К его превеликому огорчению, Йеннифэр из Венгерберга оказалась в ведьмачьей крепости Каэр-Морхен, слишком близко к Геральту из Ривии, но пока беспокоиться было не о чем, ведь она работала в лаборатории на самом верху башни и была одна.

— Здравствуй, Аваллак’х, — Йен сказала это, не отвлекаясь от мегаскопа.

— Ceádmil, Йеннифэр… — Знающий прошёл пару шагов и встал по центру комнаты, — женщина в чёрном и белом, пахнущая сиренью и крыжовником, чародейка из Венгерберга, самая сильная из чародеек dh’oine. Слава о тебе уходит далеко за пределы вашего мира, и... — он выдержал паузу, — ты прекрасно рисуешь на моих портретах.

Йеннифэр оставалась сосредоточена и не отвлекалась, хотя сразу поняла о чём идёт речь. Очередной кристалл в этот момент треснул и пополнил коллекцию осколков на полу. Чародейка выругалась.

— Да, невероятно сильная, настолько, что не может снять банальную защиту Ложи.

— Что? — не понял Аваллак’х.

— Филиппа во дворце Эмгыра. Уж не знаю по его просьбе она делает это или по своей инициативе, но её магия не даёт мне связаться с Цири, не даёт узнать, как она.

— Филиппа… А что Геральт?

— А что он может? Ему сказали, что это необходимость защиты монаршей особы. Всё. Целый год мы не видели её, не знаем что с ней. А если она скована двимеритом в императорских застенках и умирает с голоду, а если…

— Пожалуйста, Йеннифэр. То, что я хочу сказать, как раз может решить и этот вопрос тоже. Выслушай.

Она тяжело вздохнула, отложила дела, села.

— Ну, хорошо.

Он смело встретил взгляд строгих фиалковых глаз и начал свой рассказ. Его речь была неожиданно сумбурной, смешанной и отрывистой. Аваллак’х, рассказал всё, что считал нужным, и затих в ожидании ответа, который последовал почти сразу.

— У меня есть причины не доверять тебе, Аваллак’х, хотя бы потому, что эльфы никогда не примут человека в качестве правителя, даже если этот человек - Зираель. Или случился какой-то переворот, или… Холера! Ты говоришь правду! Я использовала чары, выявляющие её.

— Я знаю. Я ничего от тебя не скрывал. В прошлом мы часто спорили, мы оба хотели для Цири лучшего…

— Оба?!

— Я не желаю ей зла. Зираель не место на престоле империи dh’oine, она предназначена для большего, для…

— Цири мне как дочь, она моя дочь, Аваллак’х, и не тебе говорить мне, для чего она предназначена! — взвилась Йеннифэр, — Хочешь сказать, она предназначена для эльфов? 

— Я этого не говорил, — Знающий оставался спокоен, во всяком случае более спокоен, чем его собеседница.

— Да, но из твоего рассказа я поняла, что Король Aen Elle делает ей предложение.

— Ты не уловила сути. Я хочу, чтобы она думала о короле, как о ком-то…

— Как о ком? Всё повторяется, вы снова идёте тем же путём, используя другие методы, а она уже не подросток, не юная девушка, поверившая твоим байкам. Ещё ты так и не сказал мне, кто занял место Эредина? Кто этот ваш король, собирающийся по примеру Ауберона развлечься с Цири? 

— Я бы назвал это иначе. Йеннифэр, мне нужна помощь. С нами Зираель будет в безопасности, и сохранит безопасность обоим мирам.

Чародейка негодовала.

— Да?! А я думаю, что спасать её придётся от вас! В частности от тебя!

— Нет! — выкрикнул Аваллак’х, но мгновенно взял себя в руки, поняв, что они уже откровенно орут друг на друга, — Нет, — продолжил он уже спокойней, — Ей грозит опасность в этом мире, а этому миру грозит опасность из-за неё. В то же время, она может спасти Aen Elle. Ида предупредила меня, госпожа Эйльхарт даст толчок к большой войне, если Зираель останется. Это неизбежно, ведь тебе же прекрасно известно, что Ложа не остановится никогда. Убегать вечно и всё равно прийти к предназначенному исходу? Скажи, Йеннифэр, игра стоит свеч?

