— Я хотел быть хорошим правителем, — отчаянно признается тэнгу своему другу и теперь верному товарищу по несчастью. — Не таким, как мой отец. Я желал изменить законы, дать народу больше счастья, причин для него, чтобы они восхваляли меня, а не закидывали камнями, как отца.

Тае слушает, наблюдает, кивает и, кажется, даже прекрасно понимает, к чему клонит его господин. Прошло около недели с момента падения власти, а Гук только-только начал приходить в себя, выгоняя изнутри шоковое состояние и страх. Теперь он должен стать сильнее. Взять себя в руки, сквозь боль и муки продолжать жить ради обещания отцу. Он обязательно вернется на престол. Туда, где ему место. Он поставит народ Муэрте на место, заставит пасть ниц, отомстит всем, в том числе сильнейшим правителям Клеона и Логрэда. Последние дни он спит и видит, как наматывает их кишки на свое оружие, как вгрызается в чужие сердца, умывается кровью, но уже совсем не собственной. Чонгук вытряхнет из Дантэ и Микэла — ангела войны — душу, окунет их в настоящий Ад, прогонит по всем кругам. Юноша отныне живет мечтами о страданиях тех, кто лишил его семьи и трона.

В глазах друга вампир видит красное пламя. Оно сожрет все на своем пути, разрушением войдет в двери чужих домов, не оставит и камня на камне в жизнях тех, кто когда-то разрушил его самого. Тэнгу приваливается к кряжистому дубу, устремляет взгляд на ночное беззвездное небо, прикладывая руку к правой части лица, оглаживает шероховатую ткань с подола плаща, что теперь закрывает боевую потерю Чонгука. Отныне он калека, слепой на один глаз карасу тэнгу, жалкий наследник Муэрте. Нет, теперь он даже не наследник. Он никто.

Они брели в сторону Востока, надеясь вскоре наткнуться на старенькую деревню с уж сотню лет не работающим фонтаном. Тае рассказал Гуку со слов императора, как он наказал идти и отыскать в деревне старейшину, эльфа, которому уже восемьсот лет. Этот незнакомец должен непременно помочь. Младший тэнгу тоже наслышан об остроухом старче. В далеком детстве Гюбо рассказывал ему, как они с эльфом были хорошими друзьями в юношестве и вместе посещали занятия по фехтованию. Что послужило таким расстоянием между друзьями и почему старейшина вдруг оказался на самом краю страны — неизвестно. Но, видимо, их дружбе это совсем не помешало, раз этот некто сможет помочь беглецам.

В эти дни у юноши чувствовалось полное отсутствие сил, как моральных так и физических, вампир и тэнгу делали частые привалы, отдыхали, Гук очень много спал, его взгляд выражал всемирную усталость и отрешение от происходящего вокруг. Тае оставалось только ждать, когда его господин вернется в норму, и добывать им пропитание, обворовывая мимо проходящих странников. Сейчас Гук сооружает колышек, заточкой формируя конец поострее, которую они, собственно, и украли у каких-то бандитов.

— Они убили моих родителей, хотели прикончить и меня. Им это почти удалось. Но я превзойду отца по силе, — продолжает вслух рассуждать беглец, рассматривая свою работу из дерева, — он был слишком слаб, поэтому с ним и расправились так легко. Я не дам ни единой крысе усомниться в моем могуществе. Не позволю истории повториться. Все они будут задыхаться от сожалений произошедшего.

Вампир протягивает другу посудину с налитым жидким супом, который удалось сварить из украденных овощей. Не так вкусно, как готовили повара в особняке, но и Тае никогда не изучал кулинарное мастерство, сидя в надежде, что Чонгука не вывернет от неподобающей приготовленной пищи из чего попало. Он внимает его словам и верит, не позволяет себе усомниться в обещании, клятве Гука самому себе. Сердце тэнгу полыхает, вампир чувствует этот жар всем собственным нутром и поражается, как же сильно господин горит желанием мести.

— Я буду всегда с тобой, — наконец выдает Тае, снимая маленький котелок с костра. — Пройдем этот путь вместе. Я буду защищать тебя, как принцессу от всех чудовищ.

