Холод шел от каменного пола, леденил обнаженную кожу. Трудно было пошевелиться, слабость растекалась по всему телу, едва позволяя открыть глаза. Рядом кто-то был: я чувствовала движения, обрывки фраз наконец стали доходить до сознания.

— Что ты делаешь, Скьор? — этот голос невозможно было не узнать: резкий, отрывистый, — он принадлежал Эйле.

— Ты не понимаешь, это все для общего блага. Мы не можем допустить, чтобы тайна Круга была раскрыта.

— Чем нам поможет обращение такой как она? Она не нужна Кругу. Слишком слабая.

— Вот поэтому кровь ей подаришь ты. Это сделает ее сильной, достойной.

— Я все еще не понимаю, — в голосе Эйлы сквозило сомнение.

— Доверься мне. Ты просто не знаешь, насколько это важно.

Нет, не верь ему! Хотелось закричать, вырваться, убежать, но ни язык, ни ноги не слушались. Грубые руки Скьора заставили меня встать. Лязгнул кинжал. Алые струйки потекли по узкой ладони в маленькую чашу, пальцы с силой открывали мне рот. «Нет, только не кровь вервольфа! Вы не можете, не имеете права!». Вязкая жидкость с привкусом металла заструилась по горлу, проникая внутрь, но часть ее выплеснулась, стекая по подбородку.

— Прости, — сказал Скьор, — я все объясню позже. Но сейчас у меня нет выбора, — его силуэт поплыл перед глазами.

Внутри все горело, испепеляло. Затхлая пещера казалась тесной, непреодолимо хотелось выскочить на свежий воздух, на волю. От недавней слабости не осталось и следа, каждая мышца жаждала движения. Запах, тянущийся через узкий тоннель, поманил вперед. Там, где-то снаружи, пахло ночью: шепчущими травами, мокрой землей, холодным осенним ветром. Тело само мчалось к ним, устремлялось бегом. Скорость, ловкость, сила переполняли до краев. Я физически ощущала свою мощь и упивалась ей. Каждый мускул реагировал на малейшее движение, а инстинкты были обострены до предела. Касание травы, потоки воздуха и запахи… Их было много, таких разных…

Но один выделялся среди них, мешал. Едкий, терпкий запах других охотников, он приводил в ярость, заставлял желать крови. Из груди вырвался вой, разрывая тишину надвое, оповещая округу о пришествии нового хищника. И ответ не заставил себя ждать. Чуть севернее от себя я услышала рык: саблезубов было два, и они меня не боялись.

Несколько прыжков — и я оказалась возле них, скаля зубы. Один из них бросился, обнажая клыки, и сразу же был встречен мощным ударом волкоподобной лапы. <i>Моей лапы</i>. Она пропорола ему морду, саблезуб отшатнулся, но тут же напал вновь. Второй стал обходить меня с другой стороны, загоняя в кольцо.

Играть с жертвами не хотелось, хотелось крови, язык представлял ее вкус. Это заставило кинуться вперед, игнорируя острые когти, не замечая боль, вцепиться в шею, рвать. Клыки быстро прокусили его шерсть, кожу, мышцы под ней, и пасть наполнилась столь желанным… Я отпустила безжизненное тело и обернулась к другой жертве. Саблезуб зарычал, прижал уши, но не убежал, а бросился вперед. Этого можно убить по-другому, растерзать когтями, вспороть брюхо. Мне стало даже жаль, что он не убегает, тогда можно было бы настичь его в прыжке. Всего два удара, когти разодрали шкуру, существо забилось в агонии.

Как мало, мне нужно еще… еще крови…

Кто-то тронул меня за плечо, глаза резко открылись, рука дернулась к неведомому врагу.

— Руки убери! — пальцы, чуть было не сомкнувшиеся на шеи Эйлы, разжались.

Было еще темно, горизонт едва тронула полоса света. Девушку рядом с собой я скорее чуяла, нежели видела.

— Что это было? — выдавила я, вспоминая события, рваными сценами проносившиеся в голове. Все тело было покрыто липким слоем засохшей крови.

— Это я тебя спрашиваю, что это было? — ответила она. — На равнинах истерзанные трупы саблезубов, волков, оленей… Охота была удачной, но я еще никогда не видела, чтобы оборотень в свое первое превращение столько убивал. Ты что, с цепи сорвалась?

