Итак, незнакомый коридор, темнота, никого вокруг нет и непонятно, где искать.
Все спят.
Большое спасибо, директор Дамблдор.
Вообще, она совершенно искренне была на него очень зла.
Он не помнил её имени и честно сообщил ей, что не собирается помнить и узнавать не желает. Даже из вежливости спросить не захотел, даже не сказал ей «но я всё равно буду звать тебя Гарри», например, «ради конспирации» или «чтобы не забыть в ответственную минуту при свидетелях». Какая вежливость? Зачем? Она же бесправный ребёнок, конечно!
И бесправный ребёнок, конечно, может остаться один в незнакомом месте в темноте, потому что почему бы и нет. А если бы она темноты боялась?
Да и вообще, она как-то запоздало вспомнила, что письмо, с которым её подкинули к дяде и тёте, тоже было подписано именем Альбуса Дамблдора. И ей надо было спросить, почему он подкинул её им, а не в детдом — но это, конечно, уже при следующей встрече, потому что уже поздно. Очевидно, что он не хотел с ней больше разговаривать. И вообще, покровителя ей надо бы искать другого. Верховный судья, президент местного аналога ООН, победитель тёмного лорда и в целом большой авторитет — это, конечно, хорошо и соблазнительно, но он ясно дал понять, что с ним она многого не добьётся. Что она должна делать то, что он хочет — а он взамен выкинет её непонятно куда в темноту и не будет помнить её имени, потому что не хочет.
Что ж, она национальный герой, и как национальный герой она себе что-нибудь и кого-нибудь найдёт.
Однако пока что надо было что-то делать с тем, что она была одна в незнакомом месте и не знала, куда идти.
Она села на пол и стала думать.
Был вариант остаться на этом полу до утра, а утром сделать несчастный вид и намекнуть директору Дамблдору, что он был неправ.
Но он был очевидно странным человеком со странным пониманием хорошего, плохого и нормального — а она ещё слишком плохо понимала, как именно его мнение и представления о нормальности отличаются от общепринятых. И она не могла знать, не сочтёт ли он её неправой. Или не сочтёт ли он, что она уже наглеет. Это во-первых.
Во-вторых, ей надо было вымыться, переодеться, быть завтра выспавшейся и бодрой, чтобы на новых незнакомых уроках она могла нормально работать.
В-третьих… Директор Дамблдор не мог не понимать, что оставляет ребёнка одного в незнакомом месте ночью. И не мог не понимать… На самом деле, она понятия не имела, что он там не мог не понимать — но если он достиг своего социального положения, то он абсолютно точно не был идиотом. Значит, он сделал это с какой-то целью. Значит, это могла быть какая-то проверка, например. Значит, вряд ли он ожидал, что она сядет сидеть около его кабинета до утра. Или же, если ожидал — вряд ли он хотел этого.
А если она пойдёт? Куда-нибудь, как помнит, даже если заблудится? Что с ней случится? Вероятно, ничего, это же школа. Что в школе может быть опасного? Это же школа, в конце концов. А на третий этаж, где коридор со «страшной смертью», она всё равно не пойдёт, правильно? Даже если там на самом деле просто потолок обвалился.
И она встала и пошла.
Куда? Куда помнила. Откуда её привела профессор МакГонагалл. Она не была уверенна, что правильно помнит путь, но… она у башни. Гостиная Гриффиндора в другой башне. Даже если она сейчас пойдёт, как запомнила, и ничего не получится, то ей надо будет обходить все башни по очереди, пока она не найдёт портрет той полной женщины.
Но пока она шла, как помнила, освещая себе дорогу люмосом. Как назло, ни портретов, ни привидений ей не попадалось, и спросить было некого.
Коридор, поворот, коридор… Каменные стены и рыцарские доспехи на пути — из книг она знала, что это големы, которые могут встать на защиту Хогвартса, если случится что-то страшное, но ответить на вопрос или проводить куда-то они не могли. Снова поворот, небольшой проход, развилка… вроде они вышли из правого коридора? Ладно…
Вот кому бы можно было пожаловаться на директора? Наверное, никому, а жаль. Президент Международной Конфедерации Магов, ага… И директор школы. Кто вообще такому детей доверить додумался-то?
