Сайрен дёрнулась от шороха и крепко сжала в руке кунай. Хотя, толку ей от него? Разве что в ближнем бою… Что же касается метания кунаев, созидательница ещё на тренировках выяснила, что она та ещё мазила: кунаи не просто летели мимо мишени. Они зачастую просто не долетали до неё или пролетали над ней: Сайрен совершенно не умела рассчитывать силу при метании.

Вокруг был сплошной туман, смешанный с паром, образовавшимся в результате столкновения огненных и водных техник. Снова бой. Который уже? Сайрен не знала. Она уже потеряла счёт как битв, так и дней. Жизнь созидательницы превратилась в одни сплошные тренировки и сражения. С Мадарой Сайрен практически не пересекалась: он постоянно был занят либо тренировками с Изуной, либо делами клана. Интересно, насколько сумасшедшей он её считает? Сайрен ведь никогда не могла сдержать счастливой улыбки, когда его видела, так что в его глазах она улыбалась постоянно. Хотя, скорее всего, Мадара так занят своими делами, что не обращает внимания на такие мелочи.

В воздухе просвистел кунай, от которого Сайрен едва успела отскочить в сторону. Кунай не причинил особого вреда, но всё-таки плечо девушки обожгло болью: он его немного задел. Созидательница провела свободной рукой от куная по плечу и посмотрела на свои пальцы. Кровь.

Впрочем, её уже не пугала кровь: привыкла. Ещё не было ни одного сражения, из которого Сайрен выбиралась без единого повреждения. Так же созидательница убедилась, что клан Сенджу — самые опасные противники. Она побывала в стычках с разными кланами, но когда они сражались против Сенджу, она получала самые серьёзные ранения и порой едва не погибала.

Туман немного развеялся: кажется, кто-то из Учих применил стихию ветра. Сайрен, наконец, смогла спокойно оглядеться… стоп! Не смогла: как только туман развеялся, ей пришлось уворачиваться от кучи сюрикенов. И откуда у Сенджу всегда столько оружия? Ах, да… Из свитков. Они же мастера фуиндзюцу.

Все же созидательнице удалось осмотреть местность и её глаза испуганно расширились: она помнила это место. Чёрт! Уже? В этом месте проходила та битва, в которой погиб Изуна. И если она всё правильно помнит, они с Тобирамой дерутся в той стороне…

Недолго думая, Сайрен со всех ног помчалась в нужном направлении. Чем ближе она подбегала к месту назначения, тем гуще становился туман. Ну, разумеется! Это был центр битвы, и потому здесь образовывалось больше всего пара из-за столкновения огненных и водных техник.

Но Сайрен не боялась отсутствия видимости. Всё, чего она хотела в этот момент: спасти Изуну. Как? Да как угодно! Сбить прицел Тобираме, сбить Изуну с линии атаки, собой закрыть, в конце концов!

Легкие созидательницы начинали понемногу болеть: конечно! Сперва она долго дралась, если это, конечно, можно было назвать дракой, а теперь бежит со всех ног! Её человеческое тело было недостаточно натренированным для таких частых и продолжительных нагрузок и созидательнице приходилось прилагать усилия для того чтобы бороться с болью и усталостью.

Какой же густой пар вокруг… Сразу видно, что оппоненты любят использовать водные и огненные техники. Да она так никогда его не найдёт! Ладно, перенапряжение шарингана, так перенапряжение шарингана. Подумаешь, несколько дней глаза поболят? Пройдут. С этой мыслью Сайрен использовала шаринган на полную мощность и огляделась. Вот они! И… Ого, чёрт! Уже сейчас будет тот самый финальный удар!

Не помня себя от страха перед тем, что сейчас произойдёт, Сайрен ломанулась в сторону дерущихся так быстро, как только могла. Созидательница намеревалась сбить Изуну с линии атаки и она успевала, вот только Тобирама заметил девушку раньше и практически не глядя метнул в неё сюрикен. Сайрен даже с шаринганом не успела уловить движение. Вот откуда он его взял?

Разум девушки затуманился, в глазах потемнело, а плечо снова пронзила боль. «Ну почему всегда именно это плечо?» — промелькнула мысль у созидательницы. Сайрен схватилась свободной от куная рукой за своё плечо…

…но вместо этого её ладонь наткнулась на застрявший в нём сюрикен.

— Изуна! — еле различила Сайрен знакомый крик и с трудом сдержалась, чтобы не завыть или не заплакать: она не смогла.

