В субботу Чонгук разбудил его рано, в пять утра, как он объяснил, чтобы успеть до пробок. Самостоятельно умыв сонного мужа, он отнёс его в машину на заднее сиденье, чтобы омега ещё немного поспал.

— Тебе ещё выступать ночью…

— Придёшь на выступление? — в полудрёме пробормотал Джин.

— Конечно. Я сегодня весь день с тобой.

Они поехали куда-то за город — Джин просыпался только когда машина дёргалась чуть резче, глазел на голубое утреннее небо и обрывки беззаботных облачков в золотых лучах, прежде чем провалиться обратно в сон. Ехали они примерно три часа и остановились у какого-то небольшого домика на границе горного леса. Колёса шоркнули по гравию, Чонгук заглушил двигатель и повернулся в сиденье, чтобы посмотреть на мужа, который свернулся на заднем, пытаясь уместиться лёжа. Альфа наморщил нос и торопливо вышел из машины, чтобы открыть заднюю дверь и сесть на корточки рядом с чужой макушкой, что была наполовину спрятана под пледом. Ничего не говоря, он зарылся пальцами в волосы омеги, легко массируя и пропуская пряди, а затем приземлил несколько нежных поцелуев на висок, макушку и лоб омеги, заставляя того хихикать.

— Где это мы, — нежно и сонно прошептал Сокджин, раскрывая глаза.

— Это моё тайное место, — ответил альфа. — Хочешь посмотреть? Отнести тебя?

Джин шумно вздохнул.

— Да… Я хочу есть.

— Я уже заказал нам завтрак, — пообещал Чонгук, протягивая руки, чтобы супруг на них забрался, и с кряхтением выпрямился, когда Джин повис на нём.

— Лес какой-то, — проворчал Сокджин, — ты меня тут не убьёшь?

— Обязательно, зацелую до смерти, — пообещал Чонгук, перехватывая его поудобнее и унося в дом. Оказалось, что это не дом, а всего лишь предбанник: следом за этой проходной был открытый коридор, ведущий меж деревьев и бамбуковых зарослей вглубь леса. Сокджин услышал журчание воды и заинтересованно оторвал нос от шеи Чонгука.

Ему открылся широкий пейзаж уютного раздолья. Берега и островки, пересечённые речками и крошечными прудами, с такими же небольшими набережными, маленькими мостиками и пристанями, с кристально чистой голубой водой, с нависшими кронами деревьев и тонкими бамбуковыми стрелками, сквозь листья которых на тёмно-зелёный покров ложились пятна золотого солнечного света. Горный ландшафт добавлял несколько ступеней, и вода переливалась небольшими водопадами с одной террасы на другую, звонко разбиваясь и вплетая журчание в шелест леса вокруг. Сокджин круглыми глазами обвёл всё это великолепие. Что за место такое? Конечно, весь пейзаж вокруг явно был рукотворным, но чья-то искусная рука придала ему вид естественный и немного хаотичный.

— Что… это за место? Это твоё секретное место?

— Ага. Вдохновился полотнами Моне, — Чонгук усадил его на плетёное кресло в беседке на берегу речки. — Не такой уж я и деревенщина, видишь?

— Ты это сделал?.. — ещё больше удивился Джин.

— Ну как, не я сам, конечно, нанял бригаду. Здесь место для рыбалки, — проговорил Чонгук, садясь напротив. Стоило ему сесть, и на стол принесли кофе, чай, апельсиновый сок, корзинку со всяческой выпечкой, варёные яйца, креманки с джемами, блюда с различными видами мяса вроде ветчины и бекона и нарезанный сыр — всё для завтрака.

— Я голодный, — повторил Джин.

— Ну, так кушай, куколка-хён, — улыбнулся Чонгук. — Сделать тебе что-нибудь? Намазать тост?

Сокджин протянул руки к выпечке и уже сам вскрыл круассан, чтобы наполнить его сыром и мясом — тот был ещё тёплым, воздушным и мягким. Откусив первые несколько кусочков и усыпав всё вокруг крошками, омега покачал головой, жуя и утирая пальцем губы:

— Не такой уж я и аристократ. Что ты говорил, Чонгуки? Как еда появилась, я всё прослушал.

