание? — улыбался Татул.

— П-прост-тите, — заикаясь, ответил Эдика, стараясь не смотреть в глаза молодому воину.

Татул хмыкнул.

— Приходи сегодня вечером к нам, — вдруг сказал он.

— Что? — округлил глаза парень.

— У меня вчера родился сын, я добрый, — ответил Татул и, ухмыльнувшись, добавил, — пока что.

— Ты пришёл? — спросил Орест у Эдики.

— Да, — кивнул тот, — и тогда я увидел тебя, такого маленького, пухленького. Ты тогда ещё так больно в мой палец вцепился. Странно, вроде зубов ещё не было, — хмыкнул он. — И тогда-то я полюбил тебя, иначе не скажешь, — договорил Эдика.

— Почему я тебя не помню? — изумлённо спросил Орест.

— Мы с Кроули потом переехали ближе к вождю, — ответил Эдика. — Ему надо было по работе. Правда, я раньше не знал, что он демон… Ну, вот, и когда я уже вырос, случился этот пожар… И я вспомнил молодого воина, качавшего на руках младенца. Вспомнил тебя и Татула… Я не мог иначе. Сразу поехал за тобой, — Эдика улыбнулся уголками губ, — Кроули тогда заметил странное стечение обстоятельств.

— Какое?

— Ну, он сказал тогда, что первый ребёнок у меня появился в двадцать пять, прямо как у Татула.

Орест заметил, что от светлых воспоминаний черты лица Эдики смягчились. Взгляд голубых глаз светился нежностью. Эдика не спускал любящего взгляда с Ореста. Тот же явно задумался.

— Значит, — наконец сказал Орест, — ты любишь меня?

— Конечно, что за глупый вопрос, — удивился Эдика.

— Ты любишь меня так же, как Одоакра?

— Да, но к чему ты спрашиваешь, Орест? — недоумевал Эдика.

— Значит, ты дашь мне уйти, — прямо сказал Орест.

— Что? — в голубых глазах отразился страх.

— Я хочу уйти, — почти что молил Орест, — позволь мне уйти.

— Почему? — воскликнул Эдика.

— Не спрашивай, просто…

— Ты до сих пор чувствуешь себя чужим? — торопливо перебил Эдика. — Мы любим тебя, все мы, Орест!

— Знаю, но это не моё место! — упирался Орест. — Я не хочу больше работать на Аттилу, я хочу уйти от… Всего.

— Почему? — тихо спросил Эдика.

— Ты любишь меня, я знаю, — пытался объяснить Орест. — Мне трудно это говорить, ещё труднее уйти, но меня там держишь только ты, пойми. Не Одоакр. Не Асида. Только ты. И я хочу уйти.

— И куда?

— В Равенну*.

Эдика горько усмехнулся.

— Не знай я тебя, подумал бы, что ты бежишь на сторону победителя.

— Но ты знаешь меня, — сказал Орест. — И если ты любишь меня так, как я тебя, ты меня отпустишь, — это был не вопрос, а утверждение.

— Кроули говорил мне об этом, — горько проговорил Эдика и хлопнул себя по лбу.

— О чём?

— О том, что, когда придёт время, я должен позволить тебе выбрать свою дорогу.

— Он прав, — пожал плечами Орест. — Он демон и как никто другой понимает ценность выбора.

— Но он так же понимает его цену, — вздохнул Эдика.

Он пригладил светлые кудри, медленно пошагал туда-сюда. Орест ждал и не спускал с него взгляд.

— Хорошо, — наконец произнёс Эдика и встал напротив Ореста. — Держать тебя бессмысленно. Так что… Я тебя отпускаю. Но только потому, что ты мне дорог, Орест.

В голубых глазах засверкали слёзы. Но ни один мускул на лице Эдики не дрогнул.

Орест облегчённо выдохнул. Взгляд его упал на меч, который он держал в правой руке. Когда-то Эдика ему его подарил. Орест протянул его своему наставнику и другу.

— Нет-нет, оставь себе, — махнул ладонью Эдика. — Он может тебе пригодиться. Да и на память.

— Спасибо, — чувственно произнёс Орест. — Спасибо тебе за всё.

Эдика кивнул и сглотнул. Теперь он понял, каково это — чувствовать боль, когда поступаешь правильно. Но таким образом, отпуская Ореста, Эдика показывал, насколько сильно он любит его.

Орест ни разу не обернулся, как будто сзади него горел Содом, а сам Орест был бежавшим из него Лотом. Орест бежал от горящего прошлого.

***

Эдика не помнил, сколько времени прошло, пока он брёл до леса. За спиной было мёртвенно тихо, впереди — темно. До леса оставалось метров пятьдесят, как вдруг сбоку раздалось:

— Отец!

Эдика повернулся. Одоакр нёсся к нему с объятиями. На чуть-чуть Эдике стало легче. У него всё ещё есть сын.

— Как ты? — спросил Эдика, поглаживая белые кудряшки сына. — Не ранен?

— Мы не позволили этому случиться, — будничным тоном соврал Кроули, подходя ближе.

— Мы? — переспросил Эдика.

Сзади раздался кашель. Эдика обернулся. Перед ним стоял легионер. Белокурый, с ясными голубыми глазами. Он улыбался. Эдика взглянул на Кроули.

— Неужели он? — удивился Эдика. Демон кивнул. Эдика снова повернулся к ангелу.

— Приятно познакомиться, Азирафель, — с улыбкой сказал воин, кивнув.

— Мне тоже, — чуть ли не засиял ангел.

— Где Орест? — вдруг спросил Одоакр, оглядываясь вокруг в поисках названного брата.

Кроули тоже оглянулся, а потом взглянул в глаза Эдике. И увидел в них боль.

— Что с ним? — воскликнул Одоакр, отшатнувшись от отца.

— Он жив, — уверил Эдика.

— Где он?

— Он… Он спросил меня, позволю ли я ему…

— Что позволишь?

— Уйти, — Эдика поднял взгляд наверх, как ангел понял, чтобы сдержать подступившие слёзы. — Он спросил, позволю ли я ему самому выбрать себе дорогу.

— Что ты сказал? — одними губами прошептал Одоакр.

— Я позволил, — ответил Эдика. — И он ушёл в Равенну.

Азирафель с тревогой взглянул на Кроули. Тот закусил губу и на пару секунд прикрыл глаза. Он подозревал, что так будет.

— Он не вернётся, — слова Одоакра прозвучали как утверждение.

— Нет, — вздохнул Эдика. — Не вернётся.

Эдика снова взглянул в ночное небо. В светлых на фоне появившейся луны облаках он будто видел рыжего мальчишку десяти лет. Зелёные глаза блестят от слёз. Мальчик смотрит на пепелище, на месте которого совсем недавно стоял его дом.