— Зачем вы превратили меня? — воспоминания стали четче, во рту появился вкус крови. — Зачем Скьор это сделал? — почти зарычала я. — Проткнул меня стрелой с сонным зельем.

В том, что это сделал именно он, сомнений не оставалось. Рука потянулась к тому месту, где древко прошло насквозь, но там был лишь небольшой шрам. Я посмотрела на свои руки, ощупала лицо. Ночью звери тоже несколько раз ранили меня, но на мне не осталось ничего от их укусов и царапин. Затянулось, срослось. Даже след от капитанского кинжала.

— Пусть он тебе и ответит, — холодно процедила Эйла. — Теперь ты одна из нас, и жить придется по законам зверя. И на твоем месте, я была бы благодарна за то, что тебе подарили такую силу. Ты уже приняла этот дар, так что насладись.

— Насладиться? — из груди снова вырвалось глухое рычание. Рука схватила ее за предплечье, оставляя следы. Эйла слегка попятилась, я увидела тень страха, отразившуюся в ее глазах. Нестерпимо захотелось укусить ее. — Вы просто не понимаете, что наделали. Где Скьор?

— Он… На охоте. Мы планировали напасть на форт неподалеку, — она нетерпеливо вырвалась из моих пальцев, прогнав страх. — Хотели напасть на «Серебряную руку».

— Где этот форт? — мне было плевать на их планы, желание убивать уже снова туманило разум. — Я должна получить ответы.

***

Люди, звери… все смешалось в сотни всполохов, череду быстрых убийств, где мелькали лица, искаженные злобой, а затем болью, где поток внутренней силы был готов разорвать изнутри. Неуемным пламенем он полыхал в груди, лишая страха и усталости, даруя вседозволенность и жажду. Убивать больше. Загонять жертв до смерти, вцепляться в плоть, рвать когтями и зубами. В звериной форме все за меня решали инстинкты не подвластные контролю. Как мы оказались в форте, даже вспомнить не смогла. Только обрывки… бег вдоль реки, смазанные запахи, головы вервольфов на копьях перед входом. Помню несколько коротких фраз Эйлы. Она говорила что-то о Скьоре, что он наверное не дождался нас и решил зайти внутрь.

В каменных проходах пахло страхом и смертью. «Серебряная рука» выставляли свои «трофеи» напоказ: трупы других оборотней свисали с цепей. Их вонь приводила меня в еще большую ярость, вкус крови опьянял. В меня несколько раз попали стрелами, они прошли сквозь шкуру, торчали с одного из боков, но боли не было.

— Стой! — крик Эйлы пронесся по тоннелю, отражаясь от стен. Она так и не обратилась, едва поспевая за мной, добивая стрелами тех, кто еще был жив. — Я чую там Скьора!

Ее голос остановил меня, заставил принюхаться. И верно, где-то недалеко я уловила его запах. Слабый.

Деревянные двери распахнулись, стоило с силой толкнуть их. Здесь было слишком много людей, но самые ближние даже не успели достать оружие, когти свободно прошли сквозь их легкую броню, разбрызгивая кровь. Эйла стреляла из-за моей спины, всадила стрелы еще в нескольких.

Ко мне кинулся воин, закованный в броню и с секирой в руках. Инерция размашистого удара увела его в сторону, а мне позволила обойти врага, напасть со спины. Но он тоже был быстр, успел развернуться, хоть от падения его это не спасло. Нордский шлем слетел с головы, открывая мне его скалящееся лицо с уродливыми шрамами, оставленными, несомненно, такими же вервольфами как и я. Разворачиваясь, он успел полоснуть мне грудь лезвием, и теперь моя кровь заливала его броню. Секиру он сжимал крепко, удерживая меня на расстоянии от своей шеи, в которую я жаждала вцепиться.

Он попытался встать, отпихнуть меня ногой, отбросить оружием, но его человеческих сил явно не хватало на это. Древко секиры мешало мне, не позволяло вонзить клыки в его плоть, и потому я сомкнула челюсти на нем. Древесина опасно хрустнула, впиваясь в пасть острыми опилками, причиняя боль, но хватки я не ослабила. Пошире распахнув челюсти, в последний раз сомкнула их, но уже не на древке. Человек подо мной закричал, пытаясь оттолкнуть меня руками, потом захрипел, исторгая кровь, оседая.