— Значит, Филиппа? — она вздохнула и сжала губы в тонкую ниточку, в фиалковых глазах мелькнули огоньки ярости.

— Да.

— Сучка! — Йен встала, задумчиво поглядела вдаль, сквозь оконное стекло и снова повернулась. Казалось, в этот момент она нашла решение сразу нескольких своих проблем, — Ладно, а ваш король. Всё-таки кто он, или это великая тайна?

— Будущий король Aen Elle? — Знающий помялся на месте и сам ответил на свой вопрос, — Это я.

— Ох, ваше величество, — чародейка взмахнула копной тёмных волос и сделала замысловатый реверанс, — С этого и надо было начинать, а вторым пунктом поставить то, что ты снова собираешься кормить Цири ложью.

— Да. И говорю об этом прямо, Йеннифэр, ибо ни при каких, даже самых действительно серьёзных обстоятельствах Зираель не пойдёт за королём в мир Aen Elle, если им буду я. Наш последний разговор дал мне понять это.

— И ты готов быть королём для королевы, которая выглядит, как Лара Доррен? Насколько мне помнится, тебе претила такая связь.

Он сделал вид, что не понял вопроса.

— Цири будет в безопасности, клянусь. Со мной, всегда. Я просто хочу, чтобы до прибытия в Тир На Лиа она не знала имени короля, вот и всё.

Йеннифэр сверлила его взглядом достаточно долго для того, чтобы Аваллак’х начал сомневаться.

— Я поняла, и помогу тебе. Только с Филиппой позволь мне разобраться самой, а что касается Цири, то именно от неё будет зависеть, пойдёт она за тобой или нет.

— Я ни к чему не стану принуждать её. Никогда не стану, — тихо ответил он.

***

Цири сидела в беседке закрытого зимнего сада и нервно общипывала пальцами пушистый белый цветок. Время клонилось к полуночи, закат давно вспыхнул последними розовыми бликами на стеклянном куполообразном потолке, разлил тёмную краску по небу, рассыпал звёзды, а прохлада, которая была необходима для растений, уже пробралась под плотную ткань платья. Генерал Воорхис стоял рядом и молчал, его тревожил этот дневник, который он успешно увёл из-под носа чародейки не больше четверти часа назад.

— Ваше высочество, — Морвран вздохнул и оглянулся по сторонам, — я принёс то, о чём вы просили.

— Правда! — воскликнула она. До сих пор ей казалось, что план провалился, и её друг вернулся с пустыми руками.

— Тихо, — он прижал палец к губам и сел рядом, очень близко, — вы, ваше высочество, обманули меня, — шепнул Воорхис, и от этого шепота у Цири по спине побежали мурашки.

— Ты прочитал и нашёл что-то интересное, ведь правда?

— Да. И я ни за что не поверю, что ты не имела об этом ни малейшего понятия?

— О чём?

— Записи Вильгефорца из Роггевеена действительно написаны на Старшей речи, но дальше есть записи и самой Филиппы.

— Святая Мелитэле, как тебе удалось? — Цири выхватила из его рук блокнот и раскрыла, — Значит, я была права.

— Планы Ложи идут далеко за пределы указов императора.

— Да, — отвлечённо ответила она, — можно я сама почитаю? — и вместо записей Филиппы открыла страницы с косым почерком Вильгефорца, забыв, что говорила своему другу о незнании Старшей речи.

Он не удивился — догадывался, что тогда Цири лукавила, но не держал зла, слишком уж сильно было его чувство к ней. Морвран ожидал какой-нибудь реакции, ждал что она его отблагодарит поцелуем, обнимет... Только Цири этого не делала, а когда нашла фрагмент, который искала, то вскочила и спрятала дневник в складках платья. Она прошла вокруг скамьи несколько раз, пребывая в весьма возбуждённом состоянии, потом резко развернулась и сказала.

— Дай мне свой меч!

— Что?

— Дай мне свой меч!

Воорхис встал.

— Прошу прощения, ваше высочество, я не могу этого сделать.

— Холера! Дай меч, живо! Я приказываю тебе!