I keep imagining those flames that did rise

Я всё вижу те языки пламени, которые поднимались

And blackened up the sky.

И укрывали чёрным дымом небо.

The light that showed you barefoot in the snow.

В свете было видно, как ты босиком стоишь на снегу.

And then the fire started building up inside

А потом огонь начал разрастаться изнутри,

Exploding blinding lights.

Взрывались ослепляющие вспышки.

Now I'm the one left screaming through the night

Теперь же я остался один, теперь я один кричу в ночи.

— Forest Fire (Brighton)***

Кроули сказал Эдике, что догонит его и Одоакра чуть позже. Сам же он остался на окраине поля вместе с Азирафелем. Демон молчал.

— Ты не мог изменить этого, — попытался успокоить ангел его.

— Не мог, — тихо повторил Кроули. Он повернулся к ангелу и сказал, — мне нужно в Ад. После бойни сказали заглянуть.

— Какое совпадение! — удивился ангел. — Мне тоже.

— Тебе тоже нужно в Ад? — ухмыльнулся Кроули.

— Нет! Боже упаси, — опешил Аз. — Мне тоже нужно, ну, к своим.

— Ты же понимаешь, куда будешь вести разговор со своими, да? — прищурившись, спросил Кроули.

— Это очевидно, — ангел встряхнулся, оправил одежду и приготовился к отправлению в офис.

— Встретимся здесь? — уточнил демон. Азирафель кивнул.

— Только закрой глаза, — предупредил ангел и в следующее мгновение вознёсся на Небеса, заставив демона зажмуриться от яркого ангельского света.

***

Азирафель поднялся по белой сияющей лестнице. Впрочем, на Небесах сияло всё. Ангел прошёл по длинному и знакомому коридору в зал, где его наверняка уже поджидал Гавриил.

— Наконец-то, — улыбнулся архангел. — Я думал, битва не кончится.

— Спешу сообщить, — начал Аз, — что окончанию битвы серьёзно препятствовали демоны.

— Демоны? — нахмурился Гавриил.

— Да, и, к сожалению, это уже становится очевидно… — Азирафель замялся, — империя, кажется, скоро падёт. Вот.

— Хм.

Гавриил будто обдумывал что-то. Потом кивнул.

— Так тому и быть.

— Как? — не понял ангел. — Разве можно позволить, чтобы такая колыбель цивилизации, которая насто-

— Стоп, — властно прервал архангел. — Азирафель, — Гавриил вздохнул.

— Прошу прощения, это не моя компетенция, — Аз поджал губы.

— Дело не в ней, ты же знаешь, Азирафель, любая империя когда-нибудь рушится.

У ангела пронеслась мысль: «Можно ли в таком случае считать империей Небеса или Ад?».

— Да, знаю, — ответил ангел.

— Слушай, я бы хотел у тебя узнать поподробнее насчёт демонов, — вспомнил архангел. — Ты, случаем, не видел их раньше? Не знаешь имена кого-нибудь?

— Оу, нет. Да и с чего мне знать имена? Будто я могу с кем-то из них… — ангел сморщился, — общаться.

Если бы Азирафель был человеком, то истёк бы потом прямо сейчас. Так сильно он переживал, что приходится обманывать архангела.

— Ну, да, — улыбнулся Гавриил. — Просто вдруг.

— О, хотя… — Аз нахмурился.

— Что? Вспомнил кого-то?

— Да… О, — ангел надел маску серьёзности. — Один опасный демон. Просто воплощение порока и жути, бррр, — Аз передёрнул плечами.

— Кто же? — Гавриил аж замер.

— Раньше его звали Кроли, — делая вид, что вспоминает, сказал ангел. — Теперь вроде Кроули зовут.

— Погоди-ка, хм, это не тот, что искусил первых людей в Эдеме?

— Да-да, тот самый! — закивал Аз. — Знали бы вы, насколько он опасен и ЧТО он натворил в Вавилоне. Ужас!

— Что? — насторожился Гавриил.

— Столпотворение, — стараясь держаться спокойно, сказал Аз.

— Столпотворение? Это его заслуга? — округлил глаза Гавриил. — Ну дела!

В этот момент в зал вошёл Сандальфон**.

— Можешь себе представить, Санд! — воскликнул Гавриил.

— Я что-то пропустил? — спросил тот. — Извините, устраивал на поле боя пожар. Дико пахнет трупами, — он сморщился. — Лучше было их сжечь.

Азирафель же с ужасом подумал о Кроули. Они же там договорились встретиться. Прямо на поле. На поле, которое теперь горело. Конечно, если бы Кроули знал о пожаре, то приготовил бы лишнее чудо. Но он не знает…

— Азирафель только что сказал мне, КТО устроил Вавилонское столпотворение, — развёл руки Гавриил.

— Кто?

— Демон Кроули, ну, раньше Кроли, — Гавриил выразительно посмотрел на Сандальфона. Тот потёр свой пухлый подбородок, как бы припоминая имя. А потом глаза его расширились. Он приоткрыл рот.

— Тот самый, что у нас тут…

Гавриил вдруг закашлялся.

— То есть, тот, из-за кого тут шума столько поднялось, я имел в виду, — всё ещё ошарашенно говорил Сандальфон.

Азирафель хлопал ресницами в полном недоумении.

— Змий, верно? — спросил архангел огня Азирафеля. — Искуситель Евы?

— Да, тот самый, — медленно проговорил Аз, всё ещё не понимая, почему Гавриил закашлялся. Тот же архангел. Аллергии у него быть не может.

— Мерзость какая, — передёрнул плечами Сандальфон при упоминании известного демона.

— Как и всё, что связано с демонами, — твёрдо сказал Аз. По удовлетворённому выражению лица Гавриила он понял, что сказал то, что от него желали услышать.

— Знаете, он и тут руку приложил, — сказал Аз. — Искусить стольких людей… Я подумал, что просто обязан как-то уравнять его пагубное влияние на всё вокруг своими делами.

— Хочешь проследить за ним? — уточнил Гавриил.

— Никогда не встречал демона опаснее, — ответил ангел. — Он силён. Очень. Хитёр и-

— Будто ты им восхищаешься, — хохотнул Гавриил.

— Нет-нет, что вы, — отмахнулся Аз. — Я о том, что в его сфере ему почти нет равных. И я полагаю, что если мы проследим за ним, то это будет в нашу пользу. Мы будем в курсе того, что он мог бы устроить. Ведь…

Ангел умолк, чтобы разжечь любопытство в архангелах.

— Что? — спросили оба.

— Он на одной ноге с герцогом Ада, — прошептал Аз. — Я видел письмо из Ада, в котором было полно поручений.

— Где ты сумел раздобыть письмо? — удивился Сандальфон.

— Давно, лет четыреста назад, мы столкнулись в Риме, — просто ответил ангел.

