— Драко Малфой! Неужели это сын моего старого доброго Люциуса? О да, ты великолепен! — хозяин поместья радушно встретил их в гостиной. Он был одет в строгий деловой костюм, который, вопреки всем убеждениям, слишком уж походил на магловский.

Мужчины кратко пожали друг другу руки. Гермиона вежливо склонила голову в знак приветствия, когда губы троюродного дядюшки Малфоя коснулись тыльной стороны её ладони, она не могла отделаться от мысли, что за ними наблюдают, видят насквозь и уже заранее знают всё о тайнах их визита. Да, и было в этом приёме и ужине что-то пугающе странное, настораживающее… то самое, что чаще всего не замечают глаза, но прекрасно чувствует сердце. Драко наощупь нашёл её руку и неосознанно сжал ладонь.

— Будьте как дома. Не стесняйтесь, — Пожиратель Смерти уселся во главе стола, распорядившись, чтобы всем налили вина. В его голосе таилась особенная интрига, которая не ускользнула от чуткого слуха Гермионы.

Она поблагодарила его и села рядом с Малфоем, тот совсем на неё не смотрел, но и руки не выпускал, то ли играя влюблённого мужа, то ли таким образом пытаясь скрыть свой страх. Он был бледен и сильно взволнован, дрожь, которую чувствовала и замечала только Гермиона, казалась не хорошим знаком, — Драко взял бокал и поднял его, кивая дяде.

— Спасибо за гостеприимство и за встречу.

— Я всегда рад единомышленникам, Драко, — его лицо озарила хищная ухмылка, от которой любому бы стало не по себе, но его гости держали себя в руках и не показывали эмоций.

Бокалы зазвенели, соприкасаясь друг с другом, мужчины выпили и начали вспоминать некоторые моменты общего прошлого. Впрочем, Малфой больше слушал и кивал, в то время, как его родственник, растекался мыслью по древу, повествуя истории совместных встреч и мероприятий.

— Это не отрава, — в перерыве между монологами сказал гостеприимный хозяин, указывая на еду, — Правда, советую вам попробовать, это очень вкусно. Я даже думаю, что стоит перекусить и подкрепиться… перед обратной дорогой.

Драко натянуто улыбнулся и первый взял вилку. Гермиона повторила за ним, но она на самом деле не думала, что их собираются отравить, а не ела лишь потому, что не ел никто. Некоторое время они молча пробовали разные блюда, изредка переглядывались, в камине потрескивал огонь, за окном бушевал ветер, своими завываниями иногда заглушая звучание музыки… это небольшое перемирие нарушил Пожиратель, он закончил трапезу вытер рот салфеткой и встал. Сердце Гермионы пропустило один удар, когда она обратила внимание на его резкую остановку у камина. Пожиратель не повернулся к ним, а сделал вид, что залюбовался языками пламени, пляшущими в кирпичном обрамлении.

— Я рад, что ты следуешь традициям, Драко, — его голос звучал размеренно и высокомерно, так крадётся тигр, уже наметивший свою добычу, так, еле слышно шипит змея, высовывая язык в подготовке к броску... 

Драко напрягся, его рука медленно опустилась в карман и обхватила гладкую рукоять волшебной палочки.

— Я не мог иначе, дядя. Я Малфой, наш род всегда превыше всего, а Астория из древней чистокровной семьи и сделает честь моему дому.

— Молодец, прекрасный выбор! — его дядя обернулся с неожиданно доброй улыбкой — Тогда, может быть, ты позволишь мне пригласить твою жену на танец?

Драко кивнул, встал и помог подняться Гермионе, аккуратно выдвигая стул. Протянутая ей вражеская рука для танца не была похожа на жест миролюбия, но она уверенно приняла её и последовала за партнёром. Танцевал он хорошо, только и Гермиона не уступала, — пусть в ней не было чистой крови, а росла она в магловской семье, танцевать её учили с детства. Они кружились по зале, Пожиратель, удивлённый её изяществом, улыбался, но в какой-то момент пришёл в себя и резко остановился — Гермиона поняла, что произошло нечто особенное, и повернула голову: из-за портьер, висевших вдоль стен, вышли волшебники с палочками наизготовку. Драко тоже, непонятно когда снова вскочивший на ноги, оказался вооружён, и к её ужасу, направил палочку на хозяина поместья. Ей стало дурно, когда она почувствовала, что танцевальное объятье стало иным… в следующую секунду Гермиона уже была зажата в кольцо рук своего партнёра и ясно ощущала остриё его палочки у горла.

— Я так и думал, Малфой, что ты скатишься. Как твой отец метнёшься на сторону победителей, чтобы быть на высоте. Предатель!

— У тебя искажённые понятия о предательстве, дядя, — Малфой многозначительно обвёл взглядом окруживших их магов.

— Молчать! Тебе всё равно не справиться со мной... О, Малфой - мракоборец, Малфой - аврор, как низко ещё должна пасть твоя семья? Хотя куда уж ниже! — хозяин поместья крепко держал свою жертву, а его взор сиял молниями гнева и отвращения, — Ты лгун и предатель, как и твой драгоценный отец! А это: это, что за позорище? — кончик палочки больно впился в кожу Гермионы — Грязнокровка, оплата работы домовых Эльфов, дружба с предателями крови! Твоя жена говоришь? Это? Твоя жена?! Ложь, каждое твоё слово, младший Малфой! Ложь в твоём взгляде! А в министерстве настолько глупы, что считают, будто я не смыслю в шпионской деятельности! У меня везде свои информаторы, Драко, и тебе, как носителю метки, давно пора было это усвоить. Опусти палочку, прими своё поражение и гибель, иначе она умрёт раньше, чем я планирую. О, кстати, спасибо. Какое счастье видеть эту грязнокровку здесь, в моей ловушке. Уж кого-кого, а эту… такой славный подарок, племянник, — он расхохотался.

