Площадка для стрельбы была почти пуста, за исключением нескольких служанок сенатора Амидалы, которые по очереди стреляли по целям и критиковали друг друга. Лея была впечатлена их мастерством, но у неё чуть было не отвисла челюсть, когда сенатор Амидала демонстрировала стрельбу Шми.

— Чтобы начать стрелять точно, потребуется время, — объясняла она Шми. — Я много практиковалась в течение двенадцати лет, и остальные здесь — тоже. Так что не беспокойтесь о стрельбе, лучше сосредоточьтесь на том, чтобы чувствовать себя комфортно. Может она начать на вашем бластере, так как его она скорее всего будет использовать?

Лея почти не заметила, что последняя фраза была адресована ей.

— А, нет. Наверное, нет. Он сделан на заказ, и…

Не то чтобы это меняло основы обучения стрельбе из него, но Лея не была уверенна, что может спокойно передать кому-то свой бластер.

Ещё нет.

— Уменьшенный? — улыбнулась сенатор. — Я тоже ношу меньше стандартного человеческого. Особенно тот, который сделан для церемоний и формальных мероприятий. Он должен помещаться в некоторых довольно тесных местах.

Лея достала свой и протянула сенатору. Та удивлённо расширила глаза, осматривая его, провела по нему пальцами. Но не забрала у Леи.

— Ничего себе. Это… я никогда не видела ничего подобного.

Да, Лея так и думала.

— Я думаю, лучше начать с чего-то более стандартного. Тогда она сможет оценить разницу.

Когда они объяснили Шми правила безопасности и показали ей, как целиться, она взяла бластер крайне неохотно. В первых трёх выстрелах она полностью промазала, но на четвёртом, когда сенатор Амидала помогла ей внести коррективы, она наконец попала в цель.

Лея просто наблюдала, позволяя сенатору сделать большую часть работы. Потом Дорме спросила, не хочет ли Лея тоже пострелять. Некоторое время она стреляла из тренировочных бластеров, которые были под рукой в большом количестве, потом взяла свой собственный и закончила тренировку трюками, которым учил её Хан.

Она посчитала успехом тот факт, что закончила без слёз.

— Вы не могли бы дать какие-нибудь указания, как это сделать? — В лице сенатора можно было заметить некоторую зависть, и это было забавно, потому что на последних выстрелах Лея не могла похвастаться точностью.

— Думаю, наличие кобуры на бедре — хороший первый шаг.

Сенатор Амидала улыбнулась.

— У меня есть.

— Что ж, в таком случае, следующее — быть более чем безрассудной и постоянно находиться в опасных ситуациях.

— И то, и то — в яблочко, — сказала Дорме, улыбаясь, но в её глазах застыло нешуточное беспокойство. Лея запомнила это, чтобы обдумать попозже.

— Тогда мы, думаю, вполне можем этим позаниматься, сенатор.

— Падме, — поправила она. — И если хочешь помочь мне начать, я буду очень признательна.

— Падме, — сказала Лея, пытаясь привыкнуть к новому обращению. — Если твои родители не возражают, что я буду давать уроки, то у меня, думаю, будет время научить тебя всему, что я сама знаю. Если ты дашь мне несколько советов, как быть такой точной при стрельбе.

— Практика, — сказала Падме, покачав головой. — Честно говоря, просто регулярная, устойчивая практика. Я теряю точность почти сразу, если не успеваю тренироваться.

Дорме фыркнула, и Лея догадалась, что это преувеличение. Но кивнула.

— Поняла.

— Лея? — Шми подошла, положив оружие.

Сенатор — Падме — поморгала, но Лея поняла, что что-то не так. Она слегка дрожала от напряжения и всё время пыталась не думать.

— Да. Мы с се… Падме просто говорили о том, чтобы немного потренироваться.

Сенатор теперь наблюдала за Леей более внимательно, и ей пришлось заставить себя расслабиться. Ей не нужно это… сейчас.

