В коридорах ожогового отделения витала своя атмосфера. Болезненные стоны пациентов во время перевязок и их же глухие одинокие рыдания, оплакивающие навсегда изменившиеся жизни, въедались под кожу и царапали нервы каждый раз, когда Леви шел мимо бесконечных палат, чтобы навестить Ханджи. Прошло уже две недели, как она очнулась, а с момента аварии прошел месяц.

Настроение ее часто было подавленным, и это понятно. Левое бедро, этот же бок, небольшая часть спины и шеи, плечо… Шрамы, покрывающие теперь немалую часть ее кожи, еще можно было попробовать как-то исправить после полного выздоровления, а вот память о том, как горит плоть, мучала ее не только по ночам. Ханджи могла разговаривать и шутить в своей обычной манере и вдруг замереть, прикрывая глаза и сжимая пальцами одеяло, когда ее сковывал нечеловеческий страх абсолютного бессилия, ощущаемый в те ужасные минуты. Это было похоже на издевку: ребята переломали себе кости, падая друг на друга, а они с Микасой отделались легкими травмами, не считая того, что чуть не сгорели заживо. Хотя с травмами тоже было не все так просто. Под действием шока у Ханджи все же развилась интоксикация, в определенный момент угрожавшая жизни не меньше самого ожога. Ну, а Микаса… Микаса потеряла ребенка. Об этом ей уже тоже было известно.

— Как ты тут, Ханджи?

Леви навещал ее часто. Старался приходить каждый день, в последнее время — каждые два-три дня, буквально выгоняя Эрвина домой. Он бы и сам не отходил от нее ни на миг, если бы не выросшая в ее отсутствие нагрузка от бесконечных дел: Леви чертовски боялся ее потерять. И когда кризис миновал, он не мог сдержать эмоций. Ведь это была Ханджи. Его человек, часть его души. Не стало бы Ханджи, и он потерял бы свою целостность, собираемую по крупицам с таким трудом. Как же мало и одновременно чрезвычайно много нужно для осознания ценности родного человека. Всего лишь столкнуться лицом к лицу с бедой. Леви всегда искренне дорожил своей вздорной подругой, так дополнявшей его уравновешенность, но лишь на краю чужой смерти понял, насколько. И вот, наконец, она шла на поправку.

— Уже могу вертеть рукой во все стороны. Хочешь, продемонстрирую? — весело заявила Ханджи, на что он с усмешкой покачал головой. — На самом деле не могу дождаться, когда меня отправят на амбулаторное лечение. Лежать здесь жутковато. Хорошо, хоть Эрвин мне отдельную палату выпросил: не так слышны чужие крики, — она дернула плечами, сбрасывая неприятные мысли. — Сами-то как там без меня?

— Армин решил самостоятельно смастерить террасу для нового дома, — Ханджи удивленно вскинула брови, — представляешь? Сказал, что прежде, чем запустить строителей, должен что-то сделать своими руками.

— И как успехи?

— Отвратительно, — Леви сдержанно улыбнулся. — Он позвал меня с парнями, потом еще Мик присоединился. Как оказалось, строители из нас так себе. Поэтому я позвал Бена. Надеюсь, с ним работа сдвинется с мертвой точки, — он немного помолчал под выжидательным взглядом Ханджи. — Микасе лучше. Вернулась к жизни. К психологу ходит регулярно. Девчонки ее развлекаться постоянно таскают куда-то. Недавно стену в одной из спален зачем-то перекрасила. Песню новую написала на днях. Они ждут тебя, чтобы запис…

— Леви, — она перебила его, — а ты?

Он запнулся и поджал губы, отводя взгляд в сторону.

— Как ты справляешься со всем, что произошло?

— У меня нет времени об этом думать, Ханджи.

— Брехня. Мне-то не рассказывай. Думаешь, я не знаю о твоем желании стать отцом? Особенно теперь, когда рядом с тобой Микаса. Это уже второй раз, когда ты лишился этой возможности. И не говори мне, что сам не думал об этом.

А Ханджи умела рубить по больному. Леви стиснул челюсти, дернул головой.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Что ты в порядке.

— Я не в порядке, — он усмехнулся уголком губ и откинулся в кресле, прижав кулак ко рту и глядя в стену. Задумался.

— Леви…

— Ты права, — он снова посмотрел на нее. — Думать об этом тяжело. У меня эмоционально нестабильная девушка, мой лучший друг чуть не умер, а ребенок решил не появляться в этом чертовом мире, — он вздохнул и провел ладонью по лицу, — но знаешь, что? Ты идешь на поправку, Микасе тоже лучше, и у нее есть голова на плечах. И у нас с ней все еще будет. Я хочу в это верить. Хочу надеяться, что все эти испытания были не просто так, и мы будем счастливы вместе, понятно?