— Мы ещё посмотрим, кто проиграл! — невербальное заклинание зародилось на конце палочки Малфоя и стало его ошибкой, потому что одновременно с этим десятки других заклинаний метнулись в него.

Гермиона воспользовалась замешательством, резко ткнула врага локтем в бок, выхватила свою палочку и отскочила. Они стали сражаться, двое против тридцати: им было не победить, но их мастерство помогло выиграть время, которое, впрочем, всё равно не спасло. Гермиона, в конце концов, вымоталась, сначала пропустила один удар, затем другой, а после попала под взрывное заклятье и ударной волной отлетела к стене, где больно приложилась позвоночником о холодные камни. Продолжения боя она уже не видела… В блаженном забытье ей чудились чьи-то голоса, смех, писк и крики, но вскоре и это стихло, мир померк и больше не беспокоил её.

***

Гермиона начала приходить в себя. Сначала ей показалось, что всё произошедшее было ужасным сном, но боль во всём теле, затруднённое дыхание и дикий холод, проникающий под платье, вернул её в реальность. Она разлепила отёкшие веки, с трудом повернула голову и обнаружила, что лежит на подстилке из шерсти в каменной камере без окон, на шершавой стене плясали отголоски маленького огонька свечи. В противоположном углу виднелся знакомый силуэт: Малфой в одной рубашке и брюках сидел, опустив голову.

— Малфой…

Её голос прозвучал очень тихо, но он услышал, встрепенулся, почти подбежал к ней и опустился на колени.

— Ты очнулась… очнулась, — его губы дрожали — я думал, ты уже не придёшь в себя, я думал…

— Почему? — она удивилась таким проявлениям чувств и тому, что он неожиданно взял её руки в свои ладони.

— Потому что они забрали Снейпа.

— Что? — Гермиона резко дёрнулась и скривилась от боли, плечо, локти и спина сильно саднили — Где он?

В глазах Малфоя мелькнуло разочарование, но оно было лишь мимолётным явлением.

— Когда ты потеряла сознание, я не стал сражаться, потому что, даже если бы смог выбраться, то не ушёл бы без тебя. Меня схватили, Снейпа тоже, то есть, конечно, Агату, и превратили в летучую мышь. Дядя понятия не имеет, кого ещё вместе с нами имел честь поймать.

— А где он сейчас? Где Северус?

— Не знаю… давай встанем с холодного пола и немного пройдёмся. Ты в порядке? Ничего не сломано?

— Да, всё нормально, — она поднялась не без его помощи и стала ходить от стены к стене, медленно привыкая к боли в ногах. Драко пытался её поддержать, помочь, и совсем не был похож на себя прежнего.

— Не волнуйся, Снейп справится, и он совершенно точно жив, потому что ты очнулась. Потому что ты в порядке.

Гермиона раздражённо прикрыла глаза.

— Ты можешь перестать играть моего мужа, Малфой. Это выглядит дико. Лучше скажи мне…

Он остановился рядом со свечой и скрестил руки на груди, огонёк эфемерно подсвечивал его силуэт. 

— Что?

— Я не понимаю, я не понимаю, почему мы не подумали о таком развитии событий? Почему не предприняли никаких контрмер.

Малфой вздохнул и вдруг признался.

— Потому что нам нужен был такой исход… то есть, не совсем такой. Всё должно было закончиться в поместье дяди, я ждал подкрепления...

— Что? Что ты сказал? — она медленно повернулась к нему — Ты и Кингсли знали? Знали, что нам не победить, если это ловушка? Вы намеренно хотели остаться в логове тигра, чтобы выманить предателя?

— Не совсем. Мы точно знали, что это ловушка, только не я и Кингсли… мне пришлось заключить некую договорённость напрямую с Конфедерацией Чародеев, в обход министра магии.

— Что? Только не говори, что это Перси? Что это была идея чёртового Перси Уизли? – Гермиона не нуждалась в подтверждении, ответ был в его виноватом взгляде. Она разозлилась, — Ты мог бы сказать мне! Мог бы хотя бы предупредить моего мужа, Малфой! Ты хоть знаешь, что я пережила за последние годы? Да ни черта ты не знаешь! Тебе ведь это не нужно, ты вечно сидишь у мамочки под юбкой, в твоём поместье всегда уютно, независимо от политической ситуации! — Гермиона схватилась руками за голову —Я хотела помочь, и снова моя помощь вышла мне боком. Давай, скажи ещё, что ты с дядей заодно!

— Нет, я… конечно, я не с ним! Как ты могла такое... хотя... — он выдохнул и отвернулся — К нам шло подкрепление, но мы не учли, что Конфедерация тоже может быть под прицелом. Я узнал слишком поздно, когда ты уже была на волосок от смерти.

— И, конечно, никто теперь не знает, где мы?

— Знают только Перси и мой отец, но Уизли уехал по заданию Конфедерации в Камбоджу, а отец сегодня должен был идти к Поттеру, потому что мы не вернулись.

— К Гарри?! Малфой, ты в своём уме, Гарри поднимет Орден, ты поставишь под удар нас всех! Почему ты вечно думаешь только о себе?

— А ты только о других, Грейнджер! Тебя не смущает, что ты можешь умереть… сегодня, завтра, через час, может быть?