На Кима тоже давит неизвестность судьбы его родителей. Где они? Что с ними? Живы ли вообще или похоронены под гнетом разгневанного народа? Но Гюбо с самого детства воспитывал не одного сына — двух. К Тае он всегда относился как ко второму, мирил их с Чонгуком стоило обоим не поделить игрушку в детстве, и всегда говорил, что они должны держаться друг друга. Потому что доверять они больше никому не могут.

Всю свою жизнь Гюбо знал.

Он знал, предвидел, догадывался.

Чон Гюбо воспитал не тряпок. Чон Гюбо воспитал двух сильнейших воинов, которые разнесут этот чертов мир.

— Ты больше не камердинер, коим тебя назначил мой отец, Тае. Ты мой верный друг, товарищ, брат. Ты — единственный, кому я доверю свою спину и жизнь.

Вампир в удивлении таращится на своего господина, а после глаза прикрывает, довольно приподнимая губы. Этого решения стоило ожидать. Тае был слугой лишь формально — только при знати он к Чонгуку всегда на «Вы», бегал как верный пес. Наедине они громко смеялись в покоях Чона, играя в сёги до самой поздней ночи, пока один из них не уснет прямо на полу.

У обоих дыра внутри после всего произошедшего: потери родителей, крыши над головой, съедобной еды и того, к чему они стремились. Не одному Гуку больно и страшно. Тае все это тоже. На плечи юношей свалилась большая ноша, подталкиваемая мнимым одиночеством, и они должны это выдержать. Они это выдержат. Непременно.

⛩️

Они шли на Восток еще три дня и три ночи, когда все же наткнулись на потускневшие от времени крыши домов и маленький фонтан посреди деревни. Все как говорил Гюбо. Чонгук и Тае ходили среди домов, как мелкие воришки, прибывшие издалека. Фактически, они такими и были, но в деревню пришли совсем не за кражей. Солнце уже садилось, мальчишки устали с дальнего пути и желали лишь свалиться прямо тут, да хоть у фонтана на землю, но найти эльфа-старейшину все равно необходимо.

— Я вас тут раньше не видел, ребятки, — за их спинами слышится бодрый голос молодого парня, который, судя по всему, местный. — Могу я чем-то помочь? А то снуете тут уже с полчаса.

Юноши оборачиваются на зов, замечая перед собой обаятельного незнакомца, что одной своей внешностью способен расположить к себе кого угодно. В голубых глазах читается легкомысленность и чрезмерная доверчивость, подстерегаемая прыткой любознательностью. Белесые кудри развевает вечерний ветер, а тот беззаботно заправляет их за уши, чтобы в лицо не лезли. На лице Гука от такой нелепой, надо признать, картины, появляется улыбка. Хоть кто-то смотрит на них без подозрения и не обходит стороной. Собственно, по этой причине они не смогли у местных жильцов расспросить про эльфа, который способен им помочь.

— А, да, мы… эм, — запинывается Тае, подбирая слова — язык заплетается от неожиданного появления добряка, не побоявшегося их. — Мы ищем старейшину этой деревни. По рассказам нашего отца, — опять запинается, не зная, правильное значение вылетает с его уст. Не мог же Тае назвать имя императора Чон Гюбо, их бы тут же повесили. Слухи о свержении власти уже могли добраться и до местных окраин. — Он эльф. Имени мы, к сожалению, не знаем.

По крайней мере, вампиру Гюбо его не называл.

— Вы, должно быть, говорите о господине… — начинает было белокурый незнакомец, как Гук его невозмутимо перебивает, тут же тушуясь.

— Хьюго, — имя само вырвалось из уст, за что Чону стало немного неловко. Он отводит взгляд, пытаясь заткнуть нетерпение в груди, которое вводит только в глупые ситуации. — его зовут Хьюго.

— Верно. Я понял вас, — парнишка добродушно улыбается, замечая как карасу тэнгу съежился. Видит его неловкость. — Пойдемте, я провожу вас к нему, он живет чуть поодаль от деревни.

Сам факт, что некто по имени Хьюго, являясь старейшиной деревни, живет даже не в ней , кажется Тае очень странным и подозрительным. А то, как они пробирались сквозь лес без какой-либо тропинки — вообще отдельная тема для обсуждения. На подолах плащей висели с десяток колючек, на лицах подростков красовались мелкие ссадины от жестких веток, которые нещадно проходились по теплой коже обоих. Эльф до ужаса нелюдим, раз он или хотя бы жители не протоптали хоть какую-то дорожку к дому не абы кого, а вообще-то аж самого старейшины этой деревни!