— С оравой детишек по всему дому, — тепло добавила она. — Неспроста же он такой огромный. Ведь так?

Леви странно улыбнулся, будто принимал решение, и наклонился к ее кровати, залезая рукой во внутренний карман куртки. Ханджи с интересом наблюдала, как он что-то оттуда достает.

— Смотри, — ее глаза в ответ округлились. — Кроме тебя, еще никто не знает.

***

Апрельский воздух с каждым днем нагревался все быстрее, весна делала свое дело, крутя в свежем чистейшем воздухе вихрь новых надежд — только выбирай и лови любую. Не покидало ощущение, что все налаживается. К участку Армина строители довозили все новые материалы для дома, а сам он с Жаном, Эреном и Леви все еще пытались довести до ума террасу. Сейчас у них был вынужденный перерыв: они ждали Бена, уехавшего за своим инструментом. Леви спрыгнул с каркаса и, задумавшись, начал перебирать остатки гвоздей. Через пару минут к нему подошел Жан, молча сел на доски и стал крутить в руках какой-то брусок. Леви бросил на него быстрый взгляд и продолжил возиться в ящике. Тот ничего не говорил, только часто косился на Аккермана, явно собираясь начать разговор. Издал тоскливый вздох.

— Ну, чего тебе? — спросил Леви, давясь ухмылкой.

— Что ты думаешь о Саше?

Леви вздернул брови, не поднимая головы.

— Думаю, что же она такого в тебе нашла.

— Эй! Я серьезно.

— И я. Просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью, Жан, — он все-таки посмотрел на него. — Ну что за вопросы?

— Да просто… Ай! — Жан дернул рукой, вытаскивая занозу, и Леви закатил глаза. — Просто… хочу сделать ей предложение.

«Надо же, как неожиданно», — усмехнулся про себя Леви.

— Что думаешь об этом?

— А я здесь причем?

— Да брось, я же поговорить хочу. Я не слишком тороплю события?

— Может, стоит у нее узнать? — он не был уверен, что должен что-то советовать в подобных делах. Однако Леви все-таки отвлекся, переставил ящик подальше и оперся о террасу, складывая руки на груди. — Я знаю только одно, Жан. Знаю, что у нас есть лишь один шанс на миллион встретить человека, с которым будет хорошо во всех смыслах. Слушать, смотреть, просто молчать. Которому не страшно доверить свою спину. И с которым можно быть самим собой, не притворяясь. Можешь сказать это о Саше?

— Именно так я бы о ней и сказал, — расплылся в улыбке Жан.

— Тогда потрудись не потерять ее.

— Спасибо тебе, Леви.

— Было бы за что, — добавил он, наблюдая за тем, как тот собирается уходить. — На твоем месте я бы о другом беспокоился.

— О чем? — чересчур испуганно уточнил Жан.

— О том, чтобы Саша была о тебе такого же мнения, — Леви пожал плечами.

— Че-е-ерт, — протянул он, приложив ладонь ко лбу. — А ведь… А если… А что, если она мне откажет?

— Приятного будет мало, — Леви скривил губы и вернулся к инструментам. — Но думаю, тебе не о чем волноваться. И еще, Жан… — он серьезно посмотрел тому в глаза, — спасибо. За Ханджи.

***

Вечером того же дня Леви работал у себя в кабинете, разбираясь с документами. Закончив проверять очередной отчет, он убрал его в папку и устало выдохнул, думая, что лупить молотком по доскам ему нравится куда больше, чем тонуть в бумажной волоките. Он встал из-за стола, подошел к проигрывателю, запуская любимую пластинку с классической музыкой, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и опустился в кресло, расслабленно откидываясь на спинку и прикрывая глаза.

Мелодия неторопливо и плавно скользила от динамика к динамику, мягко наполняя собой комнату и неспокойную душу. Леви не разбирался в музыке, но этой пластинкой особенно дорожил: она осталась у него после смерти Кушель, которая всегда восхищалась классическим звучанием. Память об этом факте давно не вызывала желания сломать ни в чем не повинный черный пластик, а приносила утешение его мыслям.

«Теперь я понимаю, мам».

Осторожно открылась дверь, и в кабинет заглянула Микаса, тихо спросив:

— К тебе можно?

В длинном растянутом тонком свитере, стянутом с одного плеча, и с причудливо заплетенной косой, из которой неряшливо выбивались пряди черных волос, она выглядела такой по-домашнему уютной, что Леви застыл, не в силах отвести взгляд. Она замялась на пороге, ожидая его ответа.

«Неужели помешала?»