— Ты идиот, Малфой! Ты мог мне сказать! Мог сказать! — она кинулась на него, Драко успел увернуться от первого удара, но второй получил в грудь. Её кулаки опускались на него снова, снова и снова... — Почему ты выбрал меня! Почему именно я?!

Он вяло отбивался, удивляясь, как красива Гермиона в гневе.

— Потому что с Асторией мы не дотянули бы и до этого момента.

— Я не верю тебе! Не. Верю. Отвечай правду, почему ты выбрал меня? Зачем тебе я?

Малфою надоела её истерика, особенно сильный удар пришёлся ему по ране на руке, пошла кровь, он разозлился тоже, схватил её за плечи и встряхнул, выкрикивая слова ей прямо в лицо.

— Да потому что я люблю тебя! — он испугался сказанного и разжал пальцы - он, наконец-то, сказал это.

Она замерла, почувствовала рукой какую-то влагу и взглянула на свою ладонь, а потом на предплечье Драко.

 — Кровь, — красное пятно растекалось по рубашке, пачкая ещё белоснежную ткань порванного рукава, — Прости, — Гермиона отступила на шаг, бледная как мел, она склонилась к юбке и резко дёрнула подол, отдирая большой кусок ткани — можно, я перевяжу?

Малфой тяжело дышал и неотрывно смотрел на её губы, ему хотелось поцеловать их, прижать к себе её непослушное хрупкое тело, но вместо этого он улыбнулся и кивнул.

— Да, спасибо… и ты прости…

Она осторожно взяла его руку, закатала рукав и занялась перемоткой раны, а когда затянула, медленно подняла взгляд.

— Странно ты себя ведёшь, Малфой, очень странно.

Драко отошёл от неё и прислонился к стене, пытаясь унять неожиданное головокружение.

— Это я виноват, — он тяжело вздохнул — я должен был предугадать такой расклад, я никудышный специалист, и не прощу себя, если с тобой что-то случится.

— Бесполезно теперь сожалеть, надо думать, что делать дальше. Кстати, сколько мы уже здесь?

— Слишком долго, — Малфой размял плечи — я уже потерял счёт времени, но, вероятно, сейчас вечер следующего дня.

Она взяла шерстяную подстилку, сложила её вдвое и постелила рядом со свечой так, чтобы они могли сесть вдвоём. Он тяжело опустился на колени, а потом медленно сполз по стене, откинув голову, Гермиона села рядом и вдруг просунула ладонь под его локоть, обнимая здоровую руку, её голова мягко склонилась на его плечо. Драко испуганно распахнул глаза, медленно повернулся к ней, несколько секунд не двигался, а после улыбнулся.

— Драко, — тихо позвала Гермиона.

— Да, — его дыхание сбилось, и он громко сглотнул. Сердце стучало так, что она абсолютно точно слышала этот стук.

— Ты не мог бы…

— Что? — шепнул Малфой, ощущая волшебство момента, что было довольно странно для сложившейся ситуации.

— Обними меня, пожалуйста, здесь очень холодно, — Гермиона отстранилась и подняла голову.

Драко порывисто вздохнул и поспешил исполнить просьбу, их губы оказались так близко, её лицо, его лицо… они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Она смутилась первая, моргнула, улыбнулась и опустила голову.

— Нас должны будут искать, вероятно, уже ищут, — её голос звучал умиротворённо, лучась надеждой, — а если Северус сумеет выбраться, то мы здесь точно не надолго.

Малфой не ответил, он очень долго молчал, погружённый в свои мысли, а Гермиона не хотела мешать. На самом деле она вообще не знала, каким человеком стал Драко, что чувствовал, что думал. Малфой–Слизеринец, задиравший их в школе, был понятен и открыт, как книга, но Малфой–аврор казался ей недоступным, неясным, таинственным человеком. Вдруг в этот момент он вовсе не сожалеет о том, что случилось, вдруг до сих пор Драко мечтает, чтобы она, грязнокровка, исчезла из его жизни, или вдруг, так же, как и сама Гермиона, он считает её виноватой во всех своих проблемах. Однако, когда Малфой вновь заговорил, эти мысли исчезли из её головы, заставляя по-новому взглянуть на него.

— Расскажи мне… — неожиданно попросил он.

— О чём?

— Ты сказала, я даже не представляю, что ты пережила за последние годы. Расскажи.

Она усмехнулась.

— Зачем тебе это, Малфой?

— Пожалуйста.

И Гермиона рассказала. Она начала с того, как стёрла родителям память, как потеряла их в общей толпе австралийцев, пытаясь снять собственное заклинание, как отправилась на поиски Гарри в ночь битвы за Хогвартс, как наткнулась на Омут Памяти в открытом кабинете Дамблдора, как летела через двор к Иве, и как спасла профессора Снейпа. Дополнила рассказ скитаниями по лесам в год войны, о встречах с Волдемортом и ужасающем фиаско с Батильдой Бэгшот. Драко внимательно слушал и не пропустил ни одного слова, а когда Гермиона закончила, он покрепче сжал её в своих объятьях.

— У меня нет слов, чтобы выразить своё сожаление. Я… ты права, просто в любой момент мог вернуться домой и чувствовать себя в безопасности.

— Приятно, что ты признаёшь это, но тебе почти не за что просить прощения, ты не при чём. Это всё произошло не из-за тебя, — грустно заключила Гермиона.

Они снова замолчали, и какое-то время не произносили ни звука, но Малфой снова нарушил тишину и задал вопрос.

