— Могло бы быть лучше.

Учитывая, насколько хорошо всё прошло, Лея была удивлена комментарием Шми.

— Ты думаешь?

— Она не обещала вернуться.

Ой. О, это было…

— Она взяла с меня обещание. — Лея не могла решить, смущена она или горда, зла или развлеклась. — Но она не обещала, что сама не попадёт в беду.

— Она неможет. — Шми пошла с ней обратно внутрь. — Место, куда она направляется, опасно по своей природе. Она не может обещать не рисковать. Или вернуться.

Лея поняла: как при первом расставании Шми и Энакина. Он мог — может быть — отправиться в безопасное место. Но никто не обещал, что его мать всё ещё будет там же, когда он вернётся.

— Мы ничего не можем сделать. — Лея заставила себя сказать это вслух. — Мы решили не вмешиваться. — Шми лукаво посмотрела на неё, и она исправилась. — Я решила. И ты не сказала ничего об этом… или да? Да?

Шми посмотрела на Трипио.

— Я бы предпочла, чтобы она взяла с собой кого-нибудь. Кого-нибудь, кому я доверяю. Чтобы она была в безопасности.

А Трипио был довольно важным членом штаба сенатора. И его присутствие могло замаскировать отсутствие Леи и заставить некоторые стороны действовать с большей осторожностью.

— Ты не возражаешь? — спросила Лея дроидав.

— Конечно нет, — сказал Трипио. — То есть, я уверен, я был бы счастлив. Что мне сделать? Принести цветы?

— Нет, — сказала Лея, улыбаясь, потому что в этом был весь он. — Мы с Шми надеялись, что ты можешь отправиться с Падме и служанками. Следить за всеми делами и за тем, чтобы она не попала в беду.

— И дать нам знать, если ей понадобится помощь. Мы не хотим, чтобы она была одна.

— Конечно, я был бы рад поехать с сенатором, — сказал Трипио. — Только, вы думаете, она поедет с Арту? Если мы пытаемся избежать неприятностей, то я не уверен, что он — лучший выбор. Я всего лишь дроид, знаете ли. Я не могу уследить за ними обоими.

Уже набирая Корде, Лея сказала:

— Пожалуйста, делай, что говорит Падме. У них есть план по обеспечению безопасности всех… привет.

— Пожалуйста, скажи мне, что она не встречалась с тобой. — Голос Корде звучал смиренно.

— Прости, — сказала Лея. — Но я сказала ей, чтобы она не разглашала государственные тайны в чужих домах.

Корде фыркнула.

— Тебе ли об этом беспокоиться.

— Мы хотели вам кое-что предложить. Мы с Шми.

Она полностью завладела вниманием Корде.

— О?

— Трипио.

Корде потребовалось время, чтобы обдумать это.

— И ты спрашиваешь меня, а не Падме, потому что?..

— Она только что ушла и летит. И если я спрошу тебя, а ты откажешься, то мы можем сделать вид, что этого никогда не было, и ей не нужно об этом знать.

— А я-то думала, ты её знаешь.

Что ж, Падме хотела бы знать. Может, позже узнала бы. Но они, по крайней мере, могли скрывать это от неё, пока она не вернётся на Корусант и не сможет отменить приказ Корде.

— Так ты берёшь его, или нет?

— Давай. — Без колебаний. — Ему нужно будет пройти обычное предварительное сканирование на наличие вредоносных программ и взрывчатых веществ. И у нас есть несколько дней на подготовку. Мы можем использовать его, не беспокоясь о Тайфо — по крайней мере, не слишком сильно. И у него запрограммированы тонкости манер Внешнего Кольца. Мы не можем позволить себе не взять его. Тем более, что…

Тем более, что Леи там не будет. И разумные обязательно заметят, она понимала это. Такие разумные, как сенатор Дарсана, который перестал посещать заседания комитета, когда Лея не приходила с Падме во время её коротких поездок обратно в Сенат. Он заметит, что единственный голос, который давал понимание, что не все в делегации НГабу были полными антимилитаристами, внезапно исчез и замолк.

Это не исправило бы всего, но да, Лее нужно было, чтобы Трипио поехал.

— Если я подготовлю несколько сообщений и попрошу вас их предварительно посмотреть, могу ли я попросить его их доставить? Я хотела бы, по крайней мере, пожелать Ши удачи. Спасибо.

— Хорошая идея, — согласилась Корде. — Готовь свои сообщения, мы попросим Эйртае, королеву и министра Тане их посмотреть. Этого должно быть достаточно для хорошего капитана.

Не всё было настолько плохо, чтобы Лея не могла отправить личное сообщение. Тем более, если она правильно его подготовит.