Вокруг обветшалого домишки возвышаются раскидистые ели да березы, они и скрывали от чуждых взоров жизнь местного эльфа. Если бы не юноша, навязавшийся проводником, тэнгу с Тае тот час бы заблудились! И не факт, что в конечном итоге выбрались бы наружу — лес кажется очень большим. Сам дом напоминает скорее обиталище какой ведьмы, чем безобидного старика, доживающего последние годы в глуши, тишине, да воплях голодных диких животных: старенький, местами проросший мхом, взглянешь — тут же рухнет, ей Богу! А на маленьком крылечке расположился сам хозяин с заостренными ушами, покуривающий дудку.

— Какими судьбами, Юонг?

Судя по всему, обращаются к их проводнику. Ну а кого еще могут величать таким странноватым именем? Явно не Тае с Гуком. У них, ко всему прочему, имена уже давным-давно есть. Оба остаются чуть поодаль, разглядывая разворачивающуюся прямо перед ними картину, глупо хлопая глазами. В ожидании увидеть дряхлого немощного старика, который способен только ворчать, Гук уже засомневался, что им тут действительно помогут. Но все оказалось гораздо, гораздо интереснее!

Начать стоит хотя бы с того, что нет и в помине никакого старика — перед вампиром возвышался сорокалетний — больше не дашь — мужчина с седой проглядывающей щетиной. Выглядит довольно бодрым (чего не скажешь о самых молодых тут юношах), улыбаясь некому Юонгу широкой добродушной улыбкой, перекидывается с ним быстрыми маловажными фразами и одаривает вниманием незваных гостей.

— Ты привел с собой друзей? — две пары глаз обращаются к мальчишкам, словно только-только замечая их. — Что ж, познакомишь?

Юонг глуповато улыбается.

— По правде сказать, мы не друзья. Они пришли в деревню и крутились из стороны в сторону, сказали, в поисках старейшины.

— Вот оно как, — Хьюго щурится с интересом, оглядывая неизвестных странников. — Спасибо, что проводил их ко мне. Надеюсь, тебя это не затруднило.

Когда белёсый парень возвращается в деревню, почтительно поклонившись старейшине, все внимание мужчины тут же достается Тае с Гуком. Они бы так и продолжали стоять поодаль от домишки, если бы не приглашение пройти и обсудить их прибытие к Хьюго. Эльф тут же вручает им по кружке теплого молока, усаживает за стол с просьбой подождать пару минут. Он начинает мельтешить по тесной, заваленной всяким хламом комнатушке, и прибираться, разводя огонек в печке. Гостей явно не ждал. Да и кто, кроме сильно нуждающихся в нем, согласился бы пойти в такую глушь марать лицо острыми ветками?

Хьюго опускается на скамейку напротив спустя какое-то время, когда обе чашки с молоком уже пусты и юноши обогрелись в чужом доме. Он буравит их какое-то время взглядом, словно на ментальном уровне пытается понять, кто же они такие и из каких земель прибыли. Может, этот эльф владеет магией какой, способной читать мысли и видеть незримое, может, он узнал в Чоне черты своего давнего друга, но догадку свою озвучивает сразу же:

— Ты — сын Гюбо? — Гук кивает, а мужчина тут же расплывается в улыбке, потирая вспотевшие ладони об старые портки. Однако радость тут же исчезает с лица напротив, когда до эльфа в возрасте начинает доходить, что же тут делает наследник Муэрте. — Твой отец, он…

— Погиб, — подталкивает Гук к ответу, когда Хьюго замолкает, не смея произнести ужасающую догадку. — Пропал без вести, если быть точным. Мы бросились в бега, когда произошло восстание. Отец называл только одного человека, к которому можно будет обратиться в такой ситуации. Поэтому мы беспокоим Вас, господин Хьюго.

У нас больше нет надежды, — не произносит, сглатывает, не имея желания признавать собственную беспомощность.

Тае буравит взглядом стол пока мужчина томит их ожидание молчанием. Он потирает седой висок, меж бровей виднеется складка. Вампир примет даже плохое для них с Гуком решение от старейшины. Конечно не просто брать на себя два лишних рта. Если понадобится, он сам будет искать выход из ситуации без чьей-либо помощи, возьмет на себя все заботы, поможет Чону подняться, натренирует его, покажет все то, чему научился у самураев, которые обучали его владению катаной. Тае не оставит друга, не бросит ни в коем случае. Он поднимет их с самого низа и…

— Знаете, у меня тут довольно тесно, но если вы не брезгуете к вот такому скромному жилищу, то мы без проблем уживемся втроем.

