— Это ты убил мою сестру? — серьёзным тоном спрашивает Антон, ведь ответ на этот вопрос может решить его дальнейшую судьбу. Он сжимает пальцы в кулак, понимая, что отступать больше некуда. Он и не хочет. Антон не уйдет отсюда, не узнав правды, даже если эта правда будет обменена на его жизнь.

— Что? — не понимает Арсений и хмурит брови. До него не сразу доходит смысл услышанного и он мнётся перед парнишкой, переваривая вопрос.

— Оксана Шастун. Девятилетняя девочка. Пропавшая четыреста тридцать пять дней назад. Это. Ты. Её. Убил? — Антон наступает на Арсения, потеряв страх. Тяжело дыша, словно разъяренный бык, он делает шаг за шагом, прижимая вампира к стене. Либо сейчас. Либо никогда. Ему нужна правда и ничего кроме правды.

— Мне жаль, Антон, — Арсений смотрит ему в глаза, сохраняя непоколебимый вид, хотя внутри бурлят незнакомые чувства. С-сочувствие? Он начинает понимать, почему парень казался ему таким странным и скрывающим что-то внутри себя. То, что было неведомо Арсению до этого момента.

Боль.

— Это ты? — Антон достаёт из кармана штанов кулон, в который вставлена фотография сестрёнки. У неё тысячи тысяч веснушек на пухлых щёчках, а улыбка самая яркая! Он с трудом выговаривает каждое слово, чувствуя, как его душат собственные догадки. Прошло уже больше года, а он не перестает винить себя в её пропаже… В её смерти. Он чувствует, что она мертва.

— Я не убивал её, — Арсений касается кулона, чтобы внимательнее рассмотреть фото девочки. Совсем ещё ребёнок, но так похожа на Антона. Его взгляд, его невинность и морщинки при улыбке… Парень и сам знает, что они как две капли воды! И это делает ему ещё больнее.

Смотреть на своё отражение, а видеть ее.

— Ты собирался убить ту девочку с белоснежными волосами. Точно такую же, как и Окси, так что не смей врать! — брызжет слюной Антон, стукая кулаком об стену возле головы Арсения… Гнев сжирает его с головой, и он перестаёт контролировать свои действия, а страх и вовсе уходит далеко на задний план.

Он готов разорвать Арсения на кусочки, лишь бы услышать правду.

— Мне не нужна была девочка, — Арсений спокойно реагирует на самодозволенность Антона бить стены его замка руками и кричать. Можно было бы взорваться самому и приструнить этого негодного мальчишку, но он терпит. Позволяет высказаться и выложить всё, что грузом было на душе многие месяцы. — Мне нужен был клок её волос для одного зелья. Но ты оказался куда привлекательнее, чем непонятная прядка.

— Моя жертва была напрасной? — Антон не собирался произносить этот вопрос вслух, но… Но, чёрт! То есть и девочка, и он могли остаться в безопасности?.. Хотя если бы он остался стоять в сторонке, то его бы до конца замучила совесть. Окончательно бы свела его с ума.

— Нет, Антон, — качает головой Арсений и хмыкает, подходя к парню. Он кладёт на его плечи руки и несильно сжимает, глядя в глаза.— Одним вопросом в твоей голове стало меньше, не так ли?.. Поверь мне, я и пальцем не прикасался к твоей сестре.

— Не врёшь? — Антон кусает нижнюю губу, сглатывая комок желчи. Его тошнит, воротит, трясёт. Ответ должен был стать противоядием, но он видит в глазах Арсения собственное отражение… Видит, что он не врёт. Ему хочется закрыть лицо ладонями, упасть на землю и пролежать так до конца своих дней. — Она была единственной, кто по-настоящему был мне дорог после того, как погибли родители. — Антон присаживается на корточки, чувствуя, что ноги подгибаются. — Но и её не стало…

— Антон, — Арсений п-переживает за человека? За простого смертного, которого разрывает боль? Он не знает, как реагировать на своё поведение, на поведение Антона. На слёзы парня. Но надо что-то делать. Помогать другому не входит в его привычки, но с появлением парня он начал изменять. — Я убил очень много людей, Антон… И среди них были чьи-то мужья, дочери, сёстры. Но такова моя природа.