— Пожалуйста, не нужно мне приказывать. Ради твоего блага Цири, я не отдам тебе меч, — словно в подтверждение своих слов он схватился за рукоять и отвёл меч вместе с ножнами за спину.

Она разозлилась, набросилась на него, и после короткой безмолвной борьбы отвоевала таки право на оружие, в основном благодаря ведьмачьим приёмам. Морвран и сам не понял, как остриё оказалось у его горла.

— Ты мне очень нравишься, очень, — тихо произнесла Цири, — Я не хочу причинять тебе зла. Отпусти, и, возможно, мы ещё встретимся.

Он отрицательно покачал головой, положил ладонь между собственной шеей и кончиком меча и слегка надавил. Цири не дрогнула, не отвела взгляда, когда из ладони генерала потекла кровь. Они смотрели друг другу в глаза, и никто не хотел отступать. Кровь капнула на тропинку из камня... 

— Прости, — прошептал Воорхис, предчувствуя появление стражников.

Он не звал их, но тянул время специально, потому что был уверен, что те стояли недалеко и почти всё слышали. Цири заняла боевую позицию, только зря, никто не посмел напасть на дочь императора. Кровь, оставшаяся на острие, струйкой сползла вниз до самой рукояти и замерла, подрагивая в лунном свете… Цири взглянула на свою руку, ощутила лёгкое покалывание и вдруг ясно и очень отчётливо поняла… Эмгыр уже знает о предательстве Филиппы, а её магия больше не действует.

— Цири! Нет! — воскликнул Морвран, но зеленоватый призрачный свет уже окутал Цири, превращаясь в сферу. Сфера росла, всё больше и больше, и, наконец, вспыхнула, разлетелась мелкими осколками света и оставила за собой пустоту.

***

Каэр-Морхен засыпал под снегом, сокрытый туманами и холмами. Пришли первые морозы. Ведьмаки ещё за полмесяца до наступления холодов вернулись на зимовку и уже прилично обжились. Эмгыр победил, никто больше не преследовал чародеев и нелюдей, не было охотников на ведьм, война закончилась не только для городов, но и для ведьмачьих школ, которым уже не было нужды соперничать друг с другом. Первым в Каэр-Морхен явился Эскель, вопреки собственным убеждениям, а через неделю к нему присоединился Лето. Геральт и Йеннифэр приехали два дня спустя в компании Лютика и Присциллы — бардам хотелось провести эту зиму вдали от мирских дел, чему в ведьмачьей крепости были только рады. В общем, собрались те, кто более или менее выносил общество друг друга, не превращая всё в балаган.

Это утро не отличалось от предыдущих ничем примечательным: как и повелось с начала зимы, Эскель ещё затемно ушёл на охоту, Лето с первым лучом начал вычищать коней, Лютик спал безмятежным сном младенца, а Присцилла играла на лютне в главном зале, напевая тихую неясную мелодию. Геральт проснулся один, по обыкновению спустился вниз и умылся. Он снова плохо спал, но не хотел беспокоить этим Йен, понимая, что возобновившиеся кошмары о Цири могут увести чародейку в плен политических интриг, и вся спокойная жизнь, созданная за этот год, разрушится, как песчаный замок. Геральт сел подальше от воркующей подружки Лютика, упёрся локтями в колени и закрыл лицо. Только что ушедший сон снова вернулся…

«Он вбежал в башню, на ходу обнажая меч, Аваллак’х стоял к нему спиной, завершая активацию порталов. Эльф опустил руку, вздохнул и произнёс, не оборачиваясь, с горечью, которая, Геральт был больше, чем уверен, являлась всего лишь игрой.

— Геральт, как неудачно. Я надеялся, тебе не придётся этого видеть…

— Где Цири? — ведьмак не собирался больше болтать с ним, он пришёл убивать, он готов был убивать.

— Недалеко, послушай… — Знающий торопился, он спешил всё объяснить, но Геральту не нужны были его оправдания. Слишком много вранья, слишком…

— Заткнись! Берись за оружие, и покончим с этим!

Аваллак’х выхватил клинок, отрицательно покачал головой и тут же откинул его, — эльфская сталь блеснула в призрачном свете открывшихся порталов.

