Это было неправда. Это было невозможно.

— Шми?..

На полу раздался сигнал комлинка, и Лея призвала его прежде, чем успела обдумать действие.

— Мы здесь. — Слова задыхались, но пришли. — Мы… можешь повторить?

Последовала пауза, а потом голос Сабе спросил:

— Можете ли вы подтвердить свой допуск?

Тон и слова будто бы нажали переключатель, на который Лея так часто полагалась. Часть её плакала, охваченная неверием и горем. Но другая часть вышла вперёд и произнесла необходимые коды без колебаний в голосе.

— Можете ли вы повторить отчёт?

Шми вздрагивала от каждого слова. Лея не знала, почему (военная — Шми была воином), но она не могла решать эту проблему прямо сейчас. Сейчас был более непосредственный кризис.

— У нас есть сообщение с Корусанта. На посадочной платформе произошло ещё одно покушение. Двойник сенатора была убита.

Она не говорили, что это Корде. Шми только предположила. Но…

Но это была Корде. Они обе знали.

— Почему с нами связались?

Она хотела знать. Она была… не рада, но ей нужно было знать. Но они говорили ей об этом, когда она не была частью команды безопасности.

— Падме нужно, чтобы вы пришли. Вы обе. — Малейшее колебание. — И возьмите с собой любые средства связи.

Они были подозреваемыми. Лея знала, что это произойдёт.

Всё ещё было больно.

— Когда с нас будут сняты подозрения… — ответила Лея, почти удивившись ровности своего тона. Её сердце было в смятении. — Нам дадут больше подробностей?

— Это можно обсудить на месте. Пожалуйста, как можно скорее передайте средства связи силам безопасности в стыковом отсеке.

— Сначала нам нужно будет сделать несколько звонков. В Движение Помощи Беженцам, — добавила Лея, когда тишина на другом конце стала гнетущей. — Чтобы они знали, что мы опоздаем.

Дальше молчание было более задумчивым, и Лея порадовалась, что их даже ненадолго отключили.

— Пожалуйста, попросите выходной. Мы не можем назвать точные сроки того, сколько времени займёт любой допрос.

«Палпатин», — подумала Лея, отключаясь. Это был не просто капитан Тайфо. Для канцлера это была отличная возможность вмешаться и провести расследование. Что ж, его будет ждать сюрприз. Шми была именно такой, какой казалась, а Лея…

Сила не чувствовала необходимости в документах о переезде.

Тысячи мыслей проносились вокруг её головы (создавая щит, не допуская горя), но Лея перестала прикасаться рукой к губам, когда поняла, что Шми смотрит на неё широко раскрытыми глазами, испуганно.

— Бабушка?

— Ты. — Шми была просто выбита из колеи. Она была в ужасе.— Где твои чувства?

Что-то качнулось в Лее, и ей пришлось дёрнуть это назад, чтобы удержать. Она не могла, не могла развалиться. Не здесь, не сейчас.

— Я… где они всегда находятся?

Но этот крен смягчил черты лица Шми. Она почти протянула руку, но остановилась. Склонила голову, пошевелила руками. Лея подумала: молитва. Или благословение. Поминовение. У Люка…

Что-то внутри неё закричало, и Лее пришлось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться. Чтобы сдержать это.

Когда она снова открыла их, присутствие Шми в комнате стало более приглушённым, а её лицо — более спокойным и сдержанным. Не привыкшим, как Лея всегда видела у пилотов и солдат. Или у шпионов. В этом взгляде было больше смирения, больше отсутствия. Угасание. Лея поняла: горе раба. Иное, не такое, как солдатское, но не менее необходимое, чтобы оставаться здесь и сейчас, а чувствовать эмоции потом. Когда будет безопасно, безопаснее помнить.

— Нам нужно идти.

Она не хотела. Шми не хотела. Но их ждали, и они обещали.

— Сначала нам нужно поесть.