— Я говорю, это место для рыбалки, — повторил альфа, сооружая перекус и для себя тоже. — Люди сюда приезжают, чтобы спокойно порыбачить в приятном красивом месте, с гарантированным уловом. Я сюда тоже приезжаю отдохнуть, побыть в одиночестве, подумать обо всяком. Это что-то вроде закрытого клуба для одиночек, здесь не устраивают вечеринок, не включают музыку, не носят роскошных платьев. Вот такое место для меня. И для тебя теперь тоже.

— Я очень хочу порыбачить, — от возбуждения Сокджин чуть не выронил свою еду. — Я так хочу попробовать! Никогда не ловил рыбу!

— Доешь, и я тебя научу, — рассмеялся Чонгук. — В детстве я редко ловил рыбу на удочку, всё-таки для моей семьи это прежде всего промысел, но когда я стал старше, когда мне стало интересно всё, включая и это… мне это понравилось. Ты знаешь, многим мужчинам нравится рыбалка.

— У меня чувство, что и мне тоже понравится, — активно закивал Сокджин. — Здесь так красиво и спокойно! Тут никого нет?..

— Конечно, это ведь моё место, я попросил его сегодня освободить для нас двоих, — альфа вытер крошку в уголка рта своего супруга. — Чтобы нас не беспокоили.

— Так мило с твоей стороны, — улыбнулся Джин. — А что за рыба тут? Её надо выпускать обратно, или если поймал, то должен съесть?

— Всё, что захочешь. А что тут есть… Есть форель, китайский окунь, караси, конечно…

После завтрака они пошли вдоль берега, чтобы выбрать самое лакомое местечко. Тут были и беседки, и шалаши, и плавучие домики, и мостики, и пирсы, среди всей этой воды, украшенной зеленью и скромными кувшинками — как ни посмотри, одно место краше другого. Джин выбрал небольшой причал между скал, с которого открывался вид почти на все эти рыбные угодья, и они оба сели на тёплое выбеленное солнцем дерево. Им тут же принесли несколько мягких циновок, прохладительные напитки, и, самое главное, всё необходимое для рыбалки. Чонгук показал, какие виды приманки им понадобятся, как забрасывать удочку, и уже через пятнадцать минут Джин смог успешно выудить целого карася.

— Ух ты! — вне себя от радости, он сжал рыбку в руках, и весьма сноровисто вынул острый крючок. — Я поймал!

— Молодец! Ещё хочешь?..

— Хочу!..

Выловив трёх карасей, Джин счёл их слишком уж маленькими и решил отпустить нагуливать мясо дальше. Вместо этого они решили попробовать поймать форель.

— Это не так уж сложно, верно? — Чонгук тоже закинул удочку и сел, спустив ноги в воду.

— Ага, не думал, что у меня так быстро получится, — самодовольно заметил Джин, боднув его плечо головой. — Ой! Что-то ноги коснулось…

— Конечно. Водоёмы кишат рыбой. Не волнуйся, не укусят. Потому-то так просто ловить, хоть голыми руками хватай, — альфа ссутулился. — На самом деле ловить рыбу не так-то просто. Помню… однажды отец ушёл на несколько дней в море… Чтобы наловить рыбы на продажу и нам на пропитание. Ловил-ловил… неделю его не было. Так бывает… Вернулся почти ни с чем. Было всего три каких-то мелких рыбёшки. Рыба ушла с места… Лавку пришлось закрыть. А нет продаж — нет денег. Мне тогда, кажется, было лет десять или около того. Всё очень быстро закончилось. Денег на платную рыбалку, конечно же, нет, да и это, — он махнул рукой, — скорее развлечение. Разве можно представить, что рыболовецкое судно приходит с уловом всего в три рыбёшки? Отец снова пошёл в море. Снова его не было неделю… А вернулся совсем пустым. Только с водорослями, — Чонгук потёр нос. — Мы потом ещё на берегу что-то с папой наковыряли… Всё, что у нас было, это рис, кимчи, и водоросли, и овощи с огорода. У нас ведь была совсем небольшая лавка, все деньги с неё шли прямиком на нас. Бывали дни похуже, бывали получше, но не так, чтобы рыбы не было вообще. Мы продали машину, которая у нас была, чтобы заплатить за дом и за лавку, и чтобы купить бензин для лодки. И я помню, как мы с папой сидели на берегу на корточках, чтобы найти хоть что-нибудь, тяпали-тяпали, только было холодно, почти ничего мы не нашли. Ракушек пять? Семь? Не помню уже. Помню только, папа швырнул тяпку и разрыдался, когда откопал какой-то мусор. Он пнул наше ведрышко с моллюсками, они все разлетелись… я жутко перепугался, думал, он сошёл с ума. Пока он бесился, я всех собрал обратно и убежал домой. Он скоро тоже пришёл, сел на кухне и только смотрел в окно, в море.

