— На следующем занятии вы пишете тест. Подготовьтесь к нему совестно, имейте в виду, что результат этого теста повлияет на вашу итоговую оценку, поэтому я вам другого задания не даю — только повторить весь пройденный материал в рамках темы. Всё, вы свободны.

      Студенты зашуршали тетрадями и учебниками, пряча их в сумки, и тихонько между собой перешёптывались. Феликсу хотелось, чтобы они поскорее покинули аудиторию и он смог закрыть её на ключ. Он очень торопился, поэтому мысленно подгонял ребят, параллельно с этим забрасывая свои материалы в сумку. Основной поток уже вышел за пределы класса, и когда Ли хотел было забрать свои вещи и уйти вслед, возле него появилась фигура одного из студентов.

      — Доктор Ли, я хотел уточнить у вас касательно экзамена… — начал было студент, но выставленная Феликсом вперёд ладонь прервала его.

      — Студент Пак, простите меня, но я сейчас тороплюсь. В понедельник у нас с вами занятие, и после него я смогу уделить вам время, чтобы ответить на ваши вопросы, но сейчас я правда спешу.

      — Тогда я подойду к вам в понедельник.

      Феликс как можно мягче улыбнулся и студент Пак покинул класс, позволяя старшему наконец-то погасить свет и закрыть аудиторию на ключ, чтобы быстрым шагом после направиться на третий этаж главного корпуса, в нужный ему кабинет. Он практически бежал, кажется, по дороге случайно толкнул двух третьекурсников, которые как раз спускались вниз по ступенькам, на ходу старший извинился, но побежал вперёд, переживая всем сердцем.

      Он даже не постучал в кабинет, просто влетел внутрь и облегчённо вздохнул, увидев, что маленький трёхлетний альфа сидел на диванчике у стены и баловался с плюшевым зайчиком. Завидев стоявшего в проходе Феликса, альфа отложил своего зайца и сполз с дивана, чтобы подбежать к нему и упасть в его объятия.

      — Папочка! — закричал малыш, ощущая, как омега взял его на руки и прижал к себе так, словно не виделись они целую вечность. Хотя прошло всего полтора часа, Феликс жутко переживал за сына, который впервые в стенах академии остался без родителей.

      — Привет, солнышко, — Феликс чмокнул малыша в щёчку под его тихий смех, а затем перевёл взгляд на сидевшего за рабочим столом Бан Чана, которого приход омеги отвлёк от заполнения ведомостей. — Не мешал он тут тебе?

      — О чём ты, — махнул рукой Чан, откладывая ручку в сторону. — У вас получился на удивление спокойный ребёнок. Просто ангел. Мы с ним немного порисовали, потом я ему на телефоне мультик включил, ему, правда, вскоре надоело и он взял зайца. Мне принесли ведомости на заполнение, я завёлся с ними работать, он вообще не мешал. Что-то там напевал себе под нос, пока играл с зайцем, но был занят своими делами.

      — Ну и слава Богу, — Ли улыбнулся. — Я так переживал, что он будет нервничать, когда останется без нас. Так невовремя садик на карантин закрыли, а отец мой проснулся с насморком, вот и не рискнули его отвозить туда, ещё подхватит там бактерию и тогда точно на больничный придётся идти. Не нашли другого решения, как взять его сегодня на работу. А что делать, не оставим же мы его дома одного.

      — У тебя после обеда окно?

      — Да. Его как раз нужно будет укладывать спать, я его положу в кабинете Хёнджина на диване, а сам займусь ведомостями. Вообще забыл о них. А сдавать уже в пятницу.

      — А дальше-то как вы будете? — спросил Кристофер, почесав затылок. — Вряд ли завтра садик откроют.

      — Мы уже в учебном отделе поговорили, завтра мои пары будут заменять, я останусь с Минхённ-и дома, а в пятницу дома остаётся Хёнджин, а мне поставили дополнительные пары за завтрашний день. Ну а с понедельника будем либо няню брать, либо надеяться, что отец очухается. Главное, чтобы Минхённ-и не заболел. Всё остальное решим.

      Крис хотел было что-то ответить, но в кабинете стало тесно, когда внутрь зашёл Хёнджин с сумкой в руках. Увидев сына на руках у мужа, он абсолютно точно также успокоился и подошёл к своим родным, чтобы чмокнуть в щёчки каждого. Сидевший в кресле Чан лишь мягко улыбнулся, наблюдая за семейной идиллией, которая царила в семье Феликса и Хёнджина.

      — Спасибо, хён, что помог, — Хёнджин наконец-то оторвался от Ликса и подошёл к дивану, чтобы собрать игрушки Минхёна в его сумку, которую они взяли из дому. — Мы твои должники.

      — Да всё нормально, — Крис махнул рукой. — В конце концов, Минхён — мой крестник, а из-за этой работы я нормально не могу его навестить как крёстный. Хотя бы тут с ним побыл.

      И молодая семья ушла в кабинет Хёнджина, потому что Минхёну уже пора обедать и готовиться к полуденному сну. К счастью, в академии сейчас тоже было время обеда, и студентов в коридорах было мало, все ушли в столовую, поэтому по дороге Хёнджин и Феликс не встретили почти никого. В академию не слишком можно привозить маленьких детей, тут всё-таки режим, но Хёнджин с самого утра, когда отец Ликса позвонил и сообщил, что проснулся с заложенным носом, по телефону умолял разрешить им взять с собой ребёнка на работу, потому, что Минхёна попросту не с кем оставить. Бан Чан тоже работал, Минхо тоже был на работе, Джисон уехал из города по делам. С горем пополам он выпросил разрешение и, как только заместитель ректора с тяжёлым сердцем разрешил привезти Минхёна (но только один раз!), Хёнджин махнул мужу рукой, мол, собирай малому сумку.