— Спасибо. Я принесу их тебе завтра утром первым делом. — Правда, на покашливания Шми ей пришлось поправиться. — Ну, завтра рано. Если я смогу. Самое позднее — в полдень.

— Поспи немного, — бодро ответила Корде. — Мы здесь ещё несколько дней, мы никуда не торопимся.

Что ж, это будет зависеть от того, насколько хорошо Лея сможет составить сообщение для сенатора Дарсаны и насколько тонкой она сможет быть. Как много она сможет передать письменными словами и презентацией Трипио. Возможно, Трипио был знаком с письмом ансельми, и у них были тонкости в тональных и жестовых аспектах.

Она надеялась.

Немного поболтав с Шми, Корде повесила трубку. Лея чувствовала, как в её голове витают планы, пыталась точно определить, что она хотела сказать, когда Шми обхватила руками её лицо, ожидая, когда Лея придёт в себя.

— Да?

— Пора спать, — сказала Шми. — То, что должно быть сказано и должно быть написано, может подождать до завтра. Сегодня тебе нужен отдых. И найти себя.

— Мне нужно кое-что сделать, — запротестовала Лея. — Это всегда помогает…

— Это отвлекает, — не унималась Шми. — Ты избегаешь думать о том, что ты чувствуешь. Как ты можешь быть честной со своими друзьями, если ты не честна с собой?

Сенатор Дарсана ценил откровенность Леи. У него мог быть вспыльчивый характер, вспыхивающий и опускающийся с каждым приливом эмоций, но он всегда встречал её честность своей честностью. Если она не могла быть там, не могла оценить его реакцию, чтобы убедиться, что она передаёт правильный тон уважения… Ей нужно было быть абсолютно честной. Как только можно.

И ей действительно не следовало пытаться урегулировать конфликт через третьи руки в этом маленьком провале.

— Ты права.

Поцеловав Лею в лоб, Шми сказала:

— Ты яркая и полная надежд звезда. Не теряйся во тьме.

***

Сны были забавными вещами. Солнце было в самом разгаре, небо приобрело болезненно-синий оттенок, Лея почувствовала что-то, что должно было быть лёгким ветерком, но больше походило на воспоминания об этом. И было тихо. Обычно на лугу эта мирная Лея ожидала бы щебетания птиц или жужжания насекомых. Или хотя бы звук ветра, который шевелил траву.

Но, несмотря на прекрасную сцену, всё было тихо. Как будто кто-то украл этот голос.

— Не совсем. Но это не реально, так что нужно очень постараться услышать это.

На этот раз она не сразу пошевелилась. Лее потребовалсь мгновение, чтобы перевести дух, успокоиться, и лишь потом она повернулась, чтобы найти своего брата.

Вроде помогло. Она снова бросилась на него, зарывшись в его бок, устроилась поудобнее, спрятала голову под его подбородком.

— Привет, Люк.

— Привет, Лея.

Она не помнила, как просыпалась в прошлый раз. По крайней мере, она не помнила, что произошло перед тем, как она превратилась в рыдающее месиво, а затем внезапно проснулась массой окоченевших мышц, сомкнувышихся комтей и кожи, которая казалась содранной. И в этот раз она запомнит.

— Я должна перед тобой извиниться?

— За что? Я имею в виду, — она почувствовала, как он улыбается, — ты никогда этого не делаешь, так что я бы порадовался, но… уф.

Она не могла ударить его локтем под таким углом, но могла легонько пнуть его в живот левой рукой. Казалось, он понял.

— Мне жаль.

И сейчас ему сталот грустно.

— Не за это, — прошептал он, поглаживая рукой её волосы. — Тебе не нужно извиняться за это, Лея.

— За то, что позволила тебе умереть? За то, что сделала недостаточно?

— Ничто не остановило бы его.

— Если бы я увидела…

— Лея, я не видел.

— Ты никогда не видишь, когда причиняешь себе боль.

Он замер.

— Это не правда. — Она посмотрела на него потрясённо. Он никогда не упоминал. — У меня было… ну, что-то вроде видения. Перед Беспином.

— Ты видел Хана и меня, — сказала Лея. — Ты видел, что мы ранены.

— Видел, — согласился он. — Я видел это, когда тренировался с Йодой. Но был и другой раз, когда я был один. Он сказал, что это место сильно на тёмной стороне Силы.

И теперь настала очередь Леи молчать.

— Он послал тебя туда одного.

— Нет. — Люк улыбнулся, и это было лучше, чем его серьёзность. — Он сказал мне не идти, и я проигнорировал его. И он сказал мне быть безоружным, а я не слушал.

Ну, это было просто прекрасно.

— Итак, что случилось? Тёмная сторона… достала тебя?

Половина усмешки.

— На самом деле, нет. Нет, она мне кое-что показала. Нечно реальное, часть меня самого. — Он накрыл её руку своей. — Она показала мне Вейдера.