Оба пораженно поднимают взгляд на мужчину. Ким радостно начинает тараторить слова благодарности, что они будут помогать ему со всем, а Чонгук лишь признательно улыбается Хьюго, шепнув одинокое «спасибо» и свалившись в беспамятстве. Преодолеть такой огромный путь, пережить потрясение, с болью которого Чону жить теперь всю оставшуюся жизнь, нести крест на своем хребте и благодарить силы свыше за подаренное спасение собственной шкуры — все это не просто. Тае предполагал такой исход событий, но все равно словно по инерции кидается к другу в беспокойстве.

— Оставь его, — осекает его Хьюго прежде, чем вампир успевает что-то сказать. Он преспокойно, будто не замечая состояния подростка, поднимается из-за стола и семенит к полкам в конце комнаты, начиная рыться среди запасов продовольствия, — Юный тэнгу лишь выдохся из сил, ему требуется многочасовой отдых. Давай-ка перенесем его в мою скромную постель, — Хьюго, не отрываясь от своего занятия, щелкает пальцами и обессилевшее тело мальчишки, как по волшебству (по самому что ни на есть настоящему волшебству), само поднимается и в горизонтальном положении медленно летит на кровать, мягко опуская Гука на жесткую, слабо набитую, перину. — Ты, кстати, голоден?

Тае оставалось лишь пораженно хлопать глазами — он впервые встречает мага, способного управлять своими силами. Или, быть может, Хьюго и вовсе злой колдун?

На Земле, населенной самыми различными видами тварей, несомненно есть и те, кому удалось подчинить себе силы воды, огня, воздуха, не только природными, но так же и бесформенными связями люди смогли управлять, многие века проводя в обучении, в итоге передавая свои знания и силы следующим поколениям. Не всегда находились хорошие смертные, которые желали миру мир. Со временем появились колдуны, злые ведьмы, способные затуманить человеческий и не только мозг, подчинить его себе на длительное время и вытворять с существом все, что их гнилой душеньке заблагорассудится.

— Откуда Вам знать, что он в порядке? — вампир почти зло обращает взгляд к мужчине, а тот лишь рукой машет, будто отгоняя слова бестолкового парнишки. Ким видит в этом жесте некое веселье. — А если его здоровью угрожает серьезная опасность?

— Я это чувствую.

Звучит многообещающе, подмечает юноша, вздыхая. Он укрывает друга тонким пледом, любовно убирает темные вьющиеся пряди с лица, и возвращается за уже накрытый стол.

— Господин Гюбо говорил, Вы очень сильный, умелый воин. Но я никогда бы не предположил, что Вы еще и маг.

— Вот же льстец поганый, этот Гюбо, — по-доброму усмехается мужчина, качая головой. Он подает юноше ложку и взгляд его в никуда устремляется. Тае не тревожит его думы, понимая, что Хьюго поддался воспоминаниям былых времен. — Мы учились с ним у одного мастера по фехтованию. В восемнадцать я обнаружил в себе магические способности, родители предположили, что они достались мне от дедушки.

Тае пораженно выдыхает, во все глаза пялясь на мужчину и забывая про аппетитный суп, стоящий перед ним.

— Это же такая редкость! — восклицает вампир, а старейшина деревни не прячет гордую улыбку. — Вам способности передались по генам, а некоторые многие годы не могут освоить даже азы!

— Именно поэтому грех было бы не развивать эти способности, — Ким понимающе кивает, не спешно принимаясь уплетать ужин. — Дедушки к тому времени, увы, не было в живых, поэтому мне пришлось осваивать все самостоятельно да с помощью немногой литературы. Лишь спустя лет, эдак, двести я смог полноценно применять свои силы в бою. Гюбо мной сильно восхищался, — гордо вскидывает голову, бахвалясь успехами.

— Не удивительно, что такие фокусы, — юноша кивает в сторону Чонгука, — пустяк для Вас.

