Едва войдя в дом, мои крокодилы тут же кинулись потрошить сумку с мясом — прямо в подъезде, на лестнице. И то удивительно, что дотерпели, по дороге не сорвались. А что не дошли до нашей комнаты, так это даже к лучшему — а то останутся на полу следы крови, потом будут мухи, вонь, тухлятина. Конечно, крокодилов это волнует мало, а вот мне не все равно.

      Кто воспринял неожиданную пирушку с восторгом, так это Нееда. А я запоздало пожалел, что не купил кошачьего корма. Кстати, интересно, если котенок вместе с зомби ест сырое мясо — может, зомби кошачий корм смогут есть?

Тритон со смехом наблюдал, как котенок, урча, вгрызается в кусок мяса, как он потом вылизывается.

— Моется, — назидательно сказал Фил. — Надо мыться!

      Тритон недолго думая сел на пол, стал облизывать свои руки и тереть ими лицо, явно подражая Нееде.

— Не так! — возразила Рита. — Ты не кот!

      И они втроём спустились в подвал, к трубе.

      Пока они умывались, я думал, что делать с остатками пиршества. А осталось много, я явно пожадничал. Его следовало бы убрать, вот только куда? В подвал? Там холоднее, но как бы его за ночь крысы не сожрали… Так я ничего и не придумал. В итоге мясо осталось валяться прямо в подъезде. Ночи сейчас прохладные, до утра пролежит на каменных ступеньках, ничего не случится.

      Я думал, что, вернувшись из подвала, крокодилы начнут разбирать остальные покупки, но они вместо этого завалились спать. Мне даже обидно стало. Я старался, выбирал одежду, чтобы по размеру и по вкусу, и книжки, и мяч… Хотя, конечно, обижаться было глупо. Они и понервничали, и устали, и осоловели от сытной пищи.

Рита и Фил легли, как всегда, на диван, а Тритон побрел на второй этаж, в свою комнату. Я решил на всякий случай провести ночь рядом с ним, хоть позову Фила, если что. Нееда чуть удивлённо мяукнул мне вслед.

      Тритон влез в ванну — невысокий, он умещался там в полный рост. Закопался в тряпки, которые натаскал туда утром, устроил себе что-то вроде подушки. И заснул.

      Может, стоило купить надувной матрас? Хотя нет, в доме ещё достаточно тряпья, будет ему жёстко — значит, завтра ещё натаскает.

      А среди ночи Тритону опять, кажется, приснился кошмар. Он ворочался, всхлипывал, потом вскрикнул и проснулся. Я думал, он пойдет к Филу. Вместо этого он сел, озираясь — как выяснилось, искал своего медведя. Нашел его в углу под раковиной, крепко обнял, лег обратно вместе с ним. И снова заснул.

      Наутро после завтрака наконец дошло до моих покупок. Как и прежде, крокодилы переодевались, не стесняясь друг друга. Но в этот раз я обратил внимание, что Тритон смотрит на Риту совсем не так, как Фил. Та почему-то сначала сняла мои вещи, а потом стала выбирать новую футболку. И все это время мальчишка жадно пялился на нее, а потом вдруг сделал шаг вперед, протянул руку. И коснулся ее груди. И сжал — так, как тискают игрушку-антистресс.

      Была бы у меня челюсть, я бы ее, пожалуй, уронил. Но я-то ладно, а вот как отреагирует на такое Фил? Не то чтобы я считал, что крокодилы способны на ревность, но все же… Не зря они с Ритой спят в обнимку!

      Но Фил, кажется, только удивился, как будто не понимал, что происходит. А сама Рита, похоже, поняла все правильно. Сначала она просто отодвинула ладонь Тритона в сторону. Тот шагнул еще ближе, снова потянулся к Рите, провел по ее груди пальцами.

      На этот раз Рита резко отстранилась, оскалилась. И прорычала:

— Нельзя! Не твое!

— Почему нельзя? — спросил Тритон с недоумением.

— Нельзя! — рявкнул Фил. То ли уже и до него что-то дошло, то ли он просто решил поддержать Риту.

      Тритон вздохнул, отвернулся с обиженным видом. И тут же увидел мяч. Обрадовался, схватил и побежал во двор, играть, отбивая его о стенку.

      Как и накануне, Фил и Рита присоединились к игре. Я смотрел, как Фил прыгает за мячом, как он радуется удачному броску… Интересно, почему при жизни я не занимался спортом? Ведь телу это явно нравится! А у меня самой большой физической активностью было — пешком до работы дойти. Вот теперь имеем то, что имеем… А с другой стороны, Тритон и сильный, и ловкий, а Фила без спора признал главным. Так что, выходит, и у крокодилов не все так просто, и принцип «кто сильный, тот и прав» работает не всегда.

