Готовить еду было трудно, но сейчас это помогало. Это давало Лее возможность сосредоточиться, чтобы она могла игнорировать суету внутри себя, необъяснимую по своей силе, ревнивую и разгневанную из-за того, что на неё не обращают внимания.

Что было глупо. Она фактически выгнала себя.

— Ты хочешь помешать, — пробормотала Шми, нарезая овощи. — Не победить.

Ну, вот вам и сдерживание её настроения.

— Да, бабушка.

Когда Лея произнесла это слово, от Шми вспыхнула искра удовольствия, и это стало облегчением и бальзамом на душу. Прикосновение гнева рассеялось, оставляя после себя стыд.

Она закатила истерику. Посреди кабинета Падме. Как избалованный ребёнок, и всё потому, что ей не позволили преследовать опасность. Не думая о том, что Падме и её служанки были правы. Не обращая внимания на то, что если она и дальше будет находиться не в том месте и не в то время, то обвинения капитана Тайфо могут перераст в подозрения.

Она ныла, как маленькая принцесса, потому что хотела приключений, но не могла их получить.

— Это нечто большее.

Голос Люка был лишь прикосновением к её чувствам, а она была достаточно раздражена, чтобы проигнорировать его. Она знала себя лучше, чем он её.

Однако.

Люк её понимал. Иногда потому, что они были похожи, иногда — потому, что она были разными. Даже противоположными. Он заставлял себя понимать её, потому что любил её, и прощал её, потому что считал её достойной этой любви.

Даже когда она она сомневалась в себе.

Что ж, если ей нужен был кто-то, с кем можно было поделиться идеями…

— Я должна была просто молчать, да?

Положив овощи в кастрюлю, Шми мельком взглянула на Лею и сказала:

— Может быть. — Ну, вот оно… — А может быть, и нет. Хм. Я и не подозревала, что капитан Тайфо так сильно переживал из-за нашего присутствия.

Лея тоже не подозревала, и это беспокоило её. Она должна была делать всё лучше. То, что она была не в Империи, делало её невнимательной. А здесь ставки были столь же высоки, даже выше. У неё не было права на ошибку.

— Может быть, он прав. По крайней мере… может быть, пребывание здесь подвергает Падме большей опасности. — Поскольку о путешествиях во времени не могло быть и речи… — Мы обе чувствительны к Силе. Она отвечает нам. Всякое случается.

Но это казалось неправильным, когда она думала об этом. Падме окружали люди, работавшие с Силой. Даже если она не была особенно близка ни с одним из джедаев (и Лея не была уверенна, где именно поставить Оби-Вана в этой шкале), канцлер был ситхом, и очень могущественным.

Так что, даже если бы Лея только что оставила Падме одну…

— Я не могу представить себе ни одной вещи, — торжественно сказала Шми, — которую ты или я могли сделать, чтобы навлечь на Падме несчастье своим присутствием или действиями. Она смелая, способная и опасная. И более чем счастлива быть целью без какого-либо участия с нашей стороны.

Справедливо. Бейл поставил бы Падме во главе борьбы с законом о создании вооружённых сил, даже если бы Лея не появилась. Отец Леи много раз говорил о том, что Падме была очень глубоко вовлечена, даже в той, другой жизни.

И она сводила с ума множество людей своей позицией в этом вопросе — даже не смотря на существование Леи.

Тем не менее.

— Ты права. Но я всё равно должна была молчать.

— Ты считаешь, что это неправильно — хотеть встать на её защиту?

Нет. Лея выросла с таким же сильным чувством ответственности, как и Падме. Альдераана больше не было, прошло много времени с тех пор, как она фактически играла роль и несла бремя принцессы. Но ставить чужие жизни выше собственной…

Она делала это инстинктивно всю свою жизнь.

— Чего я хочу, не имеет значения.

Интонация была ровной, почти оцепеневшей. Она редко произносила это вслух — но про себя? Это окружало её снова и снова. За каждого павшего союзника, за каждую мечту об Альдераане.

За каждую мечту Люка, Чуи и Хана.

То, чего она хотела, часто было невозможным. Важнее было то, что у неё было.

И то, чего у неё не было.

И у неё не было доверия Падме. Или служанок. И, определённо, капитана Тайфо.

— Лея… — Шми вытерла руки, смотря на Лею и получая ответный взгляд. Печаль была не только на её губах и в её глазах. Что-то такое поселилось в её душе. — Куда ты идёшь, когда теряешься?