Хьюго кивает. Это действительно сущие пустяки. В мире происходят гораздо более опасные, интересные, красивые и необычные вещи. Вампирчику перед ним только предстоит увидеть земной шар, поведать его тайны да многому обучиться, чтобы не пропасть и защитить дорогого друга. Его с Гюбо раскидало по разные стороны, пусть они желали сохранить дружбу после обучения. Важную роль сыграл противоположный статус молодых мужчин, разные мечты и предназначения в этом мире. Первое время они часто навещали друг друга: Гюбо нравилось на красочной природе окраины Муэрте; Хьюго же восхищался его богатствами, роскошными стенами и вкусной едой, которую он больше нигде не смог бы попробовать. А потом, через несколько лет, общение верно сходило на «нет». Они остались в хороших отношениях, не ругались, ничего подобного, что могло бы разрушить те счастливые годы совместного обучения у мастера и зародившейся привязанности, но поддерживать дружбу через сотни миль оказалось гораздо сложнее, чем можно было представить.

Хьюго с теплотой в очах смотрит на оставшегося Тае, на Чонгука за его спиной и молится Господу Богу, чтобы эти юноши выдержали все испытания между ними, смогли сохранить то, что когда-то не смогли сохранить они с Гюбо.

— Господин, — вампир с вьющимися прядями вновь прерывает думы мужчины, а тот, в свою очередь, просит обращаться к нему просто по имени, раз уж им стало суждено отныне жить вместе. Тае согласно кивает. — Не сочтите за невежество, пожалуйста, но нам рассказывали, что Вам уже более восьмисот лет. Как Вам удалось сохранить такую молодую внешность? Только волосы седые и морщинки еле-еле проглядывают! — восторженно указывает на молодую внешность Хьюго, оживленно жестикулируя руками, — Это тоже все проделки Вашей магии?

Замедление возраста останавливается с восемнадцати-двадцати лет в совокупности со внешностью, ближе к пятисотому году смертные и бессмертные начинают терять свою юность и гладкую кожу без морщин, а в восемьсот выглядят уже как старики. Такая закономерность относится к каждому, лишь вампиры способны продлить свою молодость и жизнь еще на долгие-долгие века, ведьмы красить свою внешность девичьей молодостью с помощью колдовства да знания снадобий. Но Хьюго, являясь магом, пусть и не совсем обычным, в свои почти девятьсот выглядит на все пятьсот! Тае мучается этой загадкой все то время, что они тут находятся. Если старейшина не ответит на этот вопрос, он в ночь глаз не сомкнет!

Хьюго тем временем загадочно смеется, не больно щелкая мальца по носу и ругая за чрезвычайное любопытство, которое часто не доводит до добра.

— Но так и быть, я поведаю тебе эту тайну, маленький Ким Тае, — юнец хочет возмутиться, сказав, что он совсем не маленький, что на многое способен в своем возрасте. Но да — «в своем возрасте» тут совсем не к месту. — Пусть я и бодр, полон сил да выгляжу молодо, колени трещат, прямо как у Гюбо. Слышал, как у него колени трещат?

Тае, посмеиваясь, кивает. Император Муэрте обучал его уже будучи в совсем не молодом возрасте, он бывал часто неуклюж, зрение уже не то, но сил и навыков хоть отбавляй, пусть они и демонстрировались с оханьями больных суставов и мышц.

— Слышал!

— Это та самая старость-не-радость. Так что, веселись в юности. Отдых и покой оставь для старости — это ее законная работа.

Тае ловит себя на мысли, что ему очень нравится этот старикашка, который выглядит на пятьсот.

⛩️

Веки, налитые тяжелым свинцом, открыть получается с большим трудом. Чонгук жмурится от яркого освещения солнца, проникающего сквозь не завешанное окошко, натягивает тонкое одеяло сильнее, лишь бы спрятаться от ослепительных лучей. В горле разрослась целая Сахара — пить хочется нещадно. Мышцы ломит. Боже, сколько же он так продрых? Тэнгу подрывается с постели и тут же охает от отголоска отлежанной спины с шеей. Гук дотрагивается до ноющей раны, на месте которой должен быть его глаз, ощущает более мягкую ткань, не ту, что он повязал несколько дней назад. Выходит, Хьюго обработал и перевязал увечье.