      Вскоре Фил и Рита утомились, и Тритон развлекался один, стучал мячом о стенку да об асфальт. Потом он отбросил мяч и стал играть с Неедой, причем не так, как обычно играют люди с котёнком, а скорее как один котенок с другим. Он встал на четвереньки, припадал на передние лапы, то есть на руки, шипел… Нееда в ответ замахивался лапой, растопырив когти и грозно вздыбив шерсть. Ничего не скажешь, достойные противники! По крайней мере ума у них, кажется, поровну.

      Ближе к вечеру мы, как всегда, пошли в нашу комнату заняться чтением. Но в этот раз Фил взял одну из книжек, что мы с ним купили накануне. И вручил ее Тритону. Тот, как я и надеялся, заинтересовался яркими картинками, долго вертел ее в руках, разглядывал, перелистывал. Потом ткнул пальцем в страницу.

— Что тут?

      Ответ я продумал заранее.

— Этот прочитает, — Фил ткнул рукой туда, где предположительно должна была находиться душа Тритона.

— Нет!!! — зашипел мальчишка.

— Не командовать, — возразил Фил, — не говорить. Только читать.

      Мы уселись на диван втроём — Тритон посредине. И стали читать. Ну, Рите и Филу же скучно было бы сидеть просто так!

— Скок-поскок, мой конек,

К перекрёстку трёх дорог…

Я с радостью убедился, что не ошибся в выборе. Тритон был в восторге, смеялся, отбивал ритм кулаками, повторял вслух отдельные слова. Правда, надолго его не хватило. Книжка ещё не закончилась, а он уже начал вертеться и отвлекаться, выкрикивая без смысла:

— Скок-поскок! — Хотя книжка была открыта уже на совсем другой странице.

Ну ничего, завтра ещё немного почитаем, потом следующую книжку, посложнее… А там, глядишь, до Тритона дойдет, что с собственной душой лучше дружить.

Правда, под конец душа Тритона чуть все не испортила — она, видимо, опять попыталась форсировать контакт. Потому что Тритон вскочил, уронив книжку, и выкрикнул:

— Нет! Не командуй!

— Не спеши, — вмешалась Рита, глядя мимо мальчишки, — не сегодня. Он привыкнет. Подожди!

      И снова началось спокойное, ровное существование без особенных происшествий. Голуби на завтрак и крысы на ужин, игра в мяч днём и книги по вечерам… Тритон уже дослушал до середины «Маугли» и разглядывал картинки в детском издании «Тарзана». В хорошую погоду Фил и Рита чинно прохаживались по двору, а Тритон носился вокруг, залезал на деревья, перескакивал с балкона на балкон, вытащил из дома несколько матрасов и прыгал на них из окна второго этажа…

И казалось, что так будет всегда — спокойно, безмятежно, безопасно…

      А потом появилась Клара.

      Надо сказать, первое время после появления Тритона мы с Эванс не выходили на прогулку — потому что нам казалось одинаково опасным что брать мальчишку с собой, что оставлять его дома одного. Тогда, в первый день, когда Эванс встречала меня около магазина — это уж необходимость была, я бы действительно не дотащил все эти покупки… А выпускать его со двора без нужды мы все же опасались. И оставлять его без присмотра тоже — мало ли, вдруг сожрёт Нееду или просто уйдет…

Но время шло, Тритон не пытался сопротивляться приказам Фила, вполне подружился с Неедой, вел себя спокойно и миролюбиво. И мы вдвоем начали опять потихоньку выходить. В первый раз Тритон захотел прогуляться с нами, но Фил возразил:

— Я и Рита — двое, ты и Нееда — двое. Все правильно!

Мальчишку такая логика устроила.

      Пару раз мы погуляли и вернулись спокойно, никого не встретив. А на третий раз увидели высокую худую девушку, которая стояла, отвернувшись к стене дома, как-то странно жестикулировала, бормотала что-то, вскрикивала, отмахивалась…

Лицо, одежда, руки — всё было густо запачкано кровью, как в свое время у Тритона. А в окровавленной руке она сжимала пистолет — и, присмотревшись, я понял, что она как будто пытается поднести его к своему виску. Рука нелепо дергалась, как у марионетки, которой пытаются управлять сразу два кукловода.

      Пока я колебался, пытаясь сообразить, что тут надо делать, Фил уже приблизился к ней. Подошел сзади, положил руку на плечо. Та дернулась, обернулась.

— Зачем? — спросил Фил. — Не надо! Идти с нами! У нас мясо!

