Объятия — первое, что ощущает Антон после пробуждения. Арсений уткнулся носом в его спину, и ему кажется, что он даже слышит дыхание вампира. Антон старается не ворочаться, не сделать лишнего движения, чтобы Арсений не понял, что он не спит. Ему страшно сталкиваться с неизвестностью… Ведь непонятно, что будет дальше.

Антон и сам не понимает, чего хочет. Жить в холодном, пустом, мрачном замке?.. Бок о бок с чудовищем, который в любую секунду сможет безжалостно убить его? Не слишком похоже на счастливый финал с принцем для принцессы в главной роли.

Но Антон — не принцесса.

Ему не нужен принц.

Ему нужен Арсений.

Единственный, кто действительно сумел помочь. Люди, соседи, знакомые… Им, может, и было жалко Антона. Но только первые три дня. А потом… Ведь у всех свои проблемы, свои тараканы. Осиротелый парень, который воспитывает осиротелую сестрёнку, несомненно, вызывает сочувствие. Но когда Окси пропала, все вновь начали лезть со своими советами. Кто-то упоминал и про проклятия, и про чёрные полосы, и про вмешательства злых духов.

Но никто не пытался выслушать Антона.

Всем просто «жаль».

И всё.

И Арсений хоть и нечисть, но он лучше и добрее некоторых людей. Многих. Всех.

Антон аккуратно переворачивается на другой бок, чтобы не просто находиться в объятиях Арсения, но и взглянуть на него. Интересно, а он лежит с закрытыми глазами или уже понял, что Антон не спит и разглядывает его спину и макушку, вдыхая запах?

Реснички Арсения тёмно-тёмно чёрные, Антон может разглядеть каждую, ведь Арсений не смотрит на него, нет. Он спит. (Это невозможно). Антон аккуратно проводит рукой по спине Арсения, ощущая нежность кожи кончиками пальцев. Он чувствует себя в безопасности, лёжа в кровати с вампиром. И это чувство чертовски сильно ново. Когда не боишься, что страхи обнимут тебя со спины, потому что побоятся переходить порог этой комнаты. Потому что боятся Арсения.

— Арс, — шепчет Антон и, когда вампир никак не реагирует, он тихонько целует его в лоб. Просто потому что хочет. Он не знает, сможет ли ещё когда-либо поцеловать Арсения в губы, ведь они договаривались, что он останется только на одну ночь… Мечтать — не вредно, но никто ему ничего не обещал. После похорон они практически не разговаривали. Арсений сказал, что у него есть свои дела, но если Антону потребуется, он всегда может его позвать… Антон сидел в своей комнате, иногда вскакивал и ходил туда-сюда, то рыча, то плача. И всё-таки кажется, что Арсений оставил его одного специально, что никаких у него дел не было. Арсений чувствовал, что Антону нужно остаться одному, чтобы выпустить накопившиеся эмоции наружу. А когда он произнёс имя вампира вслух, он тут же оказался перед ним.

Антон не смог бы уснуть один.

Арсений уснул впервые за сотни лет.

— Арсений, — Антон увереннее чмокает его в нос, слегка жмурясь. Холодные черты лица превращаются в мягкие, когда Арсений спит. Словно он не контролирует себя во сне и не пытается сдержать образ бездушной нечисти, которой, по сути, не является… Арсений — сложный механизм, который не поддаётся логике, но он — не бездушная машина, а очень даже наоборот. — Просыпайся…

Антон кладёт ладонь на щёку Арсения и улыбается. Кто мог подумать, что всё обернётся так?

Арсений же не обманывает, правда? Это же не его злобный план — сначала казаться мягким, проявлять заботу и внимание, уважать личные границы… А потом р-разбить его сердце. Зачем? Это же всё не может быть просто издёвкой над глупым человечишкой?..

Арсений разлепляет глаза, и Антон подмечает, что он похож на новорождённого котенка, но сказать об этом вслух не решается. Вдруг вампиры по утрам такие же раздражительные, как и люди?

— А говорил, что не умеешь спать, — тихо произносит Антон, касаясь кончиками пальцев его щеки.

