В течение жизни, как известно, приоритеты меняются. Когда-то главной моей целью было завоевать любовь девушки из параллельной группы. Потом меня больше всего волновало, как донести тему занятия до очередной группы оболтусов…

      А сейчас передо мной стояла задача — успокоить рыдающего подростка-зомби. И сделать это так, чтобы он не сожрал нашего кота.

      Должен признаться, что я колебался, не зная, как подступиться. Мне случалось, конечно, иметь дело с подростковыми истериками. Но это были люди «в сборе», с душой и телом, с ними можно было разговаривать, аппелировать к разуму…

Что я мог сказать юному зомби? Точнее, что мог ему озвучить Фил?

      Я все ещё колебался, а Рита уже вмешалась. Поставила обратно на стол коня в пальто, села на пол рядом с Тритоном, молча обняла его за плечи, прижала к себе. Он вцепился в нее — отчаянно, как тонущий, я даже испугался, не поранит ли он ее. Фил, наверное, подумал о том же, потому что поспешил присоединиться к ним, обнял Тритона со спины. Они замерли все трое, прижимаясь друг к другу. Наверное, надо было что-то сказать… Что именно? Зачем? Не знаю…

      Тритон всхлипывал все тише. А потом обмяк, бессильно уронил руки, вздохнул… В общем, так они и заснули все трое, прямо на полу. А мне оставалось успокаивать испуганного Нееду.

      Через пару часов котенок спустился со шторы и устроился на привычном месте, между Ритой и Филом — то есть на плече Тритона.

      Посреди ночи Тритон дернулся, забормотал что-то испуганно и жалобно. Надо же, оказывается, зомби могут видеть сны. С другой стороны, почему бы и нет? Ни Рита, ни Фил от этого не проснулись. А вот котенок поднял голову. Потянулся, потоптался по груди мальчишки, уткнулся носом ему прямо в ухо и заурчал. Тритон, не просыпаясь, осторожно нащупал Нееду, прикрыл его ладонью.

      А потом наступило утро. Тритон проснулся первым, завозился на полу, разбудив остальных. Поднялся и требовательно заявил:

— Еда!

      Котенок мгновенно вскарабкался вверх по занавеске, но мальчишка на него и не смотрел. Он уставился на Фила.

— Ты главный. Где еда?

      Ничего не скажешь, логично. Кто главный, с того и спрос. Я бы предпочел, чтобы Тритон сначала оделся, но прекрасно понимал, что у зомби свои приоритеты. Да и остальных его нагота не смущала.

      Фил не стал возражать, и все трое спустились в подвал. Четверо — потому что Нееда после недолгого колебания последовал за ними. И я тоже, на всякий случай — хотя едва ли я чем-то мог бы помочь котенку, если бы Тритон вздумал начать завтрак с него.

      Однако все прошло мирно. Тритон не пытался оспаривать главенство Фила и не покушался на Нееду. И кстати, оказался самым удачливым охотником из троих зомби, что, впрочем, неудивительно — достаточно вспомнить, какую ловкость он проявлял накануне, прыгая по крышам.

      Втолковать Тритону, зачем надо умываться, Филу и Рите оказалось не под силу. Напрасно они повторяли мой коронный аргумент:

— Люди увидят. Поймут. Убьют.

      Тритон в ответ скалил зубы и отвечал:

— Сам убью! Я сильный!

      Наконец я решил воспользоваться авторитетом Фила и подсказал ему:

— Прикажи! Скажи — ты главный!

      Вот это сработало. Тритон даже не обиделся, просто кивнул:

— Как скажешь!

      И пошел умываться перед зеркалом, которое Фил с Ритой пристроили над трубой.

Интересно, должен ли я гордиться тем, что мой крокодил — главный в стае?

      Потом мы вернулись в логово, и Фил по моей команде достал из рюкзака свои вещи. От одежды Тритон не стал отказываться — видимо, привычка одеваться ещё не забылась. Перебрал все мои футболки и выбрал ярко-оранжевую, с красочным принтом. Когда и зачем я ее купил — хоть убей, не помню. Кстати, интересно, можно ли меня убить? Именно меня, а не Фила? Запасные джинсы у меня были единственные, выбирать не пришлось. А вот обуви не было вовсе.