— Как вы поговорили с королевой? — спросила она, вспомнив первое, что могло помочь ей отвлечься.

Падме слегка улыбнулась.

— Продуктивно. На данный момент это только прообраз плана, но она может вынести его на обсуждение и начать работать. Нам понадобятся специально отведённые места, волонтёры, культурная интеграция, вероятно, импорт извне самых простых повседневных вещей, припасов… Это много, но я с нетерпением жду. Это будет уравновешивать всю ту работу, которая сенатом не выполняется.

Это должно было быть шуткой, но Лея знала, что лицо её привычно выразило сочувствие и симпатию.

— Есть разница между полномочиями по регулированию и полномочиями по управлению, — сказала она, вспомнив слова отца. — И у людей могут возникнуть разногласия при попытке делать и то и другое. Или не то и не другое. Или просто не то.

Падме обдумала это.

— Ты права. Я не думала об этом так.

— Мудрость от кое-кого другого, — сказала Лея, вытирая руки о бёдра.

— Нет ли ещё какой-нибудь мудрости, которой ты можешь поделиться? — спросила Падме, предлагая Лее руку. — Я бы воспользовалась чьим-нибудь советом. Кажется, я скатываюсь в дурные привычки.

На обратном пути в апартаменты сенатора они легкомысленно болтали. Падме, пока была королевой, узнала много нового об архитектуре дворца и его истории. Это открывало новое понимание символов внутри и снаружи здания. Оказалось, что стены и колонны напоминают правительству о долге перед народом.

— Красиво, — выдохнула Лея, когда они прошли мимо статуи древней королевы. — И при этом практично и функционально.

— Если кто-то обращает внимание, то да. — В голосе Падме были оттенки горечи. Король передо мной правил… долго, но ужасно непродуктивно.

Эх, один из тех монархов.

— Чем ты больше всего гордишься?

Падме нахмурилась и ответила медленно:

— Трудно сказать. Простой ответ — тем, что я пережила вторжение Торговой Федерации, но я не уверенна, что мне нравится то, как я с этим справилась, несмотря на то, что мы сделали и как мы всё это пережили. Мир с гунганами назревал давно. И это было хорошо. Но всё остальное… — Она покачала головой. — Я оглядываюсь назад и думаю, что было множество куда лучших способов. Если бы я это знала…

— Нет замены опыту, — сказала Лея, думая о своих похождениях как шпионки и мятежницы. — И часто тем местом, где хочется применить его больше всего, оказывается прошлое, то, что стало ценой полученных знаний.

Падме засмеялась.

— Это правда. Нет, я думаю, что больше всего горжусь тем, что ушла в отставку, хоть меня и приглашали остаться. Я думаю, это было величайшим доказательством моих принципов. И это была цена за то, что я узнала в прошлом.

Они вернулись в апартаменты. В окнах мерцали огни ночного города.

Лея высвободила руку из руки сенатора.

— Спасибо, что провела с нами вечер. Это было… прекрасно.

— Я всегда ищу партнёров для тренировок, — призналась Падме. Затем повернулась к Шми. — Мы не сильно вам надоели? Я знаю, что меня может быть много.

Шми взяла Падме за руки, подержала так немного, и, наклонившись, поцеловала в щёку. Сенатор очень удивилась, но, покраснев, улыбнулась.

— Я всё ещё не думаю, что готова обращаться с оружием. Но хорошо знать свои пределы.

— Мне жаль, что ты этого боишься, — сказала Падме, глядя на своих служанок через плечо Шми. — Дорме тоже не очень это любит.

Шми подождала, пока Падме снова на неё посмотрит.

— Я не боюсь оружия. Я боюсь того, что я могу с ним сделать, один раз научившись.

Медленные и равномерные выстрелы Шми заиграли в памяти Леи новыми красками. Определённо, здесь было о чём подумать — научить Шми легко отнимать жизнь.

Лея вздрогнула от мысли, что мать и сын могут быть похожи. Ей до этого ни разу не приходило в голову подобное.