— Скажи, как это, бороться с проклятьем Империус?

Сердце её дрогнуло и медленно забилось, почти разрываясь от страха. Она догадалась, почему он спрашивает.

— Только не говори, что кого-то из нас могут…

— Больше, чем уверен, что меня. Я аврор, понимаю, стыдно не знать этого, но как чувствует себя человек, которого используют?

— Счастливо и беззаботно, Малфой, — она отстранилась от него и пересела на край шерстяной подстилки — спасибо за твой благородный жест.

— Ты бы сделала для меня то же самое, Грейнджер, — Драко пристально посмотрел на неё, Гермиона почувствовала и уверенно встретила его взгляд, — Пока с нами ничего не случилось и пока я могу с тобой говорить, знай, что я никогда не желал тебе зла и никогда не захочу причинить его.

Она и так чувствовала себя неловко, потому что в объятиях Малфоя снова ощущала себя живой, влюблённой, красивой, и это пугало, а тут он ещё нёс всякую чепуху, от которой сердце билось, как сумасшедшее. Гермиона боялась думать об этом, и потому отстранилась, решила держаться подальше, пока их не спасут, чтобы не оказаться в плену ещё одного, нового разочарования, которое с этим человеком обязательно должно было её настигнуть.

— Так говоришь, будто думаешь, что тебя заставят меня пытать или убить...

— Не знаю, но я боюсь этого. Если помощь не придёт вовремя, я не смогу… Нет! Нет, не слушай меня. Что бы ни случилось, я сделаю всё, чтобы ты осталась жива и вернулась к мужу, вернулась и была счастлива.

— Малфой, я не узнаю тебя. Что происходит, ты что-то слышал? О чём они говорили?

— Я? Нет, просто верь мне, верь и помни мои слова.

— Я… что ж… хорошо, да, я верю тебе.

***

Они ещё долго беседовали на разные темы, прежде чем Драко уговорил её лечь спать, а на утро она проснулась от шума отодвигаемого засова на запертой двери. Гермиона открыла глаза и поняла, что Малфоя забирали пока она спала, а только что втолкнули обратно, кинув вдогонку стопку каких-то вещей. Он споткнулся, упал на колени, вытер рукой кровь с лица и попытался подняться, но не смог.

— Что случилось? — Гермиона вскочила и кинулась к нему, чтобы помочь, но Драко выставил руку, не подпуская её ближе.

— Оставь, Грейнджер. Я в порядке. Возьми вот, дали тебе переодеться, не хотят, чтобы ты замёрзла и умерла раньше, чем они сами сделают это.

Она присела рядом с ним и оторвала очередной кусок ткани от платья, вручая как платок.

— Вытри лицо и скажи, что случилось? Тебя пытали?

— А ты волнуешься за меня, Грейнджер? — от его вчерашнего настроя не осталось и следа. Он принял её помощь, приложил ткань к носу и встал — Спасибо. Их цель - Кингсли, дядя собирается узурпировать пост министра магии, Королева лишь пешка на пути к этому, — Малфой закашлялся и некоторое время не мог продолжать — они знают, что с тебя спросить нечего, но ты им и нужна для другого.

— Меня убьют?

— Показательно жестоко, — он старался казаться равнодушным — Я вчера говорил тебе и напомню снова, я не желаю тебе зла, и, если что-то пойдёт не так, все мои действия от меня зависеть не будут. Это буду не я, ты мне веришь? — Драко поймал её взгляд, ожидая ответа.

— Здесь мне некому больше верить, Малфой, и, если за нами не придут вовремя… что ж, раньше или позже, я должна буду умереть. 

— Не говори так…

— Почему нет? Я потеряла любовь, у меня почти не осталось друзей, я замужем за человеком, которому испортила не только жизнь, но и смерть…

— Да брось, Грейнджер, — он дополз до импровизированного лежака, сел и привалился к стене, его рана на руке снова кровоточила, лицо было опухшим, а под глазами сияли синяки — Уж у кого жизнь не удалась, так это у меня. Идти на поводу древних традиций то ещё развлечение… — его взгляд снова упал на вещи, разбросанные по полу — Переоденься, пожалуйста, в брюках и свитере будет удобнее, чем в платье, и теплее.

Гермиона пожала плечами.

— Ладно, не могу не согласиться, что предложение рациональное, здесь и правда очень холодно, — она собрала одежду — Можешь отвернуться?

Драко согнул ноги в коленях и уронил на них голову.

— Я не смотрю…

Гермиона переоделась, обернулась и посмотрела на него, но не увидела никаких изменений. Малфой не шевелился, его руки были расслаблены.

— Малфой? — тихо позвала она. Сердце гулко стукнуло в грудь — Малфой! — её голос громко отразился от стен подвала.

— А? — он вскинул голову — Прости, уснул.

— И что теперь?.. — она села рядом — Ты рассказал им? Или тебя будут забирать, пока не узнают всё?

— Ничего я им не сказал, да и нечего говорить. Они всё равно убьют нас, если Поттер не узнает, где мы. Я тут кое-что услышал… — Драко понизил голос до шёпота — здесь есть совятня, но там каждая сова отслеживается, впрочем, если кому-то из нас удастся сбежать, слежка за совами не будет иметь значения, есть и второй способ - я хочу украсть палочку и отправить патронуса в Орден, только… не уверен, что у меня выйдет.

— Гарри говорил, что ты талантливый аврор, думаю, у тебя получится.

Он бросил на неё неопределённый взгляд, но быстро взял себя в руки.