Чонгук вздохнул, глядя прямо в воду. Сокджин, как и вчера, не стал ничего говорить. Что он мог сказать этому беспомощному ребёнку, который собирал ракушки на берегу?

— Потом он позвал меня, — продолжил альфа, — и сказал что-то вроде: «Я не хочу, чтобы ты так жил, не хочу, чтобы мой сынок так жил» и долго просил прощения. Когда лодка вернулась, улова снова почти не было… только несколько рыбок. А затем ещё и ещё… Мы заложили дом. Почти три месяца мы жили на рисе и остатках овощей, закатанных с лета. Потом выяснилось, что какая-то компания придумала загонять рыбу к себе в сети какой-то ультразвуковой хренью, уже и не помню. Вмешался профсоюз, экологи, антимонопольная служба… потом рыба вернулась на место. Но я помню… как мой отец стоял на берегу, когда лодка отплывала и причаливала обратно. Как он смотрел на меня, и как иногда, когда готовил дома еду, останавливался с ножом в руке и смотрел на лезвие. Я думал, что его слова «я не хочу, чтобы ты так жил» могут сбыться не самым приятным для меня образом.

Чонгук замолчал, сжимая удочку чуть дрожащими руками.

— Ты думал, он вас убьёт? — тихо спросил Джин. Альфа помолчал, а потом качнул головой:

— Не знаю. Возможно, не хочу знать. То, что я помню… мы были бедными. У меня никогда не было ничего нового, я никогда не ел пиццу, и друзей не заводил. Но что ни говори, папа всегда обо мне заботился. Я знаю, что он жесток. И возможно, сошёл с ума, — он закусил губу. — Но всю рыбу он мне отдал тогда. И я всегда просыпался к нагретой воде, к выглаженным и выстиранным вещам, а моя обувь всегда была чистой. Ты знаешь, я и сам умею и готовить, и по дому делать, и огород могу держать. Но он всё равно делал это для меня. Всё добро, которое я видел, вся забота, которую я испытывал, и вся нежность, всё это исходило только от него, и больше ни от кого. Больше никто меня не любил… Мой папа… сделал мне больно десять тысяч раз, но…

— Ты не можешь, — вымолвил Джин, медленно оплетая его руку своей и опуская голову на плечо. — Я понимаю.

— Если честно, ненавижу учиться, — признался Чонгук. — Я не самый умный человек на свете. Нормальный, наверное. Я добился успеха, стал молодым миллионером. Теперь моя семья может ни в чём не нуждаться. Мой драгоценный муж может ни в чём не нуждаться. Но у меня такое ощущение, что я не состоялся. Что я не тот человек, которым должен был стать. Что я не на своём месте.

— Хочешь попробовать что-то ещё? — спросил Джин.

— Хочу. Но не знаю, что. Стоит подумать о том, что чему-то новому снова стоит учиться, и меня тошнит, — альфа скривился. — Да и когда? Моя работа жрёт всё моё время. То и дело задерживаюсь, а если даже дома, и с тобой, мне пишут смс, постоянно звонят, моя почта забита письмами. Это ведь тоже один из моих страхов, что меня сожрёт работа, и я оставлю тебя одного в пустом доме, и ты в конце концов не выдержишь.

— Я уже был один в пустом доме, и пережил это, — обнадёжил его Джин. — Я всегда могу прийти к тебе и принести вкусный обед. Скрасить твои рабочие будни.

— Без шуток, — Чонгук приобнял его за талию, прижимая к себе. — Я рад, что ты со мной. Я никогда не хочу сделать тебе больно. И… такое ощущение, что хотя бы одна часть чего-то эфемерного встала на место. Я надеюсь, что тебе хорошо со мной.

— Очень хорошо. Спасибо, что поделился, — омега коснулся его скулы губами. — И мне жаль, что мы оба не в ладах со старшим поколением. Знаешь, было бы неплохо иметь хоть кого-то, кто мог бы погладить по головке и вытереть слёзки, правда? Ну, нам не очень повезло. Как ты и говоришь, хотя бы мы есть друг у друга.

— Я серьёзно… не покидай меня.

Рыба не клевала, поплавки мерно покачивались в воде.