      Пока Хёнджин раскладывал вещи по местам, Феликс достал из своей сумки лотки с заготовленной для сына кашей, пюре и блинчиками, которые сыну предстояло съесть на обед. Готовить что-то серьёзное утром времени не было, поэтому Ликс обед состряпал на скорую руку, но вот от чего-чего, а от блинчиков Минхён никогда не откажется.

      — Я его накормлю, чтобы было быстрее, — Феликс сбросил с плеч пиджак и расстегнул две верхние пуговицы, параллельно закатывая рукава на рубашке. — Возьми его на руки, пожалуйста.

      Хёнджин быстро сориентировался и, усевшись на диван, подхватил маленького альфу на руки, усадив на свои коленки. Минхён кушал у них неплохо, уже умел держать в руках ложку, в садике мог и сам справиться с обедом, в конце концов, ему уже через два месяца будет три годика, однако сейчас родители решили кормить его сами, чтобы малыш поскорее пообедал и смог лечь спать. Было видно, что малыш уже явно подустал, у него столько новых эмоций в стенах академии, столько всего интересного, что всё это его быстро утомило и он уже начинал зевать, когда Феликс подносил к его губам ложку с кашей. Хёнджин держал его на руках и словами пытался смотивировать взять ещё ложечку каши, постоянно проговаривая, какой Минхён молодец.

      Тарелки, к счастью, с помощью обоих родителей быстро опустели, Минхён с неприкрытым удовольствием доедал блины, и Феликс смог расслабиться — он переживал, что сын и правда будет нервничать в новой обстановке и мог отказаться от еды. В садике у него была такая проблема — первые недели три Минхён очень плохо ел, потому что садик был для него чем-то новым, а он с неохотой доверял всему новому. Возможно, присутствие обоих родителей ему помогло и малыш доверял той обстановке, в какую попал, поэтому поел он быстро и был готов уже лечь спать.

      — Я тогда пойду в столовую, пообедаю и возьму тебе еды, — Хёнджин достал из шкафа пальто, чтобы накинуть на плечи. На календаре — март месяц, погода отвратительная, слякотная и мокрая, неудивительно, что все поголовно болели. Феликс вытащил припрятанный плед и укутал в него сына, укладывая на диванчике.

      — Не стоит, я не голодный, — покачал головой Феликс.

      — Но ты же позавтракал только утром.

      — Всё хорошо, у меня просто нет аппетита. Меня утром немного подташнивало, поэтому я не голодный.

      — Я переживаю, Ликс. Точно всё нормально? Ты мне не говорил, что тебя тошнило.

      — У меня предтечка. Ты сам в курсе. Меня подташнивает перед течкой, такое бывает, пропадает аппетит. Сейчас мне уже лучше. Но я правда не хочу есть. Боюсь, чтобы мне потом не было плохо.

      И Хёнджин, кивнув головой, убежал в столовую, пока Феликс осторожно поправил одеяло на уже спящем сыне и пытался стойко бороться с желанием лечь рядом и уснуть.

      Минхён, по их скромному мнению, это самое настоящее Божье благословение и результат мучительно тяжёлой терапии, это их награда за все страдания, выплаканные слёзы, безнадёжность и полное отчаяние, через которое они прошли на пути к рождению своего первенца. Всё-таки служба в Красном Кресте и работа в полевых условиях в Ираке негативно повлияла на здоровье Феликса. Со временем у него начались проблемы с течками — они стали нерегулярными, очень болезненными, да настолько, что Феликс терял сознание, мучился в болях, и никакие лекарства ему не помогали. Даже присутствие рядом Хёнджина не помогало — все дни течки омега проводил чуть ли не в бреду, у него поднималась температура, его всего лихорадило так, что Хван готов был сию секунду наплевать на всё, забрать мужа и увезти его обратно в Корею, чтобы там всерьёз заняться его лечением. Поэтому Феликс и двух лет не отработал — спустя год и восемь месяцев они вернулись обратно, Феликса комиссовали и направили к омежьему врачу на полное обследование.

      Оно было неутешительным — анализы у омеги оказались не на шутку плохими, и врач даже заикнулся о бесплодии, которое было спровоцировано заболеванием репродуктивной системы, возникшее на фоне общего стресса и сильного потрясения, которое переживал Феликс, работая в Ираке. Слушал это всё Ёнбок в слезах — они с Хёнджином говорили о детях, задумывались о том, что хотели бы завести ребёнка по возвращении в Корею, а теперь эту мечту они самолично угробили. Феликс чувствовал себя виноватым перед мужем и даже не знал, как преподнести эту информацию ему, как сказать, что у них, возможно, не будет детей. Он знал Хёнджина и понимал, что тот будет его любить, что бы ни случилось, но Феликс так сильно хотел подарить мужу сына, что ощущал себя совсем бесполезным.

      Однако спасение было.

      Врач предложил очень сложную терапию, которая состояла из нескольких компонентов. Болезненные уколы в живот, капельницы, горы таблеток, во время каждой течки Феликс должен был ложиться в больницу хотя бы на неделю. Это выматывающая, дорогостоящая терапия, которая рассчитана на год, а то и больше, прежде, чем будут какие-то результаты, но те омеги, которые шли на такой шаг, в итоге вынашивали и рожали здоровых малышей.

      Феликс больше всего на свете хотел родить ребёнка, поэтому, посовещавшись с Хёнджином, согласился.

      Уколы были настолько болезненными, что Феликсу после них приходилось пить обезболивающие, чтобы хотя бы жить. Капельницы его сильно выматывали, делали совсем вялым и уставшим, а от таблеток ныли внутренние органы, потому что у Феликса их была целая горсть с каждым приёмом пищи. Течки — это вообще особая история, Ёнбоку не нравилась сама идея лежать в больнице в столь деликатный период своей жизни, но его успокаивала мысль, что он был под круглосуточным наблюдением врачей. Они потратили очень много денег на всё это, они потратили много сил, терпения, Хёнджин каждый раз ощущал, как сердце кровью обливалось, когда он смотрел на болезненного и уставшего после лекарств Феликса, как утешал его в своих объятиях, когда омега совсем расклеивался и начинал плакать, винить себя. В такой сложный период жизни они стали друг для друга всем миром, и Хёнджин даже на секунду не допускал мысли о том, чтобы оставить Ликса, бросить его, отпустить его.

