— Все потому, что мы друзья. А если тебя просит друг, не спрашивай, а помоги, — произносит маленькая смешная девочка Синди Лу, известная всем по мультфильму «Гринч».

Арсений сидел и наблюдал за всем происходящем на телевизоре: вот Гринч крадёт подарки, вот та самая Синди общается с Гринчем. И не скажешь, что мужику 38 лет. Он состоявшийся, уважаемый учитель, его уроки любят большинство школьников. Но сейчас тот больше похож на ребёнка: поджимает губы, когда происходит какой-то нервный момент, грустит, когда идёт что-то не так, а когда все заканчивается хорошо – не может сдержать счастливой улыбки. Антон любит наблюдать за ним в такие моменты. Искренность Попова завораживает и заставляет любить сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё.

Сейчас крайний день перед новым годом. И пара решила посвятить свое время созданию праздничного настроения: включили новогодние мультфильмы, приготовили горячий шоколад и насыпали в тарелку попкорн с карамелью.

— Нам еще надо приготовить сливочное пиво для полного создания атмосферы, — Антон чистит мандаринку, стащенную из общего пакета, но Арсений еще не в курсе, что это не одна из упавших на пол, и что те уже были давно съедены.

— Попробуй найти сейчас где-нибудь ириски и крем-соду. В магазинах не протолкнуться. Да и у кого-то бы жопа слиплась, — Попов закидывает себе в рот сосательную конфетку и внимательно смотрит на Антона. О нет, этот лис что-то снова задумал. Он всегда так смотрит, когда хочет что-то сделать, что явно не понравится Шастуну.

И сейчас из него не выпытаешь, что тот задумал. Партизан же. Будет молчать до последнего, пока не осуществит свой коварный план.

— Арс, не хочешь пойти спать? Время уже позднее, а ты и так не высыпаешься — Попов смотрит на него немного удивлённо и зевает.

— Да, думаю, ты прав. Надо ложиться спать. А то не подобает как-то переставать заботиться биологу о своем организме, — и хихикнул. Умилительно так, что Шаст не смог устоять перед тем, чтобы поцеловать Попова во вздернутый нос-кнопку.

В первый раз, когда Арсений уснул у него на груди, Антон боялся пошевелиться. Попов обхватил его во сне поперёк живота и закинул ногу на колени, наслаждаясь нежными движениями пальцев в волосах, которые массировали голову. Он сладко сопел и иногда даже тяжко вздыхал, будто Шаст опять что-то сотворил а потом улыбался краешками губ. Тогда Антону пришлось его разбудить и отправить спать на кровать, дабы утром он не слушал ворчания o больной спине. Шастун до сих пор хранит это воспоминание где-то в самом укромном местечке, до которого доберётся не каждый.

Сейчас же их обычная поза для сна представляет какой-то комок из разных конечностей.

— Дим, чья эта рука как думаешь?

— Вроде Шаста. Посмотри какие тощие пальцы.

— А нога?

— А тут уже сомневаюсь, но, кажется, Арсения

На утро Антон проснулся тяжело, обнимая Арсения за поясницу, и почувствовал, что рука ужасно затекла, поскольку на ней очень уютно устроилась одна брюнетистая головушка.

Наблюдать за тем, как просыпается Попов всегда редкость для Шаста. Биолог является ранней пташкой и абсолютно не может усидеть на месте, будто у него пропеллер в одном месте.

По скромному мнению Антона — и половины женского коллектива в их школе — Арсений прекрасен. Всегда. В любом виде: уставший, весёлый, взбудораженный, после тренировки, сонный, даже, когда пускает слюни на подушку или на Шаста.

Прошлый новый год они провели совершенно не подготовленными. Антон не хочет упоминать, но Арсений немного поругался с Позовым. И от этого новый год они праздновали не полным коллективом. Однако, когда Арсений пьяный в стельку позвонил Димке и искренне извинился перед ним, то тот бегом приехал к ним с таблетками.

— Димка, ты забудь о чём я говорил. Дурак был, ты ж наш ответственный взрослый и вообще самый лучший учитель физики, которого мы когда-либо знали.

— Арс, давай завязывай, иначе Шастунишка первым отправит меня в магазин за таблетками для своей голубоглазки, а я как-то не намерен бегать по аптекам.

— Этот новый год мы сто процентов проведём лучше, чем прошлый, — Арсений, будто прочитавший чужие мысли, уже проснулся и смотрел на Антона заспанными глазами.

— Я в этом не сомневаюсь, Арс. Но сегодня ты не налегаешь на выпивку, хорошо?

— Как скажешь, мамочка.

Антон лишь закатывает глаза. Любит же этого чудика, у которого детство в одном месте играет. Сам таким часто бывает.

— Или лучше сказать папочка.

— Для бумаг. Вставай давай и пошли готовиться.

Арсений смеётся тихо, хрипло, с нежностью. И Антон тает от этого смеха. Казалось бы, куда можно любить еще больше? А видимо можно и даже нужно. С Арсением так всегда: вот сегодня ты думаешь "люблю его настолько, что больше некуда", а завтра он совершает какую-то милую глупость, шутит свой очередной заумный каламбур и всё, ты смотришь на него совершенно влюблённым взглядом с осознанием "люблю ещё больше".

— Арс?

— Ммм?

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Шаст.