Спешили, но поели. Оделись, собрались. Захватили оба устройства связи, проверили дом на наличие других устройств, которые им могли понадобиться. Ничего не сказали, но более чем многозначительно посмотрели и пожали плечами.

Если бы кто-то из них заговорил, они могли бы не успеть.

Корде была мертва.

Лететь на встречу в тишине было хорошо, но у Леи было слишком много времени на размышления. Беспокойство. Планирование возможностей и попытки придумать способы смягчить ущерб, нанесённый подозрениями и предательством.

Их сделали мишенями. Козами отпущения.

Она убьёт его за это. За каждую каплю горя, которое чувствовала она, Шми, Падме, остальные. Она заставит его страдать так же, как страдала она. Она сломает его.

И она будет наслаждаться каждой минутой этого.

«Ты хочешь украсть мою семью, — подумала она, сжимая пальцы на панели управления. — Ты хочешь сделать меня слабой? Я покажу тебе. Я заберу у тебя твои победы, твои мечты. Кусок за куском. Я научу тебя, что значит страдать.»

И она сможет посмотреть на это. Это было бы величайшей местью из всех.

***

Сабе и Версе ждали их на посадочной площадке вместе с Джа-Джа Бинксом и капитаном Панакой. Капитан выглядел мрачным, Сабе и Версе — встревоженными, а Джа-Джа — настолько несчастным, что весь обвис.

Он приблизился первым, с траурным карканьем гунганов, протянув к ним руки. Шми обняла его первой, уткнувшись ему в плечо на мгновение, а потом ответила на его крик собственной фразой, которую Лея наполовину узнала, когда женщина похлопала его по голове. Затем Лею саму охватили объятья, гораздо сильнее, чем она себе представляла. Она ответила, как могла, и положила руку ему на плечо, когда он отстранился.

— Мне очень жаль.

— Моя… — Он остановился, глядя через плечо на капитана Панаку. Мужчина покачал головой, и Джа-Джа вздохнул. — Нам нужно, чтобы ваша передали связь.

Ну, по крайней мере, у них был один союзник.

Лея предложила средства связи капитану, уже подготовленные, и он забрал их, вероятно, чтобы провести диагностику там, где они не могли видеть.

Как будто Лея ещё не знала протоколов Набу для таких вещей.

— Нам также нужно будет задать тебе несколько вопросов. — Саба была почти непроницаема, а Лея завидовала. Невозможно было сказать, был ли это навык Сабе или недостаток опыта Леи в Силе. — Ты не могла бы пойти со мной?

— Я…

— Представитель Бинкс. — Сабе была тверда, но не недовольна. — Вам уже велено ждать здесь.

Он пожал плечами и проворчал:

— Да, миледи.

Но он всё же остался, пока Лею и Шми уводили. Версе почти сразу исчезла вместе с бабушкой Леи, а Сабе не повела её в один из многочисленных офисов за стыковочным отсеком. Вместо этого она отвела во второй ангар, расположенный неподалёку, и провела через него, мимо транспортов, к самому краю зоны приземления.

Солнце светило позади них, освещая крутой обрыв и льющуюся вокруг них воду резким белым светом. Сабе дошла до угла, даже не взглянув на Лею, села на узкий выступ и прислонилась спиной к краю ангара. Она одарила Лею почти провокационным взглядом, когда та не сразу последовала за ней.

Ну, это не было так, как будто это было более или менее опасно для кого-то из них. (Хотя Лея могла бы пережить падение с Силой…)

— Падме сказала, что она пошла навестить тебя, а ты отказалась позволять ей рассказать тебе о своих планах.

— Да.

Лея и не ожидала, что в начале будут трудные вопросы, но она предполагала, что Сабе начнёт с чего-то менее опасного. Но ведь Сабе была одной из служанок, которые не знали Лею.

— Но вы же слышали, как они говорили об использовании дублёра.

— Да, и замене в полёте, если я правильно помню.

Никто не говорил, что Падме мертва. Никто этого не сказал, и Лея не поверила бы, пока кто-нибудь не сказал бы это. Наверное, даже тогда не поверила бы.