В этот момент созидатель внутри Сайрен проиграл. А Учиха — победил. Звуки Сайрен всё ещё почти не различала, зато изображение полностью восстановилось: в её глазах больше не темнело. Сайрен охватила злость. Эта злость и придала ей силы.

Сайрен метнула в Тобираму кунай, который всё это время сжимала руке. Она впервые метнула кунай достаточно сильно и точно, и тут же начала складывать печати для атакующей техники. Складывать печати было непросто: раненая рука девушки немела.

Тобирама не ожидал от девчонки, которая на его памяти ни разу никого не атаковала такой прыти, но, тем не менее, без проблем увернулся от куная, и начал складывать печати, чтобы отразить огненную технику. И всё же секундное замешательство его подвело: он не успевал.

«Ослаблю огненной техникой, затем выхвачу кунай… Нет» — в этот момент Сайрен опустила руки. Всё же убить его она не сможет не только потому, что её удар будет слишком слаб для того, чтобы пробить доспехи и недостаточно точен, чтобы попасть не по доспехам а, скажем, в шею, но и потому что… Всё же убить она не может. А какой смысл наносить слабые ранения? Да и что он сделал плохого? Так же борется за свой клан. Всё могло бы быть и наоборот: Изуна мог бы убить его.

Сайрен не стала завершать технику. Теперь надо было как-то увернуться от водной техники, которая завершится через пару мгновений. И завершилась бы, если бы Сайрен не сделала сальто и не нарушила предпоследнюю печать Тобирамы, ударив того ногой по рукам. Впрочем, альбинос уже и сам перестал складывать печати, поскольку услышал, как его брат говорит о мире и увидел, что его соперница прервала технику. В отличие от Сайрен, его рефлексы не хромали.

Созидательница, тем временем, отпрыгнула как можно дальше от него и как можно ближе к Мадаре: она знала, что он и Изуна скоро исчезнут с поля боя и хотела, используя шаринган на полную катушку, разглядеть в дыму, какую печать сложил Мадара, чтобы переместиться.

— Сдаёшься, не завершив технику? — услышала Сайрен голос Тобирамы, который услышал просьбу Изуны не заключать союз и понял, что мир отменяется. Созидательница вспылила. Да, кажется, это был единственный человек, который мог довести её до состояния «полного подавления созидателя внутри». И немудрено. Сайрен прекрасно помнила: это из-за него Мадара покинул деревню. Это он убил Изуну. Так. Ей надо успокоиться.

— Мне и так жаль тебя, а ты ещё хочешь, чтобы я атаковала? — всё же Сайрен не смогла успокоиться до конца. — Только несчастный человек будет притеснять какой-либо клан, будучи главой деревни. Только несчастный человек не оставит их в покое. И только несчастный человек будет изобретать технику, воскрешающую мертвецов.

— Изобретать что? — Тобирама услышал много странного, но последние два слова его действительно удивили: у него действительно как-то была подобная идея.

— Упс, — и тут Сайрен сообразила, что сгоряча наговорила кучу всего из будущего. К тому же насчет Эдо Тенсей она была не уверена: просто как-то слышала будучи нематериальной краем уха по пути к Мадаре. Но, выкрутиться уже вряд ли получится, да и времени нет. — Спойлеры, — произнесла созидательница и тут же отпрыгнула еще немного назад и активировала шаринган на полную. Сделала она это буквально в последний момент и едва успела скопировать шаринганом технику перемещения, которую использовал Мадара.

***

Сайрен было очень неловко стоять за спиной Мадары и смотреть, как он «колдует» над ранениями лежащего на футоне Изуны и перевязывает их. В дом созидательница проскользнула без проблем: кроме своего отото, Мадара не видел ничего вокруг и был полностью погружён в свои невесёлые мысли.

Изуна лежал не шевелясь и не разговаривая: старший брат запретил, да и он сам прекрасно понимал, что двигаться и говорить не стоит, пока Мадара не закончит перевязывать его: когда тело напрягается, кровь движется быстрее и он может умереть от потери крови.

Сайрен ощущала почти физическую боль в сердце. Когда она была «призраком» и наблюдала за Мадарой, она невольно наблюдала и за его младшим братом. Почему? Почему он? Изуна — хороший человек! И очень хороший брат! Что кривить душой, Сайрен и к нему была очень сильно привязана! А теперь он медленно умирает у неё на глазах. За что ей это? Так! Не ныть! Он же ещё не умер? Не умер. Значит, надо попробовать его спасти.

— Мадара! — окликнула главу клана созидательница, на что тот обернулся. — Что я могу сделать?