Домой.

По крайней мере, именно туда она ходила. В комнату своих родителей, чтобы спрятаться под их одеялами, даже когда она уже была слишком взрослой для того, чтобы в чём-то таком нуждаться. На «Сокол» и непосредственно к Хану, и Люку, и Чуи, когда было недостаточно просто находиться на корабле.

К Лэндо — в те последние несколько дней перед тем, как она попала сюда, и она пыталась найти в нём покой, которого она ждала.

К Шми.

— К тебе, — прошептала она, и взгляд Шми смягчился.

Она шагнула вперёд, взяла руки Леи, поднесла каждую к своим губам, а затем прижала ко лбу. Послышался шёпот, какие-то слова, которых Лея не знала, но знала, что это благословение.

И тогда Шми заговорила.

— Я всегда буду рядом с тобой. Ты можешь приходить ко мне, когда тебе нужно. Но у тебя есть вещи, которыми ты не делишься. Те, с которыми тебе нужно столкнуться. И нужно, чтобы тебе о них напоминали, потому что это тоже является частью того, что ты есть. Куда ты идёшь, если это то, что ты потеряла?

«Есть место, куда ты можешь поместить свой гнев. Я могу показать тебе.»

Воспоминание об этих словах заставило её вздрогнуть, почти сжаться. Он сказал, что уйдёт, покинет её и уйдёт, наконец, навсегда. Но она всё ещё помнила, всё ещё не могла забыть.

Но Шми держала в руках её руки, и Лея знала, что ей делать.

— Наверное, мне нужно поговорить с братом, — шёпотом призналась она, и Шми улыбнулась. Мило и грустно.

— Нам нужно послать Трипио за новыми цветами?

Лея покачала головой, мешая еду.

— Нет, мне и без них хорошо. Теперь, когда я знаю, куда идти.

Но сегодня вечером ей нужно было время, чтобы успокоиться перед сном. Пока они ели, она бы размышляла, может быть, смотрела — что ж, было слишком поздно смотреть на закат, но она могла бы смотреть на звёзды. Найти Альдераан, помнить, что он всё ещё был там. Это принесло бы покой.

Но не успели они добавить последние приправы, как раздался звонок в дверь. Лея замерла с ложкой.

В это время ночи. После того, что случилось.

— Шми, не надо, — прошептала Лея, но её бабушка только взглянула на неё и направилась к двери.

Несмотря на все свои усилия, Лея не могла пропустить ни шипения открывающейся двери, ни тихого голоса Падме (конечно, это была сама Падме, она не могла просто послать служанку, чтобы разобраться с этим?), ни хихиканья Шми, которое звучало так, как будто она направлялась к Лее.

— Мы только что закончили готовить ужин. Ты можешь присоединиться к нам.

Лея избегала оглядываться, не сводила глаз с кастрюли, и поэтому не могла ответить Шми взглядом. Ещё минута, и, если Падме собиралась есть это, то Лея не могла позволить ему сгореть.

Хотя это может прогнать Падме. Особенно, если включится пожарная сигнализация.

Так заманчиво.

— Извините, что вмешиваюсь. — Должно быть, Падме адресовала это Шми, потому что Лея ещё даже не обернулась, чтобы позддороваться.

Ладно, может быть, она была немного мелочной.

— Ничего страшного. — Шми, казалось, была готова смириться с истерикой. — Всегда приятно разделить еду. И мы знаем, что ты ещё не ела.

Что ж, это был один из способов вовлечь Лею в разговор.

Но еда была готова, пора было начинать сервировку, и вежливо было только обслуживать первым делом гостей, и Лея никогда не опозорит Шми своей нелюбезностью (ну, ещё большей нелюбезностью) в её доме.

— Сколько тебе?

— Неважно, сколько положишь. Сколько бы ты ни положила, это будет нормально.

Отличный, изысканный, дипломатичный ответ в ситуации, когда она не могла быть уверенна, что приготовлено достаточно еды для троих. Так профессионально.

Падме явно искала ответы на лице Леи, но Лея хорошо тренировалась, чтобы выжить в имперском Сенате. Она обманула (хорошо, в основном случайно) самого императора и Дарта Вейдера, и они не поняли, кто она на самом деле. Падме была хороша, но она не могла прочитать Лею, если та этого не хотела.

Даже Люк не мог читать её, когда она действительно от него закрывалась.