— Нет! — почти выкрикнула она. — Не хочу! Уйди!

      И она снова подняла руку с оружием. Это уже становилось опасным — и не только для нее самой. Я напомнил об этом Филу. И хотел посоветовать ему отнять пистолет у девушки, вот только не получилось бы хуже? Скажем честно — у Фила… то есть у нас с ним никогда не было соответствующих навыков. Мы даже в молодости драться не умели. Так что вырвать пистолет одним движением нам… то есть Филу удалось бы едва ли. А в пылу борьбы она как раз могла бы выстрелить, случайно, а то и сознательно.

— Пойдем, — вступила в разговор Рита. — Не бойся! Мы вместе. Дружно. Хорошо. Есть мясо.

— Нет, — упрямо повторила девушка. — Я убила. Не хочу! Не хочу убивать.

— Правильно, — согласился Фил. — Человек не еда. Мы не убиваем. Пойдем!

      Они так препирались бы, наверное, очень долго. Но я обратил внимание на то, что у девушки вид усталый, и рука с пистолетом дрожит. Надо полагать, она успела утомиться от этой борьбы с самой собой — вернее, тела с душой. И скомандовал Филу:

— Бери ее за руку и веди!

      И я не ошибся. Фил потянул незнакомку за собой, и та послушно пошла следом, не вырываясь, не сопротивляясь. Казалось, и душа, и тело были рады появлению третьей силы, прервавшей их разборки.

      По дороге Рита пыталась разговаривать с незнакомкой, и Эванс тоже. Спрашивали, как ее зовут. Рассказывали, как живет крокодилья стая и чем питается. Девушка молчала.

      Так мы дошли до нашего логова. Вести ее в комнату в окровавленной одежде я не хотел — опять-таки будут кровавые пятна на полу, со всеми последствиями. Так что мы сразу спустились в подвал, там Фил с моей подачи убедил незнакомку раздеться и умыться. Рита принесла из комнаты чистую одежду. Только после этого мы вместе пошли наверх. В комнате нас ждал Тритон. Увидев незнакомку, он застыл в изумлении, потом подскочил к ней, схватил за руку. Та отшатнулась в сторону.

— Ты что? — удивился Тритон. — Не бойся!

— Я не боюсь, — ответила та. — Я не хочу… Не хочу жить.

— Все хотят, — возразил Тритон.

— Я не хочу. Я убийца. И вы убийцы, — проговорила незнакомка совершенно спокойным, бесстрастным голосом и неожиданно быстрым движением вскинула руку с пистолетом. Причем на этот раз целилась она вовсе не в себя.

      Вот только Тритон оказался быстрее.

Раньше, чем она выстрелила, даже раньше, чем я испугался за него, он метнулся вбок, одновременно перехватывая ее запястье. Недолгая борьба закончилась тем, что оружие поменяло владельца, а девушка бессильно осела прямо на пол.

      Тритон некоторое время крутил пистолет в руке, отчего я занервничал чуть ли не больше прежнего, потом всучил его Филу со словами:

— Держи! Ты главный.

      И повернулся к незнакомке:

— Рассказывай!

      Как ни странно, грубоватая бесцеремонность мальчишки оказалась эффективнее уговоров Риты и Эванс, вместе взятых. А может, дело в том, что девушка просто устала бороться — и с собой, и с нами.

— Я убила, — начала она все так же спокойно. — Ночью болела голова. Дэн ушел на работу. Я осталась. Думала, грипп. Болело… Голова болела. Потом перестала. Было страшно. Было… плохо.

      Кажется, она не смогла подобрать нужного слова. Мы слушали молча. Каждый из нас прошёл через подобное. Только вот нам с Филом повезло…

Она продолжала:

— Хотела есть. Хотела выйти. Дверь заперта. Не открыла. Дэн пришел. Открыл дверь. Хотела есть…

      На этом рассказ можно было заканчивать. Что случилось дальше, мы в принципе понимали и так. Но она, немного помолчав, заговорила снова:

— Он сначала не понял. Не поверил. Мог бы убить. У него пистолет. Не хотел. Не убил. Не бежал. Говорил. Думал, я пойму. Говорил. Называл по имени. Звал. Говорил — опомнись. Говорил — остановись. Я убила. Жрала мясо. Всюду кровь. Я зверь. Не хочу жить.

      Слушать этот бесхитростный рассказ было тем страшнее, что ее лицо и голос так и оставались безмятежными. Должно быть, душа ее сейчас рыдала от горя и боли — но тело этой боли не чувствовало!