— Ты прав, Азирафель, — наконец сказал Гавриил. — Империя постепенно будет разрушаться, так что, если, конечно, ты не против такой обременительной работы, как слежка за демоном…

— Что вы, это мой долг, — уверил их ангел. — Хотя и не очень приятный, — ангел считал личным рекордом то, что даже не покраснел от воспоминаний о недавнем приятном.

— Это похвально! — улыбнулся Гавриил. — Обязательно наградим тебя. Значит так, ты следи за этим поганым Змием. И уходи из легиона. Делать там более нечего.

Внутри Азирафель просиял от одной мысли, что ему больше не придётся париться в доспехах.

— Так и сделаю, — принял приказ он. — Ну, я пойду?

— Удачи тебе в борьбе со злом, — напоследок сказал Гавриил и помахал рукой.

Азирафель поблагодарил архангела и вышел из зала.

— Санд, ты можешь думать, прежде чем говорить?! — вскипятился Гавриил.

— Да совсем вылетело, что только архангелы в курсе событий Падения, — замялся Сандальфон. — Всё время боюсь проговориться. Хорошо хоть круг архангелов невелик.

— Мда… Удивительно, что этот Кроули творил тут, теперь творит там, — Гавриил указал вниз, — только хаос.

— Гадство, теперь он творит только гадство, — проворчал Сандальфон и добавил, — был я на его Небуле***.

— И как там?

— Красиво, — плюнул Сандальфон. — Как он вообще был допущен до Творения? Неужто Она не знала, каким он станет?

— Понятия не имею, — пожал плечами Гавриил.

***

Когда Азирафель готовился спуститься на землю, он приготовил чудо, чтобы пламя его не задело. Ангела окутал свет и в следующий момент Азирафель почувствовал землю под ногами, запах гари и… дождь.

Ангел уставился на поле боя. Всё было объято высокой стеной пламени кроме куска земли 10 на 10 метров, в центре которого и стоял ангел.

«Я не вызывал дождь», — вслух сказал ангел, размышляя о природе этого явления.

— Зато я вызвал, — раздался голос сзади.

Азирафель обернулся.

— Кроули! Ты как?

Демон подошёл к нему. От него исходили струйки дыма, туника на левом плече ещё дотлевала.

— Нормально, — в привычной манере ухмыльнулся Кроули.

— Ну и запах от тебя, — ангел зажал нос.

— В Аду хуже, — пожал плечами Кроули.

— Что тебе сказали? — спросил ангел, всё ещё стараясь держаться подальше от «догорающего» демона.

— Не поверишь! — воскликнул тот и прибавил, — ехать в Равенну сказали. А тебе?

— Как мы и хотели. Сказали ехать за тобой.

— За мной? — демон лукаво улыбнулся. — Может, ехать со мной?

— При нынешних обстоятельствах это, очевидно, лучший вариант, — рассудил ангел.

— Очевидно, — игриво передразнил Кроули.

Ангел возвёл очи горе.

— Это будет невыносимо.

— Невыносимо весело, — поправил Кроули. — Я буду искушать всех попадающихся мне на пути, знай, ангел.

— Ты не посмеешь!

— Ещё как, — расплылся Кроули в хитрой ухмылке. — Ты же рядом. Будем соревноваться.

— Я не буду соревноваться! — упёрся ангел.

— Боишься проиграть?

— Нет, добро всегда побеждает, — гордо сказал ангел, — но это же люди, а не игрушки.

— Правда?.. А что бы сказала Она? — вдруг серьёзно спросил Кроули. Вопрос этот был задан не прямо Азирафелю. Ангел видел, что демон рассуждает сам с собой.

Кроули в который раз подумал о том, что все они пешки в чьей-то Игре. Ангел решил отвлечь демона от навязчивых мыслей.

— А как же встреча с Эдикой и Одоакром?

— Вообще-то это ты долго пропадал Наверху. Я уже успел с ними поболтать. Так что можем идти на римскую сторону.

— И что с ними будет дальше? — спросил ангел.

— Они будут заботиться о своём племени, — голос Кроули не выдавал волнения, но глаза говорили об обратном.

— Ты будешь скучать по ним, — как факт сказал Азирафель.

— Привязываться к людям глупо, они и живут-то мало, — поморщился Кроули, пытаясь сохранить маску равнодушия. А ангел вспомнил, как пару часов назад руки демона тряслись от вида полумёртвого белокурого юноши.

— К тому же у меня приказ ехать в Равенну, — договорил демон.

Кроули щелчком пальцев сменил доспехи скиров на римские и пошёл вперёд по горящему полю. Пламя перед ним расступилось. Ангел заметил, что демон шёл так, как ходят цари и вожди. Уверенность и плавность в каждом движении даже перед лицом угрозы. В этом весь Кроули. Засмотревшись на статную фигуру, перед которой огонь, будто признавая могущество проходящего, отодвигал языки пламени, ангел про себя отметил, что эта картина ему напомнила Исход евреев из Египта****.

«И простёр Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и левую сторону.»

Только вместо воды был огонь, а вместо пророка Моисея, избранного Богом, по тропе ступал демон Кроули, этим же Богом когда-то низвергнутый. Азирафель поразился этой параллели, мгновенно сложившейся в пазл у него в голове. Моисей вёл народ в светлое будущее. В какое же будущее ведёт его Кроули?..

— Ангел, ты идёшь? — демон повернулся. Рыжие волосы на фоне огня будто сами горели. Янтарные глаза казались ещё ярче. Неподготовленный человек мог бы со страху упасть в обморок от такого зрелища. Азирафель же чувствовал, что это всё было безумно красиво. И пламя. И блеск пламени в ярких глазах. И огненные кудри, развевающиеся от ветра.

— Мне приятно твоё восхищение во взгляде, — лукаво сказал демон, отчего ангел как ото сна очнулся, а демон добавил, — можешь продолжать так смотреть, только не забудь передвигать ноги.

— Иду-иду, — пробубнил Азирафель, пряча смущённый взгляд.

Ангел осознал, что был готов идти за демоном куда угодно.

But I wouldn't let you in, my life revolved around escape,

Я бы не подпустил тебя, потому что моя жизнь — сплошной побег,

Cause I was always such a runaway

Потому что я всегда был эдаким беглецом,

Trying to cheat my way right through the game.

Пытался направить свою жизнь в выгодную сторону через игру.

But when you touched me, I couldn't get away.

Но когда ты коснулся меня, я не смог сбежать.

— Brave (Zayde Wolf)***

События после битвы на Каталаунских полях стремительно сменяли друг друга. Непонятно было, в пользу ли ангелов перевес, или же в пользу демонов. Фигур с обеих сторон на шахматной доске становилось всё меньше с каждым годом. Партия неумолимо приближалась к своему концу.