Эйла успела прикончить оставшихся и теперь стояла, склонившись над чем-то.

— Как они посмели, — тихо шептала она, невидящим взглядом уставившись перед собой, туда, где недвижно лежало тело Скьора. Бездыханное, со смертельными ранами от той самой секиры, что была перекушена мной. Скьор был мертв.

Мертв… Осознание этого заставило унять на мгновение и ярость, и жажду крови. Звериная сущность стала отступать, снова человеческое тело ощутило боль: рана на груди кровоточила. Изнутри била дрожь. Хотелось забыть, смыть с себя все, стереть предыдущую ночь из памяти. Все это — посвящение, безумная гонка за добычей — казались невероятной ошибкой. Но не моей.

Эйла склонилась над распростертым телом, неслышно шепча что-то. В Йоррваскре ходили слухи, что они со Скьором были близки, но даже так мне не было жаль ни одного из них. Зачем они сделали меня зверем? Желаемые ответы утекли вместе с бессмысленной смертью Скьора, глупой настолько, будто и вовсе он не был Соратником. Кулаки сжались, звериная кровь забурлила с новой силой.

— Отомстить хочешь? — спросила я, силой подавляя в себе новое превращение.

Эйла оторвала бесцельный взгляд от тела, и хищная усмешка тронула ее губы, в глазах заплясали искры ярости.

<center>***</center>

Дверь в кабинет Кодлака распахнулась, отчего Вилкас, сидящий напротив старика схватился за оружие.

— Нисса? — Фаркас было потянулся ко мне, но едва почуяв кровь оборотня, резко отстранился. — Зачем? Ты ведь… — в глазах отразилась такая боль, какой я не видела даже когда он говорил о собственной судьбе.

— Как ты смеешь врываться сюда? — презрительно процедил его брат. — Думаешь, если стала зверем, то теперь все можно?

— Подожди, Вилкас! — спокойный голос Предвестника позволил немного успокоиться и мне, и ему. — Что случилось, девочка? Я вижу, что теперь ты одна из нас. Но…

— Зачем вы приказали Скьору обратить меня? Может, я вовсе не собиралась становиться членом вашего Круга? — резкие слова едва не заглушали рычания, так и рвущиеся наружу.

В его глазах непонимание, будто бы он непричастен. Но разве мое посвящение не было его волей?

— Скьор не сделал бы этого, — голос Вилкаса был чересчур резок, а во взгляде чувствовалось недоверие к моим словам.

— Значит, Скьор провел ритуал? — стараясь сохранить прежнее спокойствие, спросил Кодлак, но я услышала, как голос его надломился. — Если это правда, то я бы хотел видеть его.

— Скьор мертв, — я не дала ему договорить. — Мертв из-за того, что ваша звериная кровь застилает разум подобно наваждению. Она заставляет совершать безумные поступки.

Кулаки сжались, ногти до крови впились в ладони. Кодлак при словах о гибели Скьора побледнел, впрочем, эта весть шокировала и братьев.

— Эйла может подтвердить, что это он провел ритуал, во мне ее кровь.

— В таком случае, где она сама?

— После его гибели… мы пошли мстить «Серебряной руке», это они его убили. Эйла все еще ищет их.

Почти весь предыдущий день мы истребляли десятки членов этой гильдии. Эта резня продолжалась до тех пор, пока я не осознала, что мне нужен хоть какой-то контроль над своим новым «даром». Кто, как ни глава Соратников, мог знать, как совладать с ним? Но сейчас, глядя на него, я все больше убеждалась, что он и сам плохо представляет, что делать со мной.

— Оставьте нас, — сказал он братьям, тяжело выдохнув. — Я должен поговорить с нашей свежей кровью наедине. Лучше найдите Эйлу, пока она не натворила бед, одержимая жаждой мести.

Стоило братьям выйти, Кодлак достал с полки какую-то склянку с мутноватой жидкостью и протянул мне.

— Выпей, я вижу, что зов крови в тебе сильнее, чем в ком-либо из нас. Это зелье ослабит в тебе инстинкты.