      Я вспомнил, как смеялся Тритон, рассказывая про убитую медсестру…

— Ты не виновата, — начал я через Фила, — это не ты. Это тело…

— Мое тело, — перебила меня девушка. — Часть меня. Дэн мне верил. Не боялся.

— Ты не могла ничего сделать, — снова начал я. И опять она возразила:

— Могла. Могла запретить. Помешать. Удержать. Оно слушается. Теперь слушается. Могла бы раньше.

      Она несколько раз яростно ударила кулаком по полу. Я чувствовал, как внутри что-то сжимается от жалости и сочувствия. Очень хотелось как-то утешить ее…

Когда я хотел успокоить Эванс, то обнимал Риту руками Фила, и Эванс клала руку Риты на плечо Фила, выражая мне поддержку. Мы не чувствовали прикосновений, но понимали, что они означают. Понимали и принимали. Но обнять незнакомку… Она ненавидела свое тело. И ее это только сильнее ранило бы.

      Тритон вдруг поднял голову, посмотрел куда-то в сторону, словно прислушиваясь. Тряхнул головой, сказал:

— Хорошо. Поговорить. Попробуем. Только поговорить!

      Сел на пол рядом с незнакомкой и заговорил совсем не так, как раньше, даже голос, кажется, изменился:

— Я тоже убил. Не я, он. Оно, тело. Не слушалось. И теперь не слушается. Согласилось, чтобы я поговорил. Не хочет, чтобы я командовал. Ты командуешь. Ты сильная. Не смогла сразу. Это трудно. Трудно понять. Трудно поверить. Твой Дэн не верил. И сама ты не верила. Этот, — он ударил себя в грудь, — тоже убил. Жрал мясо. Радовался. Больше не убивает. Фил запретил. Люди не еда.

— Люди не еда, — безо всякого выражения повторила девушка. Тритон продолжал:

— Фил запретил. Я бы ещё убивал. И меня бы убили. А так живу. Голубей ловлю. Хорошая еда!

      Он засмеялся и опять посерьезнел.

— Ты убила. Не переделать. Можно другим помогать. Приводить сюда, к нам. Чтобы они не убивали. Понимаешь? Одного убила, других спасёшь.

      Тут я всполошился. Что он говорит, на что ее подбивает? Она так со всего города зомби соберёт в наше логово!

      Но и останавливать мальчишку было нельзя. Потому что незнакомка слушала его и, кажется, успокаивалась понемногу. И ещё потому, что душа Тритона впервые с момента его смерти получила возможность поговорить…

      Девушка подняла голову, медленно проговорила:

— Не убивать. Не давать другим убивать. Помогать. Можно. Спасибо.

— Я Мосс, — неожиданно представился мальчишка.

— Тритон? — переспросил Фил. Мальчишка мотнул головой.

— Он Тритон, — он ударил себя кулаком в грудь, потом ткнул пальцем в воздух перед собой, — я Мосс.

— Клара, — коротко представилась девушка.

      Не знаю, поняла ли она, что в нашем маленьком коллективе сложилось правило представлять отдельно тело, отдельно душу. Уточнять и переспрашивать никто не стал. Хоть так представилась, и то хорошо.

— Еда? — Тритон нетерпеливо дернул ее за рукав. — Пойдем!

— Нет! — Клара дернулась в сторону. — Не хочу. Я… я сыта.

      Мне, кажется, на миг стало холодно. Понятно было, чем она насытилась…

А вот Тритон, похоже, не смутился от такого признания.

— Хорошо. Давай тогда спать. Поздно, темно. Надо спать. Утром лучше.

      Вот, кстати, странное дело — все мы, и души, и тела, неплохо видели в темноте, явно лучше, чем при жизни — а все же солнечный свет мы все любили. Днём, особенно в солнечную погоду, непременно старались выйти во двор, а спать предпочитали ночью. Хотя ведь большинство хищников — ночные животные. Интересно, к крокодилам это относится или нет? Не помню.

      А Тритон уже вскочил на ноги и потянул Клару за руку. Она подчинилась, безвольно и равнодушно. Они вышли из комнаты, пошли вверх по лестнице. Я на всякий случай решил понаблюдать за ними.

Тритон широким жестом указал Кларе на свое ложе.

— Это ванна, — резонно возразила девушка. — Глупо!

— Удобно, — заспорил Тритон. — Залезай!

— Нет.

      Она немного помедлила и легла прямо на пол. Тритон, кажется, удивился. Подумал, достал из ванны какое-то тряпье, свернул в комок и заботливо подсунул Кларе под голову.

      Некоторое время было тихо. А потом, когда я уже думал, что они уснули, девушка тихо сказала:

— Спасибо. И за подушку тоже.