Кроули и Азирафель поселились в одной инсуле в Равенне, в соседних квартирах. Ужасные новости доходили до них через слухи и официальные заявления Сената. Аттила умер в 453 году. Великий вождь ушёл в мир иной ночью, захлебнувшись собственной кровью. Он и раньше часто страдал носовыми кровотечениями, но, как напишет потом Иордан, кровь «теперь была задержана в своём обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его». Гунны с тех пор стали смешиваться с другими народами.

Новости с императорского двора тоже не радовали. Император Валентиниан зарезал своего друга и выдающегося полководца и дипломата Аэция, того самого, обеспечившего ему победу над союзом варваров на Каталаунских полях. Азирафель никак не мог понять, что заставило Валентиниана совершить такой поступок. Но Кроули потом сказал ему, что это убийство было заслугой Ада.

Сенатор Петроний Максим попал под влияние демонов, нашептавших ему о связи его жены с императором. Петроний решил отомстить Валентиниану. Каким-то образом он убедил императора в том, что Аэций обманывает его и готовит бунт против него. Валентиниан был слабым императором и человеком, поэтому он, зная, какое влияние имеет Аэций в обществе, сильно испугался. В 454 году Валентиниан призвал к себе Аэция для доклада о сборе налогов, а затем неожиданно напал на него с мечом в руках.

Кроули тогда отправился в Ад, чтобы узнать подробности. Оказалось, что одним из слуг императора был Ираклий. Он же был одним из демонов, служащих на Земле. И именно он помог императору убить полководца и избавиться от тела.

— И неужто Валентиниан не осознал, что натворил? — спросил Кроули у Ираклия, брюнета с серыми холодными глазами. Они оба спустились в Ад в одно время.

— Нет. Совершенный придурок, — хохотнул демон. — Он спросил меня, представляешь: «Не правда ли, смерть Аэция прекрасно исполнена?».

— И что ты ему сказал? — изогнув бровь, спросил Кроули.

— Я ответил: «Прекрасно или нет, я не знаю. Но я знаю, что вы левой рукой отрубили себе правую.»***** Скажи, здорово получилось обдурить его?

— Великолепно, — ухмылялся Кроули. — Теперь Петроний свергнет Валентиниана, и никакой Аэций не помешает.

— Точно, до падения недалеко, — кивнул Ираклий. — Ладно, пойду отчёт писать, — Ираклий похлопал Кроули по плечу и ушёл.

В 455 году сенатор Петроний Максим приказал заколоть Валентиниана. Петроний стал императором.

Азирафель и Кроули сидели в таверне и обсуждали казнь императора. То был вечер шестнадцатого марта. Никаких приказаний с обеих сторон не было. Иногда для отчётности ангел помогал людям, а демон этих людей искушал. За окном дул сильный ветер, тучи заволокли небо.

— Как думаешь, почему Петроний сразу не убил Валентиниана? — спросил ангел у демона. — Зачем было сначала склонять его к убийству Аэция?

— Фишка демонов, — побарабанив пальцами по столу, ответил Кроули и пояснил недоумевающему ангелу. — Заставить убить императора было бы слишком просто и скучно.

— А заставить человека убить лучшего друга и потом убить самого его, оказавшегося без защиты, весело? — нахмурился ангел.

— Заставить человека предать того, кого он любит, очень даже весело, — поправил демон. — Такие понятия в Аду.

Ангел сглотнул.

— Ужасно, — прошептал он и добавил, — любовь — это ведь дар Бога.

— Работа демонов состоит в том, чтобы портить всё, что создано Богом, ангел, — просто ответил Кроули.

Азирафель задумался. Работа демонов — рушить всё, что создано Богом. Работа ангелов — сохранять это всё. А что остаётся людям?..

— О чём ты задумался? — спросил Кроули. Он улыбался. Азирафель так забавно хмурился, когда серьёзно о чём-то думал.

— Всё о том же, — вздохнул ангел.

— Морочишь себе голову тем, что не можешь исправить миропорядок, — со смешком произнёс демон. — Это глупо, Ази. Так мозги взорвутся.

— Не взорвутся. Это физически невозможно, — сумничал ангел.

Кроули закатил глаза. Как он вообще влюбился в это вечно сомневающееся во всём пернатое чудо?

— Слушай, а от Ореста никаких вестей? — вдруг спросил ангел.

— Четыре года прошло, тебе стало интересно только сейчас? — иронично спросил демон.

Ангел надулся и хмуро посмотрел на Кроули.

— Понятия не имею, где он, — ответил демон. — А с чего такой интерес?

— Ни с чего, — пробубнил Аз.

— О, началось, — вздохнул демон. — Ази, твой гнев страшнее божьего. Хватит дуться.

Аз молчал и смотрел в окно, в которое били капли дождя.

— Ну прости, — немного неловко произнёс Кроули. — Лады?

— Я видел его вчера, — повернулся ангел к демону.

— Где?

— Недалеко, в парке у рынка. Он был с девушкой, — чуть-чуть наклонившись к демону, с видом заправского сплетника тихо сказал ангел.

— Я бы немного удивился, если бы с мужчиной, — хохотнул демон.

Ангел укоризненно на него посмотрел.

— Что? — улыбался Кроули. — Я просто хорошо его знаю. Думаешь, она его невеста?

— Жена, Кроули, жена, — ответил ангел.

— Откуда знаешь? — прищурился демон. Лицо его озарилось осознанием догадки. — Ты с ним говорил что ли?

— Немного, — как ни в чём не бывало произнёс ангел.

— И мне не сказал! — возмутился демон.

— Это было только вчера, — оправдывался ангел.

— Мы живём в соседних комнатах, тебе было трудно прийти? — развёл руки демон. — И что он сказал?

— Что устроился в легион сразу по приезде в город, — ответил Азирафель. — А сейчас его пригласили работать в Сенате.

— Неудивительно, он всегда был амбициозным, — хмыкнул Кроули.

Азирафель внимательно всмотрелся в янтарные глаза демона.

— Ты злишься на него? — спросил ангел.

— С чего бы? — напрягся Кроули.

— Из-за того, что он оставил семью, оставил Эдику и Одоакра. А ты ведь их лю-

— Не с-с-смей, — резко перебил демон, уставившись строгим взглядом на ангела. Зрачки опасно сузились.

— Прости, — быстро извинился ангел, выставив ладони вперёд. — Я не хотел задеть… Но лучше бы поговорить об этом, Кроули.

— Нет, — проворчал демон и встал из-за стола.

— Ты куда? — ошарашенно спросил ангел.

— Подальше от лезущего в душу психолога, — грубо ответил Кроули и быстро покинул таверну.