      Год и три месяца длилась эта терапия прежде, чем Феликсу впервые разрешили на время течки остаться дома и провести её с мужем. Это было большим достижением, потому что год и три месяца на столь важный период они были разлучены. Разумеется, Хёнджин в ту ночь был осторожен так, словно это их первая в жизни связь, он был нежен с Феликсом, он его ублажал в своих объятиях, дарил ему всю любовь, на которую был способен.

      Плод любви не заставил себя долго ждать.

      О беременности Феликс узнал в академии. Несколько дней он просыпался от сильной тошноты и встречал утро в ванной комнате, содрогаясь в конвульсиях над унитазом. Хёнджина чужое состояние сильно беспокоило — он не мог смотреть на мучения мужа, поэтому, не выдержав долго, он отнёс слабого Феликса в медицинское крыло, чтобы фельдшер его осмотрел. После разговора наедине между омегами старший предложил Ёнбоку хотя бы попробовать сделать тест — конечно, он знал всю трагедию семьи, понимал, что шансы очень малы, ведь они только пару месяцев как закончили терапию, да и психологическое состояние омеги было расшатано, поэтому одна полоска могла его попросту разбить, но Феликса в любом случае надо было показать врачам в городе, вопрос только в том, каким врачам.

      Феликс согласился и ушёл делать тест. Двадцать минут спустя он сидел на койке в лазарете военной академии, сжимая в руках пластик и бесстыдно плача, а фельдшер наконец-то впустил нервничающего альфу внутрь с тихим «поговори с ним».

      — Малыш, что с тобой? — Хёнджин сильно переживал, что муж сидел и плакал. Что же такого могло довести Феликса до столь сильной эмоции. В ответ Феликс раскрыл ладонь, в которой лежала та самая пластиковая палочка.

С двумя полосками на табло.

      — Мы будем родителями? — спросил он, не поверив тому, что видел перед собой.

      — Мы будем родителями. — Хёнджин прижал мужа к себе, понимая, что они будут родителями.

      УЗИ это подтвердило — Феликс носил под сердцем ребёнка уже целых семь недель, плод развивался правильно и без отклонений, он был совсем ещё маленьким, размером с фасолинку, но он там был. Плод их большой любви, результат мучительной терапии и ожидания.

      Феликс продолжал работать в академии, но ему заметно снизили нагрузку. Информация о его беременности скрывалась хотя бы до пятого месяца, пока прятать живот под рубашками он ещё мог. Но он заметно округлялся, и ближе к пятому месяцу уже пришлось сознаться — они ждали ребёнка. Новость была воспринята коллегами тепло, все поздравляли будущих родителей, ведь в академии среди сотрудников о том, через что прошли эти альфа и омега на пути к счастью, знали все.

      Даже первые толчки Феликс почувствовал, когда вёл занятие. Он как раз отвернулся к доске, чтобы сделать пометку, как неожиданно почувствовал, что малыш пнул его в живот. Пнул достаточно сильно, так, что омега испугался и запнулся, а затем пулей вылетел из аудитории, направляясь к классу, где занятие вёл Хёнджин. Мужа он оторвал от чтения лекции, заставил выйти в коридор, уложил его ладошки туда, где он почувствовал чужую пяточку, а затем увидел, что на глазах у Хвана сверкнули слёзы, когда тот тоже это ощутил. Первые толчки их сына.

      Кажется, слова Бан Чана о том, что судьба у этого ребёнка будет связана с академией, были пророческими. Потому что Феликс даже рожал сына в стенах академии. Так совпало, что в те дни он решил остаться в академии, несмотря на молчаливое недовольство мужа. Ему Хёнджин за пределы комнаты выходить без спроса не разрешил. Он правда был уверен в том, что те схватки, которые он чувствовал с самого утра, были тренировочными — у него уже такие были, однако врач их успокоил и сообщил, что Ёнбоку ещё рано рожать. Однако затем, когда Хёнджин вёл пары, а Феликс сражался с неприятным тянущим ощущением внизу живота, пока бродил по комнате своего мужа в общежитии для персонала, у него неожиданно отошли воды. Омегу это сильно напугало, и он направился в лазарет, чтобы ему хотя бы немного смогли помочь, ведь воды отошли, а значит, он вот-вот станет папой.

      Фельдшер был напуган не меньше — отправился за Хёнджином, потому что в академии до этого мало того, что не рожали, тут даже беременных не было. Хёнджин прилетел настолько быстро, насколько смог, чтобы застать мужа в разгар очередной схватки, когда он держался руками за поручень койки. Судя по вскрикиваниям, Феликсу уже было очень больно, и альфа, собравшись, попросил у фельдшера пару перчаток, чтобы осмотреть мужа.

      — Он раскрыт больше, чем наполовину, — как можно более спокойно ответил Хван, понимая, что это всё более чем серьёзно.

      — Мне вызвать скорую? — поинтересовался фельдшер, пытаясь унять своё сердце. Феликса как раз скосила очередная схватка, и он вцепился в предплечья Хёнджина, уткнувшись носом ему в плечо, чтобы заглушить боль.

      — Не успеем. Отсюда до ближайшего родильного почти два часа на машине. Он не дотянет. Может родить в машине или прямо в приёмном покое.

      — Что же делать?

      Хёнджин думал ровно секунду.

      — Я приму у него роды тут, — уверенно проговорил он, понимая, что брал на себя очень большую ответственность, но иначе не мог. — Вы мне будете помогать. Не бойтесь, я вам буду всё говорить и подсказывать, а вы будете выполнять мои действия. Мы справимся, Феликс сильный, у нас получится.