— Конечно, — он протянул к ней одну руку, второй проверяя карман брюк. — Иди ко мне.

Леви притянул ее на свои колени, и она свернулась на них, опуская ладонь на его грудь и утыкаясь носом в шею. Он потерся щекой о волосы, накрывая ее руку своей. Наступала его любимая часть дня: время, когда Микаса была рядом. Когда-то давно Ханджи доказывала ему, что для счастья человеку обязательно кто-то нужен рядом. Он был с ней не согласен, да и сейчас не поменял своего мнения: вполне возможно быть счастливым и одному. Однако оказалось, что куда приятнее, когда есть, с кем это счастье разделить. И Леви хотел делиться им с Микасой всю оставшуюся жизнь. Она поселилась в сердце, заполняя его целиком. Настолько, что он уже не мог с уверенностью сказать, что оно до сих пор принадлежит ему.

— Я весь день тебя не видела, — прервала она его мысли.

— А я тебя, — он коснулся губами ее макушки. — Чем занималась?

— Ездили с Сашей в город. Я купила новый ковер…

— Еще один? — удивленно усмехнулся Леви.

— Угу. Для нашей спальни.

«Нашей спальни», — беззвучно повторил он ее слова.

— Послушай, Микаса, — она чуть подняла голову, и он заглянул ей в глаза. — Я люблю тебя.

Она улыбнулась. Леви почувствовал, как все его тело тяжелеет и превращается в один сплошной нерв от перенапряжения.

— Я не знаю, как правильно это говорить. И я волнуюсь. Поэтому — просто послушай. Я люблю тебя и… мое сердце… оно принадлежит тебе. Целиком. Тебя невозможно заменить. Только с тобой я по-настоящему живу, Микаса. И я прошу тебя, — его губы дрогнули, а ее приоткрылись на вдохе, — подари мне свое сердце и свою любовь. И раздели со мной свое будущее, — он улыбнулся и потянулся рукой к карману. — Стань моей женой. Пожалуйста.

Микаса увидела перед глазами кольцо, которое он сжимал своими дрожащими пальцами. Вот так, просто, без коробки и цветов. Маленькое колечко с внушительного размера темным бриллиантом в цвет ее глаз. Леви нервно жевал губы, пока ждал ее ответ.

«Почему молчит?»

А Микаса просто не могла поверить в то, что не ослышалась. Поверить в то, что это происходит с ней. Она хватала ртом воздух, пока сердце точно намеревалось выскочить из груди, и только переводила взгляд с кольца на Леви.

— Скажи уже что-нибудь, — он покачал головой.

— Никогда не думала, что тебе это нужно, — выдавила она шепотом.

— Это не то, что я хочу услышать, — он действительно не видел необходимости в официальном браке. Когда-то. А теперь это казалось шагом, без которого не сложится целостная картинка их общей судьбы.

— Я… — она закивала, подтягиваясь на его коленях, чтобы сесть ровно. — Леви, я… конечно… конечно, да.

Он шумно и прерывисто выдохнул, крепко прижимая все еще ошеломленную Микасу к себе. Рассмеялся, целуя плечо. Отстранился, чтобы все-таки надеть кольцо на ее палец. Идеально.

— Оно такое красивое, — она вытянула руку вперед и опустила ладонь на его сердце.

— Это потому, что оно на тебе, Микаса, — он накрыл ее пальцы и легонько сжал, второй рукой гладя по щеке. — У нас с тобой все получится.

— И в горе, и в радости? — она все же не сдержалась и всхлипнула сквозь улыбку.

— Именно.

***

Следующим утром Микасы опять не было дома. Она снова уехала в город, наверное, с Энни, ведь ни ее, ни Армина тоже не было, а Саша кормила оставшихся пышными оладьями. На кухне было оживленно: Эрен помогал Мари убирать со стола, Саша задорно смеялась на коленях у Жана, Леви заваривал новую порцию чая. Они передвигались, скользя между друг друга, поднимали вверх руки с тарелками, чтобы не задеть, шутили и радовались солнечному дню.

Леви поставил чашки на стол и сел, задумавшись о воспоминаниях вчерашнего вечера. Они так никому и не сказали о помолвке — просто ушли спать, даже не спустившись к ужину. Микаса уснула быстро у его плеча, а он еще долго не мог сомкнуть глаз. Любовался ее спокойным лицом, по каплям собирал дыхание собственной кожей и уже в который раз думал о будущем. Хотелось верить, что все эти испытания выпали на их долю лишь оттого, что судьба посчитала их сильнейшими. Ведь трудности не достаются слабым — это простой факт.

— А где опять Микаса? — услышал он голос Эрена и повернул голову в его сторону.