Лея поставила перед Падме миску и разлила напитки, пока Шми накладывала им обеим. Трипио был рядом, предлагая помощь, но Лея знала, что Шми предпочитала обслуживать гостей сама. Тем не менее, его пригласили присоединиться к ним за столом, и во время еды Падме посмеивалась над историями о маленьких детях, окружавших его, пока они с Шми наносили визиты, и о том, как дети пытались подшутить над ним и научить его всем плохим словам, которые они знали.

Судя по всему, знали они довольно много. Но (и это веселило Лею) не больше, чем Трипио.

Падме не особо боролась за разрешение помочь Шми с уборкой, но они всё равно спорили о том, что нужно сделать и действительно ли Падме нужно так много сделать.

Наконец, победило «пожалуйста» и «я всегда помогаю своей семье, когда я дома».

Падме была очень, очень хороша в словах. Лея немного завидовала.

И это не улучшало ситуацию, когда Падме остановилась посреди протирания мисок и сказала:

— Я сожалею о сегодняшнем дне. Я не пыталась заставить тебя почувствовать, что ты должна уйти. Я имела в виду это, когда сказала, что нам нужна твоя помощь.

Когда Шми не ответила за них, Лея собралась и сказала:

— Я знаю. Но капитан Тайфо тоже был серьёзен. И для нас имело смысл уйти, если мы не собирались вмешиваться. На тот момент это было делом Сената, а не нашим.

Было больно, и Лея не могла быть уверенна, что вся боль, которую она чувствовала, была только её собственной. Но она приложила столько усилий на Корусанте, что думала, что этого достаточно, чтобы закрепить за собой место рядом с Падме. В Сенате, а не просто для того, чтобы снова помогать Шми дома.

— Я знаю, что ты работаешь с беженцами, но, в отличие от Шми, ты всё ещё на нашей зарплате. — Голос Падме был тщательно ровным. — И даже если бы ты не… Лея, я знаю, что ты замерла посреди стрельбы — но не на банкете. Или в любом месте до этого. Ты отмечаешь вещи, замечаешь мелкие детали, в которых может состоять разница между тем, что мы успешно обманываем кого-то, и тем, что у нас проблемы. И именно ты первой заметила снайпера.

Ну, хоть кто-то это признал.

Но «замерла под огнём».

И, о Сила, зачем она это сделала?

— Это не значит, что ты не нужна нам.

Лея услышала это, но заметила подвох, когда Падме это произнесла.

— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой? Потому что у тебя есть план?

— Нет, — признала Падме, убирая последнюю миску. — Но я надеялась, что смогу проверить то, что у нас есть, и узнать, что ты думаешь.

Посуда была чистой, остатки еды убраны, Шми в последний раз протёрла столешницу. Лея прислонилась к плите и заставила себя посмотреть Падме в глаза.

— Я собираюсь сказать «нет». И я собираюсь сделать это, потому что капитан Тайфо не знает, что ты здесь.

Она не вздрогнула, но Лея была рядом с Падме достаточно долго, чтобы знать, что ознначала эта конкретная постановка подбородка с четырьмя быстрыми морганиями. Её поймали, и она знала об этом.

— Он был против, когда я предложила узнать твоё мнение.

— По уважительной причине.

— Ты не собираешься предавать нас, тебе даже в голову не приходило ничего…

— И он по-прежнему прав, — вздохнула Лея, потираяч лицо. — Послушай, я почти уверенна, что никто не прослушивает нашу квартиру. Я довольно тщательно и регулярно проверяю. — О, разве не восхитительные выражения лиц Шми и Падме? Может быть, ей следовало раньше сказать об этом бабушке. — Но это не безопасное место, и ты не должна делиться здесь секретными планами.

— Так приходи в офис, — решила Падме, готовясь к битве.

Лея колебалась в этом, но потом решила не согласиться. Как бы заманчиво это ни было.

— Нет. Мы не поедем, и ты нам не говори. — Когда Падме открыла рот, Лея продолжила. — Капитан Тайфо возглавляет твою безопасность не просто так. Признаю, иногда мне хотелось бы, чтобы он был немного более изобретателен, но если мы будем действовать против него целенаправленно и преднамеренно, то мы с Шми попадём под расследование, если что-то пойдёт не так. И, даже если против нас не будет никаких доказательств, это может стоить мне работы.

— Я сама решаю, кто будет в моём штате, — запротестовала Падме.