Я призадумался. Ещё раз идти домой? Большую часть подходящих вещей я оттуда уже взял. К тому же моя обувь будет Тритону велика, как и Рите.

Эванс, как выяснилось, думала о том же. Потому что Рита вдруг сказала:

— Купить. В магазине. Автоматическая касса.

      Трудное слово «автоматическая» Рита произнесла по слогам.

— Деньги дома, — ответил я через Фила. — Опять домой?

— Нет, — она повернулась к кучке оставшейся одежды.

      Вещи Риты, юбка и блузка, в которых она была изначально, оказались на самом дне рюкзака. И как мы не забыли их в моей квартире? Рита торопливо проверила карманы юбки и торжествующе показала мне карточку.

      Вообще предложение было разумным. На автоматической кассе не надо разговаривать с кассиршей, и можно держаться подальше от людей… Если ещё и время выбрать подходящее, скажем, поздний вечер, когда покупателей мало, а усталые продавцы сами-то не сильно отличаются от зомби и ни на что не обращают внимания — пожалуй, у нас был шанс.

— Вечером, — сказал я. — Людей мало. Я пойду.

Рита согласно кивнула.

      Следующей задачей было устроить Тритону жилье. Втроём в нашей комнате было тесновато. И на диване крокодилы втроём уж никак не умещались.

      Я предполагал поселить Тритона а соседней комнате, за стенкой — в той самой комнате, которую я изначально думал предложить Рите.

      И, как и тогда, моего мнения никто не спросил. Едва Фил озвучил Тритону задачу, тот радостно кивнул и умчался осматривать весь дом. И выбрал себе местечко на втором этаже. Когда я увидел, что именно он выбрал, то не удержался от нервного смеха, который услышал только Фил — это была ванная!

      Пока я пытался найти слова, чтобы объяснить мальчишке его ошибку, тот уже пробежался по другим помещениям, набрал кучу всякого тряпья и набросал все это в ванну. Ещё он нашел огромного, чуть ли не в натуральную величину, плюшевого медведя, одноглазого и рваного, с вылезающей набивкой, усадил его на край ванны и с совершенно счастливым видом любовался им.

      Я решил не спорить. Какая, в сущности, разница? Нравится ему спать в ванной, закопавшись в кучу тряпок — ну, его личное дело. Пожалуй, в его возрасте я тоже предпочёл бы второй этаж, чтобы в окно обзор был получше. А то, что в соседней комнате мы с Филом смогли бы его контролировать… Да при его ловкости он с лёгкостью выбрался бы в окно, мы бы и не услышали.

      За те несколько дней, что Рита прожила в нашем логове, у них с Филом выработался свой режим дня. По утрам они завтракали, некоторое время гуляли во дворе, потом возвращались в логово. Сидели рядом на диване с книгой, слушали, как мы с Эванс читаем… Вечером выходили на прогулку, по возвращении ловили пару крыс на ужин и засыпали, обнявшись.

      Появление Тритона перевернуло весь этот устоявшийся порядок. В первый день он облазил весь дом, включая чердак и крышу, покатался по перилам со второго этажа. На крыше он поймал пару голубей и с гордостью продемонстрировал их Филу.

— Еда! Хорошая еда! Крысы — хуже.

      Интересно, сильно ли различались на вкус крысятина и мясо голубей? Я попытался спросить у Фила, но тот, казалось, не понял моего вопроса. Это и понятно, мы с Филом и при жизни не были гурманами. Хотя в данном случае, наверное, правильнее говорить только про Фила, ведь вкус ощущает именно тело.