«Ну вот, — думал ангел, порицая себя. — Растеребил рану». Азирафель нисколько не обиделся на демона, потому что знал, насколько крепко Кроули привязался к той семье. А Орест нанёс сильный удар по ней своим уходом. Ударная волна, в свою очередь, задела чувства Кроули.

Иногда ангел думал, зачем было наделять ангелов и демонов чувствами? Чтобы они понимали людей и образ их мыслей? Это так всё усложняло… Азирафель чувствовал себя очень похожим на людей, но в то же время непохожим. Ангел мог испытывать те же чувства, что и человек, но он не мог поступать так, как хотел. Азирафель чувствовал себя скованным цепью. Так зачем же ему эти чувства, если от них порой бывает так больно? Если бы не было чувств, они бы с Кроули, конечно, не стали бы друзьями и даже нечто большим. Но тогда бы Кроули хотя бы не было больно, как сейчас.

Поднимаясь по ступеням инсулы на свой этаж, ангел ощущал, как его сердце болезненно сжимается. Кроули переживал из-за того, что переживали Эдика и Одоакр. Азирафель переживал из-за того, что переживал Кроули. Кошмарный круг из чувств.

Ангел добрёл до второго этажа, остановился у двери в квартиру демона и уставился на неё. Азирафель сомневался, зайти или нет. «Ладно, будто я его никогда в плохом настроении не видел», — рассудил про себя ангел и без стука приоткрыл дверь. Дверь была заперта, но Кроули давно зачаровал её. Теперь только Азирафель мог отворять её без стука.

В комнате на столе горели две свечи. Кроули лежал на кровати на боку, лицом к ангелу. Он не спал. В янтарных глазах отражался огонь. Азирафель подошёл поближе и уселся рядом на стуле. Он молчал. Ангел заметил, что взгляд друга опустошён.

— Что мне делать? — тихо спросил демон.

— Я бы посоветовал поспать, — улыбнулся ангел. Он мягко прикоснулся ладонью к рыжим кудряшкам и погладил их. Кроули чуть дёрнул уголками губ.

— Прости, что нагрубил, — сказал он.

— Неважно, — отмахнулся ангел.

— Важно, — демон перевернулся на спину и взглянул в голубые глаза Азирафеля.

— Останешься? — с надеждой спросил он.

Ни на что неприличное Кроули не намекал. Вообще их с Азирафелем отношения с того сражения на Каталаунских полях не переходили из стадии романтических и часто бывали платоническими. Демон понимал, что частично тут влияла ангельская природа Азирафеля. Но Кроули всё устраивало. Он был рад тому, что неопределённость между ними исчезла. Он был рад осознавать, что его чувства взаимны.

— Останусь, — просто ответил Аз. — Только сбегаю за книгой, она у меня на столе.

Кроули щелкнул пальцами. Та самая книга появилась в руках немного удивлённого ангела.

— Ангел, ты всё время забываешь, что ты ангел, — улыбнулся демон.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Азирафель.

Кроули понял, о чём он.

— Ты прав, лучше бы я ничего не чувствовал, — он прикрыл глаза. Между бровями образовалась морщинка. — Знаешь, Ази, я в какой раз убеждаюсь, что лучше замуровывать чувства, приносящие боль, в себе.

— Не думаю, что это правильно, Кроули.

— Зато постепенно сам начинаешь верить в то, что этих чувств у тебя нет. И становится легче, — рассуждал демон.

— Это самообман, — покачал головой ангел.

Демон что-то промычал, не зная как ответить. Он отвернулся к стене, собираясь уснуть. Азирафель же подумал о том, что всем им когда-либо приходиться замуровывать чувства в себе. Даже людям. Ангел удивлялся этому, ведь, в отличие от демонов и ангелов, люди могли поступать, как хотели. Хотя люди часто любили усложнять себе жизнь, отмечал Азирафель. Он наблюдал за людьми достаточно, чтобы понять, что они порой сами ставят себе ловушки.

Размеренное дыхание Кроули дало понять, что демон уснул. Азирафель аккуратно укрыл его одеялом. Ангел в глубине души осознал, что боится, как бы Кроули действительно не решился и не замуровал в себе чувства. Да и к тому же демон непроизвольно может зайти далеко и начать притворяться равнодушным не только ко всему вокруг, но и к ангелу. Ни к чему хорошему это не приведёт. Скорее всего, затея окончится эмоциональным взрывом.

And even if you chose

И даже если ты решил

To lock the world away,

Совсем оградиться от мира,

If I listen close,

Если я прислушиваюсь,

I can almost hear you say

Я почти слышу, как ты говоришь:

«Once I was real,

«Когда-то я был настоящим,

Once I had something to lose,

Когда-то мне было, что терять.

Once I could peal,

Когда-то я имел голос.

Once I was harder to bruise.»

Когда-то меня было трудно сломить».

— Once (Caleb Kane)***

Был солнечный весенний день 461-го года, когда в дверь квартиры Азирафеля кто-то сильно постучал. Это не мог быть Кроули, демон всегда влетал к ангелу как вихрь. Ангел отложил книгу, встал и открыл дверь.

Перед ним стоял стройный мужчина средних лет, ростом выше Азирафеля на полголовы. Его рыжие волосы немного кучерявились, некоторые пряди были заплетены в тонкие косички. «Такие когда-то Кроули носил», — пронеслась мысль в голове ангела. Вообще всем своим внешним видом человек напоминал знакомого демона. Только глаза были, конечно, не янтарные, они переливались яркими оттенками зелёного цвета.

Азирафель попытался припомнить гостя, этот человек казался знакомым. С чего этому человеку заходить к ангелу?

— Здравствуй, Азирафель, — сказал тот.

О, здорово, ему известно моё настоящее имя!

— Здравствуйте, — попытался улыбнуться ангел, — простите, но я не припоминаю вас. И откуда вы знаете моё имя?

— Мне о тебе Кроули рассказывал, — лукаво улыбнулся тот.

Боже мой, как он на Кроули похож.

Погодите-ка. Ну и память у меня! Решето.

— Орест? — в изумлении раскрыл рот ангел.

— Он самый, — пожал плечами Орест. — Что, так сильно изменился? — он улыбнулся, а потом неловко оглянулся назад и повернулся к ангелу. — Неловко стоять рядом с его квартирой, может, пустишь?

— О, конечно, проходи, — ангел пропустил Ореста внутрь комнаты, на пару мгновений замер, уставившись взглядом в дверь квартиры демона.

Стоит ли ему знать, кто пришёл? Ангел сомневался, что стоит. К тому же Орест пришёл к ангелу лично. Не к Кроули. Это тоже должно было что-то значить.

— Как ты узнал, где меня найти? — присев за стол, напротив Ореста, спросил ангел.

— Я работаю в Сенате, при таком положении найти в городе человека под именем Азир не составляет труда, — объяснил Орест. — И ещё, — Орест ухмыльнулся, — нелестные слухи о твоём рыжем соседе тоже тебя выдали.