— Не покину.

Чонгук долго посмотрел на него.

— Ким Сокджин, — позвал он.

— М?

— Мы знакомы не так уж долго, и не так уж долго встречаемся, — проговорил альфа. — Но я бы хотел задать этот важный вопрос.

Он достал из кармана шорт бархатную коробочку.

— Выйдешь за меня?

— Что?..

Джин раскрыл рот, сбитый с толку. С опаской он принял коробочку, отложив спиннинг, и открыл её — там внутри было роскошное обручальное кольцо.

— Ты серьёзно?..

— Совершенно серьёзно, — спокойно проговорил Чонгук. Выражение лица омеги смягчилось, он беспомощно улыбнулся, показывая свою руку:

— Но малыш, мы уже замужем друг за другом. Мы супруги.

— Я знаю, но ты ведь не будешь отрицать, что это была дерьмовая свадьба, — Чонгук дёрнул бровью.

— И что ты будешь делать, если я вдруг скажу «нет»? — прыснул Джин. Альфа пожал плечами:

— Полагаю, мы разведёмся. Но я надеюсь, что ты скажешь «да». Чтобы мы могли справить свадьбу снова. С друзьями. С брачной ночью, с медовым месяцем.

Джин жалобно поджал губы, чувствуя, как глаза начинает пощипывать. Он…!

— Мы правда… можем сыграть свадьбу снова? — прошептал он.

— Я бы этого хотел, — кивнул Чонгук. — Я же тоже человек, в конце концов. Не гремлин.

— Я так тебя люблю, — омега кинулся ему на шею.

Бульк!

Бархатный футляр ушёл под воду.

— Ох, чёрт…

— Джин, нет!

Омега рухнул в пруд сразу же, как только понял, что выронил кольцо. Какой стыд! Мало того, что первое украшение, подаренное Чонгуком, было разбито и продано, так он ещё и умудрился выронить их обручальное кольцо! Разгребая водоросли, омега нырнул поглубже и принялся шарить по дну; вода, хоть и была прозрачной, быстро замутилась от его движений, но, к счастью, он всё-таки нашёл футляр, и крепко его сжал, возвращаясь обратно на поверхность.

— Я согласен! — выпалил он, выныривая из пруда. Чонгук, бледный и с распахнутыми глазами, стоял на коленках, вцепившись руками в край причала. С Сокджина ручьями стекала вода.

— Т-ты согласен?

— Я согласен!

Альфа притянул его к себе, со вздохом впиваясь в его губы. Джин обнял его за шею, улыбаясь в поцелуй. У них будет свадьба! Настоящая свадьба!

Чонгук нежно провёл тёплыми сухими ладонями по его щекам, оставляя маленькие поцелуи на верхней губе:

— Ты заставил меня поволноваться, русалочка.

— Прости, — промурлыкал Джин. — Как хорошо, что тут неглубоко. Я плавать не умею…

— Не прыгай больше так в пруд, на дне может лежать что-нибудь опасное, — Чонгук помог ему выбраться обратно, созерцая потоки воды, льющиеся с омеги. — Что бы мы делали, если бы в твою нежную ножку впился бы потерявшийся крючок?

— Видишь, всё в порядке, — Джин задрожал. — Только замерзаю теперь…

— Пойдём, обсушим тебя. Эй! Принесите нам банный халат, а мокрую одежду постирать и высушить. И уберите удочки…

Он замотал Джина в полотенце и понёс в один из домиков, пока омега прижимал к сердцу чуть не упущенную добычу. Им принесли и халат, и полотенца, чтобы высушиться, и какой-то набор для мытья, поэтому Джин принял душ, чтобы смыть мелкие ряски, прилипшие к коже и запутавшиеся в волосах, а потом с удовольствием закутался в халат.

— Согрелся? — Чонгук встретил его объятиями и положил подбородок на плечо.

— Согрелся, — Джин надел обручальное кольцо вместо своего свадебного. — Я буду носить его, пока мы не сыграем свадьбу ещё раз, как тебе такая мысль?

— Я тоже буду носить до тех пор, — альфа чмокнул его плечо и усадил на постель, а сам сел перед ним. — Раз уж ты согласился, не сыграть ли нам свадьбу в ближайшее время? Я хочу тебе предложить пригласить своих друзей, я… приглашу Хосока, наверное, пусть будет моим свидетелем, и можем покататься на яхте, искупаться в море, выпить и потанцевать. А потом только ты, я и наша брачная ночь. Что скажешь?