— Ты хочешь, чтобы я жалеть себя начал? — огрызается Антон, пытаясь остановить надвигающуюся панику. Он рвёт волосы на своей голове, утыкаясь локтями в колени. Не хочет смотреть своими заплаканными глазами на вампира… Добей же его наконец, и он перестанет мучаться!

— Я хочу, чтобы ты понял, что я не святой. И никогда им не был… Но я хочу помочь. Я хочу, чтобы ты узнал правду.

— И как же?

— Я могу попытаться вызвать её дух.

***

Им нужно дождаться ночи, иначе обязательно что-нибудь сорвётся. На Антоне нет лица, он разбит и потерян. Теперь Арсений знает его всего. Вдоль и поперёк. Потому что всё это время он жил её поиском. Днями, которые душили шею Антона, всё сильнее и сильнее сжимая огрубевшими пальцами. А сейчас он не понимает, можно ли доверять Арсению. И к чему был тот поцелуй?.. Он запутался. Будто правильной дорожки, которая должна вывести его к счастливой жизни, вовсе нет. Решения всех его проблем не существует.

Но Арсений… Вызов духа сестры… Может дать хоть какую-то подсказку. Зацепку. Он сможет поговорить с ней. У них же получится, да?

— Выпей, — Арсений вкладывает в руку Антона кружку с горячим ароматным напитком тёмно-зеленого цвета.

— Какое-то зелье? — Антон не знает, как будет происходить ритуал. Весь день Арсений мечется, шебуршит, ищет нужные книги. То громко выкрикивает «вот оно!», то ворчит, что у него ничего не получается и всё идёт не так. Арсений, впустив Антона в свой кабинет, где обычно проводит почти всё своё время, обрушил на себя излишнее внимание. Антон позволяет себе любоваться Арсением, потому что его действия даже немного успокаивают. Он будто яркое пятно, которое не позволяет впасть в темнейшие клетки в своей голове.

— Дурачьё, — хохочет Арсений, — это чай. Он тоже лечит.

— А, — Антон делает маленький глоток целительного напитка и шмыгает носом. — Спасибо.

— Не за что, — Арсению вновь хочется ощутить вкус Антона.

Но не его крови.

А губ.

***

— Возьми меня за руки, — призносит Арсений, надеясь, что его ладони не холодные.

Антон, не говоря ни слова, делает всё, что просит Арсений. Они зашторили все окна, чтобы даже лунный свет не попадал в комнату. Везде разложены какие-то травы, начерчены непонятные символы. Арсений сказал положить кулон в центр стола, а самим расположиться напротив друг друга. Лишь свет от одной маленькой свечки не даёт им оказаться в кромешной тьме. Антон чувствует, как сердце быстро-быстро бьётся в груди. Сейчас произойдет момент, которого он ждал с самого утра. К которому они так усердно готовились… Ведь с духами не шутят.

Руки Арсения тёплые.

— Закрой глаза и подумай о ней, — шёпотом произносит Арсений, зная, насколько тяжело будет Антону. — Можешь рассказать, какой она была. Что вы любили вместе делать? Как веселились? Подойдут любые тёплые воспоминания.

— Я-я, — Антон сильнее сжимает пальцы Арсения, подбирая слова. — Мы л-любили ходить к речке. Она обожала рыбалку. Всегда р-радовалась, когда на крючок попадалась даже самая маленькая рыбка. Но несмотря на это, она часто отпускала их. Ей становилось жалко обыкновенных рыбёшек… Она горела именно самим процессом. Тем, что после рыбалки мы всегда окунались в речку. И плескались. Она умела плавать… Очень хорошо умела.

— Хорошо, Антон, — Арсений, как и парень, сидит с закрытыми глазами. И то, что описывает Антон, яркой картинкой возникает у него перед глазами. Вот счастливый парень, не такой как сейчас, а рядом и его Окси — маленькая и светящаяся. — Ты молодец…

— Она всегда тянулась к людям, хотела всем помогать, — по щеке Антона скатывается слеза, но он не может смахнуть её, потому что нельзя разжимать руки. Ему и самому до глубины души необходимо касаться Арсения. — Но сама была ещё маленьким комочком, которому нужна защита. А я… Я не смог за ней уследить.

— В этом нет твоей вины, Антон, — Арсений слышит скрежет по полу, и присутствие чужой, ещё более холодной, чем его, энергии, и понимает: она здесь. Остаётся произнести магические слова, которые позволят не только слышать девочку, но и видеть её.