— Я не не умею спать, — для Арсения чувство после пробуждения незнакомо. Не совсем понятно, что чувствует и что с этим чувством делать. — Я просто не нуждаюсь в этом.

— Но всё же заснул, — Арсений прикрывает глаза и накрывает ладонью руку Антона, мягко улыбаясь. К такому легко привыкнуть… К такому хочется привыкнуть. Хочется проводить ночи здесь, в объятиях, а не у себя в одиночестве. Любоваться, разговаривать, чувствовать, что в тебе нуждаются.

— Уснул, — Арсений чувствует тепло, которое расходится по всему его телу, схожее на тепло, когда он пьёт чужую кровь. Антона. — Расслабился и потерял бдительность.

— Спасибо, — Антон пользуется моментом и, пока у Арсения закрыты глаза, быстро целует его в бордового цвета губы, которые готов рассматривать вечно. А больше, чем вечно, готов их целовать. Он сильно жмурится, чтобы не видеть реакцию Арсения. Боится. Но не того, что Арсений — вампир, а того, что Арсений чувствует не настолько же глубоко, насколько чувствует он.

— За что? — Арсений способен слышать сердцебиение Антона. Его сердечко всегда быстро-быстро бьётся, когда они рядом. Когда он кидает на парня мимолётный взгляд или прикасается к нему.

Арсению хочется прикасаться везде.

— За всё, — Антон закусывает нижнюю губу прежде, чем произнести то, что крутится у него в голове со вчерашнего вечера. — И… Мне кажется… Что ты голоден.

— И что ты предлагаешь? — хмыкает Арсений, пробегаясь пальчиками по рёбрам парня. Когда чего-то не имеешь, ты и не можешь понять, насколько остро на самом деле в этом нуждаешься. Арсений сходит с ума от тактильности. Ему нужно больше его прикосновений. Ему нужно, чтобы Антон сам произнёс то, в чём нуждается. Чтобы он и сам хотел этого, а не просто платил услугой за услугу.

— Укуси меня, — Антон раскрывает глаза, тяжело дыша. Арсений не кусал его с дня, когда разыгрался шторм, и Антон уже начал замечать, что вампир стал менее сильным и быстрым. И Антону хочется проявить заботу!

— Я не смогу всё время кусать тебя… Твой организм не должен работать на износ, — серьёзно произносит Арсений, даже меняя интонацию голоса с расплывчато-нежной на стальную и непрекословную.

— Но ты не должен кусать других! — неожиданно даже для самого себя взвывает Антон. Клыки Арсения не должны оказываться в шее другого человека. Никто другой не должен чувствовать того, что чувствует Антон, когда Арсений пьёт его кровь. Никогда больше. Не позволит.

— Переживаешь за жизни людишек? — презренно фыркает Арсений.

— Нет, — Антон понимает, что это не главная причина, — отчасти, но нет…

— А что же тогда?

— Я буду ревновать! — выпаливает Антон, не умея держать язык за зубами.

— Ты будешь ревновать то, что я пью чужую кровь, а не твою? — уточняет Арсений, стараясь не рассмеяться. Иногда дурачьё Антона удивляет его. Но оно же и привлекает, и восхищает. Дело вовсе не в альтруизме, дело в чувстве собственничества.

— Д-да.

— Хорошо, — Арсений откидывает одеяло и наваливается на Антона, — тогда мне и впрямь надо полакомиться. — Ноздри Арсения расширяются, когда он глубоко вдыхает аромат Антона, проводя кончиком носа по его шее. Парень ошарашен, ведь так называемый «ужин» будет не на твёрдом страшном столе. А в кровати. Боже… Он уже не мальчик! И даже не подросток! Он знает, что и как устроено. И это его по-настоящему первая близость… А может ли Арсений вообще, ну, таво етава? Он же не ч-человек…

Арсений надавливает большим пальцем Антону на подбородок, чтобы он раскрыл рот, и начинает остервенело целовать парня, пропихивая язык и беря управление в свои руки. Хоть внутри происходит некий диссонанс: ему хочется целовать Антона настойчивее, сильнее, глубже, но ему страшно.