— Свадьба на яхте? — Джин наклонился вперёд, подняв брови. — Вау… ты и такое можешь?

— Куколка, твой муж — миллионер, — Чонгук оставил на его щеке крошечный поцелуй.

— Точно, — Джин нежно коснулся его лица ладонью. — Звучит потрясающе, только… я ведь плавать не умею.

— Купим тебе надувной круг. Ну а если не хочешь, просто не плавай, в любом случае, даже если ты свалишься в воду, я тебя спасу. Я могу, — заверил его Чонгук. — У меня и права на вождение есть.

— Ты можешь управлять яхтой? — изумился Джин, а потом смутился. Чонгук вырос в семье рыбака, нет ничего удивительного в том, что это умеет.

— Конечно, — кивнул альфа, гладя его коленки. — У меня есть пара милых корабликов в личном пользовании, обычно я использую их для работы, но они выглядят достаточно прилично, чтобы сыграть на них свадьбу. Тебе понравится, крошка.

— А меня не укачает? — с опаской спросил Джин.

— Если тебя не укачивает в машине, то на морском побережье тоже не укачает, волны там совсем маленькие, — убедил его Чонгук. — Впрочем, если хочешь убедиться наверняка, можем сделать пробный заезд.

— Хорошо, — растроганно промычал Джин.

— Отлично, — Чонгук улыбнулся. — Хочешь чем-нибудь заняться?

— Заняться?

— Взять на себя часть организации? Что-нибудь тебе интересно?

— О, да! — Джин хлопнул в ладони, — я ведь могу заняться кухней! И сделать приглашения! У нас ведь маленькая свадьба, нам ничего такого не нужно?

— Всё, что касается яхты, я беру на себя, — кивнул Чонгук. — И декором тоже займусь. На роли священника и свидетелей подойдут наши друзья, что касается формы одежды, думаю, нам не нужно что-то роскошное и сильно официальное на летней пляжной вечеринке?

— Хорошо, я согласен! хм… а свадебный фотограф?

— Просто снимем на телефон. Или ты хочешь?

— Не уверен… мне кажется, если посторонних вообще не будет, будет лучше всего, — покачал головой Джин. Чонгук кивнул, сжал его колени ещё раз и поднялся:

— Что ж, у меня для тебя ещё подарки. Хочешь взглянуть?

— Ещё подарки?..

Джин обнял себя. Не слишком ли много подарков?..

— Твой муж миллионер, крошка, разве я не должен баловать своего любимого, —Чонгук обхватил его лицо ладонями и ласково потискал, легко пощипывая и румяня щёки. Джин рассмеялся:

— Тебе самому это нравится?

— Ещё как нравится! — согласился Чонгук. — Я знал нужду. Понимать, что я в состоянии сию секунду купить тебе, моему супругу, всё, что я захочу, всё, что ты захочешь, всё, что нам нужно, делает меня очень счастливым и довольным.

Он достал несколько элегантно обёрнутых коробок с пышными бантами и прижал их к своей груди:

— Мне кажется, желание сделать что-то для своих любимых естественно для любого влюблённого человека. Это язык чувств, когда ты хочешь только давать, безо всяких ответных требований. Разве нет? Ты ведь… и до меня бывал влюблён?

— Бывал, — признался Сокджин, потупившись: — Но обычно это были какие-то недосягаемые и заведомо безнадёжные случаи. Знаешь, типа краша на айдола… я в жизни не мог представить, что выйду замуж за того человека, на которого у меня краш. Это оказалось фатальнее, чем я думал, — он зажмурился.

Чонгук сел на постель и поставил коробки между ними.

— Я тоже бывал влюблён, — сказал он. — У меня не было друзей, и не было девушки, до Дахён. Никогда. Но я видел девушек, и я в них влюблялся. Когда был в школе, когда был подростком. Это тоже было чем-то безнадёжным. Когда мне было пятнадцать, у меня было ужасно прыщавое лицо, и каждый второй считал мне нужным об этом сообщить, не говоря уже о том, что я сын рыбака, малограмотный и нищий. К шестнадцати я уже практически не посещал школу. Какая девушка захотела бы со мной таким встречаться? Они даже не смотрели в мою сторону. Но я-то на них смотрел. И представлял, что когда разбогатею, буду их баловать. Прям в деталях представлял. Это как подростковая мечта, которую я исполняю. Балую своего мужа, — альфа галантно поцеловал руку Сокджина. Тот с нежностью посмотрел на него:

— Погляди, каким красавцем ты вырос. Я всё ещё думал, что мы совсем не похожи. Ты мне всё ещё напоминаешь мальчишку, которым должен был стать, но знаешь? Хотел бы я знать тебя в твои детские годы. Мне кажется, у тебя был бы шанс влиться в нашу компанию изгоев.