— Я винов-

Арсений перебивает Антона, и тот затыкается, затаивая дыхание. Голос Арсения становится другим, будто не его, а произнесённые слова на латинице ещё больше пугают. Но Антон знает, что они означают… У них получилось? Она и вправду здесь?

— Т-тоша? — слышится её писклявый голос, и Антона будто разрывает на тысячи тысяч кусочков. Всего лишь одним словом… Он не понимает, что чувствует. Он думал, что больше никогда не услышит свою картавую сестрёнку… Но её присутствие здесь означает лишь одно — она мертва.

— Окси… — Антону тяжело. Этот ритуал забирает у него все силы. Высасывает жизнь, чтобы пообщаться с неживой. — Т-ты? — Антон не открывает глаза, но перед ним возникает её образ. В её любимом белоснежном платьице и с ярчайшей улыбкой на земле. Но есть одно «но». Подол платья порван, а из живота тонкой струёй течёт кровь. И платье уже не такое белоснежное. Её зарезали.

— Братик, — девочка тянет к нему свои крошечные руки, но не может коснуться его. — Я скучала… Прости меня, Тош.

— Стой, тише, хэй, — они будто погрузились в сон. Антон видит себя со стороны. И видит её. А Арсений… Он стоит далеко-далеко, будто его и нет рядом. Но Антон чувствует его присутствие. И не выразить словами, насколько сильно он благодарен. — За что ты извиняешься, солнце?

— Я не хотела умирать, — дрожащим голосом произносит она, склоняя голову. — Прости, Тоша.

— Ты не виновата, — Антон старается быстро подбирать правильные слова, потому что не понятно, сколько у них времени. Как долго они смогут держать контакт. — Кто?.. Кто убил тебя?

— Ты такой сильный, братик, — улыбается Окси, — но я не помню… Точнее, я не помню, как зовут этого дядю. Но он бывал у нас в гостях. Часто выпивал с отцом. Они пели песни. Мне он никогда не нравился… Помнишь?

— Он? — Антон моментально понимает, о ком говорит Окси. Он знает имя убийцы, но не знает, что делать с этой информацией. За последние десять дней произошло слишком много. Он не выдерживает! — Тебя убил наш сосед Григорий? Григорий Агеев?

— Д-да, — кивает Окси, — прости, Антош, прости. Он трогал меня везде, его пальцы такие противные, прости.

— Тебе не за что извиняться, — Антон чувствует, что связь между ними рушится, силуэт сестры становится всё менее четким, у них остались считанные секунды. — Это я виноват.

— А ты похудел, братик, — замечает Окси. И вправду, он скинул слишком много килограммов из-за стресса и питания в последние дни, и стал походить на скелет. — Но ты не волнуйся, ладно? Тут хорошо… И меня никто не обижает, а если и обижают, то я сразу даю отпор! Помнишь, как ты меня учил?

— П-помню, — плачет Антон.

— Вот видишь, ты спасаешь меня даже когда живой. Поэтому не спеши, пожалуйста, ко мне, договорились? — Окси становится практически невидимой. — Проживи долгую счастливую жизнь на Земле за нас двоих, хорошо?

— Хорошо, — клянётся Антон, и глаза раскрываются сами собой. Его щёки мокрые от слёз, а на языке крутится имя убийцы.

И убийца — не Арсений.

Арсений — хоть он и вампир, но Антон чувствует его доброту, исходящую из самого, пусть и небьющегося, но сердца.

— Ты всё слышал? — сглатывает Антон. Он не хочет прекращать касаться Арсения, насколько бы ледяной не была его кожа.

— Да, — тихонько произносит Арсений, и в комнате повисает тишина.

Антон благодарен за эти три, пять, семь минут, которые он смог вновь провести вместе со своим солнышком.

— Спасибо, — шепчет Антон, закусывая губу. — Х-хочешь поужинать в знак благодарности от меня?

— Чего хочешь ты? — спрашивает Арсений. Питаться Антоном после ритуала, который вытянул из него как моральные, так и физические силы — глупо. Да и вовсе не хочется. Аппетита нет. И не по-человечески это что ли?.. И когда он начал стараться вести себя как человек?

— Вампиры умеют обниматься? — шёпотом произносит Антон. Он и так давным-давно перешёл черту дозволенного, так что не страшно…

Арсений ни секунды не раздумывает.