Арсений боится самого себя.

Того, что не сможет вовремя остановиться, что ему снесёт голову, и он потеряет контроль над своими инстинктами. И по итогу снова смерть. Но теперь не просто человека, не просто куска мяса. А Антона. Его Антона.

— Скажешь, если станет больно или некомфортно, — Арсений принимается расцеловывать всё лицо парня: каждый сантиметрик, каждую родинку. Лоб, щёчки, подбородок. — И знай, — Арсений осторожно кусает мочку уха Антона, слыша его тяжёлый вздох, — ты всегда можешь уйти отсюда. Я не буду тебя удерживать, слышишь? Если обижу, зайду за линию позволенного, просто надоем, то уходи. Понял?

— Ты позволяешь остаться на сколько я захочу? — Антон поддаётся шеей навстречу губам Арсения. Со стороны это всё выглядит очень интимно. Словно занятие любовью, но без проникновения… Без прикосновений к ч-члену. Только внутренние ощущения. Испитие крови.

И поцелуи.

— Я не просто позволяю, — Арсений проводит языком по яремной вене Антона, вызывая бурю мурашек. У обоих. — Я хочу этого.

— Боже, — вслух произносит Антон. Арсений засасывает его кадык, не жалея разрывая рубашку. Антон забывает, как дышать. Смесь произнесённых Арсением слов и его действий не укладывается в голове. Антон давно настолько сильно не чувствовал чувства.

Такие чувства.

Чувства наслаждения.

Когда голову сносит от любого, хоть и случайного, прикосновения. Когда хочется любоваться, чтобы Арсений ни делал. Просто наблюдать за тем, как он шипит или ворчит. А ещё лучше — улыбается. Антону хочется, чтобы Арсений почитал ему что-нибудь, потому что голос вампира с хрипотцой, но при этом тянется, словно карамель.

Антон испытывает такое впервые.

Антон, кажись, понимает, что это такое.

Арсений аккуратно, кончиком языка, проводит по старому укусу, будто спрашивая разрешения. Проверяя, не больно ли Антону. Не передумал ли он.

— Ты всё ещё хочешь этого? — Арсений смотрит Антону в глаза, отливающие зелёным, светящиеся. А зрачок чёрный, максимально расширенный, и Арсений готов утонуть. Именно в этот момент он почему-то на всё готов ради Антона. Даже… Даже обратиться в смертного. Чтобы не видеть, как Антон умирает. С каждым новым вздохом, с каждым новым ударом сердца.

Арсений тоже хочет дышать.

Арсений хочет, чтобы его сердце билось.

Чтобы их сердца бились синхронно.

— Кусай.

Арсений, сидящий на животе Антона, одаривает его ещё одним поцелуем в губы, чтобы окончательно расслабить парня, а затем ввести в эйфорию, где каждая покинувшая его тело капелька крови будет дарить невозможные ощущения.

Он кусает шею, обсасывая ее нижней губой. Антон лежит не дёргаясь, закрыв глаза. Арсений пьёт медленно, чтобы не вызывать головную боль, а руками начинает аккуратно выводить узоры на груди Антона. Обводит большим пальцем ореолы сосков и оттягивает волосы.

Антон выгибается ему навстречу.

Антон кладёт руку на затылок Арсения и нажимает на него, чтобы тот не останавливался и продолжал. Ему самому это до чёртиков нужно.

Потому что Антон возбуждается. Впервые благодаря кому-то вообще-то. И ему необходимо, чтобы Арсений помог ему. Прикоснулся. Там, куда ещё никто не прикасался. Пож-жалуйста.

Арсений ощущает сладость крови. Будто мёд. Прилив сил, чувств, блаженство.

Такого он никогда не испытывал.

И никогда больше ни с кем другим не испытает.

— Сладкий, — на секунду отрывается Арсений, чтобы удостовериться, что с Антоном всё хорошо. Парень весь дрожит, его трясёт… Но не так, как в первый раз. Не от страха или от боли, не от напирающих стен или твёрдой поверхности стола. От Арсения. От его клыков, поцелуев, прикосновений. Тела, голоса, движений.