— Правда? Но каким образом? — недоумённо спросил Чонгук. — Я ведь почти перестал ходить в школу тогда…

— Ну, мы бы приходили к тебе домой, — пожал плечами Сокджин. — Не ты один из нищей семьи. На самом деле я один могу считаться ребёнком богатых родителей, хотя у Намджуна и Кюнмин довольно приятная семья, достаток у них средний… Не говоря уже о Юнги, он нищий был, как церковная мышь, и уже в школе тоже носился по подработкам, как сумасшедший. Я даже иногда приносил им еду из своего дома, на кухне крал, представляешь?

— Правда? — глаза Чонгука смешливо, искристо сощурились. — Но это ведь твой дом. Пусть там к тебе плохо относились, технически это была не кража.

— Наверное, но чувствовалось именно так, — Джин вздохнул. — Они стали первыми дегустаторами моих кулинарных опытов.

— Вот везунчики!

— Не говори. Думаешь, я сразу хорошо готовить начал? Это было съедобно, и то пару раз бедняги получили несварение. Может, и есть у меня какой-то талант, но на нём одном не уедешь, — Джин улыбнулся, вспоминая прошлое. — Мне было хорошо в школе. Хоть меня и шпыняли, всё лучше, чем дома.

— Тебя шпыняли? — удивился Чонгук. — Но… тебя-то почему? Я имею в виду, ты красивый, из богатой семьи, образованный, милый, вежливый, и одеваешься красиво… Или у тебя тоже были прыщи в средней школе? Или очки, или брекеты? За что там детей обычно чморят…

Джин хихикнул.

— Ничего этого не было. Просто… — он вздохнул. — Я приносил отношение к себе из семьи с собой. Я всё так же оставался робким, забитым, вздрагивающим от каждого резкого звука. И этого было достаточно. Пусть дети не анализируют такое поведение осознанно, они это замечают.

— Твои братья не учились с тобой?

Джин помотал головой:

— Слава богу, нет. Они учились в более престижной школе. Меня отдали в обычную… И как только я закончил образование, меня заперли дома.

— Значит, ты десять лет был заперт в этом ужасном доме, — покачал головой Чонгук. — А потом вышел замуж за гремлина.

— Не говори так, — омега пихнул его кулаком, улыбаясь, — как только я тебя увидел, я подумал, что ты мой золотой билет. Я думал, мы не будем трогать друг друга, я начну заниматься своими делами, а ты, скорее всего, не будешь держать меня взаперти. К тому же, ты и сам знаешь, что я сбегал в бурлеск. Ну и… никто не предполагал, что… получится так, как получилось. Я думал, что разлюблю тебя, а потом влюблюсь в кого-нибудь другого… и заведу себе любовника, или любовницу.

— И никогда не вышел бы замуж за того, кого бы полюбил, — печально проговорил Чонгук. — Потому что был бы прикован ко мне.

— Ты забыл? Мы собирались развестись, когда Дахён бы закончила учёбу, — напомнил Джин. Чонгук поднял брови — видно, и правду забыл.

— У меня ощущение, что мы были всегда женаты, — признался он. — И всегда будем. Я… так к этому привык. Быстро привык. Это так странно. Я и сам ещё не могу иногда осознать, что уже давно взрослый, что у меня своя компания, а теперь ещё и что я замужем. Но в то же время это словно сон, — он снова коснулся щеки омеги. — Прекрасный сон. Я думаю… что интересного нас двоих ещё ждёт в этом браке? Мне кажется, мы на самом деле неплохо друг другу подходим.

— Не знаю, — Джин беспомощно улыбнулся. — Если бы все мои краши влюблялись в меня в ответ, у меня были бы большие проблемы. Слава богу, что это ты, ты вроде ничего такой, — он прыснул и прижал чужую ладонь к своей щеке, смотря хитро и нежно: — Мне нравится… особенно когда ты такой.

— Такой?.. Какой?