— Оу, — ангел был огорошен этой информацией.

— Я пришёл к тебе с просьбой, Азирафель.

— Ко мне? С просьбой? — хлопал ресницами ангел.

Орест на мгновение потерял нить мысли, засмотревшись в небесные глаза белокурого ангела. Из глубин памяти выплыли воспоминания о близком человеке с точно такими же светлыми кудрями и глазами.

— Орест?

— А, да, — очнулся тот, помотав головой. — Просьба. Ты же ангел, ты можешь помочь мне?

— От Кроули ты должен знать, что мы оба должны слушаться…

— Знаю, своих сторон. Но, судя по тому, что я знаю о Кроули и о тебе, иногда вы оба пренебрегаете правилами. Моя просьба, в любом случае, не идёт вразрез с природой ангела.

— Продолжай, — кивнул ангел.

— У меня родился сын… — начал было Орест.

— О, с ним что-то случилось? Слабый? Заболел? — перебивал вопросами Аз.

— Нет, Азирафель, — улыбнулся Орест. — Просто я бы хотел, чтобы ты стал его крёстным отцом. В качестве человека, разумеется.

— Что? — глаза ангела округлились. — Хмм, ну, я не знаю…

— Ты не хочешь? — забеспокоился Орест.

— Дело не в этом, — поспешил объясниться ангел. — Почему ты не попросишь Кроули? Он же всё детство был рядом с тобой.

— А ты думаешь, он согласится? — прищурился Орест.

Ангел поджал губы. Действительно, Кроули как минимум был в обиде на Ореста за то, какую боль причинил Орест своей семье, когда ушёл.

— Вот и я так думаю, — сказал Орест, по взгляду ангела прочитав ответ. — Не переживай, это тебя ни к чему особенному не обяжет. Просто я подумал, что, если я вдруг погибну? Время такое… Кто тогда поможет моей супруге растить сына?

— Я согласен, — сказал ангел.

— Точно?

— Да, кому ещё так везёт, чтобы крёстным был ангел, — улыбнулся Азирафель.

— Спасибо тебе, — Орест протянул тонкую жилистую руку ангелу.

Азирафель подал свою руку в ответ. В этот момент дверь в комнату открылась.

— Ангел, ты со своими книжонками совсем засиде-… Ох ё, — Кроули замер на пороге, уставившись на пожимающих руки ангела и человека. Того самого человека. — Боже… — изумлённо сказал демон прежде, чем успел осознать свои слова.

Ангел и Орест моментально разъединили руки. Орест поднялся. Азирафель почувствовал себя неловко и тоже встал из-за стола. Демон переводил взгляд прищуренных глаз с ангела на Ореста. Азирафель видел, что Кроули на грани срыва. Он часто и глубоко дышал. Орест тоже отлично умел различать любую эмоцию на лице своего когда-то друга и наставника.

— Хорошо сидим, смотрю, — язвительно произнёс демон. В глазах будто играл пламень.

— К-кроули, — вдруг заикающимся голосом начал ангел. — У Ореста родился сын.

Демон направил свой испепеляющий взгляд на Азирафеля, отчего тот поспешил повернуться к Оресту, не спускающему взгляда с демона, бывшего частичкой его прошлой жизни.

— Кстати, как назвали? — поинтересовался ангел.

Орест впервые оторвал взгляд от лица Кроули.

— Ромул, — с лёгкой улыбкой сказал он и снова с небольшой тревогой взглянул на демона.

— Поздравляю с появлением полноценной семьи, которую ты любишь, — резко проговорил Кроули и стрелой вылетел из комнаты, напоследок стрельнув глазами в ангела.

— Ну вот, — повернулся к ангелу Орест. — Теперь он и на тебя злится.

— Я разберусь с ним, — махнул рукой Аз. — Не впервой.

***

— Да как ты мог согласиться!

Кроули исходил комнату вдоль и поперёк раз тридцать.

— Кроули, он знал о существовании меня, что, к слову, твоя заслуга, — ответил Аз. — Понятно, что в качестве крёстного отца для сына он решил выбрать известного ему ангела, который живёт с ним в одном городе. Что тут такого?

— Ты теперь будешь возиться с-с его с-с-сыном? — прошипел Кроули.

— Нет! Не-е-т, — протянул ангел, замотав головой. — Мы договорились, что только в случае, если Орест погибнет, я возьму на себя заботу о Ромуле.

Кроули пнул стул, тот упал. Демон плюхнулся на кровать.

— И нечего тебе злиться, знаешь ли, — решил возмутиться ангел. Чем он хуже, в конце концов? — Ангелы помогают людям, а я ангел. Помогаю всем, кому решу нужным.

Кроули скривил лицо, но не ответил.

— Ты как ребёнок, — продолжал компостировать мозги демону Аз. — Пойми ты, что Орест обычный человек, такой же как все. И имеет право на помощь. А ты просто дуешься на него, хотя прошло уже девять лет.

— К чёрту, — снова вскочил с кровати демон. — Если тебе хочется ему помогать, то пожалуйста. Только ни слова о нём при мне не говори.

— О ком конкретно? — аккуратно уточнил ангел. — О Ромуле или…

— Об обоих.

***

Был 469 год. Ничего знаменательного не происходило, если не брать в счёт постоянную смену императоров. Орест, как слышал Кроули, уже добился звания командующего легионом. И тем не менее Западная Римская империя медленно разваливалась под гнётом прибегающих с севера и востока варваров. Они занимали места в армии императора, заключая с империей контракты. Правители же с радостью им это позволяли, так как до смерти боялись повторного вторжения кого-то вроде гуннов. Уж лучше пусть варвары работают на империю, думали власть имущие. Кроме этого в империи всё шло по накатанной.

Ну почти. Ромулу, сыну Ореста, было уже восемь лет. И Азирафель частенько навещал мальчика. Кроули отмечал, что ОЧЕНЬ частенько. Бывало и так, что ангел проводил вечер не с Кроули в таверне за обсуждением дел демонов и ангелов, а именно в доме Ореста. Демон из-за этого даже перестал разговаривать с Азирафелем, и последнее, что перед этой молчанкой услышал ангел, было: «У тебя ведь есть замечательный малолетний собеседник, только смотри, как бы не пошли красочные слухи о твоей любви к нему».

Азирафель тогда обиделся так же, как перед римским пожаром, когда хозяйка квартиры заподозрила его в том, что он якобы водит в дом мужчин для получения известных услуг. То есть… Ангел обиделся очень сильно.

Кроули часто сталкивался с ангелом в проходе у лестницы. Они же уже привыкли к определённому совместному расписанию и из-за этого часто сталкивались в доме, на улице, в ресторанах.

