От угла Тисовой улицы они аппарировали.

Оказались на безлюдной деревенской площади, в центре которой стоял старый военный памятник и несколько скамеек.

Айви честно думала, что они прибудут на площадь Гриммо, и поэтому очень удивилась. Но потом вспомнила, что у Дамблдора было для неё задание, и подумала, что вряд ли оно заключалось в паре слов домовому эльфу. Так что в том, что он перенёс её непонятно куда, не должно было быть ничего удивительного.

— Где мы, профессор? — спросила она.

— Мы с тобой, Гарри, находимся в очаровательной деревушке Бадли-Бэббертон.

— А что мы тут делаем?

— Ах да, конечно, я же тебе не сказал. Я знаешь ли, уже потерял счёт тому, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но у нас опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить своё уединение и вернуться в Хогвартс.

Айви удивилась.

— А я чем тут могу помочь, сэр?

— О, я думаю, ты как-нибудь пригодишься, — туманно ответил Дамблдор. Помолчал. — Так, скажи мне, Гарри, — продолжил он, — твой шрам болел хоть раз за это время?

Айви машинально подняла руку ко лбу и потёрла шрам.

— Нет, — сказала она. — Я даже удивляюсь. Я думал, он будет огнём гореть, раз Волдеморт набирает силу.

— Я думал иначе, — сказал Дамблдор. — Я думаю, он наконец понял, что у тебя появилась опасная возможность проникать в его мысли и чувства. Видимо, он закрылся от тебя при помощи окклюменции.

Айви не пробовала проникать в его мысли и чувства с самой битвы в Отделе Тайн. Тогда всё так и произошло: она экспериментировала, пытаясь за ним пошпионить, а нарвалась на поддельное видение. И из-за этого погиб Сириус. Из-за неё погиб Сириус. На самом деле, она могла продолжить пытаться. Теперь она знала, что может случиться, у неё был опыт, и она могла не опасаться попасться снова. Она могла бы продолжить шпионить. Хотя бы попробовать — если он действительно закрылся, у неё бы не получилось. Но она не могла. Сил не было. Моральных сил не было. Она каждый раз вспоминала Сириуса… и не могла.

— Может быть, — сказала она.

Они завернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку.

— Я хотел поговорить с тобой ещё об одной вещи, мальчик мой, — сказал Дамблдор. — Ты, наверное, уже знаешь, что в Европе восстаёт ещё одна тёмная сила.

— Гриндевальд? — спросила Айви.

Она читала. Она три раза прочла в «Ежедневном пророке» разворот, посвящённый захвату Нурменгарда. Искала, не спалилась ли. Но, хоть все и понимали, что это кто-то со стороны вывел из стазиса сторонников и дал им оружие, все думали, что этот человек остался там же, в Нурменгарде, и ни намёка на себя она не нашла. Порадовалась.

— К сожалению, да. Тебе следует быть особенно осторожным. Даже я не знаю всего, на что он способен.

— Но разве он будет охотиться на меня, сэр? — удивлённо спросила Айви. Такого странного хода логики Дамблдора она действительно не ожидала, так что даже притворяться не пришлось. — Мне казалось, он будет искать способ отомстить вам и захватить власть в Европе.

— Видишь ли, Гарри, я знаю Геллерта. Да-да, не удивляйся, мы когда-то были хорошо знакомы. Скажу больше, мы были друзьями… пока я не понял, насколько же безумны и разрушительны его идеи, и пока наши пути не разошлись. Так вот, я знаю Геллерта. Он — натура увлекающаяся и пытливая, а также он очень интересуется тёмными искусствами не только как способом достижения своих целей, но и как наукой. Увы, никто из нас не знает, что случилось в ту ночь, когда Волдеморт пришёл в дом к твоей семье, Гарри. Но вряд ли Геллерта не заинтересуют способы защититься от смертельного заклятья. Сейчас налево, Гарри.

Они свернули в узкую крутую улочку. Окна всех домов были тёмными. Не то чтобы идти было приятно.

— Простите, сэр, я правильно понимаю, что, вы думаете, он захочет… изучать меня?

Айви с тоской подумала о том, что не дала Геллерту проверить свой шрам. Он ведь хотел. Тогда она знала бы сейчас, что это у неё такое, как проявляется её связь с Волдемортом, как её можно использовать. Но оборвала эту мысль. Рядом с Дамблдором думать не стоило. Да, у неё были хорошие щиты, да, он сейчас даже не смотрел ей в глаза, но на всякий случай — не стоило.