— Я всё ещё помню, как ты злился на меня, и как ты пугал меня, — ответил Сокджин, сжимая чужие пальцы. — Я не забыл. И не забуду. Я знаю тебя со всех сторон. Радостного, нежного, ненавидящего, обиженного, напуганного, грустного, возбуждённого. Я видел тебя во все твои дни, и плохие, и хорошие. И ты меня тоже.

— Верно, мы словно жизнь вместе прожили, — немного грустно кивнул Чонгук. Джин положил ладонь на коробку:

— Я могу…?

— Конечно, это ведь для тебя, — ответил Чонгук. — Я присмотрелся ко всякому, что тебе нравится, но если тебе не придётся по душе, я всегда могу поменять на то, что тебе захочется.

— Не говори глупостей, ты даришь очень даже приятные вещи, — Джин развязал бант. — А я довольно простой омега, мне нравятся украшения и наряды. Не прогадаешь.

Чонгук закусил губу, наблюдая, как его супруг разворачивает первый презент.

— Ого… это платье? — Сокджин достал что-то из полупрозрачной чёрной ткани. — О, какая красивая вышивка!

Это было чёрное длинное платье в пол с полупрозрачными рукавами — как Сокджин часто любил, — и вышитыми красными и синими цветами с зелёными листьями по манжетам и юбке. Покрой был довольно простой, но платье смотрелось элегантно и изящно. Судя по всему, оно идеально подходило к размерам омеги: Джин его тут же приложил к себе, прижимая лёгкую ткань к груди.

— Я могу примерить? — в полном восторге спросил он.

— Конечно, не спрашивай, это твоя вещь, — Чонгук в ожидании прижал руки к груди.

Джин скинул с себя халат, оставаясь голышом, и сразу же облачился в новое платье. Ткань струилась, изящно очерчивая его контуры тела, и стоило ему пошевелиться, она вспархивала, словно струйки дыма. Это и вправду была одежда в его стиле, но ничего подобного у него ещё не было.

— Выглядишь потрясающе, — шепнул Чонгук, взяв его за руки. — Покрутишься для меня, куколка?

— Ну ты, — усмехнулся Джин, но покрутился, приподняв пальцами юбку. Ниспадавшая ткань взлетела вверх, словно вихрь, окутываясь вокруг его длинных ног.

— Ты словно картина Альфонса Мухи, — ласково проговорил Чонгук. — Прелесть, божество лета!.. Ну-ка, чего-то не хватает.

Он открыл ещё одну коробочку, продемонстрировав комплект украшений: тонкие, изящные цветы на кольце, подвеске и висячих серьгах из сапфиров, гранатов и бриллиантов. Они были настолько лёгкими, что казались почти живыми, и идеально подходили в платью. Глаза Джина заблестели.

— Боже мой… — он почти с опаской дотронулся до драгоценных камней. — Это… нам на помолвку?..

Чонгук кивнул.

— Хочешь надеть?

— Умираю как хочу, — сдавленно проскулил Джин. — У меня такого никогда не было!..

— Повернись.

Чонгук обернул подвеску вокруг изящной омежьей шеи, застегнул, опуская длинную цепочку от застёжки висеть вдоль приоткрытой спины, и, не удержавшись, коснулся губами его плеча, прикрыв глаза и обхватывая ладонями его узкую талию. Джин выдохнул, касаясь цветка, лежавшего на его груди и холодившего кожу.

— Какой же ты красивый, — пробормотал Чонгук. — Просто невероятно красивый.

— Что же делать, у меня на руке твоё помолвочное кольцо, — слабо проговорил омега, чуть подаваясь назад, чтобы оказаться в руках мужа. — Я редко ношу сразу два кольца…

— Давай попробуем, — Чонгук взял его окольцованную руку и надел на указательный палец. — Я бы на каждый твой пальчик по колечку надел.

— Так нельзя, — слабо рассмеялся Джин. — Это будет ужасно выглядеть.

— На тебе всё красиво, — возразил Чонгук. — Остались серёжки…

Сокджин вставил один цветок с висящими крохотными соцветиями в мочку уха, а второй протянул Чонгуку.

— У тебя тоже уши проколоты… — неуверенно проговорил он.

— Мне?..

Чонгук принял серёжку, повертел её в руках и с сомнением посмотрел на мужа:

— Не знаю, крошка, они ведь для тебя… да и такой неотёсанный мужлан, как я, с такими серьгами будет странно выглядеть.