Он прижимает Антона ближе к себе, хлопая ладонью по плечу. Он ощущает тепло Антона, хотя иногда не был способен ощущать даже тепло огня. Это странно. И пугает… Но приятно пугает. По-особенному. Антон кладёт свой подбородок на плечо Арсения и прикрывает глаза. Если раньше изо дня в день ему снились кошмары с её участием, то сейчас Антон не знает, чего ожидать. Он не сможет просто так жить, зная, что убийца беззаботно выпивает, веселится, шляется по городу. Неужели его не мучает совесть?

— Спасибо, Арсений, — Антон не знает, зачем вампир столько всего хорошего делает для него. Сколько не делал ни один другой человек. Но говорить «спасибо» он не устанет.

— Ты молодец, Антон, — Арсений старается не вдыхать аромат Антона, чтобы животные инстинкты не заняли его голову. Сейчас важно другое. Он почему-то чувствует ответственность за Антона. За своего человека. — Но тебе нужно поспать, хорошо?

— Что? — Антон вырывается из объятий и смотрит в глаза Арсения.

Арсению приходится использовать гипноз.

И парень тут же засыпает.

***

Арсений не помнит уже, когда в последний раз проводил всю ночь в кровати. Когда его голова лежала на подушке, а он сам даже укрылся одеялом. И даже пробовал закрывать глаза, но… Любоваться Антоном гораздо интереснее.

У него милый носик и пухлые губы. На щёчках проступают мелкие веснушки, а реснички черны, будто душа Арсения. Антон красивый. А Арсений не знает, насколько давно понял это… Антон нереальный. Способный пробить защиту даже самого бессмертного существа на свете, который думал, что вовсе забыл, что такое чувства. Который и подумать не мог, что так быстро сможет привязаться.

Ведь для Арсения это — дикость.

Он прикасается кончиками пальцев к щеке Антона, чтобы разбудить его, когда первые лучи солнца пробегаются по стене комнаты. Парень тут же раскрывает глаза, ошарашенно глядя на вампира, который с нежностью смотрит на него.

— Прости, пришлось использовать гипноз, — Арсений тут же расставляет все точки над «и» прежде, чем Антон успеет что-либо сказать. — Но сон лечит.

— Доброе утро, Арсений, — Антон понимает, что без гипноза он бы навряд ли вчера уснул. И поэтому вновь благодарен Арсению — не только потому, что наградил его крепким сном, но и потому, что признался в этом. Не стал скрывать, что использовал на Антоне свои сверхспособности.

— Давай убьём его. Ты убьёшь его.

***

Антон долго колеблется.

Нельзя просто так взять и убить человека! Какие бы мерзкие чувства он не вызывал. Насколько ненавистен бы ни был. Каким бы ни был ужасным. Убийство — процесс сложный морально… А вдруг его потом замучает совесть, и он потихоньку начнёт сходить с ума?

Ему страшно лишать кого-то жизни, даже несмотря на то, что этот «кто-то» лишил жизни самого дорогого для Антона человека.

— Но его не мучает совесть, — шепчет Арсений, выступая в роли демона-искусителя. Внутреннего голоса Антона. — Он живёт припеваючи… Ты сможешь убить, Антон. Я в тебя верю.

И Антон соглашается.

Антон чувствует, что кровь начинает всё сильнее и сильнее кипеть у него в жилах, когда они приближаются к городу. Арсений поднимает воротник своей накидки, чтобы казаться менее подозрительной личностью, а Антон считает, что это довольно-таки мило.

У Антона в руке железный кинжал.

Арсений хочет, чтобы Антон сделал всё сам.

Это только его месть, и он не вправе вмешиваться. Нельзя. Парень должен по полной ощутить вкус сладкой мести. Может, тогда грызущее чувство вины отпустит его, и душа успокоится.

Антон до сих пор не может поверить в то, что человек, которого его отец мог бы назвать своим другом, убил его сестру. И при этом он ведь уже проходил однажды к Антону после пропажи сестры! Выражал своё «искреннее» сочувствие. Говорил, что поможет, чем сможет. Правда, после этой же встречи пропал, затесавшись в каком-нибудь баре. И Антон больше никогда его не видел.

Но сейчас он перед ним.

А Антону не страшно.