Впервые я не задумалась о том, что было внутри пузырька. Звериная сущность снова начала выходить из-под контроля, глаза наливались кровью, а верхняя челюсть помимо моей воли приподнималась в оскале. Горькая жидкость прошла внутрь, усмиряя жажду убивать.

— Мне жаль, что Скьор провел ритуал без твоего согласия, однако, не я отдал приказ. В Кругу уже давно раскол, но я даже не мог предположить, что кто-то пойдет на подобные меры, — будто бы он постарел за эти несколько минут у меня на глазах: осунулось лицо, отчетливей проступили морщины. Сколько лет его это мучало?

— Есть ли способ излечиться от этого? Я достану любые ингредиенты.

— Способ есть. Но, боюсь, главный ингредиент этого лекарства вовсе не так просто достать. Для этого нужно сперва убить, тех, кто наслал проклятие.

— Проклятие?

— Один из моих недальновидных предшественников заключил сделку с ворожеями в обмен на силу. Да, силу мы получили, но цена… Кто-то, как я, считает, что эта сила проклята, а кто-то считает лунную кровь даром. Судя по всему, вряд ли тебе этот «дар» по нраву. Но убить ворожей не так просто. Сможешь ли ты сделать это? — Кодлак кивнул в сторону двери. — Не только ради себя, но и ради них.

Вилкас, Фаркас… Неужели они страдают от превращений так же? Если это правда, то как они еще держатся? Не имеет значения, что нужно сделать. Если это излечит их… нас… я должна…

***

Ледяной ветер трепал волосы, туманная сырость Морфала вымочила одежду насквозь, но я не чувствовала холода. Ни одна лошадь больше не желала везти меня на себе, зато теперь я могла спать на сырой земле и без устали бежать долгое время. У крови оборотня были свои преимущества, вот только оставаться таковой я не желала. Неважно, что зверь почти не ощущает страха, неважно, что он очень силен. Я не хочу такой быть.

К тому же, звериная кровь мешала как следует высыпаться. Стоило только сомкнуть глаза, как начинали преследовать кошмары. Чаще всего снились принцы даэдра, и это крайне настораживало, ведь во снах они то требовали подчиниться, то предлагали свои дары. Бал протягивал ко мне когтистые лапы, Хирсин гнался через поля, норовя вцепиться в шею. Но даже так это лучше снов о крови.

Перед дверью я замешкалась. Прежде чем опрометчиво бросаться в логово ворожей, дабы избавиться от проклятья, я решила спросить совета у Фалиона. Все-таки он крупный специалист по всякой нечисти, может, и о вервольфах осведомлен. Зелья, которые дал мне старик Предвестник, были весьма эффективны, но их действие не длилось долго. При таком раскладе мне их хватит еще недели на две.

 Фалион открыл почти сразу, но тут же отпрянул, загородив вход.

— Что ты сделала? Можешь прямо здесь начать объяснять, зачем ты пустила все мои результаты исследований по ветру. Что так не терпелось избавиться от вампирской крови? Так в тебе ее особо и не было. Неужели не могла подождать с этим хотя бы неделю-другую?

— Как ты…?

— Как я узнал, что ты вдруг стала оборотнем? Да от тебя же псиной за версту разит. И эти ужасные тени под глазами. Только ты пришла не к тому человеку. Я не умею лечить от ликантропии. Только от вампиризма. Так что говори, если есть что сказать и убирайся, — он был не только зол, но и расстроен, и ему было плевать, совершила ли я сама глупость, приняв в себя кровь оборотня, или же за меня это сделали другие.

— Я стала вервольфом не по своей вине, и не знаю, что мне с этим делать. Ты должен помочь мне.

— А мне какое дело? — резко оборвал он меня. — Я никому ничего не должен. Я согласился помочь тебе только в обмен на секрет твоей крови, а теперь в связи с твоим новым… кхм… перевоплощением, это невозможно.

— Но…

— Я сказал, убирайся! Я не специалист по волкам, и больше ничем не могу тебе помочь. Как и ты мне.

Деревянная дверь хлопнула прямо перед носом. Сердцебиение участилось, кровь побежала быстрее по венам, руки сжались в кулаки до хруста костяшек. Фалион не поможет мне, это ясно, но нельзя винить его за это. И раз он не знает рецепта от ликантропии, значит остается только одно — надеяться, что метод Кодлака сработает. А если же нет… придется придумать что-нибудь еще.