      — А вы уже… принимали роды? — испуганно спросил фельдшер, понимая, что к этому жизнь его точно не готовила.

      — Дважды. В Афганистане. Не волнуйтесь, там условия были похуже. У Феликса с малышом всё хорошо, на последнем скрининге у сына всё было прекрасно, он в правильном положении. Принесите мне пока другую одежду, чистые полотенца и тёплую воду. Феликс, детка, — теперь альфа обратился к мужу, пока фельдшер ушёл выполнять указания Хёнджина. — Тебе придётся постараться. Ты родишь тут, я буду тебе помогать. Слушай меня, ты большой молодец, ты справишься.

      Феликс быстро-быстро закивал головой, а затем Хван ощутил сильную хватку на предплечьях — у омеги снова схватка.

      Сердце кровью обливалось, пока Ли рожал — он не кричал во всю глотку, но испытывал адскую боль, когда начались потуги. Хёнджин действовал чётко, отставив все эмоции и чувства в сторону, сейчас его главная задача — помочь мужу родить ребёнка, помочь их сыну появиться на свет. Бан Чан хотел было накричать на коллегу за то, что тот своевольно пропал из учебного корпуса, однако застал Феликса в момент потуг, даже не поверил своим глазам, но вызвался помочь — ему доверили держать омегу за руку и помогать ему морально.

      Спустя какое-то время потуг, всхлипываний и криков раздался первый детский плач.

      Хёнджин держал на руках новорожденного — мальчик альфа, совсем малюсенький, он громко плакал, дёргал своими ручками и ножками, но вот он, родился, появился на свет. Феликс, весь мокрый от пота, изнеможённый, совсем обессиленный, в какой-то момент забыл о боли, когда Хёнджин уложил ему на грудь тёплое тельце их сыночка, и омега не выдержал — заплакал, откинувшись головой на подушки, потому что он только что родил их с Хёнджином первенца.

      Мальчика назвали Минхёном — Феликса сразу же после родов забрали врачи в больницу, где он находился с малышом ещё неделю. Хёнджин действительно справился, он помог малышу появиться на свет, и врачи отметили, что и мальчик, и его папа были абсолютно здоровы. Вся академия ещё несколько дней стояла на ушах — произошедшее в лазарете должно было остаться в строжайшем секрете, но уже в тот же день об этом знали все. Кто-то из студентов заметил, как врачи вывозили Феликса на каталке в машину скорой помощи, а затем Хёнджин выбегал со свёртком в руках. Спустя пару часов уже вся академия гудела о том, что у доктора Ли и доктора Хвана родился ребёнок.

      — Ты уже засыпаешь? — Хёнджин зашёл в кабинет со стаканом чая в руках и с маленькой булочкой. Феликс и правда засыпал — тишина влияла на него, а Минхён сопел в обе дырочки, укутанный в плед. — Может, отдохнёшь? Ты плохо спал эту ночь?

      — Да порядок, у меня ведомости незаполненные лежат, надо ими заняться, — омега кивнул в сторону стола. — А то сам знаешь, на собрании отговорок слушать не будут. Ты поел?

      — Да, — Хёнджин поставил стакан с чаем на стол. — Это тебе я принёс. Хоть чаю чёрного попей. И булочку тебе взял, обычную, без всяких начинок. Феликс, ты должен перекусить.

      — Хорошо, я это съем. У тебя сейчас занятие?

      — Да, я его не смогу перенести. Минхён ещё будет спать?

      — Я займусь пока ведомостями, он пусть спит. Проснётся, включу ему мультики или дам раскраски.

      — Отлично. И, о, кстати, — рука Хёнджина полезла в карман пальто, откуда он достал маленькую фигурку машинки. — Минхён опять растаскивает свои игрушки по карманам наших вещей. Я даже утром не заметил, обнаружил только пока в очереди за едой стоял.

      — Я в сумку полез за конспектами, а там нашёл его робота, которого вчера дома половину вечера искал, — закатил глаза омега.

      — Приучается убирать свои игрушки, чтобы не валялись на полу.

      — Да, только хорошо бы было припрятывать их не по карманам вещей. Я вчера пришёл в академию, снял пальто, а в кармане лежат детали его конструктора. С его появлением у нас вечно в карманах его вещи. То его соска, то его игрушки, то его носочки я однажды нашёл в куртке.

      — Мы же родители, — Хёнджин поцеловал мужа в висок. — Главное, чтобы мы с тобой потом у него в кармане всякую ерунду не находили. Травку там или сигареты.

      — С родителями-военными? — хмыкнул Феликс, прижавшись к мужу, пока их маленький сын крепко спал, укутанный в тёплый плед. — Поверь, с таким отцом, как у меня, мне даже думать о подобных вещах не хотелось.

      Они бы так ещё вечность стояли, но скоро у Хёнджина начиналось занятие, и альфа, быстро чмокнув супруга в губы, забрал вещи, чтобы убежать в другой конец учебного корпуса. Тяжело вздохнув, Ёнбок поплёлся за рабочий стол, включил компьютер мужа и завёлся работать с ведомостями, понимая, что совсем скоро состоится собрание преподавателей академии, к которому Ликсу нужно было сделать отчёт.

      Он даже не заметил, как шло время — Минхённ-и проснулся, когда Феликс методично стучал пальцами по клавиатуре компьютера, вводя данные в табличку. Взгляд упал на стоявший на столе календарик, который Хёнджин использовал для удобства. Совсем скоро наступит двадцатое марта — день рождения альфы, очень важный для их семьи праздник. Хёнджин не хотел никакого праздника, никаких гостей, никаких ломящихся от угощений столов. Он вообще предпочёл бы провести этот день только со своим мужем и сыном, в их уютном доме, с бокалом вина и за каким-то семейным фильмом, однако Феликсу очень не хотелось обижать своего отца, который предложил детям приехать к нему в гости в этот день.