— Кстати, я теперь наверняка знаю, что Снейпа здесь нет, но точно уверен - ему не удалось снять заклинание. Не знаю, куда он отправится, но пусть это будет не министерство.

Гермиона выдохнула.

— Значит всё будет в порядке, я уверена, если Северусу удалось бежать, мы почти спасены… только, — она грустно посмотрела на Малфоя — когда он окажется далеко…

— Да, ты потеряешь сознание, — подтвердил он — но, я думаю, так даже лучше… ты хотя бы не будешь знать, что происходит.

***

Время шло, вестей не было, Драко пытали, а Гермиона сидела взаперти, не видя солнечного света. Их кормили раз в день объедками с кухни и больше не трогали. Малфой держался, но на этом этапе уже выглядел хуже Невилла, который встретил Рона, Гарри и Гермиону у портрета Ариадны Дамблдор несколько лет назад, раны едва успевали заживать, прежде чем его забирали снова. Миссис Снейп выплакала все глаза и с каждым днём всё больше и больше удивлялась своему самочувствию, — либо заклинание, связывающее её с мужем, утратило силу, либо Северус никуда не ушёл и тайно находился рядом ради неё. Может быть, ему казалось, что её светлый ум важнее, может быть, так он пытался спасти всех? Она не знала. Впрочем, уже третий день подряд Гермиона просыпалась не одна, Драко оставили в покое и сегодня, он спал, сидя у догорающего огарка свечи, привалившись к стене. В последнее время на нём испытывали какие-то другие заклинания, потому что свежих ран почти не было, а старые начинали затягиваться.

— Проснулась, — Малфой спал очень чутко и мог очнуться от любого шороха.

Гермиона улыбнулась. За недели, проведённые в этом месте, Драко стал единственным человеком, с которым она могла общаться. Постепенно, отпустив обиды прошлого, Гермиона начала чувствовать тепло на душе, когда он вот так заговаривал с ней.

— Ты как? В порядке?

— Нормально… спина затекла, а ты?

Она пересела поближе к нему, и некоторое время наблюдала за тлеющим огоньком, прежде чем ответить.

— Я беспокоюсь за Северуса.

— Ну, конечно…

Гермиона проигнорировала недовольство, прозвучавшее в его голосе.

— Я всё ещё в сознании, неужели он остался здесь ради меня?

Малфой пожал плечами и повернул к ней голову.

— А может, заклинание утратило силу, ты об этом не думала? Хотя, твоему варианту я бы тоже не удивился.

— Нет, мне кажется, что дело не в заклинании, оно всё ещё связывает нас, иначе…

— Иначе?

Она отвернулась и не ответила.

Ей лично пришлось созерцать перемены в Драко, о которых вот уже четвёртый год им твердил Гарри, Малфой был абсолютно обычным человеком, со своими слабостями, комплексами и проблемами… Однажды он признался, что уже перестал надеяться на министерство, Орден и Перси, перестал ждать, и боится уже никогда не выбраться отсюда, но такие откровения случались с ним только ночью, когда Гермиона измотанная голодом, холодом и тревогами засыпала на его плече. А вместе с открытием настоящего Драко, она получила в дополнение навязчивое воспоминание о разговоре, состоявшемся в первый день в заточении… почему он сказал, что любит её? Неужели это правда, а может, просто Малфой и сам был напуган? Или хотел, чтобы она перестала его бесить? Эти вопросы не давали Гермионе покоя и иногда будили по ночам. В первую неделю она ненавидела его, во вторую презирала, в третью стала жалеть, а в четвёртую отнеслась с понимаем, и вот теперь, после месяца лишений, потерянных надежд и голода, Гермиона вдруг начала испытывать к Драко странную нежность.

Поэтому она не ответила ему про заклинание, поэтому промолчала. Он тоже не беспокоил её довольно долго, им уже успели принести новую свечу, остатки еды и воду, и только после этого, усевшись снова подле него, Гермиона продолжила разговор.

— Так ты ничего и не сказал им?

— Нет. Они перешли от заклинаний к сыворотке правды, но у них такой хреновый зельевар, что им ничего не удалось добиться.

Она усмехнулась.

— И как на вкус?

— Сказал бы, что это моча гоблина, если б я её пробовал, так что…

Гермиона засмеялась, и Драко подхватил её смех. Возможно, это была истерика, реакция на пережитое, но они оба уже давно так искренне не смеялись, и это смешило ещё больше… Он успокоился первым, его лицо вдруг стало серьёзным, взгляд выразительным… Малфой и сам не понимал, что делает… Она была так близко, улыбалась, выпавшие из косички пряди лежали на лице… его руки сами непроизвольно потянулись к ней, обняли за талию … Гермиона резко оборвала смех, пышные ресницы взлетели вверх, брови удивлённо изогнулись, но она не успела ничего предпринять, не успела дать оценку этому событию, потому что Драко прижал её к себе и поцеловал. Гермиона замерла, всё это казалось безумием — его тёплые губы, его нежные руки — и вдруг она для себя осознала чёткую истину, ей тоже этого хочется. Её губы приоткрылись ему навстречу: она чувствовала, как бьётся его сердце, чувствовала шероховатость заживающих ран на его лице, и всё смешалось. Гермиона отдалась во власть страсти, внезапно нахлынувшей, словно тёплый морской бриз, она обвила руками шею Драко, прижалась ещё ближе, но он неожиданно отстранился, несколько разочаровав её. В его глазах читалась страсть, но это не было похоже на то, что видела Гермиона в глазах Рона при поцелуе, там таилось нечто большее, что-то, чего пока ей не удавалось понять.