— Ты думаешь, я тебя пощажу? — ведьмачий меч засветился рунами Старшей речи, дрожащий на острие чувств владельца.

— Я уверен, что ты не нападёшь на безоружного, — эльф действительно не собирался сражаться и, казалось, был честен.

Геральт верить не хотел.

— Я бы не был так уверен, у меня очень плохое настроение.

— Я тебе не враг. Я просто помогаю Цири, — пытался убедить его Аваллак’х.

— Я не верю тебе. После всего, что случилось, я просто не могу тебе верить.

— А мне? — Цири появилась словно из ниоткуда и заставила ведьмака отступить, — А мне? — повторяла она, пока картина мира менялась вокруг них.

Они оказались наверху водопада, который уходил глубоко вниз, где-то в далёкой темноте разбиваясь о скалы. Геральт стоял в метре от неё, а она у края. Цири тянулась к нему.

— Не двигайся, — ведьмак нащупал почву под водой, доходившей до колена, сделал шаг, другой…

Лицо девушки изменилось.

— Геральт, остановись!

— Я помогу тебе!

Он не собирался бездействовать, бросился вперёд, попытался поймать её руку, но промахнулся на несколько сантиметров, упал, вода брызнула в лицо, Цири вскрикнула и упала тоже, спиной назад… Мир остановился и замер. «Только не это, умоляю, только не это», — крутилось в его голове, пока она, словно в замедленном действии, ускользала. Геральт опомнился, поднялся снова, он мог бы ещё успеть, но не успел — её, без всяких усилий, в последний момент, поймал Аваллак'x. Эльф поднял Цири, прижал к себе и взглянул прямо в глаза ведьмака через плечо, на которое ливнем упали светлые волосы:

— Полагаю, ты не настолько нахален, чтобы думать, будто эту девушку Предназначение связало только и исключительно с тобой?»

На этом моменте Геральт всегда просыпался. Очнулся и сейчас.

— Что бы это могло значить? Надо всё-таки рассказать Йен, — пробубнил он.

— Что? — спросила Присцилла.

— Ничего, — ведьмак махнул рукой, — пойду поболтаю с Йеннифэр.

А поболтать с Йеннифэр в последнее время стало весьма проблематично. Вероятно, не его одного затронула начавшаяся лихорадка предчувствий и предзнаменований. Чародейка третьи сутки без сна и отдыха что-то химичила в лаборатории в одной из башен Каэр-Морхена, да так, что там сияли вспышки магии, по звуку иногда напоминавшие взрыв. Геральт вздохнул и поплёлся наверх по винтовой лестнице, но на последнем пролёте, прямо у входа, остановился… Йен была не одна. Он услышал, как она говорит с кем-то, и незамедлительно в голосе говорившего узнал Аваллак’ха. Ведьмак почти не удивился, Предназначение любило поиграть на его нервах. Лис не случайно снился ему, и встречи следовало ожидать давно, тем более, что сейчас эльф был чем-то обеспокоен, в торопях смешивал общую речь со Старшей, отчего половина фраз казалась сплошной бессмыслицей. Однако Йен всё понимала и давала уверенные чёткие ответы, которые, впрочем, не проясняли сути разговора.

— В чём дело? — Геральт прятаться больше не стал, и, хотя и появился неожиданно, не внёс никаких существенных изменений. Йен даже не повернулась.

— Ceádmil, Геральт, — Аваллак’х склонил голову в знак приветствия, но тут же снова обратил взгляд к чародейке, — Надеюсь, мы поняли друг друга? — он поклонился уже ей, — Уennеfer.

— До свидания, Аваллак’х, — ответила она, — Я подумаю над тем, что ты сообщил мне.

Эльф кивнул и покинул их, скрываясь в тёмной глубине созданного портала.

— Что это было? — как бы между прочим спросил ведьмак.

— Ничего. Пока ничего, Геральт, — Йен резко повернулась, отошла к туалетному столику, опустилась на стул и рассеянно передвинула баночки с места на место.

— Я же вижу, Йен… Он сказал что-то важное? Да? Что-то, касающееся Цири?

