— Доброе утро, — Ёсан приветливо улыбается и садится в кресло напротив Тэёна.

— Доброе. Я так понимаю, Вы в порядке и добром здравии? — Ли поднимает свой обычный спокойный взгляд и смотрит на Кана поверх очков.

— Да. После нашей предыдущей встречи я вернулся домой и почти сразу заснул. Ощущение было, что я не ложился несколько суток, так что я проспал часов двенадцать. Потом все было как обычно. Я много рисовал, это снимает стресс. О, пожалуйста, взгляните, — Ёсан достает из своей сумки папку с карандашными набросками и берёт в руки несколько листов оттуда. Он перебирает их до тех пор, пока не находит нужный, протягивая его Тэёну.

— Это я? — Ли внимательно смотрит на лист, узнавая себя. На нём он потягивается вверх, только добавлены еще кошачьи уши и хвост. — Это действительно очень красиво, но почему Вы изобразили меня с ушами и хвостом?

— Когда мы в прошлый раз закончили, вы встали и потянулись. Вы так грациозны и элегантны, что напомнили мне кота. Оставьте его себе, если он Вам понравился. Но я не настаиваю, — мягко улыбается Кан.

— Правда можно? Вам не жалко?

— Не жалко.

— Можно посмотреть другие ваши работы?

— Конечно, — Ёсан отдаёт остальные наброски и поднимается с места. Он переходит на софу, ожидая Тэёна. — Что скажете?

— Даже Ваши наброски выглядят гармонично и эстетично. Узоры и текстуры на предметах выполнены идеально ровно, аккуратно и четко. Тонкие и изящные линии с несильным нажимом говорят о вашей уверенности в себе и высоком уровне интеллекта. Вы знаете, что и как нужно делать, но довольно замкнуты по отношению к новым людям, зато очень общительны с близкими. Несмотря на свою душевную мягкость можете быть стремительным и добиваться своего. Довольно требовательны к себе и строги, стремитесь к совершенству, так что, вероятно, иногда рисование может Вас раздражать или злить. Думаю, Вы склонны принимать решения интуитивно, а не рационально. То есть если вы хотите тортик, вы его съедите и не будете думать о калориях и вреде сладкого.

— Вау, — Кан наклоняет голову к плечу и восторженно смотрит на Ли. — Вообще-то, я думал Вы просто скажете, что они хороши и понравились Вам.

— Они очень многое о Вас рассказали, — Тэён аккуратно складывает их на край стола и поднимается с места. Он уже привычно идет за шприцем и медикаментом.

— А в музеях и на выставках Вы тоже анализируете то, что видите, а не наслаждаетесь творчеством и визуальной составляющей? — Кан укладывается на софу, но продолжает следить за доктором Ли.

— К сожалению, у психологов, психиатров, психоаналитиков и психотерапевтов профессиональная деформация — частое явление, так что да, на многие объекты в жизни я смотрю через призму своей профессии, — выдыхает Тэён и садится перед Ёсаном, подготавливая шприц. — Пока что Сонхва, единственная зацепка. Советую сконцентрироваться сейчас на нем. Будьте готовы к тому, что воспоминания снова будут возникать большими объемами и не последовательно. Это нормально. Вы готовы продолжать?

— Да.

— Помните, что я рядом.

Кожу на руке обдаёт холодной влагой, а после следует укол. Кан прикрывает глаза и держит в своей голове образ своего нового старого знакомого. Постепенно концентрация и ощущение времени теряются, и Ёсан погружается в свои воспоминания. Он медленно открывает глаза, когда слышит стук в дверь и понимает, что снова оказался в своей комнате в доме мамы. Сегодня эта комната белая и не так давит, как в прошлый раз. Стук повторяется, а после дверь открывается, и заглядывает Сонхва, глядя прямо в глаза.

— Эм… Привет? Ты дома? — он заходит и прикрывает за собой дверь.

— Ну наверное? — Ёсан приподнимается и трёт глаза, фокусируя взгляд.

— Класс, — Пак улыбается и проходит, бесцеремонно усаживаясь к Ёсану на кровать.

— Как ты сюда попал? Мама же на работе, — Кан усаживается и отодвигает одеяло.

— Ты в прошлый раз при мне достал ключ из-под цветочного горшка. Я подумал, что вы его там храните.

— То есть ты просто взял ключ и зашел, как к себе домой? Еще и ко мне в комнату поднялся?