Лея замерла. Что-то на лугу посерело, потемнело.

— У тебя было видение Вейдера?

— Не такое, как другие у меня, — сказал Люк. — Больше похожее на сны или вспышки. Ты такие видела.

— Я не…

— Они не всегда о будущем, Лея. Я знаю, что ты видела вещи из прошлого.

— Это был световой меч.

— Это было впечатление. Память. Это был спусковой крючок, Лея. Ты любопытна, сильна, слушаешь. Ты добавила всё остальное.

— И… Ты хотел увидеть Вейдера?

Люк пожал плечами.

— Я ждал битвы. Йода сказал, что там было зло, тьма. Вейдер был самым тёмным существом, о котором я мог думать — во всей галактике. Он украл моего отца, он причинил тебе боль, он убил людей во время восстания. Он пренебрежительно отнёсся ко мне, а затем попытался загнать меня в угол. Если место должно быть злом, вполне логично, что в нём будет Вейдер.

— Но?

— Сила соединяет вещи. Даже когда мы не знаем, что эти связит существуют. Я сражался с Вейдером. Не настоящим, что-то вроде фантома, наверное. Угрожающим и реальным для меня, но, когда я победил его…

— Ты победил его?

Конечно, он бы это сделал. Люк всегда верил, что сможет стать настоящим джедаем и победить Вейдера. Только её брат.

— Я отрезал ему голову. — Снова суровый и серьёзный. — Я убил его, как он убил Бена. — Вздох. — Но, когда я заглянул внутрь… это был я.

Тем не менее, замер, не в силах пошевелиться в течение нескольких ударов сердца.

— Как, твою мать, он должен был это понять?

— Он не пытался мне что-то сказать, — рассмеялся Люк. — Сила есть, Лея. Везде, и всё связано с ней. И с другими вещами — через неё. Я ушёл в тёмную болотную яму, ища борьбы, врага, зла. И Сила мне это показала, подчинившись моей воле. Только в этом желании было что-то, о чём я ничего не знал. — Его пальцы сжались на её пальцах. — Он был моим отцом. И, пытаясь бороться с ним, я боролся против самого себя. Ради собственной гибели.

— Он был злым. Ты не собирался позволять ему продолжать это, это…

— Я хотел остановить его, — согласился Люк. — Но, в конце концов, я не дрался с ним.

— Я знаю. Император убил его.

— Нет, Лея, ты не знаешь. Ты не слушала. Я не просто простил Вейдера. Я перестал с ним бороться.

И на этот раз она это услышала. Услышала это и услышала вместе с этим правду. Что Люк мог умереть. Быть убит Вейдером, быть убит Императором. Кем угодно из них. Он отказался от борьбы. Потому что он нашёл нечто более важное, чем это. Важнее для него. Но почему?

— Потому что единственное, чего я когда-либо хотел за свою жизнь — это вернуцть отца. Поверить, что он всё ещё где-то там. И однажды он собирался прийти за мной. И, может быть, часть этой мечты уже умерла, но я не мог бороться с ней, не мог убить её собственными руками.

— Ну, он уже позаботился об этой проблеме, — проворчала Лея, и Люк усмехнулся, хотя его правая рука дёрнулась.

— Я не говорю, что то, что я сделал, было правильно, — сказал ей Люк, придерживая её прижатой к себе. — Я уверен, что если бы я умер, ты бы меня прибила. Среди прочего. — Да, точно. — Но это был мой выбор. И я должен был жить или умереть в зависимости от последствий.

И он жил. Потому что.

— Он любил тебя. — Может быть, не так сильно, но. — Этого было достаточно.

— Тебя он тоже любил.

— Он ушёл.

Наконец, наконец, ничто, кроме её снов, не могло преследовать её.

— Я знаю. И я знаю, почему. И ты тоже.

Она задохнулась.

— Он хотел, чтобы я исправила это.

— Нет, Лея. Он хотел, чтобы ты была в безопасности. Поэтому он отправил тебя в единственное место, к единственному человеку во всей галактике, который, как он знал, может это сделать. Единственным способом, который он знал.

Фыркнув, Лея сказала:

— Татуин небезопасен.

— Нет, но бабушка безопасна. И она могла бы защитить тебя на Татуине. Там ты могла обезопасить себя. Мы уже знаем, что ты можешь справиться с хаттами.

И, возможно, она слишком сильно ждала случая снова убить Джаббу.

— Он действительно хотел, чтобы я всё исправила. Он так сказал.

— Он так сказал?

— Я отправлю тебя кое к кому безопасному. Наверное, единственному, кто может помочь тебе всё исправить.

Слова отдавались эхом ветра, шептали в траве и скользили по её коже обещанием.