— Ты уверена, что это не потому что мы здесь уже давно? Не потому что, возможно, умрём? Гермиона? — в устах Малфоя её имя прозвучало необычно и очень особенно, так, что защемило сердце.

— Это потому что я так хочу, — она выдержала паузу — Драко.

Гермиона назвала его по имени, не впервые, но для него оно значило больше, чем согласие, больше, чем страсть. Он снова поцеловал её и с радостью почувствовал долгожданный и пылкий ответ. Они были вдвоём, мир замер, и не осталось ничего, никого, кроме них в этом пространстве. Только их силуэты в отражении света свечи, и звёзды, которых никто, кроме них, не видел.

***

И так день за днём пролетела ещё одна неделя, в течение которой никто их не тревожил. Впрочем, кто-то ходил по коридору мимо двери, видимо, сменялся караул у камеры пленников, что-то таскали, шумели, кто-то кричал, но слова терялись за толстыми стенами… Они были вдвоём и не обращали внимания на окружающую суматоху, пытаясь напиться друг другом, целуясь, словно в последний раз, они каждый вечер засыпали в обнимку, любуясь друг другом, не в силах насмотреться, насытиться прикосновениями... но и этому спокойствию пришёл конец. На шестой день Малфоя забрали снова, он смотрел на Гермиону с каким-то диким отчаянием, сильнее, чем обычно, сопротивлялся и умолял её помнить, что его сердце принадлежит ей. Она не хотела верить в его любовь, потому что разочарование, постигшее её с Роном, не давало ей отпустить себя, а рана на сердце ставила своеобразный блок, мешающий признаться даже самой себе, что она влюбилась.

Драко не было больше суток, Гермиона извела себя переживаниями, самые страшные мысли лезли ей в голову, а когда он вернулся, оказалось, что его даже не тронули, не пытали, не мучали, ничего не заставляли пить. Малфой медленно вошёл и повернулся к ней.

— Драко! — она бросилась к нему на шею, когда железный засов лязгнул с другой стороны двери.

Он не отреагировал, не обнял в ответ, его взгляд почти ничего не выражал, и Гермиона с ужасом отступила на шаг, увидев в его руке волшебную палочку.

— Драко, ты же говорил, что никогда не… — её речь оборвалась на полуслове, потому что худшие опасения подтвердились, Малфой поднял палочку и направил ей в лицо, — Драко, — умоляла она, отступая, — Драко, ты не можешь, — Гермиона врезалась в стену, он медленно шёл на неё, бежать было некуда, — Очнись! Очнись! — крикнула она, — Посмотри на меня!

Драко запнулся, его взгляд изменился, выступили слёзы, но он, очевидно, не мог справляться с действующим на него заклинанием, и палочку не опустил. Гермиона чувствовала, как на острие зреет заклинание, она догадывалась, что убивать её не хотят, значит руками Малфоя пытались испытать на ней не что иное, как заклятие Круциатус. Гермиона не собиралась сдаваться, мысли словно выстроились в чёткие ряды законченных и чётких действий, она дождалась, когда он подойдёт к ней достаточно близко, бросилась на него и попыталась выхватить палочку, но заклинание оказалось быстрее. Оно ударило в грудь, отбрасывая её к стене, старая боль от прошлого подобного удара вернулась, но ожидаемое действие Круцио так и не пришло… Гермиона поднялась на ноги, снова попыталась поймать руку Драко, и на этот раз успешно перехватила запястье. Волшебная палочка выпала, стукнулась об пол и рассыпала красные искры повсюду.

— Малфой! Чтобы эффективно использовать Круциатус, надо хотеть это сделать, а ты не хочешь! — Гермиона замахнулась и влепила звонкую пощёчину — Малфой!

Он боролся с властью Империуса, она видела, что Драко боролся, но ему было невероятно тяжело, возможно, намного тяжелее, чем ей самой. Он плакал и понимал, что делает, но тело ему не подчинялось, поэтому его руки неожиданно и резко оказались на шее Гермионы, сдавливая её. Она начала задыхаться, хватать руками воздух и рубашку, но всё было бессмысленно, он прижал её к стене… голова кружилась, воздуха не хватало, Гермиона стала терять сознание, и в последний момент, когда казалось, что больше уже ничего не будет, их глаза снова встретились и хватка ослабла. Малфой её отпустил, упал на колени, закрыл лицо в ладонях. Она сползла на пол, протянула руку и закрыла глаза. Рывок, крепкое объятье, его слёзы, намочившие её плечо и шёпот голоса, что стал дороже любого другого на свете.

— Ты меня спасла, Гермиона, и я сделаю всё, я отдам свою душу за то, чтобы ты была жива. Я люблю тебя, я люблю тебя... люблю...

***

Когда момент отчаяния и внутренней борьбы прошёл, они спохватились.

— Палочка, Драко, у нас есть палочка! — воскликнула Гермиона.

— Да, — он встал и помог подняться ей, с сожалением отводя глаза от появившихся синяков на её шее — только нужно воспользоваться ей, как можно скорее. Давай ты.

— Нет. Палочка была у тебя в руках, значит, она подчиняется тебе, мало ли какие защитные заклинания на ней от моих прикосновений.

Драко пару секунд, не отрываясь, смотрел на неё, потом кивнул и подобрал волшебную палочку.

— Эспекто Патронум, — произнёс он - серебристая выдра выпорхнула в воздух, пронеслась по кругу и исчезла в самом тёмном углу подвала.