— Ага, — широко улыбается Сонхва и расстегивает свой рюкзак. — Тебя нет в школе уже два дня, так что я решил зайти к тебе в гости и кое-что принести.

— Сначала я подумал, что ты храбрый. Сейчас я понимаю, что ты глупый и лезешь, куда тебя не просят.

— Эй, я тебе сейчас ничего не покажу, — вскидывает бровь Пак и скрещивает руки на груди.

— Ладно, прости, — смеется Ёсан и подсаживается ближе. — Что там у тебя?

— Я починил твоего друга, — Сонхва достает из рюкзака котёнка Кана и протягивает ему. — Как и обещал.

— Ты действительно это сделал? — Ёсан берет в руки свою игрушку и осматривает. Все швы не очень аккуратно, но старательно зашиты золотыми нитками. Рядом этими же нитками вышито несколько цветков. Глазки пришиты другие, новые. И ещё он постиран и хорошо пахнет. — Почему нитки золотые?

— Это кинцуги, — с гордостью произносит Пак.

— Кинцуги?

— Японское искусство реставрации посуды. Они берут лак и смешивают его с порошком драгоценных металлов, чаще всего золота. Это несет в себе посыл того, что нужно принимать свои недостатки и изъяны, потому что в итоге они могут оказаться не трещиной, а золотым узором.

— О-о-о, — удивленно тянет Ёсан и восторженно смотрит на Сонхва. — Как ты додумался сделать это на игрушке?

— Мне показалось, что обычные швы будут напоминать тебе о плохом.

— Спасибо большое, — Кан обнимает своего котёнка и прижимает к себе. Это слишком ценно и тепло.

— Не за что. Еще я принёс тебе печенья с шоколадом. Его испекла моя мама, — Пак достаёт бумажный пакет и протягивает его Ёсану, что немного испуганно смотрит и не решается взять. — Ну ты чего такой зашуганный? — Сонхва впихивает в руки пакет закрывает свой рюкзак.

— Будешь чай?

— Давай.

— Чёрный или зеленый? — Кан поднимается с кровати и направляется к двери.

— Чёрный.

— Хорошо, а то зеленого нет.

Ёсан оставляет Пака в недоумении и выходит на кухню заваривать чай. Он вспоминает, как с этого момента они начали хорошо общаться с Сонхва. Оказалось, что тот живёт совсем близко, так что они вместе ходили в школу и стали проводить много времени вдвоем. Пак и в дальнейшем заходил к Ёсану, как к себе домой, и всегда приносил что-то вкусное. Позже так стал делать и Ёсан. Их родители настолько к этому привыкли, что уже не обращали внимание, хотя дома у Кана они бывали чаще. Всё-таки его мама работала почти весь день, а иногда и вечер, оставляя дом в их полном распоряжении. Они много гуляли и облазили все места по близости, собрав всевозможные неприятности.

Ёсан четко вспоминает, как Сонхва раздразнил соседского пса за забором, который со злости перелез через ограду и им пришлось убегать. Смеялись они потом также сильно, как и задыхались, сидя на дереве, под которым заходился лаем этот пёс. От кого-то еще они убегали. О да, Кан вспоминает, как на соседней улице какой-то пьяный водитель сбил дорожный знак, и той же ночью они пошли откручивать его от основания. Непонятно зачем, но это было весело. Как раз в момент, когда все болты были сняты, рядом завыла полицейская сирена и они сбегали от патрульных. Было проще, чем от собаки, но теперь этот знак должен быть в комнате на двери Ёсана.

Залезть на стройку неподалёку тоже было «отличной» идеей, чтобы потом испугаться сторожа, от которого тоже пришлось удирать, и с тех пор обходить ее за три квартала.

Еще одной их «потрясающей» идеей был собственноручно собранный ими сачок, которым они воровали у соседа груши. В этом не было необходимости, просто это было до одури весело.

Сколько раз они дрались за школой с теми самыми придурковатыми одноклассниками? Конечно, они продолжили задирать Кана, но теперь по наставлению Сонхва, он отвечал тем же. Дошло до того, что Ёсан сам забил им «стрелу», а потом в панике на перемене пошел к Паку. Тот смеялся до слёз, выслушивая Кана, но после уроков, конечно же, пошел с ним. Он смеялся и после, когда оба были потрепанные, но счастливые, потому что вышли победителями. Это повторилось еще несколько раз и финал был фееричный: эти одноклассники нажаловались, что их избивают, и родителей обоих вызвали в школу. Им тогда не хило досталось, но с тех пор ни Ёсана, ни Сонхва никто не трогал. Конечно, Кан опасался, что его могут подловить одного и отпинать снова, но к его счастью, Пак почти не оставлял его в одиночестве. Сонхва и сам тянулся к нему не меньше.