Но они так же не сказали, сколько ещё людей погибло. Лея знала, что это могла быть не только Корде.

— И ты ушла после того, как они сказали, что это их план?

Интересный оборот речи. Вероятно, не тот, который Сабе собиралась использовать, если судить по её взгляду влево. Потому что это означало, что план изменился, и Лея, вероятно, не должна была об этом знать.

— Да, мы с Шми ушли вместе.

— После ссоры.

Лея тоже прислонилась спиной к стене, закрыла глаза и прислушалась к шуму воды внизу.

— Да. Я не согласилась с тем, что меня исключили из возвращающейся группы. Меня исключили.

— Ты действительно хотела поехать?

Это была… очень странная линия допроса.

— Да. Я хотела поговорить с сенатором Дарсаной и помочь с последней подготовкой к голосованию.

— Поддерживать прямую связь с сенаторами не входит в твои полномочия, —спокойно заметила Сабе, слегка отряхивая тунику. — Это было… вне твоих обязанностей.

Ну да. Лея пожала плечами, хотя её разум был сосредоточен на значении этого.

— Я разговаривала с ним несколько раз, когда он проявил интерес к моему проекту. Мне он нравится. Он интересный разумный.

— Он близок к канцлеру.

Да? Лея так не думала. Не так, как некоторые другие сенаторы.

— Он входит в комитет лоялистов. Я думала, что близость к канцлеру является обязательным условием.

Они блуждали, и Лее это не нравилось.

— Тебе не удалось передать послание от канцлера сенатору?

Что?

— Нет. Я говорила с канцлером только… дважды? Один раз, когда присутствовала Падме, и один раз после стрельбы. Он просил меня передать его одобрение или что-то вроде этого.

И теперь Сабе смотрела на неё по-настоящему.

— И он никогда не говорил с тобой и не отправлял сообщения, кроме этого?

— Если только я не пропустила сообщение. — Лея на мгновение пришла в полное недоумение, а затем…

А затем она пришла в ярость. Снова.

— Он сказал вам, что я передала сообщение? — спросила Лея, пытаясь модулировать свой голос и зная, что в нём есть резкость. Ублюдок. Коварный, коварный…

— Не так много слов, — призналась Сабе и снова откинулась назад. — Я не была уверена, имел ли он в виду, что ты напрямую саботировала связь, или он просто беспокоился, что Падме слушала тебя больше, чем его.

Лея фыркнула.

— Она никого не слушает, если не хочет. Если бы он хотел заставить её что-то делать, ему следовало бы работать с этим, а не против этого.

Что ж, это привлекло внимание Сабе.

— Ты нашла способ?

— Мне хотелось бы думать, что я поняла, как помочь ей лучше сбалансировать свои обязанности и личную безопасность. Но я не могу сказать, чтобы она прислушивалась к моим советам больше, чем к чьим-либо другим. Сенатор Органа беспокоился о её безопасности, и это была ежедневная борьба с капитаном Тайфо и её служанками.

Распространять вину повсюду, и, возможно, Сабе не будет продолжать следовать этому ходу мыслей. Или, может быть, она на самом деле не беспокоилась по этому поводу, потому что это объяснение, казалось, её успокоило. Она осмотрела свои ногти.

— Падме доверяет тебе.

— Надеюсь на это, — сказала Лея прежде, чем успела подумать об этом. — Я потратила месяцы, пытаясь помочь.

— И это заслуживает доверия? — Лея почувствовала реакцию, и это определённо было презрение. Чудесно.

— Что, ты хотела, чтобы я сидела здесь и хвасталась, что однажды спасла ей жизнь? Я уверена, это ничто по сравнению с тем, как часто ты это делала.

Ладно, в этой насмешке, возможно, и не было необходимости, но она застала подругу Падме врасплох. И как-то сняла напряжение.

— Падме заботят действия, — призналась Сабе. — Она говорит, что всё, что ты сделала, было на благо Республики.