В этот же самый момент на двери скрипнул засов, уже второй раз за последний час, двое волшебников влетели внутрь, ослепив пленников светом из коридора, один из них забрал палочку у Малфоя, другой хищно ухмыльнулся…

— Малфой, ты с нами, а грязнокровка пусть готовится, всё случится утром.

— Что? Подождите, нет… Гермиона! — Драко не договорил, потому что верёвки опутали его ноги и руки, а кляп закрыл рот. Он что-то нечленораздельно мычал, но Гермиона уже не понимала его. Слёзы застилали глаза, она так хотела ещё раз чётко увидеть его, но не могла успокоиться, а когда осталась одна, снова опустилась на пол и зарыдала.

***

Гарри сидел в гостиной дома на площади Гриммо, закрыв глаза, и всматривался в огонь, горевший в камине, Джинни ворковала рядом, поглаживая его расслабленную ладонь. Она успокаивающе что-то шептала ему на ухо, а он кивал. По дому сновал почти весь Орден, который в мирное время полным составом собирался только по праздникам, однако сегодня это собрание вовсе не означало приближение каких-то торжественных событий, причина была ровно противоположная и весьма печальная. Поиски Гермионы, Драко и Снейпа привели в тупик: по тревоге уже было поднято министерство, весь аврорат, Конфедерация и Попечительский комитет Хогвартса, но все их усилия оказались тщетны и на данный момент дальше главной резиденции Королевы следы не вели. Сегодня отчаяние достигло апогея — даже Рон сделал всё, что мог и ходил невероятно потерянный, Гарри корил себя за неосмотрительность, остальные несли тяжесть этого события вместе с ними и ждали известий. Ждали и надеялись. Каждый скрип двери, каждое сообщение заставляло подрываться всех и сбегаться мгновенно в одну комнату для обсуждения и возможной помощи… Кингсли ещё не оставлял надежды, отозванный из командировки Перси, тоже, Поттер как раз ждал разговора с последним, но тот никак не приходил, поэтому, когда без четверти два хлопнула входная дверь, а половицы скрипнула в коридоре, пробудив портрет мамочки Сириуса, Гарри вскочил на ноги и метнулся к двери.

— Перси! Наконец ты… — он подавился своими словами и попятился назад, потому что в дверях, едва держась на ногах, появился Северус Снейп.

— Поттер, — выдохнул тот, хватаясь за косяк и едва не теряя сознание.

— Снейп! — ошарашенно произнёс Гарри, — То есть, профессор?! Где остальные?

— Для начала, позвольте мне выпить и поесть, у нас очень мало времени.

Они усадили его в кресло, призвали с кухни еду, и Джинни, поняв многозначительный взгляд на мужа, на время оставила их одних. Она вышла, а Гарри только теперь внимательно взглянул на Снейпа, заметил раны и болезненный вид лица.

— Позвольте… — он автоматически достал волшебную палочку и стал накладывать заживляющее заклинание — Что случилось?

Северус вздохнул и провёл ладонью по лицу, он едва мог держать голову и был невероятно бледен.

— Нас предали. С самого начала наш враг уже знал каждый шаг, который мы собираемся сделать… Драко и Гермиона ничего не успели, помощи не дождались.

— Я ничего об этом не знаю, Кингсли хватился их только через двое суток, в министерстве считали, что всё под контролем, но что же случилось после того вечера? Вас не было целый месяц! — Гарри вдруг испуганно вздохнул, отвлекаясь от своего занятия — Они… они, надеюсь, живы?

— Да, я уверен, хотя сам не видел их столько же, сколько и вы. Мне повезло чуть больше, я ведь был под оборотным зельем, и, превратив меня в летучую мышь, они не потрудились это уточнить.

— Они превратили вас в… эм… мышь?

Снейп продолжил, сделав вид, что не заметил вопроса.

— Я вырвался из магического круга, но без палочки не имело смысла куда-то уходить. Я стал наблюдать и вскоре обнаружил, что нахожусь в Ирландии и точно знаю координаты поместья, тогда мне удалось смешаться со стаей летучих мышей недалеко оттуда, выждать около недели, а после успешно выкрасть наши волшебные палочки…

— И почему же вы сразу не вернулись к нам?

— Я не мог покинуть то место без Гермионы, она должна была быть в сознании, потому что без её чуткого и острого ума даже мистер Малфой не смог бы справиться с тем, что ему предстояло. Его пытали, а мне нельзя было вмешиваться, но я находился там, пока не подслушал план, и теперь знаю, что они собираются сделать. Сегодня последний день, Поттер. Завтра на рассвете Драко ждёт серьёзное испытание - Люциус и Нарцисса тоже у них, и тоже не по своей воле… Он убьёт их на глазах сына, а после и Гермиону.

Гарри выругался, не обращая внимания на то, в чьём присутствии делает это.

— Но мы можем ещё успеть! Ведь можем?

— Да, Поттер, если будете действовать немедленно, верните мне мою жену и остальных… или спасите хоть кого-то в этой истории. Теперь ваша очередь заниматься спасением, на этот раз я бессилен…

— Значит, Гермиона ещё может быть в сознании? Будет в сознании, когда всё случится? — уточнил Гарри, создавая копии патронусов всем необходимым людям.

— Полагаю, что да, Поттер.

— Гарри, смотри, что это? — Джинни как раз вернулась и указала на окно.

Серебристый свет отделился от общей массы, созданной Гарри, и стремительно возвращался, он отличался по форме и даже близко не выглядел как олень. Патронус выдры, покачиваясь, осел на пол комнаты.