      По разным квартирам Тритон набрал кучу разнокалиберных коробок — из-под обуви, посуды, электроприборов. В ванной они не уместились бы, Тритон приволок их в соседнюю комнату и начал строить нечто вроде крепости. Видно, в кубики не наигрался. Или в Майнкрафт. Надеюсь, что в "Стабз Зе Зомби" он не играл, за зомби, который убивает людей. А в перерывах он, восторженно взвизгивая, запускал чуть покореженный, в облезшей краске, волчок. Цветные полосы на волчке превращались в спирали, вращались, исчезали куда-то, это зрелище завораживало не только Тритона, но и Фила, да и меня самого, если честно. Потом мальчишка подобрал мяч. Бросил его об пол. Мячик не подпрыгнул — очевидно, был проколот, потому его и бросили. Тритон, кажется, удивился. Взял мячик в руки, долго разглядывал, пытаясь понять, что с ним не так. Ещё несколько раз бросил то о пол, то о стену. От пола мяч не отскакивал, от стены отлетал, но недалеко. Тритон выглядил таким расстроенным и обиженным, что Фил не выдержал. Взял у него мяч, отошёл на десяток шагов и бросил. Тритон подпрыгнул, поймал мяч, бросил обратно. После десятка бросков к ним присоединилась Рита. Следующие полчаса мы с Неедой (и, наверное, с Эванс) наблюдали совершенно безумное зрелище — трёх зомби, играющих во что-то вроде пляжного волейбола или «горячей картошки». Тритон был в восторге, да и двое других, кажется, получали удовольствие.

      Вообще Тритон все больше напоминал мне не крокодила, а щенка — жизнерадостного, веселого и добродушного. Он легко принял свое положение в стае и подчинялся не только Филу, но и Рите. Умывался, как ему велели, не трогал Нееду, не выходил со двора…

      И только одного мне никак не получилось от него добиться — чтобы он дал слово своей душе. А ведь она была рядом, и со своей стороны пыталась договориться с ним — время от времени Тритон останавливался, лицо его становилось злым, он отмахивался и шипел:

— Отстань! Ты не я! Не командуй!

      Да уж, трудно даже представить себе, что испытывала в это время его душа. Те десять дней, что я прожил в логове до встречи с Ритой, я все же мог разговаривать хотя бы с Филом, и потом, я был один, мне просто не с кем было общаться нормально. А душа Тритона слышала, как мы с Эванс разговариваем, пусть через посредство крокодилов — и не могла присоединиться к этому разговору…

      Надо сказать, впрочем, что у Фила с Ритой энтузиазма хватило ненадолго. Довольно скоро игра то ли утомила их, то ли просто надоела. И они вернулись обратно в логово, сели на диван с книгой. Тритон пристроился сбоку от Фила. И сначала все было как всегда, я читал стихи Филу, Эванс — Рите…

      А вот Тритон не слышал ни того, ни другую. И, разумеется, заскучал. Стал вертеться, словно мои оболтусы на неинтересном занятии, подобрал какую-то верёвочку и начал играть с Неедой…

Я относился к этому спокойно, а вот Фил раздражался. Пару раз он рыкнул на мальчишку — этого хватало ненадолго, через несколько минут Тритон в очередной раз хохотал над неуклюжим прыжком Нееды, да ещё и Фила тормошил, требуя присоединиться к веселью. Я не вмешивался. Мне было интересно, как же Фил выйдет из положения.

      Выход оказался неожиданным — Фил стал декламировать стихи вслух, специально для Тритона. Разумеется, в своем переводе:

— Старый страшный моряк, тебе холодно? Я убил альбатроса руками!

      В первый момент Тритон растерялся — и я, надо признаться, его прекрасно понимаю. Завертел головой, словно пытаясь увидеть этого самого моряка, потом спросил прямо:

— Где моряк?

— Тут, — Фил ткнул пальцем в страницу. Тритон немедленно выхватил книгу у него из рук, стал разглядывать, даже на просвет посмотрел. Пожал плечами и задал следующий вопрос:

— Альбатрос?

— Птица, — объяснила Рита. — Большая. Красивая.

      Тритон призадумался и сделал вывод:

— Моряк молодец! Убил птицу — хорошо. Еда!

      На этом вечер высокой поэзии у нас и закончился.