— Не знаю, — Леви пожал плечами и достал телефон, проверяя уведомления, — ничего. Как обычно. Неужели сложно предупреждать, куда ты едешь и когда вернешься? Он подумал, что все-таки стоит с ней об этом поговорить.

— Наверное, опять вернется с покупками, — весело заметила Саша. — Она теперь как одержимая.

— Вот именно, — вдруг нахмурившись, заметил Эрен, и от Леви не ускользнула эта перемена тона. И он был с этим согласен. Ее помешательство на шопинге забавляло только первые несколько дней, а теперь он всерьез задумывался, что таким образом Микаса… заполняет пустоту? Сердце сжималось от этих мыслей. И хотя ей было явно легче, чем в первые недели после аварии, все же она до сих пор с этим справлялась. Как могла.

Жан громко уронил на стол кулак, заставляя остальных обернуться к нему. Он склонился над экраном телефона, беззвучно шевеля губами.

— Эй, чего случилось? — спросил Эрен. Тот поднял на него глаза и тяжело сглотнул.

— Джон Моррис мертв, — ответил он еле слышно.

— Повтори… — его глаза увеличились вдвое.

— И кто это? — осторожно уточнил Леви.

— Это… — Жан зарылся пальцами в волосы, в глазах блестели слезы, — это Джон Моррис. Мы выросли на его песнях. Легендарный музыкант.

— Что случилось, Жан?

— Вот пишут в новостях: «Сегодня утром, прямо у крыльца своего дома в Митре, был застрелен Джон Моррис. Стрелявший, мужчина средних лет, был задержан на месте. На вопрос о причине убийства музыканта он ответил, что просто хотел удостовериться, что сможет это сделать. Уже известно, что мужчине предстоит психиатрическая экспертиза».

— Ужас какой, — прошептала Саша, закрывая ладонью рот.

— Пишут, что неделю назад было совершено похожее убийство другого музыканта, так что это могут быть…

— Подражатели, — закончила вместо него Саша шепотом.

— Подражатели? — непонимающе уточнил Леви.

— Психи, — зло выплюнул Эрен. — Один начинает — остальные подхватывают. Я слышал о таком, когда учился в университете. Нам рассказывали на психологии убийств.

Леви стиснул зубы и достал телефон. Набрал Микасу — ничего. Телефон выключен. Надавил пальцами на глаза, растирая.

«Так, спокойно. Думай».

Опять взял телефон, позвонил Армину.

— Привет. Армин, Микаса с тобой? Где? Вы должны приехать ко мне. Да, сейчас.

— Ну что? — Эрен уже встал, теперь сжимая пальцами спинку стула.

— Армин и Энни в строительном магазине, — задумчиво ответил Леви и поднял на него взгляд. — Микасы с ними нет и не было.

Эрен скривил лицо и нетерпеливо оттолкнул стул:

— Я еду ее искать.

— А ну, стой, — окликнул его Леви. — Никто из вас из дома ни ногой. Пока не разберемся в серьезности ситуации. Вам ясно? — он обвел присутствующих взглядом. — Я сам поеду за ней.

— И куда ты поедешь? — мрачно произнес Жан. — Она может быть, где угодно.

Леви понимал, что тот прав. Еще раз взглянул на телефон, еще раз позвонил.

— Дьявол, — выругался он, когда опять услышал короткие гудки. Поднялся со стула. — Но и сидеть просто так я не могу. Саша, куда вы обычно ездите вместе? Пойдем, расскажешь мне.

Он быстро вышел на улицу, на ходу надевая куртку, Саша — следом за ним, перечисляя возможные места, где можно искать Микасу. Блаус чуть не врезалась в его спину, когда тот внезапно остановился: Микаса входила во двор. Леви нервно выдохнул и быстро пошел ей навстречу.

— Где ты была?! — взвинчено спросил он, сильно хватая за плечо. Понял, что перегнул, увидев, как улыбка на лице сменяется испуганным взглядом, расцепил пальцы и крепко прижал ее к себе. — Где ты была, Микаса?

— У Ханджи, — ответила, заикнувшись. — А в чем дело?

Только сейчас Леви увидел за ее спиной ничего не понимающего Эрвина.

— Телефон, — ответил уже спокойней, но все еще недовольно. Кивнул Эрвину. — Что с твоим чертовым телефоном?

— Он разрядился. А что за паника-то? — она бросила взгляд за Леви, где остальные уже тоже выскочили на улицу. — Меня не было пару часов.

— Просто… — он сжал губы и качнул головой. — Просто предупреждай, куда ты уходишь, я прошу тебя. Вот и все.

— Ну… ладно.

— Да, именно — ладно. А теперь - в дом, нам есть, о чем поговорить всем вместе.