Если в школьные дни они были не разлей вода, то на каникулах и подавно. Они так часто оставались друг у друга на ночевке, что у каждого в доме была сменная одежда, зубная щетка и тапки для другого. В ленивые летние дни они могли даже не заниматься совместными делами, но все равно быть рядом, и даже расходясь по домам, Ёсан просил его не уходить. «Не уходи». Эта фраза начинает звучать эхом в сознании. Так они регулярно играли в компьютер по очереди, бурно обсуждая происходящее, читали комиксы и мангу, или просто занимались ничегонеделаньем.

Однажды летом они от скуки купили в рыболовном магазине крючок, нашли леску и из длинной палки сделали удочку, отправившись на рыбалку. Проведя весь день у мелкой речки, они под вечер всё-таки поймали одну рыбину, но не зная, как ее нести домой, положили в пакет и пошли. Конечно, пока они наматывали прогулочные круги и находили веселым скакать через канавы, рыба до дома не дожила, так что они похоронили ее на заднем дворе у Ёсана.

Они сблизились настолько, что приходили друг другу помогать с делами по дому и участвовать в генеральных уборках перед праздниками. Перед новым годом они всегда украшали сначала дом Ёсана, потом на следующий день дом Пака. Кан вспоминает, что Сонхва тоже почти всё время жил только с мамой. Его отец настолько часто уезжал в командировки, что Ёсан даже не может вспомнить лица, потому что редко того видел.

Чаще всего на приключения нарывался Сонхва, и, соответственно, тянул за собой и Кана, но всегда был рядом, чтобы помочь и спасти из этих самых приключений.

Конечно, когда люди сближаются, они начинают обмениваться привычками и чертами поведения или характера. Так Ёсан стал более целеустремленным и волевым. Нерешительность и боязнь всего на свете почти пропали. Сонхва энергичный и яркий, как солнце, и влиял на Кана, что являлся полной противоположностью, очень сильно. Как активный химический элемент на пассивный. Они стали настолько близки, что в школьные годы даже не завели новых друзей. Им просто не нужен был никто третий.

Несмотря на то, что в школе их считали хулиганами, оба очень хорошо учились, Пак даже был круглым отличником. За хорошую учебу родители спускали им с рук постоянные разбитые колени, носы, брови и прочее. Мальчишки.

Все эти воспоминания очень светлые и яркие. Многие локации ярко-белые, но так много цветных объектов, которые Ёсан вспоминает. Но самый яркий всегда Сонхва. Удивительно, но во всех пронесшихся воспоминаниях Кан помнил даже его одежду.

Самыми красивыми оказываются воспоминания, когда Ёсан его рисовал. Эти места вместе с Сонхва оживали в памяти всеми красками. Вечер, когда небо стало розово-фиолетовым, и они с Паком сидели на баскетбольной площадке, смертельно уставшие от игры. Набросок тот сделан карандашом, но все цвета и детали Кан вспоминает так явно, будто это было вчера. Склон перед рекой среди зеленой травы в закатном золотом солнце. У Пака был длинный колосок в зубах. Под деревом на краю поля в июльский полдень. Среди плавящей белой жары. Сонхва был в белоснежной рубашке и жаловался на жару. С соседской кошкой, которую Пак, наконец, смог поймать и удержать у себя на руках, ласково поглаживая. Ёсан успел это зарисовать, пока кошка всё-таки не цапнула Сонхва и не сбежала. На крыше стройки, когда почти стемнело. Утром на крыльце с чашкой кофе. Кану кажется, что у него сейчас заболит голова от количества всплывающих воспоминаний. Словно плотину прорывает. Он вспоминает абсолютно все школьные годы с Паком. В его воспоминаниях он становится старше, а симпатия и тепло к нему увеличиваются. Вот он вспоминает, как делал его набросок на парковке, в свете неоновой вывески. Сонхва в черной косухе и белой футболке. Ему восемнадцать и он становится таким красивым. Это самый яркий набросок, потому что Ёсан впервые засмущался, ведь всё время Пак неотрывно и пристально смотрел ему в глаза. Кажется, это было прямо перед его выпускными экзаменами. Или заснувший на его кровати в обнимку с подушкой Сонхва. Набросок спящего Пака Кан делает впервые и находит его бесконечно прекрасным. Не набросок. Сонхва. Сколько раз он рисовал Пака?