Снова поворот. И никого и ничего. На каком она вообще этаже? Сколько всего этажей в Хогвартсе? Не считая башен… Вообще, нет, насколько она поняла, вход в гостиную Гриффиндора находился на последнем этаже, а вот спальни — они уже в башне. И кабинет директора занимает башню, но вход — на последнем этаже.
Значит, ей просто надо обойти весь верхний этаж. Они с профессором МакГонагалл тоже ведь никуда не спускались и не поднимались.
Но не тут-то было. Она прошла до какого-то поворота — и поняла, что не помнит на своём пути ничего подобного.
Ну вот, началось.
Она осмотрела коридоры и решила, что, наверное, пошла не туда на предыдущей развилке. Поэтому она развернулась и отправилась обратно.
Другой коридор на развилке показался ещё более незнакомым.
Где она, интересно, спать будет?
Мысленно страдая, она пошла обратно к незнакомому повороту — может, он просто показался ей слишком отличающимся при свете люмоса, а не факелов?
Не показался, он действительно был другим.
Значит, она свернула не туда намного раньше?
Она снова вернулась к сомнительной развилке, думая о том, что она страшно хочет спать, спать, потренировать на директоре аваду кедавру, ещё раз спать и даже, наверное, обратно к дяде и тёте.
И вдруг при свете люмоса она увидела, как в монолитной стене коридора проявляется дверь.
Из ниоткуда.
Айрис подошла поближе и внимательно осмотрела эту дверь. Деревянная, совсем новая — без царапин и пятен, ручка… нет, нет. Не совсем новая. Наоборот, старая — дерево тёмное, ручка вся истёртая! Но никаких царапин и пятен. Она выглядела старой, но такой, как будто ею никто никогда не пользовался.
Что ж, Айрис знала, что в Хогвартсе есть какие-то потайные помещения, о которых никто не знал. Конечно, на тоже о них ничего не знала — в книжках было написано только, что они есть.
Но это же школа — вряд ли в ней будет что-то опасное, правда?
Это была школа, и Айрис смело потянула за ручку.
За дверью обнаружилась спальня.
Кровать с застеленной постелью, столик, зеркало на стене.
Спальня? Серьёзно?
Это что, если она не нашла свою, то ей можно поспать здесь?
Да ладно, здесь же нет её вещей — наверное, лучше будет поблуждать ещё немного, а не доверять незнакомой комнате, из которой она утром не сможет взять учебники.
Перед глазами Айрис не медленно появилась её оранжевая сумка, которую она оставила в гостиной перед тем, как пойти к директору. Айрис уже раз триста успела проклясть тот факт, что решила её оставить…
Но её сумка? Здесь? Эм, серьёзно?
Айрис подошла к сумке, желая разобраться с тем, что происходит — и все вещи, которые она доставала из сумки, были её. И никаких чужих вещей в сумке не было.
Когда Айрис вытащила из сумки свёрток со своим нижним бельём, её и без того расшатанное терпение лопнуло.
— Да кто-нибудь наконец объяснит мне, что это за комната странная?! — воскликнула она в воздух, хотя обычно не позволяла себе проявлять лишние эмоции.
На полу прямо перед Айрис появилась книга. Она на первый взгляд казалась очень толстой, но почти сразу Айрис поняла, что она просто состоит из пергамента, который куда толще, чем листы бумаги. Обложка книги была кожаной с металлическими набойками и сапфирами на них. В центре из сапфиров складывалось что-то, похожее даже на птицу, а названия на обложке не было.
Айрис открыла книгу. На форзаце был рисунок — стилизованные кошка с крыльями и скорпионьим хвостом, что-то, похожее одновременно на барсука и медведя, змея с короной из рогов и узнаваемый огромный ворон. Причём медведь-барсук сидел по центру внизу, ворон и мантикора парили над ним, а змея свисала сверху, и животные составляли что-то вроде ромба. Рисунки были выполнены очень тонко и состояли из множества мелких деталей, как рисунки в книге из аббатства Келлс, про которую им рассказывали в школе.
Айрис открыла первую страницу — и первая буква первого абзаца тоже была огромной, потрясающе красивой и с множеством мелких деталей. На первой букве сидел ворон.
А дальше весь текст был на латыни.
Айрис полезла в свою сумку и не удивилась, когда нашла там латинский словарь, учебник латыни, тетрадку и ручку. И купленное заранее бодрящее зелье.