      Шло время. Солнце клонилось к закату. Приближалось время похода в магазин, и я все сильнее нервничал. Конечно, Фил ведёт себя не так, как обычный зомби, и никто не заподозрит дурного в человеке, с карточкой в руке оплачивающем кучу покупок… Но все равно мне было не по себе.

      Свои тревоги я держал в себе, даже Филу ничего не говорил. Но Рита вдруг положила руку на плечо Филу и заговорила:

— Гудман. Страшно? Не надо! Не ходи. Обойдёмся.

— Эванс!

      Как она смогла ощутить мои эмоции? Их, наверное, даже Фил не воспринимает. Кажется, это и называется — родственные души… Мне остро хотелось пожать Эванс руку, обнять, прижать к себе. Увы, единственное, что нам доступно — это разговоры, и те через «переводчика».

— Не бойся! Все хорошо. Тритон босый. Надо идти.

      Мы заранее решили, что Рита с Тритоном останутся в логове. Дойти до магазина можно было бы и втроём, но оставлять Риту с Тритоном где-нибудь в кустах… Вдруг Тритон набросится на прохожего? Справится ли с ним Рита? Ведь главный в стае всё-таки Фил.

      Была и ещё одна причина. Если поведение Фила все же привлечет к нему внимание, и охранники начнут стрельбу — лучше в это время Рите с мальчишкой быть подальше.

      Я собирался долго и старательно. Заставил Фила умыться лишний раз, выбрал самую чистую футболку. Постарался расчесать пятерней спутанные волосы и добавил мысленно в список покупок расчёску. И упаковку бритв тоже. Щетина у Фила росла после смерти гораздо медленнее, чем при жизни, и пока выглядела прилично — но рано или поздно побриться будет необходимо.

      Вход в магазин оказался завешен противомоскитной сеткой, а внутри остро воняло чем-то — не иначе как репеллентом. Это что, такие меры от заражения? Три недели назад, когда я последний раз ходил в магазин, этого не было. Вообще глупость, конечно. Как будто что-то изменится от того, что в одном отдельно взятом магазине не будет комаров! Тогда уж разумнее было бы обязать всех ходить в накомарниках.

Кстати, хорошая мысль. И мои крокодилы тогда меньше рисковали бы на прогулках, сквозь сетку выражения лица не разглядеть, и грязи не видно. Да и сами они, глядишь, были спокойнее, если бы не видели человеческих лиц. «Они — не я…» В намордниках все были бы одинаковы.

Время я выбрал правильное. Действительно, и покупателей почти нет, и кассы через одну не работают, и даже свет приглушен из экономии. Прекрасно, как будто специально для меня.

      Я взял тележку и прошел в торговый зал. Такие знакомые действия… Мне даже показалось, что Фил мог бы управиться с этим и без меня.

      Эванс уверяла меня, что денег на карточке должно хватить на все. И я клал в тележку все подряд, вовсе не уверенный, что решусь на подобную авантюру еще раз. Носки, футболки, джинсы, ветровки всех размеров — мало ли, вдруг к нам еще кто-нибудь прибьется! Несколько пар кроссовок — я заранее выяснил, какой размер у Тритона и у Риты, но на всякий случай взял еще чуть побольше. Упаковку одноразовых бритв, расческу, дезодорант. Несколько бейсболок — козырек прикрывает лицо, пусть хоть это, раз уж накомарников тут не купить. Потом мне захотелось чем-нибудь порадовать Эванс. Я довольно долго соображал, стоя посреди отдела косметики, в итоге взял крем для рук, а потом понял, что это будет подарок для Риты. Ну и ладно, пусть, тоже не помешает…

      Я так увлекся процессом шоппинга, что совершенно перестал следить за обстановкой. И дернулся от неожиданности, услышав:

— Здорово, Филипп! Сто лет не виделись!

Это точно. И еще бы столько же нам не видеться… Я скомандовал Филу обернуться и добавил:

— Не волнуйся, все будет хорошо!

Не знаю, себя я успокаивал или его.