Первую неделю Кроули с гордо поднятой головой первым проходил по лестнице, всем видом показывая своё «равнодушие». На вторую неделю ему надоело играть в молчанку, но он с тревогой отметил, что ангел здорово держится. На третью неделю Азирафель сменил распорядок дня. Кроули перестал сталкиваться с ним везде и всюду. Лишь вечером ангел возвращался к себе в то же время, как и демон. Кроули вдруг почувствовал себя невидимкой. И ему это совершенно не нравилось.

На четвёртую неделю на душе демона заскребли не то что кошки, а адовы псы. Кроули сто раз проклял себя за кашу, которую заварил. Он не спал ночь. Он проследил за тем, куда отправился Азирафель утром. Кроули старался держаться на большом расстоянии от ангела. И, к его удивлению, Аз завернул в парк, ближе к центральному фонтану.

Там к нему подбежал рыжий мальчишка, и Кроули ни капельки не сомневался в том, чей это был сын. Удивительно, но он был копией Ореста, когда, разумеется, тот был маленьким.

Кроули решил проследить за ангелом и ребёнком, поэтому накинул иллюзию невидимости от Азирафеля.

Ромул копался в песочнице, а ангел что-то ему рассказывал, иногда подавая игрушечные лопатки или вёдра. Кроули внимательно смотрел на Ромула, пытаясь обнаружить в нём хоть капельку чего-то злого, мерзкого, того, словом, за что бы он мог его ненавидеть. Но он не мог найти ничего такого. Ромул был обычным мальчиком, даже, демон бы сказал, весьма скромным и чересчур вежливым, что отличало его от маленького Ореста. Кроули начинал понимать, что влияние ангела тут ни при чём, ребёнок просто был собой. Как когда-то был и Эдика, и Орест, и Одоакр.

Как там они?

Демон отметил, что подумал о всех троих. Он сидел у пруда неподалёку и прикосновением руки вызывал рябь на воде. Он думал о том, что был неправ. Неправ по отношению к Ромулу, к Азирафелю и, возможно, к Оресту. Каким бы Орест ни был, чего бы не хотел, этого нельзя было изменить. Разве он виноват, что чувствовал себя лишним в неродной семье? Кроули ненавидел признавать собственные ошибки. Но он ошибся.

Я сам говорил, что подсознание человека не изменить. И что у него есть выбор. Чего же я злюсь?

И Кроули вдруг осознал, что… Может быть, я злюсь на себя? Ведь я мог потушить адское пламя тогда, я мог спасти родителей Ореста. Или нет?..

— Доброе утречко, — звонкий голос вывел Кроули из размышлений. Демон поднял взгляд и невольно вздрогнул. Ромул. А Кроули и забыл, что наложил иллюзию невидимости только от ангела.

— Ужасное утречко, — съязвил демон. Ребёнок замер и перестал моргать.

Ох, нет, только бы не заревел.

— Кому как, — вдруг просто ответил мальчик. — А я плавать не умею.

— И что мне с того? — изогнул бровь демон.

— Да вон же, лопатка уплыла, — указал Ромул на пруд. — Вы дотянетесь?

— Я? — Кроули указал на себя. Демон осмотрелся вокруг. Ангел куда-то делся.

Вот так назначай ангела нянькой. Кинет ребёнка на произвол судьбы и глазом не моргнёт.

Кроули взглянул на деревянную лопатку, застрявшую в камышах. Лезть в воду не хотелось.

— Пожалуйста, дядечка, это ведь не моя лопатка, — состроил моську ребёнок.

— Неужели? А чья? Ты её своровал? Признавайся, — строго сказал демон.

— Нет! — Ромул смешно замотал головой, растрепав короткие рыжие волосы. — Мне её дядя Азирафель подарил.

— Правда? — удивился демон и тут же мысленно стукнул себя по лбу. Конечно правда. Этот малыш не умеет врать.

— Правда, — закивал Ромул.

— А ты знаешь, что я его друг? — прищурившись, спросил демон.

— Вы? — переспросил Ромул. — Ну нет, вряд ли.

— Почему вряд ли?

— Если бы вы были его другом, то вы бы знали его секрет, — гордо ответил мальчик.

— Дай угадаю, — хитро улыбнулся демон. — Дядя Азирафель — ангел.

Ромул опешил. В омуте ярких зелёных глаз бурлили сомнение, шок, любопытство.

— Я же говорил, — ответил демон и понял, что лицо расплывается в улыбке. — О, так давай верну тебе твою несчастную лопатку.

Кроули щелкнул пальцами. Лопатка приземлилась прямо к ногам Ромула. Теперь его глаза готовы были вылететь из орбит.

— Вы ангел! Тоже ангел, как он, — воскликнул Ромул.

— Нет, я демон, малыш, — хмыкнул Кроули.

Ромул от шока присел на траву.

— Демоны страшные.

— Чепуха, — Кроули снял иллюзию зелёных глаз, — чем не красота?

Ромул остолбенел.

— И в-вы друг Азирафеля…

— Да. Можешь у него спросить, если не веришь, — предложил демон.

— Как вас зовут?

— Кроули.

«Ромул! Вот ты где!» — раздался голос на холме около пруда. Встревоженный Азирафель стоял наверху и смотрел на мальчика. Кроули он не видел.

— Что ты там делаешь? — спросил ангел.

Ромул обернулся к демону. Тот тихо сказал ему, что ангел его не видит. Мальчишка вернулся к ангелу.

— Я болтал с рыбками, — просто ответил Ромул.

— Я тебя везде обыскался, — выдохнул ангел. — Пойдём домой.

Прежде, чем пойти, Ромул обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на демона, но никого не увидел.

Вечером того же дня Кроули вернулся домой поздно. Он всё бродил по городу, пытаясь обдумать увиденное и окончательно составить своё мнение о Ромуле и Оресте и о том, как ему к ним относиться. Также демон не мог не думать о том, как помириться с ангелом.

Кроули отворил дверь в квартиру и получил лёгкий шок.

— Ангел?

Азирафель сидел за столом и смотрел в окно, подперев щеку рукой. Он повернулся к Кроули и хитро улыбнулся. Демон от такого непривычного выражения лица даже дверь забыл прикрыть.

— Ромул сегодня мне признался, что вовсе не с рыбками разговаривал, — прищурившись, сказал ангел.

— И здорово, иначе бы пришлось смириться с его сумасшествием, — ухмыльнулся демон, стараясь держаться спокойно.

— Оказывается, некий дядечка Кроули всё время следил за игрой в песочнице, ещё помог ему вытащить из пруда лопатку, а потом таинственно исчез, — ангел не сводил нежного взгляда с демона.

— Ну да, ладно, признаю, — не выдержал Кроули, — я был неправ насчёт малого. Что такого? Я демон, я часто несу чушь. Это…

— Это твоя работа, — договорил ангел. Он знал, Кроули всегда так говорил.