— Но королева может наложить вето на твой выбор, если не напрямую, то пригрозив отстранить тебя от работы за недальновидность. И ты права, ты важна для предстоящего голосования. И всего остального, что с этим связано. Нет смысла саботировать обе наши карьеры и антивоенное движение только ради того, чтобы не задеть мои чувства.

Было больно произносить эти слова, это преследовало её. Но, отступив, она сделала осознанный выбор. Если что-то пойдёт не так, её там не будет. И никто не знает, будет ли всё иначе, если она придёт на помощь.

Если она будет с ними, всё тоже может пойти не так. И не было никакой возможности узнать, что будет хуже.

Альдераан. Альдераан и выбор, каждый выбор, который она сделала, чтобы стать шпионкой, прекрасной шпионкой — до этого момента. Каждый выбор в противодействии Таркину (и были все доказательства, что было бы хуже, если бы она не подтолкнула его), решение принять миссию на Скарифе, ложь Дарту Вейдеру, отправка Арту с планами, позволение имперцам следовать за ними обратно на Явин.

Бойцы погибли. Ларсы погибли. Альдераан погиб. Часть Леи погибла вместе с ним.

Но если бы ей пришлось вернуться и сделать всё заново?

Ну, она, конечно, попыталась бы изменить это. Она была вот такой ответственной. Но она понимала всё слишком хорошо, чтобы предполагать, что правильные поступки всегда приносят желаемое. Или лучшие результаты.

Или что можно догадаться, как именно кто-то злой может навредить тебе, если представится возможность.

Она смотрела, как Падме обдумывает свои аргументы и скрещивает руки на груди.

— Я ненавижу, когда ты делаешь хорошие выводы.

— Не ври, это единственная причина, по которой я тебе нравлюсь.

Всё вокруг Падме смягчилось.

— Не единственная. Но это хорошо. — Глубокий вздох. — Ты уверенна?

Нет, о Сила, она никогда не была уверенна. И она не была похожа на Люка, который не только мог использовать Силу, но и обладал сверхъестественным умением выбирать пути с неестественно низкими потерями (за вычетом себя, конечно же). Любые планы и предчувствия Леи имели границу, и хотя её общее представление об этой поездке и голосовании было зловещим, у неё не было чёткого понимания того, что можнео сделать, чтобы это изменить.

Было почти заманчиво спросить джедая. Почти.

Но даже видения Леи не были идеальными, и, опять же, никогда нельзя было знать, что именно кто-то злой может вытащить из ниоткуда, чтобы навредить.

Она была готова подвергнуться пыткам на Беспине. Она не была готова к тому, что он сделал с Ханом.

Лея сказала:

— Поскольку у тебя нет разрешения спрашивать моё мнение, я откажусь. 

— Так боишься капитана Тайфо? — Падме пыталась дразнить или провоцировать, но Лея не была настолько юна, чтобы попасться на это.

— Я не хочу, чтобы он преследовал Шми, решив, что мы — угроза, — призналась Лея. — Это несправедливо по отношению к ней. И Набу должна быть безопасным местом.

И Энакин, вероятно, закатил бы истерику, если бы узнал, что охранники Падме арестовали его мать. Что, хотя и могло быть интересным, было не тем путём, по которому Лея хотела направить его, если могла. И неважно, что это сделает с Шми, и неважно, насколько Шми этого не заслужила.

Для Леи было нормально рисковать. Но она больше никогда не стала бы рисковать домом и семьёй, если могла этого избежать.

И она могла. Как бы это ни бесило.

— Стоп. — Падме смотрела в окно, напряжённо хмурясь. — Думаешь, это сделал граф Дуку?

Этот вопрос заводил на неожиданную территорию, но Падме держала слово, так что, вероятно, это было не то, что они обсуждали как часть планов. По крайней мере, группой. С Корде?

— Я думаю.

Это был простой ответ, и Падме выглядела удивлённой тем, что Лея дале его.

— Правда? Я имею в виду, что на самом деле у нас нет доказательств, а он был джедаем.

— Проклятье, очень многое против него, — твёрдо сказала Лея. — Сколь многое, ты думаешь, джедаям может сойти с рук?

Очень сложное лицо. Но Падме смотрела на Шми, вспоминая… ну, наверное, вспоминая свою поездку на Татуин.

— Больше, чем следовало бы, — медленно и тяжело призналась она.