— Проснулся! — радостно взвизгивает вампир, в миг появляясь перед другом. Тае уже начинал сильно волноваться за Гука. Пусть старейшина и сказал, что его телу требуется отдых, но вампир правда не мог подумать, что этот отдых затянется на трое суток беспробудного сна! Он усаживается рядом, пытаясь поймать взгляд Чона, который устремился будто в никуда. — Как ты себя чувствуешь? Голоден?

— Все тело болит, — тянет юноша, старательно пытаясь прийти в себя, и разминает затекшую шею, — каждую косточку будто на отбивную пустили, — Тэнгу озирается по сторонам, вспоминая события минувших дней, как все оборвалось на одном моменте: они сидели за столом, разговаривали, Хьюго согласился помочь им, а дальше… пустота. Такая пугающая пустота, от которой Чону до сих пор не очнуться. А он, оказывается, просто-напросто уснул.

— Просыпайся потихоньку, не торопись. Ты спал три дня, я не удивлен твоему плохому самочувствию, — Тае складывает руки на груди, поглядывая на входную дверь. Он ждет скорейшего прибытия Хьюго. Маг ведь тоже, должно быть, обрадуется, что Гук наконец-то очнулся.

Эти дни, пока тэнгу набирался сил, отходя от недавних происшествий, старейшина и вампир не теряли и минуты зря. Пусть Гюбо и поделился с ним большей частью своих навыков, Хьюго тоже нашел, чему научить мальца. Ким специализировался только на ближнем бою с помощью катаны, но за эти три дня он принялся осваивать и дальний бой. У Хьюго хранился старый лук, у которого тетива почти перетерлась, готовая в любой момент порваться, в самый раз для тренировок. Благодаря своему вампирскому происхождению у Кима не было проблем с меткостью, проблема в самом пользовании луком и освоения дальнего боя являлась незначительной, поэтому обучиться этой технике было лишь вопросом времени.

Хьюго оказался действительно хорошим учителем и бойцом. Его четкие движения не притупил возраст, ловкости и мастерству даже Гюбо бы позавидовал — факт. А еще с ним было по истине весело и интересно. Императора Муэрте боялись все, даже его ученики, которым он не позволял говорить с собой неформально, из-за чего во время тренировок и учений вечно стояла напряженная атмосфера, многим мешающая сосредоточиться. С Хьюго же все совсем не так: за эти дни они успели даже порезвиться в реке, пока рыбачили. Перепугали всю рыбу, поймав совсем немного, но никто не жалел о маленькой добыче и на Тае никто ни разу не ругался. У него создавалось ощущение, будто за все долгое время служения на династию Чон, он отправился в отпуск к своему дедушке.

И пусть странно до жути ощущать теплоту в сердце из-за незнакомого человека — вампиру это все так нравится, что не стоит даже задумываться о том, насколько чужим незнакомцем им обоим является Хьюго.

Скрипучая дверь отворяется, показывая чуть седую голову старейшины. В руках у него авоська с продуктами из нескольких лавок в деревне. Оба юноши устремляют взгляд на мужчину.

— Тае, будь добр, протри стол, пожалуйста, — стоит ему заметить, что Чонгук очнулся, на лице появляется чарующая улыбка. — Ну наконец-то! Твой друг весь извелся без тебя.

Тае с мужчиной накрывают на стол, пока Гук умывается и приводит себя в норму. Он дает себе клятву, что больше не позволит организму так долго спать. Его ни капли не смущает факт, что сие действие он контролировать, увы, не может. Все равно не позволит и кончим на этом. Тэнгу уплетает рагу с мясом и грибами за обе щеки, до отвала набивая свой желудок. Невозможно не заметить теплые отношения между другом и старейшиной. Выглядит все до нельзя подозрительно, поэтому он спешит выяснить о подробностях событий минувших трех дней.

— Я учусь стрелять из лука, представляешь? Совсем скоро смогу защищать тебя даже на большом расстоянии! — хвастается мальчишка, показывая, как сильно натягивал тетиву. Чонгук же просит Хьюго и его научить чему-то новому. Мужчина только качает отрицательно головой.

— Для тебя в приоритете полностью открыть в себе силы и всю мощь внутренней сущности карасу тэнгу.

Чон поджимает губы. Не такого ответа он ожидал, совсем не такого. Он с самого детства делал акцент на своих физических способностях, на искусстве сражения, на владение оружием, которое поможет ему защититься и расправиться с обидчиками. Отец говорил, что тэнгу — очень сильные существа, но эти силы не даются просто так. Юноша самостоятельно должен работать над ними, проявить, заставить выйти. А после — научиться контролировать, применять и научиться с ними жить. Гук вздыхает, потирая переносицу.