— Прошу тебя, не сейчас. Можно… можно я побуду одна? Мы поговорим позже, хорошо, когда информация подтвердится.

Геральт состроил мину, ясно говорившую «ну, как обычно!» и удалился. Его каждый раз бесило, что Йеннифэр никогда не говорила о своих планах, он и сейчас постарался отвлечься от этого и обратил свои мысли к той, с кем попрощался у корчмы в Белом Саду год назад. Цири. Ведьмак не без основания называл себя её отцом, считая Эмгыра недостойным кандидатом на эту роль. И кто бы, что ни говорил, он любил её самоотверженно, и именно поэтому уступил, когда она выбрала жизнь во дворце. В глубине души, Геральт понимал, что это было правильно, более чем правильно, и пусть при ней сейчас находилась Филиппа, он знал, что Цири никогда в жизни не пойдёт ни у кого на поводу, никогда не уступит собственным принципам, и уж тем паче не согласится на предложения Ложи. Ведьмак был уверен, что рядом с Эмгыром самое безопасное место, однако Йеннифэр напротив оставалась не спокойна в отношении императорского двора и наблюдала, она определённо обладала информацией, которую пока предпочла не сообщать. Не хотелось верить, что Йен снова собирается ввязаться в политические игры или, ещё хуже, ведёт собственную.

— Геральт, — Лютик окликнул его у выхода и прервал череду внутренних диалогов, — мы собираемся прокатиться до кургана, почтить память твоего старого учителя. Весемира.

— Одни? — ведьмак представил, как бард защищает Присциллу от виверны и невольно улыбнулся.

— Ну, — протянул тот, — мы хотели позвать тебя. Поехали, возложим цветы, помолчим, обсудим твою несчастную мину…

— Холера! Что, так заметно?

— Идём, — Лютик криво улыбнулся, — по дороге поговорим.

Ведьмак не стал сопротивляться, а посему спустя несколько минут трое всадников покинули крепость Каэр-Морхен и отправились в путь. Присцилла на белой лошади, её кавалер на гнедой и Геральт на вороной, естественно, Плотве. Они некоторое время ехали молча, слушая хруст снега под ногами. Кони медленно спускались к кургану, дул ветер, снег то и дело проваливался по сторонам от узкой тропинки, дыхание выходило лёгким туманом…

— Ну что там? — спросил бард, не выдержав ожидания.

— Йеннифэр, конечно, — ведьмак почему-то испытывал непреодолимое желание высказаться и только ждал вопроса, — У неё какие-то дела с Аваллак’хом, и эти дела, судя по всему, касаются Цири. Боюсь, что это опять авантюра, а я последнее время всё чаще думаю, что уже слишком стар для подобных подвигов. И Цири. Одно дело не знать, где она, и искать, другое — точно быть уверенным в её местоположении, но не иметь возможности видеть... У меня плохое предчувствие.

— Да, брось, — фыркнул Лютик, — Перестань её опекать, она уже большая девочка.

— Аваллак’х показался мне… — Присцилла придержала лошадь, чтобы ехать рядом с Геральтом, — слишком заинтересованным. Почему он помогал вам?

— Я спрашивал, и знаете что? Я понятия не имею. Но даже не удивлюсь, если Йен в курсе.

После этих слов никто вопросов не задавал. Они почтили память погибшего ведьмака, помолчали, полюбовались прекрасными видами и отправились в обратный путь. У самой крепости пошёл снег, ветер усилился, а когда они достигли ворот, началась самая настоящая метель. Лютик поспешно увёл Присциллу внутрь, к теплу, а Геральт ещё пытался укрыть и утихомирить коней, когда позади него что-то произошло. Кони встали на дыбы, Плотва сильно лягнула его в грудь, опрокинув на лопатки, — он с трудом поднялся, смахнул с лица снег и обомлел. Посреди двора на коленях стояла Цири. Руки безвольно опущены, рядом окровавленный нильфгаардский меч. Ведьмак кинулся к ней, обхватил за талию, потянул вверх, но она неожиданно оттолкнула его. Резко, обиженно, горячо. Цири даже не взглянула на Геральта, а схватила меч и побежала внутрь. Его опасения подтвердились. Теперь он знал, что-то определённо началось.