— Что ж, надеюсь, тебе никогда не придётся, — сказала Падме. Она немного сжала руки Шми, потом отпустила.

Все пожелали всем спокойной ночи, и Лея пошла всесте со Шми в их комнату, думая о том, как превратить хорошего человека в монстра.

***

Прощания во дворце были долгими и утомительными. Было весело наблюдать, как все любили Падме, но для посторонних было многовато традиций.

— Моя думает, твоя скоро вернётся. — Джа-Джа улыбался Шми, энергично пожимая ей руку. — Наша снова идти в сады. Они очень великолепные.

Лея подавила улыбку, а Шми ответила:

— Я хотела бы пойти ещё раз. И, может быть, когда-нибудь ты научишь меня плавать.

Глаза Джа-Джа расширились.

— Твоя не умеет плавать? Это как? Моя должна научить тебя как можно скорее! — Он повернулся к Лее. — Твоя тоже не умеет плавать?

— Умею, — заверила его Лея. — Я очень давно научилась.

Он вроде бы успокоился.

— Я не знаю, почему людям нравится погружаться в воду. В конце концов, они ни в какой степени не водные, — сказал Трипио, обращаясь к Арту, и не думая молчать. — Какая причина может у них быть, чтобы они так легко подвергались опасности?

Арту послал серию звуковых сигналов, и споры между дроидами продолжились. Лея это игнорировала. Она смотрела на город. Они, наверное, вернутся сюда скоро, но она всё равно пыталась сохранить его в памяти, как можно точнее запомнить каждый шпиль, каждый угол.

Она моргнула, и на мгновение всё загорелось. Здания рушились, люди бежали по улице…

— Лея?

На её руке лежала рука Шми. Лея вздрогнула, осознав прикосновение, посмотрела вниз, затем — на город, сглотнула. Потом смогла заговорить.

— Да?

— Что не так?

— Ничего. Всё в порядке.

Всё и правда было в порядке. Солнце сияло. Люди сновали вокруг, легко смеялись и разговаривали. Всё было просто прекрасно.

(Ей всё время снился огонь и её мир в огне, но это было ничего, ничего.)

— Лея, — Шми было не обмануть, но прежде, чем она смогла потребовать более содержательного ответа, подошла попрощаться Корде. Женщина поулыбалась нескольким хорошим совместным воспоминаниям, и Лея и Шми обещали связаться, если вдруг окажутся поблизости.

— Я знаю, что Падме позаботится о вас. — Усмешка Корде была немного дерзкой. — Но не могли бы вы так же присмотреть за ней? Она будет работать всегда, когда не будут знать ей родители, но ей действительно нужен отдых. Сбежать из всего этого хоть на какое-то время.

С таким поведением Лея была хорошо знакома.

— Я отрублю ей связь, если понадобится, — пообещала она. И мы позаботимся о том, чтобы она хорошо отдохнула.

Как только они сбежали от желающих попрощаться (Падме попрощалась с королевой утром наедине, и Лея была благодарна за это, поскольку так Шми меньше волновалась), они сели в небольшой флаер, Падме быстро забралась на сидение.

— Я всегда забываю, что их так много. — Она протёрла глаза и посмотрела на гостей. — Извините. С вами кто-нибудь прощался?

— Все служанки, — ответила Шми, глядя в окно и наблюдая, как вместо Тида там появляются пенящиеся водопады. — Несколько гунганов. Джа-Джа пообещал научить меня плавать.

Падме отреагировала так же смешно, как и Джа-Джа.

— Ты не… О, конечно! Так глупо с моей стороны. Мне жаль…

Прежде чем сенатор смутилась ещё больше, вмешалась Лея:

— Трипио не понимает, почему люди сознательно подвергают себя опасности, притворяясь водным видом. Я не знаю, насколько успешно Арту смог ему это объяснить.

Это, к радости Леи, вызвало у Падме улыбку, и она повернулась к дроидам.