      Подумав о своей семье, Феликс снова улыбнулся. Он посмотрел на своё обручальное кольцо на безымянном пальце — свадьба у них была совсем маленькой, они бы вообще просто оформили все документы и ничего бы не отмечали. Однако Джисон, только краем уха услышав о том, что Хёнджин сделал своему омеге предложение, не позволил им просто втихаря расписаться. Праздник был небольшим — были только близкие друзья, отец и дядя Ликса и дядя Хёнджина, приехавший в город специально на свадьбу. Так как молодожёны были военными, в качестве парадной одежды они выбрали свои военные кителя, в которых и позировали на снимках. Тогда никто ещё не знал, в чём была основная причина столь скорой церемонии, которую Феликс и Хёнджин, вообще-то, не планировали.

      Лишь спустя несколько недель, когда Хёнджин получил документы, позволяющие ему присоединиться к теперь уже мужу в его миссии сначала в базовый лагерь, а затем в Ирак, пришлось сознаться — вся эта столь скорая свадьба была всего лишь для того, чтобы Хван смог поехать с Феликсом. С работы его не уволили, всё-таки ректор пошёл на уступки и провёл всё это как армейскую службу, чтобы за Хёнджином место закрепить на всё время его отсутствия. Джисон честно заплакал, когда услышал о том, что лучший друг отправлялся в горячую точку мира; Минхо тоже с трудом эмоции свои сдерживал.

      Все они были страшно счастливы, когда семья Хван-Ли вернулась обратно в Корею; и все поддерживали Феликса в его стремлении иметь ребёнка. Ёнбок вообще скромно считал, что ему неимоверно повезло с друзьями — это были люди, которые не просто так назывались. Омега помнил, как друзья были с ним рядом, когда он переживал самые тяжёлые моменты, когда лежал дома после больницы, после капельниц, а Джисон пытался морально поддерживать, приносил сладости и просто находился рядом с ним. Минхо часто навещал друга в больнице, сидел рядом с ним, пока врачи делали все необходимые процедуры.

       И когда Минхённ-и родился, друзья буквально окружили молодую семью любовью и поддержкой. У малыша появились верные крёстные родители — Бан Чан и Минхо держали альфу под крестом, а затем старались совестно выполнять свои обязанности крёстных. Часто навещали малыша, приносили ему подарки, забирали его, если Феликс и Хёнджин хотели побыть наедине, брали его, если кто-то из старших сваливался с болезнью и не хотел бы распространять вирус на ребёнка.

      Свою квартиру однокомнатную они решили продать — с маленьким ребёнком она была ни к чему, там даже кроватку для Минхёна поставить было некуда. Жить с младенцем в академии нельзя было, поэтому их единственным вариантом был военный городок — небольшое поселение, находившееся в тридцати минутах езды от академии. Этот городок был возведён для того, чтобы семьи преподавателей академии могли обосноваться рядом с местом работы. Сам по себе он был вполне неплохим — тут были и магазин, и аптека, и амбулатория, оказывающая первую медицинскую помощь. До города, конечно, далеко ехать, но место и правда было очень удобным, очень комфортным и тихим.

      Хёнджин долго не мог добиться получения дома в этом городке. Местность эта была под протекцией министерства обороны, и Хван, пока Ликс был беременным, обтоптал все пороги, дабы доказать, что его семья могла претендовать на землю на этой территории — Хван Хёнджин и Ли Феликс до декретного отпуска были сотрудниками академии. У альфы на руках была целая пачка документов, собранных по всем инстанциям, но Хёнджина никто и слушать не хотел. Всем было фиолетово, что альфа принёс все документы, что муж у него находился на поздних сроках, и им уже пора было даже комнату для малыша оборудовать, чтобы ребёнок после больницы имел где жить.

      Хван отчаялся — Ликс уже ребёнка родить успел, уже вот-вот из больницы его выпишут с Минхёном на руках, а идти в малюсенькую квартиру они не могли. Пока проблема с домом не решится, Ёнбок с младенцем жили у отца, который дал приют своему сыну и внуку. Старший Ли видел, как сильно Хёнджин ради этого дома старался, как он добивался его, что не выдержал чужого отчаяния — забрал все документы, напряг едва ли не всех своих знакомых в министерстве, устроил целый скандал, но, когда Минхёну почти исполнился первый месяц, он вручил молодым родителям ключи от их новенького дома. Всё министерство стояло на ушах, пока генерал там на повышенных тонах доказывал, что два преподавателя академии, недавно ставшие родителями, имеют полное законное право на участок в военном городке.

      Домик у них был не очень большим, но очень уютным — Феликс, пока в декрете сидел, гнёздышко полностью обосновал, сделал его таким, о котором с детства мечтал. В доме была комната и для Минхёна, прекрасная спальня для родителей, гостевая комната на втором этаже, просторная гостиная, широкая светлая кухня, много-много места для маленького Минхёна, который совсем скоро начнёт ползать, ему нужно пространство. Хёнджин для сына на заднем дворике и качели поставил, и место для летнего бассейна оборудовал, и для Феликса там был уголок, где он мог расслабиться с чашкой чая и книгой, пока малыш спал в коляске.

      Уже на первые шесть месяцев Минхёну родители организовали небольшое новоселье.

      Феликсу казалось, что у него жизнь была прекрасной.

***

      — Просыпайся, котёнок, — шептал Феликс, покрывая поцелуями заднюю сторону шеи своего мужа, пока Хёнджин ещё спал. — Вставай, уже наступил твой день рождения.

      — Малыш, давай ещё поспим, — сонно пробубнил Хёнджин, не открывая глаз. — Нам не надо Минхёна поднимать и собирать в садик, давай поваляемся.