— Совершенно верно, мальчик мой, совершенно верно. По-моему, нам сюда… Ох. — Забывшись, он указал направление раненой рукой.

Дальнейший путь они шли молча. Айви казалось, что Дамблдор хотел бы ещё о чем-то поговорить, но она не собиралась начинать разговор первой. Да и о чём с ним говорить? Спрашивать о его руке казалось невежливым. Да и уйдёт ведь от ответа. Ну, и, не беседовать же с ним о последних убийствах Пожирателей или о кадровых перестановках в министерстве?

Они приблизились к аккуратному домику, окружённому садом. С домиком что-то было не так, но Айви никак не могла понять, что. Но смогла, когда Дамблдор у калитки остановился, как вкопанный. Входная дверь домика висела на одной петле.

Дамблдор оглянулся по сторонам: улица была совершенно пуста.

— Палочку на изготовку и следуй за мной, Гарри, — сказал он тихо. Как будто она сама бы не догадалась. — Только… — Он взмахнул палочкой, и отросшие за лето рыжие волосы Айви, убранные в коротенький хвостик, снова укоротились и стали чёрными, грудь исчезла, скрытая иллюзией, а бёдра сузились. Она поймала укоризненный взгляд Дамблдора: она должна была изменить свою внешность сама. По его мнению.

Айви, конечно, всё понимала, но никак не могла понять, почему он озаботился внешностью Гарри Поттера именно здесь и сейчас, у калитки дома, на который явно было совершено нападение. Там же вряд ли остался кто-то, кто должен увидеть с Дамблдором легендарного мальчика.

Но спрашивать она не стала.

Толкнув калитку, Дамблдор быстро и бесшумно двинулся по дорожке к дому. Айви тоже наложила на себя чары бесшумного шага и пошла за ним. Он медленно приоткрыл дверь, держа перед собой палочку.

— Люмос.

Он всегда любил делать вид, что колдует наравне со школьниками. Вербально, громко и чётко произнося слова.

Айви успокоилась. Если Дамблдор позволил себе наколдовать люмос, а не чары ночного зрения, значит, он знал — или догадывался, — что никто не кинет в него аваду из темноты. Айви не стала задумываться о том, откуда он это знал. Никаких фактов у неё всё равно не было, а если долго рассуждать, то можно додуматься и до того, что произошедшее нападение он сам же и подстроил. Даже причины придумать можно было. Но Айви, конечно, знала, что он сволочь, но в такое всё равно вряд ли бы поверила.

Огонёк осветил тёмную прихожую. Слева виднелась ещё одна полуоткрытая дверь. Дамблдор поднял палочку над головой (ещё одно доказательство того, что он знал, что никто не нападёт), и вошёл в гостиную. Айви вошла вслед за ним.  

В гостиной был полный бардак. Всё вокруг было разбито и разломано, и всё было усыпано осколками стекла и фарфора. Стены были забрызганы чем-то красно-бурым.

— Малоприятное зрелище, — сказал Дамблдор спокойно. — Да, здесь явно произошло нечто ужасное.

Он прошёл на середину комнаты, осматриваясь. Айви тоже огляделась, но нигде не было мёртвого тела.

— Может, они утащили или увели его силой, профессор? — предположила она.

На стенах явно была не кровь. Если у кого-то были такие раны, что брызги долетали до середины стены, то здесь однозначно должны были быть трупы. А трупов не было. Может, что-то просто разлилось и разбрызгалось?

— Вряд ли, — сказал Дамблдор, заглядывая за опрокинутое мягкое кресло.

— Вы думаете, он…

— Всё ещё здесь? Да.

Дамблдор нагнулся и ткнул палочкой в мягкое сидение кресла.

— Ой! — взвизгнуло кресло.

— Добрый вечер, Гораций, — сказал Дамблдор, выпрямляясь.

Там, где секунду назад было кресло, скорчился толстый старик. Он был явно очень недоволен.

— Совсем не обязательно было тыкать с такой силой, — сказал он, тяжело поднимаясь. — Больно ведь. — Дамблдор хмыкнул. Айви подумала, что с этим стариком он тоже не слишком-то вежлив. — Как ты догадался? — буркнул старик, распрямившись.

— Мой дорогой Гораций, — усмехнулся Дамблдор. — Если бы тебя в самом деле навестили Пожиратели Смерти, над домом была бы тёмная метка.