Ну, это было не так любезно с её стороны. И странно. Лея не думала о том, что она делает, в этом контексте. Она просто пыталась разобраться с голосованием и армией и выяснить, каким образом Палпатин хотел, чтобы оно прошло. И что с этим делать, если они не смогли его остановить.

— Это очень мило с её стороны.

Сабе фыркнула. Дала Лее полвзгляда.

— Кажется, ты ей не завидуешь.

— Я бы ни за что не захотела её работу, — решительно сказала Лея. Работать с Палпатином, быть с ним вежливой (или, по крайней мере, не проявлять яростной враждебности) почти каждый день? Нет, спасибо. — Я очень довольна своим положением.

На данный момент.

Сабе, казалось, уловила это, но не стала развивать.

— Значит, ты не завидуешь, но хотела бы поехать. Ты разозлилась, но пытаешься помочь. С того места, где мы находимся, это просто не может быть мотивом.

— Если ты мне веришь. — Лея почувствовала себя обязанной это добавить. На неё не сильно давили. Она могла очень хорошо лгать.

Сабе покачала головой.

— Я верю. Я прочитала отчёты, Лея. Не просто слушала небылицы, которые кто-то рассказывал. То, как ты сбила Падме — ты потенциально входила под обстрел, а не из-под него. Я проверила. Если бы ты это планировала, это было бы запредельно глупо. А если ты глупая… — Она посмотрела в сторону густой зелени леса. — Если бы ты была такой глупой, ты бы не доставляла нам столько хлопот.

— Вот и всё?

Это действительно было слишком легко.

Улыбаясь, Сабе сказала:

— Я бы могла рассказать тебе обо всех тупиковых мотивах и идеях, которые у меня были, но я пощажу нас обеих. Мы знаем, что ты этого не делала и не сделала бы, если бы у тебя была такая возможность. Ты и Шми — просто удобные цели для беженцев, которые новы, интересны и актуальны, когда мы имеем дело с изменениями. Я знаю, что капитан Тайфо беспокоится об этом, и Панака поддерживает его, вероятно, потому, что они родственники, а Падме не заботится о своей жизни.

— Без шуток, — проворчала Лея.

Спокойный взгляд и покачивание головы.

— Это не так. Но она осторожна с нашими. — И теперь настала очередь Сабе перевести дух, и затаённый поток горя и печали, который она несла, просочился в Силу. — Если бы она хоть немного подумала, что ты виновата в смерти Корде, она бы уже вернулась сюда. Она сама о тебе позаботится.

— И забудет о голосовании, — согласилась Лея. — Мне жаль. Я не хочу быть трудной. Полагаю, есть ещё вопросы, на которые мне нужно ответить?

— Стандартные, — согласилась Сабе. — Где ты была, с кем разговаривала, как обычно. Я отведу тебя внутрь. Нам понадобится письменное заявление.

И это, видимо, было так. Лея была дезориентирована, когда встала, но не из-за высоты, а из-за внезапного окончания разговора. Она внимательно и с интересом наблюдала за Сабе. Служанка улыбнулась, и этот жест был так похож на мимику Падме (как и Корде), что это причиняло боль.

— Я знаю. Ты ожидала большего. Но я наблюдала за тобой, ты знаешь.

Она не знала, но ей следовало заподозрить. Надо было догадаться, когда она вернулась, и Сабе спокойно приняла её присутствие среди людей Падме.

— И что ты видишь?

— Кого-то странного, — призналась Сабе. — Кого-то иного. Кого-то опасного. — И было почти облегчением услышать, как она это сказала. — Но кого-то, кто на нашей стороне. Кого-то, кому мы можем доверять. — Её взгляд снова стал мрачным. — Я расскажу тебе всё, что мы знаем, как только получу твоё заявление. Этого не должно повториться.

— И кто-то должен за это заплатить, — сказала Лея, радуясь, потому что видела тщательно сдерживаемую ярость в глазах Сабе.

— Они забрали одного из наших, — почти прошептала она. — Наших никто не забирает. Не без цены.