— В любом случае, Кроули, это было очень мило…

— Только посмей мне тут… — предупредил Кроули.

— Молчу, — Азирафель встал, — ладно, я пойду к себе. Завтра… Как обычно?

— Очевидно, что да, — будничным тоном ответил демон, а внутри готов был взорваться как сверхновая от счастья. Наконец-то этой дурацкой молчанке пришёл конец. Я уже не-

Додумать Кроули не успел; мысль улетела так же быстро, как Азирафель поцеловал его в щёку. Демон замер, а ангел, к своему совершенно непонятному удовольствию, отметил появившийся на щеке Кроули румянец.

Дверь в комнату вдруг стала медленно и со скрипом отворяться. Кроули и Азирафель резко обернулись. Кто мог в такое позднее время прийти к демону?

— Входите, — произнёс демон и весь насторожился.

Дверь быстро отворилась. На пороге стоял высокий и крепко сложенный мужчина. Одет он был бедно и выглядел измотанным. Белые кудри прилипли к потному лбу, а глаза цвета неба были наполнены скорбью и отчаянием.

— Одоакр! — в один голос воскликнули демон и ангел.

— Они все погибли, — дрогнувшим голосом произнёс Одоакр. — Они все…

***

Орест шёл на военный совет в Сенате. Накануне стоял вопрос о том, стоит ли вмешиваться в конфликт между остготами короля Теодемира и союзом вождя свевов (шведов) Хунимунда. Надо сказать, что остготы Теодемира и раньше были заклятыми врагами уже развалившегося союза племён под предводительством Аттилы. Остготы в битве на Каталаунских полях в 451 году выступали на стороне империи. Теперь же власть на севере в руки взял свев Хунимунд, он стал объединять свевов, языг, руги, гепид и скиров под предводительством их короля Эдики в нечто, грозившее разрушить мирный уклад остготов.

Ситуация была чрезвычайно напряжённая. Было известно, что свевы произвели кражу скота короля остготов. Теодемир сочёл это за вызов и пошёл войной на племя свевов. Никто из людей так и не узнал, что кражу осуществили демоны, чтобы развязать крупную войну.

Так или иначе, войско Хунимунда было разгромлено остготами. Но вождь северного народа не остановился. Он стал собирать вокруг себя германские племена, враждовавшие с империей и раньше находившиеся под властью Аттилы. Одним из племён были скиры. После распада союза, созданного Аттилой, соплеменники провозгласили Эдику своим королём. Одоакр стал его главным помощником в государственных делах.

Скиры напали на остготов без всякой поддержки со стороны Хунимунда. О причинах, побудивших их пойти на это, до сих пор спорят историки. Скиры убили брата Теодемира, Валамира. И именно убийство Валамира стало началом конца существования племени скиров.

Теодемир собрал под своей властью все войска и полностью разгромил племя Эдики. Лишь малой части скиров удалось выжить. Деревни были сожжены. И, люди этого не знали, не обошлось без участия демонов.

А пока что в Равенне собирался совет сенаторов и всех высших офицеров по поводу того, какие шаги предпринять. Орест серьёзно беспокоился по поводу судьбы Эдики, хотя под страхом измены не мог в этом никому признаться.

Проходило голосование. Можно было оставить короля Теодемира без помощи в борьбе с союзом германцев, но тогда велика была опасность для границ империи. Если остготы проиграют, на империю двинется войско Хунимунда. И даже если остготы выиграют, то они припомнят империи её нейтралитет.

Удивительно, но последний и решающий голос оставался за Орестом.

— Что вы скажете? — обратился к нему глава Сената. — Вы недавно стали императорским легатом, если я не ошибаюсь.

— Совершенно верно, — ответил Орест.

— И вы скир, не так ли?

— Это правда, — ответил воин.

Десятки взглядов были направлены теперь на Ореста. Скир почувствовал себя жутко неуютно. И тут он был чужим. Он добился должности только благодаря своему упорству. Он не может потерять место под солнцем. На мгновение в разуме Ореста возникла мысль о том, что он, возможно, предаст Эдику, если проголосует за то, чтобы римляне оказали помощь остготам.

«Но у меня нет выбора, — думал Орест. В голове возник образ Кроули, твердящего обратное. — Нет, — продолжал спорить с внутренним демоном Орест. — Сейчас выбора нет.»

Да и столько лет прошло со дня, когда Орест видел Эдику в последний раз. Образ друга и наставника давно начал размываться в воспоминаниях, задвинутых в тёмный угол. К тому же, Сенат сообщил, что скиры убили брата короля остготов. Нужно было полагаться на разум, а не на сердце.

— Я за помощь остготам, — громко сказал Орест. Вокруг раздались одобрительные возгласы. Кто-то, стоявший рядом, хлопнул Ореста по плечу.

— Ваш голос учтён, — с удовлетворением в голосе произнёс глава совета.

Орест боролся с внутренним голосом прошлого себя. Голос твердил, что Орест обезумел. «Теперь я не могу называться скиром, — решил Орест, пытаясь заткнуть голос. — Я легионер. Я легат. Я исполняю долг».

Про себя же Орест решил, что никому не расскажет о том, какое решение он принял на голосовании. Легат, когда-то давно бывший скир, надеялся, что никто и никогда не узнает об этом голосовании и не спросит его.

В конце концов, у него ведь есть выбор, не так ли?..

My secret side I keep

Свою тайную сторону я храню

Hid under lock and key.

За семью замками.

I keep it caged but I can’t control it.

Я держу её в клетке, но не могу контролировать,

Cause if I let him out

Потому что если я выпущу его,

He’ll tear me up, break me down.

Монстр разорвёт меня на части, погубит меня.

— Monster (Skillet)Оставшиеся в живых после разгрома Теодемиром скиры, а их было чуть меньше сотни, в том числе Одоакр и Эдика, присоединились к союзу Хунимунда. И в том самом 469 году на берегу реки Болия в уже известной читателю области Паннонии состоялось сражение между войсками Хунимунда и Теодемира. Остготы одержали победу. Будущие историки высоко оценят важность битвы на Болии для истории Европы V века. Они будут считать, что влияние этого сражения для Подунавья сопоставимо с влиянием, которое оказала на Римскую Галлию битва на Каталаунских полях 451 года. После победы на Болии остготы стали наиболее влиятельной силой на левобережье Дуная.

Ещё одним результатом этого сражения был полный распад племени скиров и гибель их короля Эдики. Жалкая горстка выживших скиров бежала в империю, среди них был и сын Эдики, Одоакр. Когда-то крепкое племя перестало существовать, оставив свой след лишь на страницах истории. Ещё одна фигура была убрана с шахматной доски.

Партия приближалась к концу.