      — А я и не заставляю вставать с постели, — загадочно проговорил омега, не оставляя своего занятия. — Просто хочу, чтобы ты проснулся. У тебя запах усиливается.

      Хёнджин приоткрыл один глаз и посмотрел на улыбку своего омеги. Усиливался запах не только у альфы, персики Феликса тоже ощущались сильнее, особенно при столь тесном контакте. Минхённ-и несколько дней поживёт у своего дедушки, чтобы у его родителей было время побыть наедине. Гон и течка, которые снова синхронизировались после беременности, вот-вот наступят, и Хёнджину с Феликсом, мягко говоря, будет не до сына. Этот факт старший Ли прекрасно понимал, поэтому без проблем забирал любимого внука к себе, баловал его разными вкусностями, разрешал ему смотреть мультики, а затем маленький альфа с неприкрытым интересом слушал дедушкины сказки перед сном.

      Ещё пока течка и гон не наступили, но с тем, что у Хёнджина сегодня день рождения, старший альфа забрал внука пораньше, чтобы дать молодым возможность поспать немного дольше положенного. Из-за того, что Феликсу и Хёнджину перед занятиями нужно каждое утро отвозить Минхёна в садик, пары у них обоих начинались со второй, дабы молодые родители успевали приехать в академию. Сегодня мчаться в город не было необходимости, и Хван планировал поваляться лишний час в кровати, но у Феликса явно были другие планы.

      Тот уже не стеснялся своих желаний и целовал альфу увереннее, касаясь губами любимого лица. Поцелуи, по мнению Хёнджина, были лучшим способом проснуться, поэтому он с радостью подставлялся под любимые губы, когда омега устроился сверху, заползая на альфу. Перед течкой Феликс становился страшно тактильным — ему всегда хотелось целовать-целовать-целовать, он всегда лез в объятия, пытался привлечь к себе внимание, чтобы альфа спрятал возлюбленного под своим крылом. Неудивительно, что этот хитрец сейчас лез к нему и явно не собирался отпускать, пока не получит своего. Омега, что с него взять-то.

      — У нас есть лишний часок, — промурлыкал Феликс, заглядывая мужу в глаза. Хёнджин уже поймал настроение своего омеги, знал, к чему этот проныра вёл, поэтому, воспользовавшись секундным замешательством мужа, в одно движение перевернул их так, чтобы Ли был распластан под ним.

      — И как ты предлагаешь нам использовать этот лишний часок, м?

      С Феликсом скучно не бывало никогда. Казалось бы, они вместе уже порядка десяти лет, семь из которых они женаты официально. Срок немаленький, они тоже не молодели, но в Ёнбоке энтузиазма хоть отбавляй, он всегда был готов на какие-то новые эксперименты, всегда в нём был какой-то неиссякаемый запас энергии, необъятное желание отдать всего себя мужу. Даже сейчас, когда у них в запасе был всего один час, хитрая улыбка не предвещала ничего хорошего, Хёнджин эту ухмылку знал, поэтому, не став даже отказывать себе и мужу в удовольствии, в одно движение снял с Ликса и с себя пижамные штаны, чтобы нащупать уже влажный вход омеги.

      — Я ещё даже не прикоснулся, а ты уже течёшь, — игриво прошептал Хёнджин, целуя омегу в шею, пока тот тихонько стонал от приятных ощущений. — Ты такой развратный, ужас просто. В кого ты у меня такой?

      — Кто бы говорил… — выдохнул Ликс, откинув голову на подушки, когда пальцы мужа проникли в него. Когда вчера после садика они отвезли Минхёна к отцу и вернулись домой, ужин был быстрым и немного рваным, потому что альфа и омега так жаждали поскорее насладиться выпавшей возможностью побыть наедине. Конечно, друзья и отец входили в их положение, часто предлагали забрать маленького к себе, чтобы у родителей было уединение, но злоупотреблять чужой добротой тоже нельзя было, да и сын у них не для того, чтобы он постоянно был в гостях. Однако сейчас шанс упускать нельзя было.

      Хёнджину всегда казалось, что мужа он своего знает как облупленного. Десять лет они вместе, неисчисляемое количество свиданий осталось позади, в сексе они тоже, кажется, перепробовали всё. Но Феликса с каждым разом хотелось всё сильнее. Он был тем самым островком спокойствия и умиротворения, которого Хёнджину так не хватало временами. Не только в плане секса — просто лежать с ним в объятиях, вдыхать его запах, позволять ему оплести себя конечностями, а затем бояться поменять положение, чтобы не потревожить дремавшего у него на груди омегу.

      — Очень приятный подарок на день рождения, — улыбнулся Хёнджин, ощущая, как член плавно погружался в омегу с тихим стоном. Феликс для него, кажется, готов был всегда. Раскрывался, полностью обнажался, принадлежал только ему одному. — Жаль, что день рождения бывает только раз в году.

      — Как будто в другие дни, особенно по выходным, когда Минхён у дедушки остаётся, тебя что-то останавливает, — беззлобно ответил ему Феликс, балдея от наполненности, когда плоть полностью в него вошла. — И какая разница, день рождения это или простой выходной.

      — Как будто ты против.

      Бесспорно, Феликс только на словах мог бурчать. Он никогда не был против. Потому что это Хёнджин — от одного упоминания этого имени на сердце разливалось что-то тёплое, заполняя его изнутри и на лице расцветала улыбка, стоило подумать о Хёнджине. Просто подумать, а он уже мог чувствовать прикосновения мужа, слышать его голос, хотеть его. Десять лет — а так, словно они застряли в конфетно-букетном периоде.

      — Кошмар просто, мне уже тридцать семь исполнилось… — задумчиво протянул Хёнджин, двигаясь бёдрами, чтобы проникать в мужа под удобным углом. Феликс под ним тихонечко скулил и стонал, закусывая губу — сдерживать себя смысла не было, дома они одни, Минхён их не услышит, но всё равно ему не хотелось кричать. — Ещё три года, и мне будет сорок.