Когда образы и воспоминания прекращаются, Ёсан снова стоит на кухне перед двумя чашками чая, за которыми пошел. Он берет их и, глядя на свои руки, понимает, что ему уже не одиннадцать. Кан точно старше. Он заглядывает в зеркало на кухне и щурится. Точно. Если Сонхва 18, то ему сейчас 16. Он поднимается с кружками наверх и открывает дверь. Это следующее воспоминание? Его комната видоизменилась, и если всё начиналось ранним утром, то сейчас уже закат. На стенах появились рисунки и плакаты, больше каких-то безделушек, приставка, тот самый знак на двери. На полу рядом со столом куча дисков с играми. Сонхва сидит у стены по-турецки и рассматривает один из них. Сердце пропускает удар, потому что кажется, будто перед ним не человек, а целый мир.

— Во что сегодня? — даже не поднимает глаз Пак.

— Во что хочешь, — Ёсан ставит кружки на стол и садится рядом. Он всегда заваривает чай, который они забывают выпить. Ритуал, происходящий всегда.

— Ты так всегда говоришь, но в итоге тебе не нравится мой выбор и мы еще минут десять перебираем игры, — смеется Пак и вручает стопку дисков. — Выбирай.

Кан смотрит на обложки и очень явно их видит. Он хорошо их помнит. По итогу выбирает японский кооперативный экшн и откладывает остальные. Как обычно, они много смеются и активно начинают, но Ёсану тоскливо. Почему ему тоскливо? Кан пытается вспомнить огорчавшие его события и понимает, что в те последние месяцы учебы ему было не по себе из-за будущего обучения Пака в университете. Осенью он должен был переехать в другой город, если поступит. А он поступит. Человек, ставший для него всем, скоро уедет. Да, Ёсан отлично вспоминает, как переживал из-за этого.

— Всё, я устал, к черту эту гору, на которую хрен знает, как подняться, — он ставит игру на паузу и отбрасывает джойстик на кровать.

За что он считал Сонхва своим человеком, так это потому что они сидели почти в полной темноте и просто молчали. И это было так комфортно и уютно. Никакой неловкости. Ёсан кладёт голову на плечо Пака и прикрывает глаза. За много лет подобные жесты для них стали нормой, а границы личного пространства стёрлись.

— Мистер, а почему Вы торчите у меня, а не готовитесь к экзаменам? — тихо спрашивает Кан и обнимает Сонхва за руку.

— Потому что я уже к ним готов.

— Ты так уже говорил, а потом получил неуд.

— Я перепутал и вписывал ответы на каждую клеточку выше, ты же знаешь, — улыбается Пак.

— Эй, — еще тише произносит Ёсан. Непонятно почему, ему медленно, но верно сносит крышу от темной комнаты, близости Сонхва и его запаха. Запаха? Кан настолько хорошо помнит его, что даже чувствует его запах? Определенно. Это забыть невозможно.

— Да?

— Не уходи, — Ёсан приподнимается, перекидывает ногу через бедро Пака и садится на его колени. Нет, это уже не свойственно им, но Сонхва никак не реагирует, и Кан укладывает ему руки на плечи.

— Я останусь сегодня у тебя, — все тем же тоном отвечает Пак, словно ничего не происходит, после чего кладёт руки на чужие бёдра.

— Ты еще не уехал, а я уже скучаю, — обычно, они не говорят друг-другу подобного, однако, сейчас это кажется самым верным.

— Я тоже, — тихо отзывается Сонхва.

Ёсан тяжело выдыхает и рассматривает Пака. Такой красивый и близкий. Хочется плакать от переполняющих чувств к настолько родному человеку. В его глазах звёзды, а на губах слабая улыбка. Кан не успевает даже запаниковать и понять, что происходит, когда Сонхва подается вперед и целует его. Сердце в пятки уходит, и наступает ступор. Его губы такие тёплые и мягкие, но Пак быстро отстраняется, потому что Ёсан не отвечает. Кан пристально смотрит на Сонхва и не может сдержать улыбки. Он знает этот взгляд, кричащий «да, я сделал это и извиняться не буду». И не надо. Ёсан обвивает руками его шею и тянется к губам Пака теперь сам. Они целуются долго. Очень долго и очень медленно, иногда отрываясь только чтобы вдохнуть. Наверное, это лучшее, что случалось в этой жизни с Каном, потому что в те минуты не было ни проблем, ни школы, ни вообще всего мира. Ёсан даже забыл, что это воспоминание, а не реальность. Иронично. Был только Сонхва, который неспешно углублял поцелуй и вёл руками от бёдер до талии, забираясь под толстовку. Как долго они так просидели? Воспоминание начинает смазываться, сменяясь следующими.