— Никакой ты не неотёсанный мужлан, — возразил Джин. — Я бы хотел разделить с тобой что-нибудь… одну тебе и одну мне. Не хочешь?

— Я хочу, только… давай что-нибудь другое. Купим специально для этого, — Чонгук покачал головой и протянул серёжку обратно. — Они ведь для тебя.

— Мне немного страшно носить такие дорогие вещи, — признался Джин. — Если я сломаю, или потеряю… или кто-то…

Чонгук с болью посмотрел на него.

— Это просто вещи, — проговорил он. — Они твои, теперь полностью твои. Можешь сломать их хоть сейчас.

— Нет! — Джин пискнул почти испуганно. — Зачем мне их ломать?!.. Это же твои подарки, мне их хочется хранить…

— Ну, у тебя теперь будет много подарков, столько, что ты в них купаться будешь, — заверил его Чонгук. — Ещё откроешь?

— Сколько же у тебя подарков?

— Такое событие, мой муж согласился за меня выйти замуж, — рассмеялся Чонгук. — Я счастлив.

Следом из коробок вышли милые босоножки, солнцезащитные очки, комплект шёлковых платков, немного косметики, а завершила череду подарков коробка с бельём: целый набор с трусиками, неглиже, совершенно очаровательными носочками и чулками и шёлковым длинным халатом кремового цвета, расписанного узором из порхающих колибри и бабочек. Джин прижал ладони к лицу, краснея:

— Боже мой! Чонгук!

— Птичка нашептала мне, что это может быть особым подарком, — улыбнулся Чонгук, касаясь белья. — Может, тебе и это примерить?…

— Это как-то…

Альфа одной рукой спустил одежду с одного его плеча, заставляя соскользнуть платье вниз по руке, и Джин поспешно прижал лиф к груди, чтобы прикрыть её.

— Прекрати, — пробурчал он.

— Тебе не нравится?

— Мне нравится, — омега зарумянился, ластясь к руке альфы щекой. — Просто… это очень, очень откровенно. Я никогда подобного не носил, не знаю… пойдёт ли мне?

— Конечно, пойдёт, ты ведь такой красивый. Примеришь хоть что-нибудь? Сорочку?

— Не знаю, — кусаю губы, промычал Джин. — Это уж очень…

— Пожалуйста, так хочу на тебя посмотреть, — Чонгук сложил ладони, жалобно смотря на него, и омега поддался:

— Ладно…

Он позволил роскошному платью соскользнуть с его тела и накинул на себя шёлковую сорочку, которая была ему всего до середины колена, потом подумал и накинул и халат на плечи.

— Прекрасно, — прокомментировал Чонгук и протянул к нему руки: — Иди ко мне, так хочу тебя поцеловать, куколка…

Джин повиновался, садясь на его колени и обвивая руками шею. Он прильнул губами ко рту своего мужа, влажно касаясь, а затем шепнул:

— Ты же понимаешь, в таком виде меня должен видеть только ты.

— Да, — тихо ответил Чонгук, крепко сжимая его в объятиях.

— Мне нужно переодеться…

— Ещё чуть-чуть…

Чонгук уткнулся лицом ему в грудь, шумно вздыхая, и принялся целовать шею, скользя ладонями по тонкому шёлку. Джин прикрыл глаза.

— Чонгук, сейчас не время… остановись.

— Не могу, ты такой красивый, — промычал альфа и вжался клыками в его шею, цепляясь за цепочку, а затем лизнул сладко пахнущую кожу.

— Прекрати…

Джин попытался его отпихнуть, пыхтя, но Чонгук оторвался только за тем, чтобы оттянуть сорочку вниз и прижаться губами к соску, забирая его в рот и посасывая. Джин зажмурился, подавляя стон, когда пальцы сжали его грудь.

— Чонгук! — крикнул он. — Я сказал, прекрати!..

Альфа застыл, и Сокджин сам не успел понять, как отпрянул от него на метр, запахивая на себе халат, как единственную защиту. Его раскрасневшееся лицо было полно гнева. И страха.

— Ты забыл о наших договорённостях?.. — выдохнул Джин.

— Прости… прости, я не знаю, не знаю, что на меня нашло, ты просто… нет, прости, — залепетал Чонгук, бегая взглядом. В дверь постучали:

— Одежда постирана и высушена для молодого господина.

— Забери мою одежду, пожалуйста, — тускло проговорил Джин, кутаясь в халат.