      — Не напоминай, пожалуйста, что мне…ах… тридцать, — Феликс закатил от наслаждения глаза, потому что член внутри него удобно проехался по простате.

      — Будет в сентябре, детка, — поправил его Хван, коснувшись губами метки.

      — Не играет роли. Мне будет… Боже, да, тут… мне будет тридцать… Ужас просто.

      — Кстати, об этом, — несмотря на щекотливость ситуации, голос у Хёнджина был строгим и серьёзным, словно он собирался важную тему обсудить, пока находился внутри у мужа. — Давно хотел с тобой поговорить. Тебе не кажется, что время идёт, и нам следует хотя бы подумать о братике для Минхёна? Мы ведь хотели двоих детей.

      Это правда. Когда-то давно, ещё задолго до рождения Минхённ-и, они говорили о том, что хотели бы завести двоих детей. Феликсу эта идея нравилась, он мечтал об альфочке и об омежке, хотел бы иметь двух копий своего мужа в доме. Когда возникли проблемы с первой беременностью, его мечты сошлись до того, чтобы выносить хотя бы одного ребёнка — на тот момент ему это казалось почти невозможным.

      Однако после родов врач, осматривавший Феликса спустя полгода, сделал вывод, что Ликс вполне способен был и подарить мужу второго ребёнка, если таково будет его желание. Им понадобилось время, чтобы их циклы снова синхронизировались после сбитого гормонального фона омеги, и с тем, что сейчас всё пришло в норму, они могли бы попробовать завести и второго ребёнка.

      Они много об этом говорили, особенно когда Минхённ-и подрос. Хотели бы подарить ему братика, о котором малыш мечтал, потому что у многих детей в садике были младшие или старшие братья. Феликс и Хёнджин сходились во мнении, что их сын должен прочно встать на ноги прежде, чем они решатся на второго, чтобы у них была возможность уделять обоим детям внимание и любовь, которую те заслужили. Но Хёнджин прав, они не молодели, Хвану действительно через три года уже сорок исполнится, Феликсу в сентябре этого года тридцать будет, оттягивать уже просто некуда. Всё-таки здоровье тоже сдавало по чуть-чуть, и Ёнбок понимал, что с каждым годом его шансы забеременеть снижались. Феликс и сам об этом много думал, только пока боялся озвучивать свои мысли.

      Что же, Хёнджин сам начал этот разговор.

      — Хочешь наконец-то завести второго ребёнка? — Феликс расплылся в улыбке. — Мы точно готовы? Двойная ответственность.

      — Ну мы ж с Минхёном справились, хотя вообще не имели представления, как ухаживать за ребёнком, — резонно проговорил Хёнджин, забросив обе ноги своего мужа себе на бёдра. — Мы справимся и со вторым. Тем более, я очень хочу омежку. И снова хочу, чтобы ты побыл беременным. Ты тогда безумно плюшевый и воздушный.

      — Я могу немного подумать об этом? — осторожно попросил омега, заглядывая мужу в глаза. — Принимать столь важные решения с членом в себе как-то неправильно, не находишь?

      — Ну-у, мы буквально таким образом делаем детей, поэтому… Ладно, я понял, конечно можешь. Гон начнётся в субботу, поэтому как минимум до субботы время есть.

***

      Хёнджин не слишком любил обильное внимание к своей персоне, но в день рождения избежать этого всего не получилось. Хван был окружён людьми, которые так и норовили поздравить своего коллегу и друга с праздником, пожелать ему всякого разного, некоторые даже подарки приносили, пусть какой-то традиции в академии не было. Феликс хвостиком ходил за мужем и получал свою долю внимания, когда поздравлявшие желали Хёнджину счастливой семейной жизни, эти поздравления автоматически передавались и омеге.

      Это было единственным, что отличало этот день от всех обычных. Только и того, что каждый, кто видел Хёнджина в кабинете или в коридоре, останавливался, чтобы поздравить именинника. Хван ждал вечера — когда они закончат свой рабочий день, сядут в машину и уедут к отцу Ликса, чтобы провести время там с сыном. Старший Ли уже отправил видео-поздравления от Минхёна, который, стоя в своей любимой пижаме с цыплятами, читал, судя по всему, заранее выученное с дедушкой стихотворение о дне рождения. Феликс вместе с Хёнджином улыбок не скрывали, пока смотрели присланное видео и любовались, как их маленький сыночек звонко смеялся в кадр.

      День пролетел довольно быстро — Хёнджину не давали и минутки покоя, он постоянно был в центре внимания, и даже ректор вызвал его в свой кабинет, чтобы поздравить своего сотрудника и вручить ему от имени академии большой букет роз. Цветы сразу перекочевали в руки омеги, у которого даже щёчки порозовели, когда альфа передал букет ему. Отчитав свои последние на день пары, супруги быстро собрались и поспешили уехать — всё-таки скучали они по Минхёну, пусть даже частенько самый младший член их семьи оставался у дедушки или крёстных, мысль о том, что малыш их ждал, грела обоих, пока Хёнджин осторожно вёл машину, а Феликс блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь дорогой.

      Отец накрыл по-семейному скромный стол, когда альфа с омегой приехали и позволили Минхёну упасть в объятия к своим родителям. Старший Ли к своему зятю относился с большим уважением — когда Феликс только-только привёл Хёнджина в отчий дом, старший альфа переживал, что всё-таки Хван в итоге бросит его сына, ведь у них как-никак, но разница в возрасте была, и Хёнджин мог встретить совсем другого, более подходящего ему омегу. Но его приятно удивило, что Хёнджин всё-таки оказался однолюбом, и никакой другой омега ему не нужен был. Более того, старшего Ли впечатлило, как Хван за своим мужем даже в пекло бросился, оставил весь покой и умиротворение в академии, чтобы быть рядом с ним в Ираке, в тяжёлых обстоятельствах. И со временем все опасения отца Феликса полностью исчезли, когда маленькая семья его сына сражалась теперь с другим врагом — бесплодием Ликса, его попытками зачать ребёнка. Хёнджин от мужа не отходил, старался всеми силами помогать ему, проходил через все сложности вместе с ним.