— Ты знаешь, что сделал твой отец для того, чтобы получить эти силы?

— Он убил собственного отца, — Тае опускает взгляд, Чон же продолжает: — в желании скорее взойти на престол. Дедушка был против, он не хотел отдавать правление Муэрте первому сыну — Гюбо — из-за его чрезмерной жестокости, отсутствия терпения и совсем не в ту сторону направленных амбиций. Он хотел дождаться взросления его младшего брата, который в последствии так же оказался безжалостно убит.

Хьюго кивает. После произошедшего новость разлетелась на все три Великие Страны. Народ Муэрте в то время боялся даже шепотом обсуждать данную новость, страшась гнева двадцатилетнего Гюбо, который всю страну погубил, заставив жить в нищете и работать, не покладая рук лишь бы как-то пропитаться. Муэрте стал закрытой страной, из нее невозможно было ни выйти, ни зайти в нее. А император умывался кровью подчиненных каждый божий день, карая всех, кто хоть слово говорил против.

— После этого в нем пробудилось могущество карасу тэнгу.

— Иными словами, Чонгук, — начинает Хьюго, подавая ему кружку молока, — силу ты сможешь открыть в себе только имея четкую цель перед собой, непоколебимо идя к ней, и в конечном итоге добившись желанного. Есть возможность, что она откроется раньше положенного срока. А может — нет. У тебя есть такая цель?

Чон кивает. Есть. Такая цель у него, конечно же, есть.

— Месть за гибель моей семьи, — сказал, как отрезал. В мыслях проносятся все события: пропажа родителей, окровавленная ночь, то, как он потерял свой глаз, и длительный побег на самую окраину в поисках хоть какой-нибудь помощи. — Я отомщу всем, кто принимал участие в государственном перевороте. В том числе правителю Логрэда, Клеона, и собственному народу я тоже отомщу. Все за это поплатятся. Все.

Он чувствует на плече ладонь Кима, встряхивающую его. Тае шепотом просит его прийти в себя, успокоиться, и выпить молоко для остужения пыла.

— Это произойдет не скоро, мальчик мой. Поэтому, исправлюсь, тебе лучше прикладывать усилия для освоения боевых искусств. Будешь тренироваться вместе с Тае. Идет?

Хьюго снова улыбается, пусть уже и не так радостно, по-страдальчески скорее. Он ведь тоже друга потерял в этом перевороте.

— Вы осуждаете меня, господин Хьюго?

У Гука взгляд пылает. Вампир чувствует запах чего-то горелого. Чонгукова ли это душа осыпается ошметками, сжигая себя без остатка? За эту неделю его друг ни разу не улыбнулся. Хотя нет, было единожды, когда Хьюго разрешил им остаться. В тот миг юноша улыбнулся первому шагу к исполнению мести.

— Ни в коем случае, Чонгук, — мужчина качает головой. — Кто его знает, может и я бы жаждал кровавой мести, попади в такую ситуацию.

Тэнгу кивает, встает из-за стола, взяв Кима за руку, и уводит того на улицу, не забыв поблагодарить за еду. Надо тренироваться. Им обоим надо тренироваться до десятого пота, до стертых коленей, до истерических от усталости слез. Тае всегда был на пару шагов впереди Чона по умениям в бою, потому что Гук — правитель, а юноша, стоящий по правую руку от него — тот, кто должен сражаться, защищая его жизнь, жизнь своего дорогого господина.

— Научи меня всему, что не умею я. Начнем с лука.

Гук не просит об этом вампира, как своего друга. Гук приказывает, как господин своему камердинеру. Тае тушуется от такого тона, снова пугается тэнгу, того, с кем он очень близок. Он натягивает тетиву, объясняя некоторые моменты по владению луком, целится.

— Ты хочешь отомстить за свою разрушенную жизнь, Тае?

Вампир стреляет. Мимо. Стрела даже не попала в мишень. Он поворачивается к Чону, не читаемо смотря на него. Как ему ответить на этот вопрос? Что Гук хочет услышать? Что сделает, если услышит противоположное?

— Хочу, — ответ очевиден.

— Тогда не будь слабой мишенью в моей жизни. Не будь моей слабостью.