— У тебя сюрикен в плече, — вместо ответа сообщил ей Учиха.

Сайрен покосилась на своё плечо и вздохнула: она не хотела его вынимать. Пока это было делать нежелательно:

— Дело в том, что он очень глубоко застрял и если я его выну, я, скорее всего, хлопнусь в обморок. Все наши ранены, и пока я в форме, я могу что-нибудь сделать… для Изуны и остальных. Но я ничего не понимаю в медицине! Что я могу сделать?

Мадара вздохнул и прикрыл глаза. Сейчас он как никогда жалел, что их клан слаб в медицине. В этом у Сенджу есть преимущество: они лучше выживают. Впрочем, некоторые из Учиха тоже кое-что понимали в ней, и Мадара был одним из этих некоторых. Ему не стоило отходить от брата: Изуна терял много крови. Так что поручить этой девушке поиск целебных растений было бы неплохо.

— Найди куст с треугольными листьями и белыми цветами. Нужны лепестки цветков.

— Треугольные листья, белые цветки. Поняла! — созидательница выбежала наружу.

— Она не похожа на Учиху, — тихо произнес Изуна.

— Не трать силы! Лучше ничего не говори… — впрочем, Мадара и сам видел, что эта девушка сражается так, будто у неё вообще нет опыта. Да и сражением то, что она делала назвать трудно. Она как будто не хочет навредить врагу. И это странно.

***

Сайрен вернулась через полчаса с целой охапкой цветов. Мадара посмотрел на неё с удивлением:

— Хватило бы и трёх.

— Да, я знаю, что многовато… Просто я хочу раздать их и остальным. Надеюсь, они знают что с ними делать, — с этими словами Сайрен положила возле Учихи четыре цветка — на всякий случай она решила оставить на один больше, и побежала наружу, чтобы раздать лечебные растения и остальным раненым.

Созидательница знала, как Мадаре важен его клан. К тому же, Сайрен сама по себе хотела помочь этим людям, и ей было абсолютно не важно, что чем дольше она бегает с сюрикеном в плече, тем дольше ей потом придется восстанавливаться: она уже совсем не чувствовала свою руку. Да… И обморок ей уже обеспечен: если она отключилась от удара молнии в ногу и последующего удара о землю, то что же будет из-за более серьёзной раны?

Впрочем, созидательница старалась об этом не думать и постаралась обежать весь лагерь как можно скорее, и раздать клану цветы. Затем Сайрен вернулась обратно к Мадаре и Изуне.

— Ну как он? Есть хоть какие-то улучшения? — обеспокоено спросила она, едва ворвалась в шатёр.

— Ему уже получше, — тихо произнес Мадара. Тихо, потому что сомневался в своих словах. Эти цветы помогали при внешнем кровотечении, но что если у Изуны ещё и внутреннее?

Изуна молчал. По-правде говоря, ему было тяжело говорить, но он кое что заметил: взгляд этой девушки. Он и раньше видел, как она смотрела на его брата, но сейчас вблизи он убедился, что ему совсем не казалось. Теперь он знал точно: пусть она ведет себя не как «ребёнок войны», ей можно доверять. Такой взгляд подделать невозможно!

— Я могу что-нибудь ещё сделать? — снова послышался робкий голос Сайрен.

— Больше ничего, — Мадара был, как всегда, немногословен.

— Ага! Тогда… Я надеюсь, с ним всё будет хорошо, — тихо проговорила Сайрен, на что братья слегка улыбнулись. В голосе девушки было слышно искреннее беспокойство и Мадаре невольно становилось тепло от того, что о его брате кто-то беспокоится.

Сайрен уже взялась рукой за сюрикен и приготовилась его выдернуть. Остановил её голос Мадары:

— Как зовут тебя?

— Сайрен, — представилась созидательница, затем рывком вырвала сюрикен. В её глазах тут же потемнело, а разум затуманился: как Сайрен и предполагала, она хлопнулась в обморок.

— И не соврала же! — усмехнувшись, констатировал Изуна. — Ну, братик, теперь давай её лечи! Ты у нас сегодня Ирьёнин!

Мадара на это лишь слегка сжал ладонь брата. Удивительно: даже в таком состоянии Изуна умудряется шутить. Учиха бы сейчас всё отдал за то, чтобы его младший брат гарантировано выжил.

— Ты, главное, держись… — тихо произнес Мадара, а затем встал, взял четвёртый цветок, который всё же оказался лишним, бинты, и подошел к девушке.