Старик хлопнул себя по лбу.

— Тёмная метка, — пробормотал он. — Чувствовал ведь: что-то я упустил… Ну что ж! Всё равно времени бы не хватило. Я и так еле успел навести последний лоск на свою обивку, когда ты вошёл в комнату.

Он тяжело вздохнул.

Айви тоже вздохнула. Она понимала человека, который готов был устроить любое представление, лишь бы не встречаться с Дамблдором. Но про себя она подумала, что, если бы они с Дамблдором поступили как приличные граждане и вызвали бы авроров, старику было бы ещё более нерадостно.

— Помочь тебе с уборкой? — предложил Дамблдор.

— Да, пожалуйста.

Они взмахнули палочками и всё постепенно встало на свои места, сломанное — сложилось обратно, грязное — очистилось. Кровь со стен вобралась в какой-то пузырёк, и Айви поняла, что это всё-таки была кровь, просто не человеческая.

Волшебник по имени Гораций посмотрел на Айви.

— Ого! — воскликнул он. Взгляд его мгновенно остановился на шраме, который короткие чёрные волосы теперь не закрывали.

— Это, — представил Дамблдор, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега Гораций Слагхорн.

Айви где-то слышала эту фамилию. Это было что-то, связанное с прошлым школы. Он, вроде бы, у кого-то преподавал.

Впрочем, Дамблдор же сказал — коллега. И так всё ясно.

Слагхорн пронзительно глянул на Дамблдора.

— Так вот как ты намеревался меня убедить, а? Ну так вот, Альбус, мой ответ: нет.

— По крайней мере, выпить нам предложат? — спросил Дамблдор. — Ради старого знакомства.

— Ну хорошо, по глоточку, — неприветливо сказал Слагхорн.

Дамблдор улыбнулся Айви и подтолкнул её к креслу. Девушка послушно села. Она чувствовала себя в этом кресле очень заметной, как будто её специально выставили напоказ. Вполне возможно, так оно и было.

Слагхорн, вернувшийся с графином и бокалами, быстро глянул на неё и тут же отвёл взгляд.

Он подал им бокалы и уселся на диван.

— И как же ты поживаешь, Гораций? — спросил Дамблдор.

— Не очень хорошо, — сразу же ответил Слагхорн. — Лёгкие никуда не годятся. Хрипы. И к тому же ревматизм. Хожу с трудом. Что делать, возраст. Постарел я. Устал.

— Однако ты, должно быть, двигался довольно резво, чтобы подготовить нам такой любезный приём за столь короткое время, — заметил Дамблдор. — Вряд ли ты узнал о нашем приходе больше, чем за три минуты.

— Две, — ответил Слагхорн. — Я принимал ванну, не услышал, как сработала сигналка на непрошенных гостей. Тем не менее, факт остаётся фактом: я старый человек, Альбус. Усталый старик, который заработал себе право на спокойную жизнь и некоторые элементарные удобства.

— Ты моложе меня, Гораций, — сказал ему Дамблдор.

— Так, может, тебе и самому стоит подумать о заслуженном отдыхе, — заявил старик. — Я смотрю, реакция уже не та.

— Ты совершенно прав, — спокойно ответил Дамблдор и подёрнул рукав, открывая кончики обгорелых пальцев. — Я, безусловно, уже не так быстр, как раньше. Но, с другой стороны…

Он пожал плечами и развёл руками, как бы говоря, что старость имеет свои преимущества, и Айви заметила у него новое кольцо: большой, грубый золотой перстень с большим чёрным камнем, треснувшим посередине. Трещина проходила поперёк какого-то едва заметного треугольного символа. Девушка считала себя довольно много общающейся с Дамблдором, и она никогда раньше не видела, чтобы он носил кольца. Странно было это видеть.

— Так как же, Гораций, все эти предосторожности на случай незваных гостей… Он кого ты всё-таки прячешься — от Пожирателей Смерти или от меня? — спросил Дамблдор.

— Да зачем нужен Пожирателям Смерти такой жалкий, измученный смертью старик, как я? — воскликнул Слагхорн.

— Полагаю, для того, чтобы обратить твои весьма немалые таланты на запугивание, пытки и убийства, — ответил Дамблдор. — Или ты хочешь сказать, что они ещё не приходили вербовать тебя?

Слагхорн посмотрел на Дамблдора отчего-то зло.

