Шми Скайуокер была силой, с которой приходилось считаться.

— Что значит — в неё стреляли?

Женщина стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на капитана Тайфо с такой серьёзностью, что мужчина страшно смущался, если не откровенно дрожал. Лея, свернувшись калачиком на диване рядом с Падме, потягивала чай и наслаждалась представлением, лишь немного интересуясь конфликтом.

— Она не была серьёзно ранена. — Прошлой ночью, когда они наконец вернулись с дачи показаний, он сказал не это. Тогда он был гораздо сильнее расстроен, требовал узнать, почему ему не позволили приехать и что сенат планирует делать для обеспечения безопасности. — Там был джедай, он обо всём позаботился.

«Конечно, — подумала Лея, делая глоток и наслаждаясь тем, как Падме скрывает смех. — Оби-Ван обо всём позаботился. Когда понял, что появилась опасность.»

(И Лея старалась не думать об этом, и о том, что это значит, и о том, что в тот момент жизнь Падме зависела только от неё и Силы.)

— Ты хоть представляешь, — спросила Шми, — насколько немыслимо, чтобы сенатор попала под обстрел в таких обстоятельствах, и никто до этого даже не подозревал опасности?

Это было интересно сразу в двух аспектах. Во-первых, действительно должны были быть какие-то знаки, информация о награде за её голову, например. Угрозы, если уж на то пошло. Но настолько внезапная попытка убийства Падме была совершенно непонятна. Во-вторых, даже Шми достаточно разбиралась в политике, чтобы понять, что в этом было что-то неправильное.

Лея не знала, что беспокоило её больше.

Дорме подошла и взяла Шми за руку.

— Мы сейчас выясняем, почему этого никто не ожидал. Хотите присесть? И присоединиться к нам за завтраком?

Сумка Шми всё ещё стояла у двери, и, похоже, она ещё не спала. Лея знала, что её бабушка села на корабль, как только до Набу дошло известие о том, что в Падме стреляли, и к тому моменту, когда охрана установила периметр вокруг здания, Шми уже была в космосе. Они получили звонок от Руви, который сказал, что домашние Падме уже в пути, и, как только ситуация будет под контролем, они с Джобал тоже приедут.

Падме всё ещё пыталась отговорить своих родителей, не сообщая им, что их присутствие рядом только увеличит риск.

Все расселись за столом, появился Трипио с едой, обрадовался, увидев Шми, и стал умолять её сказать всем, чтобы они были осторожнее.

— Я не думаю, что они достаточно обеспокоены этим, — заныл он. Арту протестующе загудел, и Трипио обратил внимание и на него. — Да, я знаю, ты считаешь себя очень умным, но тебя недостаточно, чтобы защитить их от убийцы с бластером! — воскликнул он.

— Вы узнали, нашли ли они стрелка? — спросила Лея у дроидов, игнорируя взгляд капитана Тайфо. — Это помогло бы выяснить, кто его нанял.

Арту отрицательно загудел, и Трипио перевёл:

— Ему не удалось получить доступ к отчётам службы безопасности, но он всё ещё пытается. Он говорит, что не нашёл никаких объявлений о наградах.

Ну, это не могло быть так легко.

— Мы расследуем… — начал капитан Тайфо, но Дорме его перебила:

— Думаю, нам стоит отложить это обсуждение до конца завтрака, капитан. Не могли бы вы убедиться, что внизу по-прежнему тихо?

Администрация была не в восторге от того, что активная политик, ставшая целью убийц, решила остаться в здании. И охрана здания готова была сотрудничать только номинально. Но всё же это было лучше, чем ничего.

Они съели большую часть еды и обсуждали при этом более приземлённые темы, а потом дверь скользнула в сторону и раздалось весёлое:

— Ну, здесь уютно.

Лея улыбнулась Оби-Вану, старательно не думая о подростке рядом с ним, почти дрожащем от старательно сдерживаемых эмоций. Её чувства тоже вышли из равновесия. Через мгновение Шми развернулась, и…

— Мама?

Шми ненадолго замерла, коротко взглянула на Оби-Вана и ответила:

— Энакин.

Он мгновенно пересёк комнату, переклонился через диван, чтобы её обнять, сжал её так сильно, что Лее показалось, что она сломается.

(Ощущение старое и знакомое, но такое… не то, что она искала, и оно болело, и она увязала в этом, и «наверное, единственный, кто может помочь тебе на самом деле всё исправить».)

— Энакин… — слабый протест Оби-Вана затих, стоило ему увидеть лица всех остальных. Он оглянулся на своего падавана, и из того вырвался сдавленный всхлип, когда Шми что-то пробормотала ему в щёку, целуя и обнимая его, поглаживая по волосам, и тогда появились слёзы.

— Эни, ох, Эни, ты стал таким большим…

— Мама, — выдавил он, похоже, не в силах сказать ничего другого.

Лея пыталась впитать в себя это счастье, насладиться этим облегчением. Но всё, что она могла чувствовать — ощущение того, что всё это было так глобально несправедливо. Она хотела бы, чтобы рядом был брат и всё, что у неё было, всё, что у неё было…

«И не оглядывайся назад.»

Если она чувствовала, как по её лицу скатываются слёзы, то могла винить в этом то, что она была рада за Шми. Это была ложь, но она могла закрываться ею, как щитом, защищая то, что осталось от её сердца, стараясь не дать ему сломаться.

Она снова почти вернула контроль над собой, но Энакин, наконец, поднял взгляд, и вдруг всем, что она могла видеть, оказались глаза Люка.