Антон проводит языком по кровавым губам Арсения, слизывая оставшуюся капельку собственной крови.

— И впрямь, — уголком губ улыбается Антон, пытаясь распробовать сладость крови, о которой всё это время говорил Арсений. — Вкусный.

— Ты даже не представляешь насколько, — шепчет Арсений на ухо Антону прежде, чем облизать его. Пройтись по ушной раковине языком. Пустить миллионы мурашек по телу Антона. Чтобы их было ещё больше… Чтобы Антона разрывало от ощущений.

Арсений облизывает укус, слизывая ручейки крови, которые дошли практически до груди. Он играется, ведёт языком медленно, издеваясь. Смотря Антону в глаза. Желая, чтобы Антон смотрел в его красные.

— Антооон, — Арсению нравится имя парнишки. Оно более мягкое, чем у него. Звучное. Подходящее. Одновременно и нежное и твёрдое. Словно отражение его души. — Как ты себя чувствуешь?

— Х-хорошо, — дрожащим голосом отвечает парень. Его губы обкусаны, корочка оторвана. И не из-за поцелуев… Он пытался сдержать стоны, вздохи, хрипы! Потому что ему было очень хорошо. Так ли ощущается грех? Такое впечатление производит на тело и разум секс?

— Уверен? — Арсений хочет продолжать целовать Антона. Но не только шею или губы… Ему интересно, какого это дальше. Как поведёт себя Антон? Что будет чувствовать он сам?

— Да, — выдыхает Антон, несмотря на то, что он возбуждён, и надо бы что-то сделать с полувставшим членом, который упирается в ткань штанов. Он не ожидал, что укус Арсения вызовет именно такую реакцию.

Что Арсений будет кусать его именно так. С поцелуями, мягкими прикосновениями, поглаживаниями.

— Приходи в себя, — Арсений целует Антона в лоб, слезая с него и ложась рядом.

— Арс, — Антону стыдно спрашивать такое, но он должен. Иначе сойдёт с ума от гадания. — А вампиры умеют заниматься любовью?

— Умеют, — хмыкает Арсений. После появления Антона в его замке, после того, как он сказал, что у него есть потребности в виде еды и питья, Арсению пришлось изучить весь человеческий организм. Чтобы более точно понимать, что можно, а что нет. Понять, какие потребности есть у Антона ещё… И сексуальное удовлетворение входило в их число.

Арсений вспомнил, что давным-давно он размышлял о сексуальном опыте с человеком. Но не было никого, с кем бы он принёс должное удовольствие. Гораздо приятнее было бы разорвать человеку шею. Но с Антоном… С Антоном всё может получиться.

Он понимал это ещё до сегодняшнего утра.

— И ты получишь от этого удовольствие?

— Да… Только не всё так просто… Нужно прежде выпить зелье, которое вновь активирует во мне эту способность, — Арсений изучал. Прошарил каждую книжечку, каждый сборник зельеварения. — Но я могу удовлетворить тебя сейчас.

— Нет, — Антон перехватывает руки Арсения, которые уже потянулись к его штанам. — Я хочу вместе. Вдвоём.

***

— Да, добавь ещё немного зверобоя, — Антон следует точному рецепту, который диктует ему Арсений. Ведь всё не так просто, нельзя ошибиться. Иначе — может получиться обратный эффект. — Да, и каплю белого вина.

— Столько хватит? — Антон боится напортачить и уточняет каждую мелочь, каждую мелкую деталь. Находясь здесь, в одной из самых секретных комнат замка, парень чувствует себя на своем месте. Будто так всё и должно быть. И с каждой новой улыбкой Арсения, с каждой секундой пребывания тут, Антон больше не хочет называть это место замком.

Он хочет звать его домом.

Каменные холодные стены, которые пугали и давили на него, теперь кажутся защитой. Длинные коридоры, которые пожирали сознание своей нескончаемостью, превращаются в родные пространства, где он знает каждый поворот. Скелеты, которые служат интерьером, уже не кажутся такими страшными, хотя Антон и понимает, что раньше они были людьми.

В его глазах замок преображается вместе с его хозяином.