— Поттер, мы в поместье в Ирландии, если Снейп не добрался до тебя, то знай, мы пока ещё в порядке, надеюсь, ты успеешь спасти хотя бы её... — сообщила выдра голосом Драко и исчезла.

Присутствующие переглянулись.

— Мы успеем, Драко, мы не можем не успеть! — произнёс Гарри, обращаясь к тому месту на полу, где ещё светились серебристые искры.

***

Рассвет ярко загорался над пустынной местностью, покрытой снегом. Здесь, под множеством заклинаний, под пеленой невидимой магии, стояло поместье, величественное и мрачное. Внутренний двор уже с утра наводнили люди — прислуга и Пожиратели — каждый из них жаждал и готовился к событию, которое распаляло их сердца, жалости не было ни в ком, её искоренили ещё до того, как величайший из тёмных волшебников канул в Лету. В центре двора находилось возвышение в виде сцены, на котором стояли две клетки, созданные полностью из магической энергии — энергия эта двигалась и извивалась, словно клубок змей. В одной клетке сидела девушка: её длинные растрёпанные волосы каштановыми кудрями ниспадали на пол, руки связаны за спиной. Она дрожала. В другой, прижавшись друг к другу, стояли мужчина и женщина: в них из-за ран и грязи было сложно узнать чету Малфоев. Гермиона сначала и не узнала. Никто из этих троих и всех, кто был во дворе и в поместье, не мог даже предполагать, что имение уже окружено самыми квалифицированными аврорами, лучшими волшебниками Ордена Феникса и специального отряда Конфедерации Чародеев — даже тот, кто находился в доме, и кого все называли Хозяином, не знал, кого в образе летучей мыши упустили его подчинённые, не знал и того, что в министерстве пойманы его информаторы, и что сегодняшний день станет для него последним. Не знал, что всё изменилось в каких-то семь-восемь часов. Он был беззаботен и доволен собой, когда надевал зелёную мантию, и, выступая своими дорогими лакированными ботинками, выходил во двор к возвышению и пленникам. С его появлением голоса стихли как по волшебству. Он подошёл к сцене, поднялся на неё и, встав у самого края, торжественно развёл руками.

— Все вы, конечно, знаете, зачем мы здесь собрались! — его голос разнёсся по воздуху, разлетаясь над рядами людской массы — Это знаменательный день, когда мы, наконец, избавимся от самой известной грязнокровки Британии. Магический мир будет освобождён от скверны. Я планировал много всего, но это неожиданное и приятное событие было нам подарком, а теперь, я хочу обратиться к тебе, Драко Малфой…

Все повернулись к нему, находя его взглядами в толпе, тот уже давно понял, что сегодня потеряет не только Гермиону, и его страх приносил собравшимся наслаждение, они словно питались его отчаянием и болью, его яростным желанием отомстить за то, чего ещё не свершилось. Серые глаза Малфоя смотрели в глаза матери, в которых не было ни капли страха, только гордость и стальная выдержка настоящей леди.

— Это твоё испытание, Драко. Ты реабилитируешь себя, если сегодня будешь пить и веселиться вместе со всеми, ведь это ради блага магического мира. Ради блага сохранения магии. Твои родители солгали мне, и их уже не спасти, но мы не можем разбрасываться чистой кровью так запросто, искоренять собственный род, когда нас и так слишком мало. Я пощадил тебя, но их не исправить! Они должны быть наказаны… Предатели чистой крови равны грязнокровкам!

Толпа зашумела. Он поднял палочку, и клетка вокруг Малфоев исчезла. Гермиона только теперь подняла глаза, узнала в лице женщины Нарциссу, прислонилась к энергетическим волокнам и тут же отпрянула — ожог мгновенно расплылся по её лицу длинной и тонкой полосой. Она отвернулась, перестала дрожать и нашла в толпе того, кто был с ней всё время её заточения, кто поддерживал и оберегал… её взгляд остановился и остался прикован к его бледному лицу. Драко стоял очень ровно. Было очевидно, что на нём обездвиживающее заклинание, хотя взор сохранял ясность, что значило — он всё видит, чувствует и прекрасно понимает. Как бы Гермиона хотела обладать невербальной магией, как хотела помочь ему, хотя бы мысленно передать свои сожаления, свою боль за него, свою… любовь, но мало кому из волшебников, родившихся в семьях маглов, удавалось такое мастерство. Малфой вдруг приложил усилия — ему стало невыносимо смотреть на родителей — и смог побороть заклинание, отвернуться туда, где проницательный взгляд Гермионы почти осязаемо касался его... их глаза встретились: серые и карие, в одно мгновение понимая и успокаивая друг друга… Он и она одни в целом мире, одни в последний раз…

— И да свершится суд! — произнёс голос Пожирателя Смерти справа от Гермионы.

Она закрыла глаза, вскрикнула, и в этот момент случилось сразу несколько вещей. Тысячи ярких вспышек вылетели из невидимых палочек авроров, попадая во всех подряд, кто-то снял заклинание с Драко и кинул его на землю, закрывая собой, кто-то аннулировал клетку Гермионы, и тоже с силой прижал к полу. Началась вакханалия. Многие пытались сражаться, но внезапность сыграла на руку нападавшим, и Пожиратели позорно проигрывали. Гермиона уже видела на чьей стороне победа, их главный враг лежал на спине, смотря открытыми удивлёнными глазами в небо, а рядом с ним — ей показалось, что из лёгких резко выбили воздух, а мир опрокинулся и рухнул вниз — тела Люциуса и Нарциссы, тела родителей Драко, единственных людей, ближе которых у него никого не было.