— Трипио, что он тебе сказал?

— Я что-то не уверен, что я понял. Он сказал что-то о внешних системах охлаждения, но это смешно, потому что люди никогда не реагируют так на дождь. И, конечно же…

Он ещё несколько минут продолжал говорить, но Лея отключилась, закрыла глаза и вновь попыталась обрести равновесие. Ей почти удалось, но что-то ударилось об её ногу, и она посмотрела на мигающие датчики Арту. Его писк и свист почти имели для неё смысл.

— Я в порядке, — тихо сказала она, глядя вверх. Убедилась, что Трипио всё ещё отвлечён. — Просто немного устала.

Она не должна была устать. Прошлой ночью она хорошо спала. Не слишком хорошо, если точнее, но достаточно хорошо, чтобы ей не пришлось вылезать из постели и тихо плакать у окна. Она подумала, что это может быть связано с присутствием Шми. Но она не могла сказать, было ли причиной этого ещё одно тело в постели, или же сама Шми давала Лее чувство безопасности. Но последние несколько ночей были лучше, чем она ожидала.

Она думала, что долго это не продлится.

Арту издал что-то вроде тихого скуления, и Лея погладила его по куполу.

— Я в порядке, — снова сказала она. — Правда.

— Ты казалась… растерянной, — сказала Шми, и Лея не смогла не вздрогнуть. — Когда смотрела на город.

Она сказала «растерянной» тягуче, медленно. И ясно намекая, что Лея, казалось, была почти что в панике.

— Немного, — призналась Лея. — Я… мне показалось, что…

Но слов не было. Лгать Шми было тяжело. Становилось всё труднее и труднее, и Лея понимала, что ей надо рассказать кому-то о том, что с ней случилось. Но она совсем не знала, как это сделать.

И каковы будут последствия.

­— Воспоминание? — спросила Шми.

Это был бы хороший выход из ситуации. Но.

— Нет. Больше похоже на видение.

— У тебя бывают видения? — удивилась Падме, но на этот раз Лее удалось не вздрогнуть.

— Нет, не совсем. Я… у моего брата… были. В некотором роде. Я… я не знаю.

— Он был джедаем, — объяснила Шми, и Падме снова очень удивилась. А потом осознала прошедшее время.

— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Я не хотела…

— Всё в порядке. — Лея не хотела боли, которая пришла бы за сочувствием. — Я просто… Это случается. Иногда я что-то вижу, и это заставляет меня думать о нём или о том, как он мог бы это описать, и…

Ложь, ложь, ложь, срывающаяся с губ, одетая в тончайшие слои правды, шёпот и мир, которого нет, никогда не было и никогда не будет. Такая бесформенная ложь. Но в одном из тех немногих мест, где она, наверное, могла бы безопасно говорить правду, ложью было всё, что она могла придумать.

— Когда мы приземлились, — тихо сказала Падме, — ты тогда что-то вспомнила.

Безопасная правда.

— Да.

— Как его звали?

Лея покачала головой.

— Ты не могла его знать. Он не был… он не был корусантским джедаем.

Настолько близко к правде, насколько могла.

Падме казалась озадаченной и любопытствующей. Шми спросила:

— Не с Корусанта?

— Есть ещё храмы, — рассеянно ответила Падме. — Я мало о них знаю. Они не все похожи друг на друга. Но большинство, когда слышат о джедаях, думают о Храме, где обучается Энакин.

Шми кивнула.

Лея глубоко вздохнула, закрыла глаза и попыталась отогнать воспоминания о горящем небе.

— Лея? Мне правда жаль, я не…

— Всё в порядке, — оборвала Падме Лея, качая головой. — Я просто… любила его. Вот и всё. Я была не готова так его потерять.

Падме бросила на неё ещё один любопытствующий взгляд, но больше не настаивала. Просто кивнула, снова посмотрела в окно и замолчала.

У Леи осталось ощущение, что она сказала что-то не то, но она не могла даже представить, что именно.