— Я не дал им такой возможности. Я уже целый год в бегах. Не задерживаюсь на одном месте дольше недели. Перебираюсь из одного магловского дома в другой… Владельцы этого жилья проводят отпуск на Канарах. Здесь очень приятно, жаль будет уезжать. Всё до смешного просто, если знаешь, как. Одно простенькое замораживающее заклинаньице на эту нелепую сигнализацию от воров, которой маглы пользуются вместо вредноскопов…

— Ловко придумано, — сказал Дамблдор. — Только, пожалуй, немного утомительно для измученного старика, который ищет тишины и покоя. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс…

— Только не говори мне, что в этой треклятой школе у меня будет спокойная жизнь! Не сотрясай понапрасну воздух, Альбус. Может быть, я и скрываюсь, однако до меня доходили разные слухи после того, как от вас ушла Долорес Амбридж. Если так у вас теперь обращаются с учителями…

— Профессор Амбридж не поладила с табуном кентавров, — сказал Дамблдор. — Вряд ли у тебя, Гораций, хватило бы ума явиться в Запретный лес и обозвать толпу разъярённых кентавров мерзкими полукровками.

— Так вот, значит, как было дело! — воскликнул Слагхорн. — Что за идиотизм! Она мне никогда не нравилась.

Айви подавила улыбку.

Надо будет попросить Геллерта свести с её руки «Я не должен лгать». Он, наверное, знает, как сводить шрамы, оставленные темномагическими артефактами.

Дамблдор внезапно встал.

— Уже уходите? — обрадовался Слагхорн.

— Нет, я хотел бы воспользоваться здешним туалетом, если можно, — сказал Дамблдор.

При этом он так посмотрел на Айви, что девушка поняла, зачем он оставляет их наедине. Эх.

— А, — сказал Слагхорн, явно разочарованный. — Вторая дверь налево по коридору.

Дамблдор вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась, и стало тихо.

Айви всё подмывало спросить, что Слагхорн думает о том, как Дамблдор его нашёл — не поиском по крови же? А то у него тут такие меры безопасности… Но девушка знала, что Дамблдор, скорее всего, подслушивает.

Она должна была выполнять задание, но не знала, как. Она не знала ничего об этом старике — как она должна была уговаривать его вернуться в Хогвартс?

— Ты очень похож на мать, — внезапно сказал Слагхорн.

— Да, мне говорили.

— Только цвет волос от отца.

Айви так часто это слышала, что ей уже начинало надоедать. Тем более, что волосы тоже были от мамы — рыжие. Она вообще была её копией, как будто отца у неё и не было, только худее и, наверное, ниже ростом — сказывалось голодное и непростое детство. Но в газетах почему-то писали, что Гарри Поттер черноволосый.

— Да, я знаю.

— Да, — вздохнул Слагхорн. — Безусловно, учителям не полагается заводить любимчиков, но она была одной из моих самых любимых учениц. — Он отчего-то улыбнулся. — Она было очень способная. И такая живая, весёлая, знаешь ли. Прелестная девочка. Помню, я всё говорил, что ей было бы лучше учиться на моём факультете. Она ещё каждый раз так дерзко мне отвечала…

— А какой был ваш факультет? — спросила Айви.

— Я был деканом Слизерина. — Он всмотрелся в лицо Айви, как будто ища там отрицательные эмоции, но девушка ничего плохого не думала и не показывала. — Ты-то, должно быть, гриффиндорец, как и твоя мама… Да, такие особенности, как правило, передаются по наследству. Хоть и не всегда. Слыхал про Сириуса Блэка? Должен был слышать, о нём уже года два постоянно пишут в газетах. Он недавно погиб… — Айви титаническим усилием воли заставила себя не измениться в лице. Она не знала, получилось ли, но Слагхорн в любом случае ничего не заметил. — Так вот, они с твоим отцом были большие друзья, когда учились в школе. Все Блэки были на моём факультете, а Сириус оказался на Гриффиндоре. А жаль, он был талантливый мальчик. Позже у меня учился его брат, Регулус…

Тут он принялся рассказывать о разных своих учениках, о том, в каких он теперь с ними отношениях. Показывал Айви их фотографии — девушка из вежливости подошла и рассмотрела их. Она вспомнила, что, когда в комнате была полная разруха, шкаф, на котором они стояли, единственный был не тронут. Он говорил, как коллекционер, для которого ученики были прекрасными экспонатами для коллекции, но в его голосе была искренняя увлечённость. Он правда любил их, своих учеников. По-своему, но любил. Айви подумала, что такой преподаватель, которому действительно нужны ученики, был бы очень кстати в их равнодушной школе.