— Нет. Не совсем.

— Что он сказал?

— Ты слышал, — проворчала Лея.

— А ты?

— Да.

Многострадальный вздох, поцелуй в лоб.

— Я люблю тебя, Лея. Ты моя сестра, и ты потрясающая, и я хотел бы быть хотя бы наполовину таким же сильным, как ты. — И, прежде, чем она успела ответить, он не мог не добавить. — Но тебе нужно больше медитировать.

— Джедайское решение любой проблемы…

— Нет. — Люк щёлкнул её по уху, и она ущипнула его за колено, заставив вздрогнуть. — Но это часть того, как мы обращаемся с Силой. Ты используешь её сейчас, Лея, но, если ты не будешь осторожна, она начнёт использовать тебя. Медитация не решает проблем. Но она даёт тебе пространство для размышления о них. Ты научила меня этому.

Ещё до того, как он добрался до Дагобы. Не то чтобы он её слушал, нет. Но, когда он говорил о попытках очистить свой разум, как сказал ему Бен, она пыталась провести его через то, что знала. Без Силы.

— Значит, моя проблема — это Сила?

— Это не так. — Люк казался почти раздражённым. Ну, не могли же они оба всё время быть невыносимыми всезнайками. — По крайней мере, не так, как ты имеешь это в виду. Если Сила — это связи, то чем больше ты её используешь…

Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что он хочет, чтобы она заполнила пробел.

— Тем больше вещей связано со мной, — поняла Лея, мысленно возвращаясь к той ночи на лестнице. Когда она была зажата, напугана. Окружена десятками беспомощных гражданских. — Чем больше я чувствую Силу, тем сильнее я чувствую их.

— Ты всегда в битвах держишься за разум, — сказал Люк. — По большей части. Но если ты научишься слушать, а затем настраиваться…

— Я буду продолжать замирать. Когда другие люди замирают.

Или она не будет стрелять, или просто отвлечётся. Это могут быть тысячи вещей. Она поняла, что это может быть гнев. Это может быть ненависть. Это может быть любая из причин, если она будет думать, что она в опасности.

— Как я могу это исправить? — Теперь она должна была встретиться с этим лицом к лицу, это было слишком серьёзно, чтобы отвлекаться на комфорт. — Как мне это остановить?

Люк выглядел задумчивым.

— Ты знаешь большую часть того, что мне рассказали Бен или Йода. Я думаю, ты сможешь это понять.

Что-то внутри неё сжалось.

— Если речь идёт о привязанности…

Он ткнул её в лоб, и Лея, нахмурившись, схватила его за палец.

— И да, и нет. Я выбрал быть джедаем. И я должен был выбрать то, что это значит, потому что не было ни одного другого джедая, который запретил бы мне. Который смог бы, Бен пытался.

— Он хотел, чтобы ты убил Вейдера.

— Он хотел, чтобы я убил своего отца, — сказал Люк. — И он не очень сочувствовал, когда я сказал, что не могу.

Лея могла это сделать. Если бы этот проклятый призрак когда-либо удосужился бы прийти и увидеть её.

Как всегда.

— Дело в том, — продолжал Люк, — что я решил стать джедаем. И справиться с этой проблемой так, как, я думаю, должен с ней справиться джедай. Ты Лея. Тебе предстоит сделать другой выбор. Какой хочешь.

До тех пор, пока она не примет последствия.

И именно об этом всё и было на самом деле, да? В ту последнюю ночь в своём прошлом она плакала, потому что обрела решимость. Лэндо сказал, что она нужна им не потому, что она джедай, а потому, что она сама по себе. Так что, хотя ей хотелось вечно кричать, плакать и яриться, она позволила себе выплакаться, готовая встряхнуться и просто сделать это, а потом…

«Делай всё необходимое.»

Прыгнула сквозь время и пространство, оставляя их, их правительство и всю работу, которую она пыталась сделать и которую ещё нужно было сделать.

«И не оглядывайся назад.»

И она не оглядывалась.

Она приземлилась в песок и бурю, позволила Шми помочь ей встать на ноги и двинулась вперёд. В будущее, которое она была полна решимости сделать лучше, чем её прошлое.

И её брат теперь улыбался, и она почти могла слышать пение птиц, и ветер казался намного более реальным, и…

Люк встал, поднял её на ноги. Подошёл близко, лоб ко лбу, держа руками так, как будто она была хрупкой и драгоценной.

— Сила всегда с тобой, Лея. Ты должна решить, что с этим делать.

— Хорошо, — прошептала она, и слёзы ушли. — Но ты тоже всегда должен быть со мной. Ты обещал.

— Я знаю.

Он знал. И он будет с ней. И, что бы ни случилось, всё будет хорошо.

Она позаботится об этом.