Нет, больше между ними ничего не было. Их отношения не изменились вообще никак, оба продолжали вести себя, словно ничего не случилось. Или, вернее, что это норма, потому что подобная близость повторялась не раз и не два. Ёсан ощущал в Сонхва потребность и если создавались моменты, то с удовольствием целовал его. Ну или наоборот, Пак его. Как правило это было вечерами, когда больше не оставалось тем, которые они не обсудили. Хотя несколько раз Сонхва заставлял Ёсана замолчать таким образом. Иногда Пак и вовсе ни с того ни с сего вжимал его в стену, пол, кровать, и целовал до искусанных губ, изредка спускаясь еще и на шею. Хотя дальше никогда не заходил, а жаль. Как Кан вообще пережил этот период?

Ёсана ведет от новой порции воспоминаний, и нарастающей тревоги из-за скорого отъезда Сонхва. Всё, что он видит, становится все более тусклым, а зрение начинает плыть. Это последнее лето рядом с ним дома и постепенно становится всё тоскливее и страшнее. Когда Кану вспоминается, как Пак сообщает о своем успешном поступлении, Ёсана и вовсе накрывает теми возникшими переживаниями, и всё вокруг рушится.

Он медленно открывает глаза, видя перед собой белый потолок кабинета Ли, и даже не моргает.

— Вы снова пробыли около двадцати минут. Надеюсь, вы нашли что-то важное?

— Я вспомнил шесть лет своей жизни. Шесть чёртовых лет.

— Вспомнили, кем для Вас является Сонхва?

— Всем, — на выдохе произносит Кан и еле сдерживается, чтобы не заплакать.

— Вы в порядке?

— Нет, — Ёсан поднимается и закусывает губу. — Не удивлен, что не мог спокойно спать без него, — слёзы всё-таки неконтролируемо текут по щекам. — Я только не могу понять, почему мы в итоге расстались. Такая связь... Я… Мне необходимо вспомнить что случилось и почему он мог оставить меня.

— Пожалуйста, успокойтесь, — Ли протягивает Ёсану стакан воды и берет свой планшет. — Расскажите мне всё по порядку. Уверен, с Вашими успехами вы сможете добраться до правды.

По привычному сценарию Кан рассказывает все, и Тэён не знает, на что ему тяжелее смотреть: на слёзы Ёсана или на его грустную улыбку от тёплых воспоминаний. Рассказ Кана длится очень долго. Он отмечает абсолютно все запомнившиеся детали, описывает всё множество набросков, не описывая, разве что, всех поцелуев, желая сохранить это только для себя.

— Я просто не могу осознать и поверить, что это все моя жизнь. Что это случилось со мной. Он стал для меня не просто другом. И даже не возлюбленным. Он действительно стал для меня всем. Я очнулся, когда он сказал, что поступил. Зато я вспомнил о причинах принятия решения окончить школу раньше. То, что я закончил на один год быстрее, я и так помню, но я не знал причины. Сейчас я понимаю, что это все из-за Сонхва, по которому я слишком тосковал.

— Не жалеете, что решили всё это вспомнить?

— Нет, я должен его найти. Господи, я, — Ёсан все-таки срывается на рыдания и закрывает лицо руками. — Простите.

— Плачьте. Вы только что вернули огромный массив памяти, заодно пережив все эти эмоции. Они переполняют Вас, и это нормально, — выдыхает Тэён и отходит за салфеткой. Он бы и сам давно уже бился в истерике, если бы с ним происходило то, что сейчас происходит с Ёсаном. — Возьмите, — Ли протягивает салфетку и снова садится напротив. — Думаю, следующую нашу встречу нужно провести не через три дня, а через неделю. Вы выматываетесь сильнее остальных. Вам нужен отдых.

— Нет, ни в коем случае. Я в порядке, Вы сами сказали, что это нормально, — вытирает слёзы Кан и судорожно выдыхает. — Я правда в порядке. Не откладывайте так далеко. Мне нужно найти его.