— Всё правильно, молодец, — Арсений чувствует, что Антон может стать хорошим учеником. Колдовство — неотъемлемая часть его жизни, благодаря которому он до сих пор жив. У него есть целая библиотека разных книг — а у них есть предостаточное количество времени, чтобы изучить хотя бы основы. Самые простые зелья, лечебные травы, жизни различных существ, которые помимо людей и вампиров населяют Землю. Арсений смог бы научить Антона охотиться…

И начать обучение можно уже сейчас.

— Нам нужна будет капля крови медведя, — произносит Арсений, хмуря лоб, когда понимает, что остался один недостающий ингредиент. — Но она закончилась… Поэтому, мой мальчик, мы идём на охоту.

***

— Тебе же приходилось охотиться, Антон? — уточняет Арсений прежде, чем передать парню резной лук, который он купил у одного тролля пару веков назад.

— Да, — на счету Антона множество убитых мелких животных: зайцев, косуль, тетеревов. Иногда, чтобы пропитаться, приходится убивать, как бы тяжело это бы ни было.

— Говоришь как настоящий вампир, — хмыкает Арсений, представляя Антона в роли нечисти. Сошлись бы они, если бы изначально Антон был вампиром? Или их отношения изначально были построены на взаимоотношениях между хозяином и домашним животным?

— Сколько тебе лет, Арсений?

— Около пятисот… Я не помню точную цифру.

— А ты когда-нибудь был человеком? Или как вообще становятся вампирами? — у Антона в голове очень много вопросов. Он хочет знать всё и сразу. Кем был Арсений до того, как стал полумертвецом? Жил ли он всё время здесь или раньше обитал в другом месте? Заводил ли он себе до этого ещё зверушек-людей. Или Антон особенный?

— Всё очень сложно, — вздыхает Арсений и тут же замирает на месте, услышав посторонний шум. — Тихо. Стой. — Говорит он Антону, останавливая его. — Медведь в километре от нас.

— Его убью я?

— Его убьёшь ты.

— Мне будет его жаль.

— Ты ведь человек, — Арсений осторожно целует Антона в губы, притягивая за ворот рубахи, хоть как-то пытаясь успокоить парня. — Человек с большой буквы. Тебе свойственно жалеть живых существ.

Зарядив стрелу, Антон натягивает тетиву. Главное — выровнять дыхание, сделать так, чтобы рука не соскользнула. Тут важно всё: спокойствие, сосредоточенность, плавность действий. Охота не терпит ошибок.

Арсений стоит рядом, наблюдает и оценивает. Антону хочется произвести впечатление. Убить медведя с первой же стрелы, выстрелив в область, где у животного находится сердце и лёгкие.

— Прости, мишка, — Антон отпускает стрелу, и она попадает точно в цель. Раздается рёв медведя, и парень отворачивается. Он не может смотреть на то, как животное умирает.

— Я горжусь тобой, сладкий.

***

— Арс, — Антон мнётся перед дверью в комнату зельеварения. Арсений сказал, что должен будет доделать всё сам, а затем зарядить зелье светом полной луны, которая будет только через неделю. Антон остался сидеть в комнате и листать страницы новой книги про магию, которую дал ему Арсений. Правда сумел он познакомиться только с введением, потому что смысл прочитанных строчек не укладывался в голове. Все мысли были только об Арсении. — Мне вновь холодно, — шепчет Антон, закутанный в одеяло.

— Хочешь, мы снова растопим камин? — предлагает Арсений, подходя к парню.

— Нет, — Антон мотает головой, глядя на вампира снизу вверх. — Если ты уже не занят, то можешь обнять меня?

— От объятий холодной нечисти станет лишь холоднее, — разочарованно произносит Арсений, поджимая губу. — Нужно поискать какое-нибудь заклинание, которое будет регулировать температуру в замке.

— У тебя душа горячая, — хрипит Антон.

— У меня вообще нет души, — усмехается Арсений, заглядывая Антону в глаза. В его душу.

— А я чувствую её, — Антон сам делает первый шаг и обнимает вампира, кладя голову ему на плечо.

Тепло.