      Сейчас старший Ли был счастлив видеть всю семью Хван, такую маленькую, но любящую, уютную, в которой есть место только заботе и поддержке. И Минхёну с такими родителями невероятно повезло, это факт.

      — Джисон и Минхо мне сегодня позвонили, — когда тарелки опустели, старший Ли ушёл к себе, чтобы позвонить по делам, а Феликс и Хёнджин остались сидеть в гостиной, позволив Минхёну уложить свои конечности на альфу. Маленький малыш хорошо наелся и сейчас наслаждался тем, как отец гладил его по немного вьющимся каштановым волосам. Сам он уже самую малость носом клевал — всё-таки с дедом ему скучать не приходилось, его целый день старший Ли развлекал внука активными играми, и даже днём спать малыш не захотел. Неудивительно, что на груди у своего отца малютка уже засыпал, но Хёнджину нравилось ощущение тёплого тела сына, что прижималось к нему, уткнувшись носиком ему в грудь.

      — И что хотели? — Феликс тоже не отказал себе в удовольствии, уложив голову мужу на плечо. — Поздравляли? Джисон вроде бы в город после поездки вернулся, он говорил, что должен до твоего дня рождения успеть.

      — Да, он вчера приехал. Минхо сказал, что они завтра хотят после работы заехать на кофе, повидаться с Минхёном, да и в принципе давно мы уже не отдыхали все вместе. Я решил позвать в гости и Бан Чана, ты не против, если завтра с работы он поедет с нами?

      — Конечно, я не против, — Хёнджин оставил поцелуй на виске мужа. — Заедем, заберём Минхёна от деда, купим торт, приготовим кофе. А в субботу утром либо я, либо ты отвезём малого сюда.

      — Хорошо, тогда я напишу Минхо, чтобы завтра после работы приезжали к нам. Ты себя нормально чувствуешь? Течка в субботу начнётся?

      — Да, думаю, завтра её не должно быть, пока только лёгкое предтечное состояние. Знаешь…

      Феликс запнулся как раз в тот момент, когда отец вошёл в комнату, что-то злобно бубнил себе под нос, но, тряхнув головой, сел на своё место за стол. Кажется, он возмущался на своего собеседника по телефону, говорил о том, что нечего ему по вечерам звонить и нервы делать, особенно, когда он был в отпуске и готовился к выходу на пенсию. Старший Ли уже давно подумывал о том, чтобы уйти на пенсию и отдавать всего себя внуку, наконец-то отдыхать после многих лет службы, ну а сейчас, когда Минхён уже взрослел, альфа решился — доработает до Рождества и уйдёт на заслуженный отдых.

      — Простите, — вздохнув, заговорил альфа. — Передавать свои дела молодым коллегам непросто, но что поделаешь, я не могу оставить всё просто так и уйти. В конце концов, на пенсии я хочу отдыхать, а не работать.

      — Когда я в декрет уходил, хоть и проработал меньше двух лет, всё равно много дел оставалось. Помню, как я на седьмом месяце ходил и документы оформлял, чтобы место за мной закрепили.

      О да, Хёнджин это помнил. С боем и криками он выбил, чтобы Феликс оставлял своё преподавание и уже готовился к рождению первенца, пусть омега всячески протестовал, убеждая мужа, что он и до родов сможет нормально работать. На сторону альфы встали все знакомые ему люди — сотрудники академии, Минхо и Джисон, отец Феликса, лечащий врач Ёнбока в омежьей консультации, где он стоял на учёте. В конечном итоге Феликс согласился доработать до седьмого месяца, а после он закончил свои дела и жил почти всё время у отца дома, пока всё ещё с домом вопросы не были решены. Время от времени Феликс, несмотря на запреты и возражения мужа, все-таки перебирался в академию, чтобы в столь важный для себя период быть рядом с ним, наслаждаться его объятиями, вдыхать его запах. Это не слишком приветствовалось, однако напрямую запретить Феликсу как сотруднику академии (пусть и в декретном отпуске) приезжать сюда и обитать в жилом корпусе никто не мог. Тем он и пользовался — когда совсем становилось без Хвана одиноко, он собирал сумку и приезжал к любимому мужу на работу, где жил в его комнате.

      — Я ж хотел чайник поставить, — закопошился отец, снова вставая с места. — Вон Минхён уже спит.

      Старший Ли снова ушёл на кухню, и Феликс, набрав в грудь побольше воздуха, повернулся к мужу лицом.

      — Я всё думал о нашем утреннем разговоре, — Хёнджин резко перевёл взгляд на мужа. — Ты был прав. Мы с тобой и правда не молодеем, и если мы с тобой хотим подарить Минхёну братика, нам стоит это сделать…сейчас. Мне уже тридцать будет в сентябре, тебе исполнилось тридцать семь. Мы с тобой справились с Минхёном — со вторым малышом мы тоже справимся.

      — Погоди, я правильно понял? — на лице альфы расцвела улыбка. — Ты согласен… на второго ребёнка?

      — Да. В субботу начнём пробовать. Врач говорил, что с тем, что у нас циклы синхронизировались, есть большой шанс на успешное зачатие без медикаментов. Можем воспользоваться тем, что Минхённ-и будет тут.

      Хёнджин не удержался и принялся зацеловывать лицо мужа, а затем, когда в комнату с чайником вошёл отец, они ему рассказали о своих планах обзавестись ещё и маленьким омежкой.

      Феликс Ли, кажется, проживал свою самую счастливую жизнь.