— У меня тоже нет доказательств, — призналась Лея. — Но я беспокоюсь из-за того, что он, кажется, следит за тобой. И ему приходится делать это через Сенат. И если никто из твоих знакомых в Республике не упоминал, даже в частном порядке, что он спрашивал о тебе, то это не оставляет много хороших вариантов того, откуда он берёт информацию.

— Сила? — предположила Падме.

— Если бы это работало так, — фыркнула Лея, — стрелок был бы уже у нас. Джедаи разобрались бы с этим.

Это неловко сменило тему.

— На самом деле, это в основном не так. Канцлер попросил их передать это местным силам безопасности и его личной охране, поскольку, — она закатила глаза, — это могло быть направлено против него, и джедаям явно не стоит беспокоиться о нём.

Так вот как ему сошло это с рук. Лея задумалась.

Тем не менее.

— Нападение на него? Серьёзно?

— Ну, — Падме тонко улыбнулась с холодом в глазах, — я его протеже.

Если бы у неё не было списка причин размером с планету, Лея убила бы его только за это.

— Держу пари, он думает, что это правда смешно.

Это была… неправильная реакция. Падме подумала, что он просто ошибается и не хочет ничего плохого, и просто нахмурилась и отмахнулась.

— Он настаивает на том, чтобы я не поехала на голосование. И чтобы я послала кого-то вместо себя. Джа-Джа хочет, но…

Но никто не воспринимал гунгана всерьёз. Это было тяжело, так как Лея знала это лично. Во многих смыслях он был ходячей катастрофой. Но он был предан Падме и её идеалам. Насколько могла судить Лея, его также невозможно было подкупить. Довольно легко обмануть — но не подкупить.

Если бы он поехал, это было бы лучше, чем ничего, но, даже если в крайнем случае он мог заменить сенатора, Падме была права, её фактическое присутствие было наиболее значимо.

И она обещала вернуться.

— Ну, он ошибается. И ты это знаешь. И у тебя есть план.

— Да, — согласилась Падме. — И он должен сработать.

Если бы даже Лея больше ничего не знала о Корде, она знала, что эта женщина была более чем компетентна, чтобы защитить Падме.

— Он сработает. И ты сможешь выполнить свою работу. Я обещаю.

— Можешь также пообещать, что не попадёшь в неприятности, пока меня не будет?

Что ж, это было сложнее, но.

— Посмотрю, что я могу сделать.

— И ты возьмёшь с собой Арту, — заметила Шми. — Таким образом будет предел тому, сколько неприятностей она сможет на себя навлечь.

Лея была потрясена, она была в полудыхании от паники, а Падме просто закатила глаза.

— Не могу поверить, что она единственная, кроме меня, придумала, как его подкупить. Он, наверное, худший адреналиновый наркоман во всей галактике — пусть у него и не может быть адреналина.

О, она уже знала. Проклятье, Лея забыла сказать Арту, чтобы он не упоминал о её поручениях при Падме. Ну, он, в общем-то, и не обещал. Он тоже был довольно лояльным.

— Тебе стоило бы познакомиться с моим братом. Он был хуже.

Резкий шок от обеих женщин резонировал с её собственным шоком, когда она поняла, что именно только что сказала.

— Ты упоминала его. — Падме очень старалась быть непринуждённой. — Джедай?

— Ага. — Лее хотелось просто спрятаться. Она не собиралась начинать этот разговор. — Он, э… да. Джедай. Ты знаешь, какие они.

С надеждой. Лея, конечно, не знала, все ли они были такими же, как Люк. Хотя, если единственными, кого Падме хорошо знала, были Энакин и Кеноби, это, вероятно, было достаточно близко к истине.

— Я даже не могу себе представить, в какие неприятности сможет попасть Арту, если он регулярно будет с джедаем. — Падме, к счастью, знала, что этот разговор нуждается в резком изменении направления.

Жаль, что только она. Когда она запнулась, Шми сказала:

— Тогда нам лучше держать его подальше от Энакина. Они уже навлекли на себя более чем достаточно проблем.

Верно. Космическая битва за Набу. Почему этот разговор только ухудшался?

— Я уверенна, что всё будет хорошо. — Радость Падме стала казаться немного менее натянутой, когда они шли к спидеру. — Не то чтобы Энакину нужен астромеханик.

Это мог быть просто Люк, но Лея была уверенна, что прямо сейчас над ней смеются множество призраков.