— Но вы уже год ни с кем не общаетесь? — спросила она, послушав про подарки, которые посылают ему бывшие ученики.

— Да… — грустно сказал он. — Я уже год ни с кем не общаюсь… — Он сказал это очень грустно, и Айви поняла, как ему важно всё это: общение, подарки… бывшие ученики.

И как, должно быть, страшно быть учителем, переживающим собственных учеников.

— Профессор, — сказала она почти строго, — вы же любите учеников. И общаться с ними. И, наверное, учить.

Он со странным видом поморщился в ответ на это обращение.

— И ты хочешь сказать, что в Хогвартсе я всё это делать смогу? — недовольно спросил Слагхорн.

— Хочу, — честно ответила Айви. — Тем более, что там и правда безопаснее. Сейчас ведь ещё Гриндевальд на свободе…

— И он явится в Хогвартс убивать нашего дорогого Альбуса? — почти весело, но всё ещё с недовольством спросил Слагхорн. — Нет-нет, Гарри, даже не думай меня уговаривать!

— И его не пропустят школьные щиты, — в тон ему ответила Айви. «Если его кое-кто через тайный ход не пропустит.» — Так что нет, думаю, мне всё же стоит вас поуговаривать. У нас давно не было хороших преподавателей.

— А ты откуда знаешь, что я хороший преподаватель? — польщённо спросил он.

— А вы учеников любите. Они вам важны. Поэтому, мне кажется, вы и преподавать должны хорошо.

— Что ж, может статься, что это так, — пробормотал Слагхорн.

Тут в комнату вернулся Дамблдор. Слагхорн вздрогнул, как будто совсем о нём забыл.

— Ах, это ты, Альбус, — сказал он. — Долго же ты, однако. Расстройство желудка?

— Нет, просто я читал магловские журналы, — сказал Дамблдор, и эта ложь была шита белыми нитками. — Обожаю схемы для вязания. Ну что ж, Гарри, мы уже достаточно долго злоупотребляем гостеприимством Горация, пора и честь знать.

Айви удивилась. Неужели он сдаётся и правда отстанет от Слагхорна? Ей было даже жаль. Впервые у неё появилась возможность повлиять хоть как-то, хоть в угоду Дамблдору, на то, кто и как будет преподавать в Хогвартсе, а у неё ничего не получилось.

— Уже уходите? — как-то растерянно спросил Слагхорн.

— Уходим. Я всегда умел вовремя признать поражение.

— Поражение?

Слагхорн страшно разволновался.

— Я согласен, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Я, должно быть, сошёл с ума, но да, я согласен преподавать в Хогвартсе.

— Чудесно, — просиял Дамблдор. — В таком случае, Гораций, до встречи первого сентября!

— Да уж, до встречи, — буркнул Слагхорн. — Но смотри, Дамблдор, я потребую прибавки!

Дамблдор только хмыкнул, и они вышли.

— Молодец, Гарри, — сказал он, когда они отошли подальше. — Ты отлично показал Горацию, как для него выгодно вернуться в Хогвартс. Немного лести, немного предостережений —и вот, он наш. Он тебе понравился?

— Понравился, — честно ответила Айви. — Кажется, он правда любит учеников. Это важное качество для преподавателя.

— Он очень любит учеников, — многозначительно сказал Дамблдор. — Он очень любит собирать вокруг себя знаменитостей, преуспевающих и влиятельных людей… — Дальше он начал рассказывать про коллекцию Горация Слагхорна, про то, что Гарри должен быть осторожным, потому что он сможет стать в его коллекции самым ценным экспонатом… Айви делала вид, что прислушивается, а на самом деле страшно радовалась — преподаватель, у которого куча любимчиков и который проталкивает их на хорошие места, помогает им в жизни, был, по её мнению, просто необходим Хогвартсу.

Она надеялась, что после победы над Волдемортом (которая, она считала, всё же непременно наступит) он поможет ей устроиться в жизни. Она даже была согласна до самой смерти посылать ему открытки и засахаренные ананасы, и пристраивать других его учеников.

Потом Дамблдор спросил, не рассказал ли Гарри кому-нибудь про содержание пророчества, и Айви ответила, что нет, разумно не упомянув про Гриндевальда.

И только после этого, наконец, они аппарировали на площадь Гриммо.