Она ещё совсем ничего не понимала в латыни. Возможно, ей предстояло просидеть над этим всю ночь.
Но…
Она нашла какую-то секретную комнату! Какая-то секретная комната дала ей какую-то старинную книгу!
И всё это — в первую же ночь её пребывания в замке!
Она просто обязана была выяснить, что написано в книге!
И вообще, везде писали, что Хогвартс — древнейший замок, окутанный множеством тайн и загадок. Где-то Айрис даже встречала смелые заявления о том, что Основатели так заколдовали замок, что он был практически живым. Звучало странно и даже глуповато — но звучало это так, когда она сидела в чулане и читала об этом, ещё ни разу до того не видевшая Хогвартс. Это не могло звучать глупо, когда они плыли на лодках, смотря на замок, это не могло звучать глупо в большом зале, потолок которого был звёздным небом. И уж тем более это не могла звучать глупо в странной секретной комнате, где на её глазах перед ней появилась старинная книга.
Что ж, она села переводить и записывать перевод в тетрадку, хоть и не была уверенна, что всё, что появилось вместе с её сумкой, и сама сумка — реальны. Но тетрадка пока никуда не исчезала, всё остальное — тоже, а с собой у неё всё равно не было ничего другого. Да и бодрящее зелье вполне бодрило.
В книжке была описана Комната Желаний. Комната Желаний считывала желания того, кто в неё приходит, и выполняла их. Чтобы попасть в Комнату Желаний, надо было пройти мимо её двери три раза, думая о том, что ты желаешь найти. Комната Желаний меняла размер, расширяя пространство до любых масштабов (вряд ли совсем-совсем до любых, но пределы написаны не были). Комната сама создавала то, чего желал вошедший, трансфигурируя предметы из камня. Ничто трансфигурированное нельзя было вынести из комнаты, чтобы не исчезал материал для трансфигурации. Но ещё комната могла перенести в себя любую вещь, которая находилась в Хогвартсе. Но с ограничениями — вещь должна была принадлежать тому, кто её пожелал, или быть общей. Общие вещи тоже нельзя было вынести — после использования книги возвращались в библиотеку, посуда — на кухню, и так далее. Свои вещи можно было забрать. Но общие или чужие вещи можно было забрать в том случае, если кто-то своими руками принёс их в Комнату. У Комнаты даже была одна из форм, которая была складом для таких вещей. Там хранилось всё, что туда когда-то принесли. У Комнаты было много — бесконечность — других форм, но только склад был формой, которую все видели одинаково. Во все остальные формы мог войти только один человек, и, чтобы впустить кого-то ещё, он должен был своей рукой придержать гостям дверь. В разных формах комнаты могло находиться сколько угодно народу одновременно. В одной тоже. Комната Желаний была создана Ровеной Рейвенкло для эксперимента — о чём и было написано в самом конце книжицы.
Всего в книге было около двадцати страниц крупными буквами и с миниатюрными рисунками по краям. Она только казалась толстой, но на самом деле толстым был пергамент страниц.
Однако, когда Айрис закончила переводить, за окном небо уже серело.
Да… Приключение в её стиле — немного поблуждать по тёмным коридорам, найти странную комнату и сесть переводить книгу на латыни. Сколько она над ней просидела, часов пять?
Появившиеся на столике часы услужливо показывали шесть утра.
Что ж… спасибо директору за бессонную ночь.
Но, на самом деле, это было не так страшно. Айрис не раз не спала, если дядя и тётя этого не хотели, и у неё ещё было бодрящее зелье. И она нашла потрясающе интересную комнату!
Книга с пола исчезла, тетрадка осталась.
— Комната, а ты покажешь мне карту Хогвартса? Пожалуйста? — попросила вежливая Айрис.
Перед ней появилась карта.
Трёхмерная и светящаяся, как привидения или голографии в фильмах. Айрис даже не сразу поняла, что свет исходит от какого-то камня, лежащего на полу.
Но она внимательно рассмотрела карту, а путь, который она должна пройти до башни Гриффиндора, даже записала себе в тетрадку.
— Большое спасибо, — сказала она Комнате.
В книге было описано, как попасть в Комнату Желаний, так что она была точно уверена, что сможет прийти сюда ещё.
Сумка через плечо — и она была готова идти искать башню Гриффиндора.
И абсолютно точно найти её.