      Мне еще повезло, что это был не коллега и не сосед по дому. Старый знакомый, когда-то на курсах вместе были. Помню, болтун тот еще… И сейчас он трещал без умолку, а Фил коротко, односложно отвечал при необходимости.

— А я тебя здесь не встречал, ты, видно, редко сюда ходишь. А я за мясом пришел, хорошее здесь мясо.

— Мясо… Хорошо, — согласился Фил.

— Какой-то ты странный, нездоров, что ли? — заметил наконец наш собеседник.

— Нет, — поспешил я отказаться. Не стоило ему задумываться о том, чем может болеть Фил. Однако разговор надо было заканчивать, и я добавил:

— Устал. Домой пора.

      Он понял намек и распрощался. А Фил повторил словно про себя:

— Мясо. Здесь мясо.

      Если бы не эта встреча, мне бы и в голову не пришло, что мои крокодилы могут не только охотой кормиться.

      В отделе гастрономии самым главным было не дать Филу начать жрать это самое мясо прямо на месте. Я раз десять повторил:

— Нельзя. Люди увидят. Потом. Дома. Не надо одному. Дома. С Ритой.

      Как ни странно, подействовал на него именно последний аргумент.

      Мяса я взял не слишком много, учитывая, что холодильников у нас нет, а едят зомби довольно мало. Ну, как — немного? Пару кур, хороший шмоток свинины, печень… заставил Фила запихнуть все это вглубь тележки, под одежду, чтобы не соблазниться. И направился в книжный отдел — искать все-таки подарок Эванс. По дороге еще и волейбольный мяч прихватил. Подумал, не взять ли сетку, и решил не тратить деньги без необходимости.

      В книжном отделе я поколебался, выбирая между Рильке и Китсом, и в итоге взял обе книги. А потом мне вдруг пришла в голову мысль, как можно попытаться наладить контакт между Тритоном и его душой, и я поспешил к полке с детскими книгами…

      В итоге тележка оказалась полным-полна. На кассе я управился благополучно. Работник магазина, приглядывающий за автоматическими кассами, не обратил на на Фила внимания, сам Фил не стал пожирать мясо, едва оплатив его, денег на карточке хватило, а охранник напротив кассы вообще, кажется, дремал. И только приблизившись с тележкой к выходу, я подумал о том, как мы с Филом дотащим эту гору до логова. Фил вроде как и сильнее, чем был при жизни, но и устает быстрее — даже если он сумеет все это поднять, то все равно и не донесет. Угнать тележку? Во-первых, это нехорошо. Во-вторых, с ней мы будем привлекать внимание прохожих.

      Мне в голову… то есть не знаю, куда пришла совершенно безумная мысль взять такси. Нет, конечно, это слишком рискованно, сейчас все таксисты вооружены, и если что — у Фила не будет никаких шансов спастись. Лучше, наверное, спрятать часть сумок где-нибудь в кустах и вернуться за ними позже.

      И тут мне навстречу вышли Рита и Тритон.

— Так и думала, — в голосе Риты мне послышался упрек, — очень много.

— Зачем?! — возмутился я. — Мы договорились!

— Одному тяжело, — спокойно пояснила Рита. — Вместе донесем.

— Ты же не возражала! — продолжал я негодовать.

— Ты бы тревожился, — невозмутимо ответила Рита и пресекла дальнейший спор, приказав Тритону взять сумку.

      Должно быть, со стороны мы выглядели живописно — мужчина, женщина и подросток, причем на двоих грязная одежда висит балахоном, а мальчишка еще и босой, и все трое со здоровенными сумками. Интересно, что про нас думали прохожие, за кого принимали? Впрочем, это неважно. Главное, что на обычных зомби мы абсолютно точно не были похожи. Тритон по дороге принюхивался, то и дело радостно повторял:

— Мясо! Хорошо!

— Хорошо, — соглашалась Рита. Фил молчал с горделивым видом вожака стаи и добытчика. Или мне это просто казалось? Хотя чем ему гордиться! Деньги-то не его, то есть не наши, а Эванс...