Антону хочется знать: на самом ли деле этот кинжал такой острый, каким кажется. Способен ли он без проблем вонзаться в человеческую плоть?

Арсений ощущает себя победителем. Он будто учитель, который вывел своего ученика на первую настоящую охоту. Которым очень сильно гордиться, потому что Антон сумел перебороть свою неуверенность, свои страхи, поедающие черепную коробку мысли.

Он справляется.

Антон оглядывается по сторонам прежде, чем начать осторожно подбираться к жертве со спины. Судя по всему, он пьян. А значит, убить его не составит труда.

Он — не человек. Он — монстр. Ужасный убийца. Гнилой.

Так сказал Арсений.

А Антон ему верит.

Антон стучит по плечу мужчины, чтобы тот обернулся. И ничего не подозревающий мужчина поворачивается. И Антон пронзает его живот кинжалом.

— Это тебе за убийство Оксаны Шастун, — произносит Антон и видит в глазах мужчины немой ужас.

Так. Ему. И надо.

Мужчина падает на землю, и Арсений тут же оказывается возле Антона. Понимает, что если до этого парня захлестывал адреналин, то сейчас может прийти осознание того, какой грех он совершил. И это может напугать.

— Молодец, мой мальчик, — произносит Арсений, пиная бездыханное тело. — У него даже кровь гнилая…

— Арсений, я… — Антон опускается на корточки. Он мечтал найти убийцу все эти дни. И сейчас убийца мёртв. От рук Антона.

Антон не знает, как на это реагировать? Что делать после такого? Как жить дальше? Какие его ждут перемены?

— Я горжусь тобой, — Арсений опускается на корточки вслед за Антоном, чтобы взглянуть ему в глаза и успокоить.

Антон притягивает Арсения за воротник и осторожно прикасается своими губами к его. Ему будто нужно получить дополнительный глоток воздуха, хоть Арсений и не дышит. Антон не желает отрываться от губ вампира. Он не хочет покидать его замок. Не хочет вновь оказаться одним в четырех стенах.

— Арсений… Можно я останусь у тебя на ещё одну ночь?

— Договорились, — даже от охоты Арсению настолько сильно не сносит крышу, как поцелуев с Антоном. И дело не только в новизне ощущений.

— А мы… Мы можем устроить похороны для Окси? П-пожалуйста.

***

Д-о-м. Он такой пустой и пыльный. Тут всего две небольших комнатки и кухонька, и сейчас даже замок Арсения кажется более живым, чем это захолустье. Антон достаёт из любимой шкатулки Окси, стоящей на самой низкой полочке, вещи, которые напоминали ему о ней. Ярко-красная ленточка, которой она подвязывала волосы… Небольшое зеркальце, которое ещё давным-давно подарила ей матушка, потратив последние деньги… Мягкая игрушка, которую Антон сшил сам, с глазками-пуговичкими от пальто. Её любимая игрушка.

Антон не мог похоронить всё это до этого, самостоятельно. Потому что даже спустя долгое время в нём горела надежда. Он верил в то, что сестра может оказаться живой.

Но это не так и… Антон хочет передать эти вещи духу Окси. Потому что Арсений сказал, что всё, что окажется в земле, попадет в её руки.

Антону хочется поскорее уйти из собственного дома, ведь чем больше он тут находится, тем больше воспоминания сводят его с ума.

Они раскапывают неглубокую ямку недалеко от замка, чтобы сложить туда все её самые любимые вещи и закопать их. Чтобы было место, куда Антон смог бы приходить и вспоминать. Разговаривать вслух, зная, что она его слышит. Рассказывать о его новой жизни. Не полной дурных мыслей. Без желания оказаться на небесах.

— Я люблю тебя, Окси Шастун, — говорит Антон, втыкая в землю крест, сделанный из пары веток. — Я благодарен тебе, Арсений, — шепчет Антон, смахивая слезу.

— Я думаю, что тебе нужен горячий суп, Антон, — грустно улыбается Арсений. — И чай…

— Арсений, а ты? — когда-нибудь он научится держать язык за зубами и сначала думать, а потом уже произносить фразу вслух.— Ты умеешь спать?

— А почему тебя это волнует?

— Можешь поспать со мной… Просто обнять со спины и пролежать так всю ночь с закрытыми глазами… Можешь?

— Ради тебя.