День спустя

— Брат, вместе с моими глазами построй будущее для всего клана Учиха, — слышала Сайрен из-за полуоткрытой двери голос Изуны.

В глазах девушки стояли слезы и созидательницу грызла вина. Вина, что она ничего не смогла сделать. А почему она ничего не смогла сделать? Потому что слишком слаба. Ну почему? Почему при ней нет силы созидателя, когда она так нужна?

Выяснилось, что у Изуны было внутреннее кровотечение. Как раз такое, какое в клане Учиха никто не умел лечить. Ну почему всё так вышло? Почему с ней всё в порядке, а с ним — нет?

Сайрен покосилась на умело забинтованное плечо. Рука слушалась её очень неохотно, но по крайней мере кровообращение потихоньку восстанавливалось и теперь Сайрен хотя бы чувствовала свою руку. И всё же, почему она выжила, а он — нет?

Тихо скрипнула дверь, и Сайрен увидела, как Мадара вышел наружу, сжимая что-то в руке. Да, сейчас ему очень тяжело видеть брата. Тяжело смотреть на то, как умирает кто-то из твоих близких. Особенно после того, как он отдал тебе свои глаза.

Учиха не заметил созидательницу и пошёл куда-то, где он мог побыть один. Сайрен сжала кулаки и проскользнула внутрь дома. Там ничего не изменилось: только Изуна теперь лежал с забинтованными глазами.

Чёрт. Что ей делать? Что делать? Она ничего не знает о медицине. Внутреннее кровотечение… Внутреннее кровотечение… Что она о нем слышала, ну хоть немного? Холод. Процесс замедляет холод. Нужно приложить что-то холодное. Что здесь есть холодное?

Сайрен огляделась и не увидела ничего холодного. И что теперь делать? Можно найти водонепроницаемую ткань и набрать в неё холодной воды. Но где такую возьмёшь? В этом мире Сайрен такие ткани пока не попадались.

Созидательница выругалась и заметалась по помещению в поисках хоть чего-нибудь холодного. Внезапно она услышала шорох: Изуна зашевелился, потому что услышал, что в помещении есть кто-то чужой:

— Мадара?

— Нет, это не он! Изуна, тебе нельзя говорить и шевелиться! — Сайрен кинулась к больному и устроилась рядом. — Давай, держись! Ты выживешь! Пожалуйста… — слёзы непрерывно текли из глаз созидательницы. Она чувствовала себя совсем бесполезной… Была бы у неё сейчас её настоящая сила — она бы смогла его вылечить. А так всё было бесполезно.

— Сайрен? — послышался тихий голос и даже, скорее, полушёпот Изуны: у него почти не осталось сил, чтобы говорить.

— Не говори ничего! — повторила созидательница. — Тебе нельзя! — слёзы потекли ещё обильнее. — Ты должен жить!

— Теперь я слеп и бесполезен. Мне нет смысла цепляться за свою жизнь. Я верю в Мадару и готов полностью доверить ему наш клан, — губы Учихи тронула улыбка.

— Не говори так! Бесполезных людей не существует. И ты не представляешь, насколько ты ему нужен! — Сайрен сжала кулаки и постаралась перестать плакать: Мадара точно не любит плакс, а ведь он мог вернуться в любой момент. Увы, Сайрен не могла так просто успокоиться. — Лучше бы я погибла вместо тебя…

— Я видел, как ты смотришь на моего брата, — Изуна чувствовал, что сознание покидает его и решил не затягивать разговор, а сказать то, что сейчас было для него наиболее важно. — Пожалуйста, помоги ему.

Сайрен уже не могла говорить: слишком сильно плакала. Ей оставалось только надеяться, что Изуна выживет каким-то чудом и в этой реальности хоть что-нибудь изменится.

— Ты на все смерти так реагируешь? — послышался до боли знакомый голос за спиной девушки. Голос Мадары был спокойным и ровным, как и его лицо. Только пару предательских ноток боли Сайрен сумела-таки услышать.

Девушке было тяжело говорить, но она нашла в себе силы ответить:

— А как ещё реагировать, когда кто-то умирает?

Мадара медленно приблизился и сел рядом с девушкой и братом. На самом деле, Учиха и сам уже пытался приложить холод, но это не помогло...

— Вот почему ты так редко атакуешь: ты совсем не умеешь убивать. Как ты вообще воюешь?

Созидательница подняла глаза на любимого. Сайрен почти ничего не видела из-за слёз и с трудом различала Мадару.

— Я и не хочу уметь убивать. Это страшно. И я не воюю: я сражаюсь за то, что мне дорого, – тихо произнесла она.